Шекспир и переводчики

Людям, не читающим пьесу в оригинале, трудно понять всё её великолепие, красоту и свежесть образов, своеобразие  речей героев. Даже болтуны и  глупцы  поражают не тривиальными мыслями, порою речи поэтичны, образы яркие, своеобразные.  Часто герои остроумны, саркастичны, даже ядовиты, но никогда не скучны до зевоты. В переводах серы, безлики, архаичны, часто трудны для понимания.

Пастернак
Горацио
Богом поклянусь:
Я б не признал, когда б не очевидность!
Марцелл
А с королем как схож!
Горацио
Как ты с собой.
И в тех же латах, как в бою с норвежцем,
И так же хмур, как в незабвенный день,
Когда при ссоре с выборными Польши
Он из саней их вывалил на лед.
Невероятно!
Марцелл
В такой же час таким же важным шагом
Прошел вчера он дважды мимо нас.
Горацио
Подробностей разгадки я не знаю,
Но в общем, вероятно, это знак
Грозящих государству потрясений.
Лозинский
Горацио
Клянусь вам богом, я бы не поверил,
Когда бы не бесспорная порука
Моих же глаз.
Марцелл
Похож на короля?
Горацио
Как ты сам на себя.
Такой же самый был на нем доспех,
Когда с кичливым бился он Норвежцем;
Вот так он хмурился, когда на льду
В свирепой схватке разгромил поляков.
Как странно!
Марцелл
И так он дважды в этот мертвый час
Прошел при нашей страже грозным шагом.
Горацио
Что в точности подумать, я не знаю;
Но вообще я в этом вижу знак
Каких-то странных смут для государства.

Мой перевод – то, что сказано в самом деле.
Горацио.
Свидетель Бог, я зря не верил вам,
Сейчас  поверил  собственным глазам.
Марцелл.
Ну, разве  не похож на короля?
 Горацио.
Как ты похож на самого себя.
В доспехах этих был на поединке
С заносчивым норвежским королём.
И хмурился он так же, как тогда,
Когда хватал поляков из саней
И в гневе их швырял на зимний  лёд.
Мне кажется всё это очень странным.
Марцелл.
Он дважды приходил в полночный час,
Воинственно шагая перед нами.
Горацио.
Не знаю я, что думать нам об этом,
Мне кажется, что призрак предвещает
Нам скорые несчастья для страны.
Сравните монолог короля.
Пастернак
Король
Хоть смертью брата Гамлета родного
Полна душа и всем нам надлежит
Печалиться, а королевству в скорби
Избороздить морщинами чело,
Но ум настолько справился с природой,
Что надо будет сдержаннее впредь
Скорбеть о нем, себя не забывая.
С тем и решили мы в супруги взять
Сестру и ныне королеву нашу,
Наследницу военных рубежей,
Со смешанными чувствами печали
И радости, с улыбкой и в слезах.
При этом шаге мы не погнушались
Содействием советников, во всем
Нам давших одобренье. Всем спасибо.
Второе. Королевич Фортинбрас,
Не чтя нас ни во что и полагая,
Что после смерти братниной у нас
Развал в стране и все в разъединенье,
Возмнил такое о своей звезде,
Что надоел нам, требуя возврата
Потерянных отцовых областей,
Которые достал себе по праву
Наш славный брат. Вот вкратце что о нем.
Теперь о нас и сущности собранья.
Тут нами извещается в письме
Король норвежцев, дядя Фортинбраса.
По дряхлости едва ли он слыхал
О замыслах племянника. Мы просим
Пресечь их в корне, так как войско сплошь
Из подданных его и их содержат
На счет казны. Письмо мы отдаем
Вам, добрый Вольтиманд, и вам, Корнелий.
Свезите старцу-королю поклон.
Мы вам не расширяем полномочий.
Держитесь в совещаньях с ним границ,
Дозволенных статьями. Поезжайте.
Готовность докажите быстротой.
Корнелий и Вольтиманд
Здесь, как и всюду, мы ее докажем.
Король
Не смеем сомневаться. Добрый путь!
Вольтиманд и Корнелий уходят.

Лозинский
Король
Смерть нашего возлюбленного брата
Еще свежа, и подобает нам
Несть боль в сердцах и всей державе нашей
Нахмуриться одним челом печали,
Однако разум поборол природу,
И, с мудрой скорбью помня об умершем,
Мы помышляем также о себе.
Поэтому сестру и королеву,
Наследницу воинственной страны,
Мы, как бы с омраченным торжеством –
Одним смеясь, другим кручинясь оком,
Грустя на свадьбе, веселясь над гробом,
Уравновесив радость и унынье, –
В супруги взяли, в этом опираясь
На вашу мудрость, бывшую нам вольной
Пособницей. За все – благодарим.
Теперь другое: юный Фортинбрас,
Ценя нас невысоко или мысля,
Что с той поры, как опочил наш брат,
Пришло в упадок наше королевство,
Вступил в союз с мечтой самолюбивой
И неустанно требует от нас
Возврата тех земель, что в обладанье
Законно принял от его отца
Наш достославный брат. То про него.
Теперь про нас и про собранье наше.
Здесь дело таково: мы просим этим
Письмом Норвежца, дядю Фортинбраса,
Который, немощный, едва ль что слышал
О замыслах племянника, пресечь
Его шаги, затем что и наборы
И все снабженье войск обременяют
Его же подданных; и мы хотим,
Чтоб ты, мой Вольтиманд, и ты, Корнелий,
Свезли посланье старому Норвежцу,
Причем мы вам даем не больше власти
В переговорах с королем, чем здесь
Дозволено статьями. Добрый путь.
Поспешностью отметьте ваше рвенье.
Корнелий и Вольтиманд
Здесь, как во всем, мы явим наше рвенье.
Король
Мы в том не сомневались; добрый путь, –

Пастернак
Король
Отец пустил? Что говорит Полоний?
Полоний
Он вымотал мне душу, государь,
И, сдавшись после долгих убеждений,
Я нехотя его благословил.
Благоволите разрешить поездку.
Король
Ищите счастья; в добрый час, Лаэрт.
Как вздумаете, проводите время.
Ну, как наш Гамлет, близкий сердцу сын?
Гамлет (в сторону)
И даже слишком близкий, к сожаленью.
Король
Опять покрыто тучами лицо?
Гамлет
О нет, напротив: солнечно некстати.
Королева
Ах, Гамлет, полно хмуриться, как ночь!
Взгляни на короля подружелюбней.
До коих пор, потупивши глаза,
Следы отца разыскивать во прахе?
Так создан мир: что живо, то умрет
И вслед за жизнью в вечность отойдет.
Гамлет
Так создан мир.
Королева
Что ж кажется тогда
Столь редкостной тебе твоя беда?
Гамлет
Не кажется, сударыня, а есть.
Мне «кажется» неведомы. Ни мрачность
Плаща на мне, ни платья чернота,
Ни хриплая прерывистость дыханья,
Ни слезы в три ручья, ни худоба,
Ни прочие свидетельства страданья
Не в силах выразить моей души.
Вот способы казаться, ибо это
Лишь действия, и их легко сыграть,
Моя же скорбь чуждается прикрас
И их не выставляет напоказ.
Король
Приятно видеть и похвально, Гамлет,
Как отдаешь ты горький долг отцу.
Но твой отец и сам отца утратил,
И так же тот. На некоторый срок
Обязанность осиротевших близких
Блюсти печаль. Но утверждаться в ней
С закоренелым рвеньем – нечестиво.
Мужчины недостойна эта скорбь
И обличает недостаток веры,
Слепое сердце, пустоту души
И грубый ум без должного развитья.
Что неизбежно и в таком ходу,
Как самые обычные явленья,
Благоразумно ль этому, ворча,
Сопротивляться? Это грех пред небом,
Грех пред умершим, грех пред естеством,
Пред разумом, который примирился
С судьбой отцов и встретил первый труп
И проводил последний восклицаньем:
«Так быть должно!» Пожалуйста, стряхни
Свою печаль и нас считай отныне
Своим отцом. Пусть знает мир, что ты –
Ближайший к трону и к тебе питают
Любовь не меньшей пылкости, какой
Нежнейший из отцов привязан к сыну.
Что до надежд вернуться в Виттенберг
И продолжать ученье, эти планы
Нам положительно не по душе,
И я прошу, раздумай и останься
Пред нами, здесь, под лаской наших глаз,
Как первый в роде, сын наш и сановник.
Королева
Не заставляй меня просить напрасно.
Останься здесь, не езди в Виттенберг!
Гамлет
Сударыня, всецело повинуюсь.
Король
Вот кроткий, подобающий ответ!
Наш дом – твой дом. Сударыня, пойдемте.
Своей сговорчивостью Гамлет внес
Улыбку в сердце, в знак которой ныне
О счете наших здравиц за столом
Пусть облакам докладывает пушка
И гул небес в ответ земным громам
Со звоном чаш смешается. Идемте.

Лозинский
Король
А как отец? Что говорит Полоний?
Полоний
Он долго докучал мне, государь,
Настойчивыми просьбами, пока
Я не скрепил их нехотя согласьем,
Я вас прошу, дозвольте ехать сыну.
Король
Что ж, в добрый час, Лаэрт; твоим будь время
И трать его по мере лучших сил! –
А ты, мой Гамлет, мой племянник милый…
Гамлет
(в сторону)
Племянник – пусть [*]; но уж никак не милый.
Король
Ты все еще окутан прежней тучей?
Гамлет
О нет, мне даже слишком много солнца.
Королева
Мой милый Гамлет, сбрось свой черный цвет, [*]
Взгляни как друг на датского владыку.
Нельзя же день за днем, потупя взор,
Почившего отца искать во прахе.
То участь всех: все жившее умрет
И сквозь природу в вечность перейдет.
Гамлет
Да, участь всех.
Королева
Так что ж в его судьбе
Столь необычным кажется тебе?
Гамлет
Мне кажется? Нет, есть. Я не хочу
Того, что кажется. Ни плащ мой темный,
Ни эти мрачные одежды, мать,
Ни бурный стон стесненного дыханья,
Нет, ни очей поток многообильный,
Ни горем удрученные черты
И все обличья, виды, знаки скорби
Не выразят меня; в них только то,
Что кажется и может быть игрою;
о, что во мне, правдивей, чем игра;
А это все – наряд и мишура.
Король
Весьма отрадно и похвально, Гамлет,
Что ты отцу печальный платишь долг;
Но и отец твой потерял отца;
Тот – своего; и переживший призван
Сыновней верностью на некий срок
К надгробной скорби; но являть упорство
В строптивом горе будет нечестивым
Упрямством, так не сетует мужчина;
То признак воли, непокорной небу,
Души нестойкой, буйного ума,
Худого и немудрого рассудка.
Ведь если что-нибудь неотвратимо
И потому случается со всеми,
То можно ль этим в хмуром возмущеньи
Тревожить сердце? Это грех пред небом,
Грех пред усопшим, грех пред естеством,
Противный разуму, чье наставленье
Есть смерть отцов, чей вековечный клич
От первого покойника доныне:
«Так должно быть». Тебя мы просим, брось
Бесплодную печаль, о нас помысли
Как об отце; пусть не забудет мир,
Что ты всех ближе к нашему престолу
И я не меньшей щедростью любви,
Чем сына самый нежный из отцов,
Тебя дарю. Что до твоей заботы
Вернуться для ученья в Виттенберг,
Она с желаньем нашим в расхожденьи.
И я прошу тебя, склонись остаться
Здесь, в ласке и утехе наших взоров,
Наш первый друг, наш родич и наш сын.
Королева
Пусть мать тебя не тщетно просит, Гамлет;
Останься здесь, не езди в Виттенберг.
Гамлет
Сударыня, я вам во всем послушен.
Король
Вот любящий и милый нам ответ;
Будь здесь, как мы. – Сударыня, идемте;
В согласьи принца, вольном и радушном, –
Улыбка сердцу; в знак чего сегодня
На всякий ковш, что Датчанин осушит,
Большая пушка грянет в облака,
И гул небес над королевской чашей
Земным громам откликнется, – Идем.

Мой перевод
Король.
Храня в душе печаль о смерти брата,
Не можем мы, забыв  про здравый смысл,
Дать скорби охватить всё государство,
Нахмуриться в единое чело.
Смирив природу, с мудрою печалью,
Мы продолжали помнить о себе,
В великой скорби - не забыли радость.
Один глаз лил слезу - другой смеялся,
С весельем хороня - на свадьбе плача,
Наследницу воинственной страны,
До смерти мужа  бывшей нам сестрою,
С согласья вашего  назвали мы женой.
За то, что вы не ставили препятствий
От всей души мы благодарны вам.
Теперь о главном: юный Фортинбрас
Решил, что после скорой  смерти брата
Ослаблена волненьями страна,
Правители короны не достойны,
За свой народ не могут постоять,
Поэтому стал в письмах докучать.
Он  требует вернуть ему те земли.
Которые наш брат добыл законно.
В ответ на дерзость пишем королю
Норвегии, он дядя Фортинбраса,
Сейчас разбит болезнью, недвижим,
И о делах племянника не знает,
Чтоб юношу, как старший, вразумил.
Поскольку Фортинбрас свои войска
Из подданных Норвегии собрал,
Пускай он призовёт его к порядку:
Войска распустит, смуту прекратит.
С письмом мы посылаем вас Корнелий
И вас надёжный, верный  Вольтиман
В Норвегию с приветом королю.
Границы ваших новых полномочий
Изложены в подробнейших статьях.
Теперь прощайте, скорость ваших действий
Докажет нам, что долг вам  по плечу.
Корнелий и Вольтиманд.
Докажем  это и в других делах -
Работаем за совесть, не за  страх.
Король.
У нас, поверьте, в этом нет сомненья.
Прощайте. Ждём назад, горя от нетерпенья.
       Вольтиманд и Корнелий уходят.

Мой перевод
Ну, а  теперь, племянник и мой сын
Гамлет.
Я больше, чем племянник, но не сын.
Король.
Над вами так и нет просвета в тучах?
Гамлет.
 Не так, милорд: ослеп под  ярким солнцем.
Королева.
Сбрось чёрный цвет, как снег весной земля,
По дружески взгляни на короля.
Нельзя всю жизнь,  потупив взор  болеть,
Разыскивая тень отца во прахе.
Удел один: родившись - умереть,
И в вечность душу отпустить без страха.
 Гамлет.
Да, госпожа, и мне  известно  это.
 Королева.
Но, если знаешь, что наш мир жесток,
Чем кажется особенным твой рок?
Гамлет.
Я не хотел бы споры начинать -
Вы это без меня должны бы знать!
И тёмный плащ, и чёрные одежды,
И ветер вздохов, и река из слёз,
То - образы печали для невежды,
Все эти одеянья снять легко,
Всё это может человек сыграть -
Во мне печаль, которой не унять.
Король.
Приятная, похвальная черта,
Вы выполнили свой сыновий долг.
Но, ведь всему свой срок, и свой черёд:
Ты  потерял отца, отец – отца,
Все трауром отдали смерти долг,
Так было и так будет до конца.
Зачем же  ты  упрямишься в печали,
И принимаешь слишком близко к сердцу
То, что давно является обычным?
Строптивость  недостойная мужчины,
Пред Богом грех, и грех перед отцами -
Должны вы это понимать и сами.
Что толку бесконечно объяснять –
Что каждый должен боль свою унять,
Ведь чувство благородное любви
К родителям в сердцах должно быть в меру.
Природу, уважая, восклицайте :
От самой первой смерти до последней
Всё правильно, всё так  должно и быть!
Оставьте бесконечную печаль
И думайте о нас, как об отце.
Пусть знает мир, что вы всех ближе к трону,
Что я люблю вас, как родной отец.
Ну а теперь  по поводу ученья:
Стремление вернуться в Виттенберг,
Противно нашим планам и желаньям.
Вы наш племянник и любимый сын,
Вас видеть при себе всегда хотим.
Отсюда к вам и просьба,  и приказ -
Служите утешеньем наших глаз.
Королева.
Пусть мать твоя не тратит время зря,
На просьбы и мольбы.  Останься с нами,
Не езди в Виттенберг.
Гамлет.               
                Готов остаться.
Король.
Ответ прекрасный, в нём звучит любовь,
Он сердцу улыбается, как солнце.
Осушим же друзья заздравный кубок,
Пусть пушка с облаками говорит,
Считая здравицы, пусть эхо отзовётся
Покорно  повторяя гром земной.