Ларец немецкого барона глава 2

Глава 2. Житие Семёна и Марии

Война закончилась и началась демобилизация. Семён Гордеев в числе первых отбыл в товарном эшелоне на родину. Ехать, кроме как в свою деревню, ему было некуда. Там остались кое-какие родственники и сестра Ольга. Она уже успела выйти замуж за соседа, которого комиссовали по ранению до окончания войны. Жили они в маленьком домике, сделанном из самана. В деревне у Семёна жилья не было, да и в колхозе работать не хотелось. По совету друзей он устроился водителем в автороту, которая находилась в райцентре. Работать пришлось на хорошо знакомой ему полуторке. Получив её Семён больше недели не уходил из гаража, пока не привёл машину в полный порядок, чем очень сильно удивил руководство автороты.
Семьи у Семёна ещё не было, поэтому он соглашался на самые долгие и трудные рейсы. За год Гордеев исколесил свой район вдоль и поперёк. Родным домом ему стала его машина, да постоялые дворы, которые специально содержали для ночлега шоферов. Отработав больше года, Семён сблизился с девушкой Машей, которая жила в их деревне вместе со своей матерью. Вскоре Семён и Маша поженились. Жили вначале у Машиной матери в маленькой избушке. Затем начали строить своё жилище из самана – глины смешанной с мелко порубленным камышом.
Рядом с ними такие же домики заложили ещё несколько семей молодожёнов. В основном соседями Маши и Семёна Гордеевых были немцы, депортированные во время войны с Поволжья и Кавказа. Некоторые из них служили в трудармии, оттуда они привезли болезни и увечья. А Семён показывал осколки, которые выходили из его тела, да сундучок и другие трофеи, доставшиеся ему на войне. Жизнь в деревне всех уравняла. Через год у всех семей уже стояли саманные избушки-мазанки. Это были неказистые строения, но всё-таки какое-то жилье. У многих появились первенцы. Маша родила девочку, которую в честь бабушки (матери отца) назвали Анастасией. Теперь Семён постоянно стремился домой – к жене и маленькой Настеньке. Жизнь постепенно налаживалась.
Однако счастье молодой семьи не было безоблачным. Семён, к несчастью, стал частенько заглядывать в стакан. Гордеев имел постоянные левые заработки на которые, можно  было неплохо жить, но практически всё уходило в бездонную глотку. И это было ещё полбеды. У Семёна, как и у его отца, оказался «длинный язык». Маша заметила это когда они ещё строили свой домик. В перекурах между работой, Семён начинал рассказывать соседям, как богато жило население Германии, какие там обустроены добротные и красивые дома и особняки, полные запасов добра. Хозяева этих домов и их хозяйки красиво одеты, на шеях и пальцах сверкают украшения с бриллиантами. Он также рассказывал о богатых трофеях, которые армейские начальники и генералы, в опечатанных вагонах отправляли на Родину. Завистливо упоминал красивую мебель, картины, утварь, оружие и ковры, меха и фарфор. Сам же он привёз один деревянный сундучок, и то случайно.
Когда его слушателями оказывались добрые соседи-немцы, это не вызывало опасений – у них тоже были свои истории к случаю. Беда была в том, что Семён всё это рассказывал и в других местах: на постоялых дворах, во время своих стоянок, и в случайных компаниях.
– Отец его за разговоры пострадал, и этого длинный язык погубит, – неоднократно ворчала тёща Семёна. Останешься ты, Мария, вдовой. Видно, у нас судьба такая. Накаркала тёща. Вскоре так и произошло. Семёна забрали и Маша осталась одна с маленькой Настей на руках. Через полгода умерла её мать. У одной из соседок – Анны Гердт – от болезней, полученных в трудармии, вскоре умер муж. Вот и пришлось им бедолагам вдвоём горе мыкать. Одна – вдова, другая – почти вдова. Из лагерей редко, кто возвращался. Женщины очень подружились и вместе тянули житейские лямки. У Анны с её двумя маленькими детьми положение было ещё тяжелее.
Прошли годы, дети немного подросли. Обе семьи так и жили по соседству в своих глинобитных домиках. После смерти Сталина тяжело больным вернулся домой Семён. Он опять устроился водителем на автомехбазу и ездил в дальние рейсы.
Лагеря превратили Семёна Гордеева в злого и молчаливого человека. Он по-прежнему часто и крепко выпивал, но теперь в одиночестве. Смеялся только со своей подросшей дочкой Настей. С нею Семён становился совсем другим человеком. Через год после его возвращения из лагеря в семье появился ещё один ребёнок – сын Василий. Его рождение сильно изменило Семёна. Выпивать он стал редко и умеренно. Принялся строить новое жильё. Через два года дом был готов, но Семён тяжело заболел и вскоре умер. Мария осталась вдовой с двумя детьми на руках. Сбылось предсказание её матери.
В память об умершем муже у Марии осталось несколько фотографий и деревянный сундучок, где она хранила письма, документы и деньги, которые удавалось заработать в колкозе. От матери Маше достались восемь икон, очень старых, доставшихся той тоже по наследству. Маша не была верующей, иконы никогда не вывешивала и хранила их в большом деревянном сундуке вместе с трофейным ларцом.
С Анной Гердт они ещё больше сдружились. Замуж во второй раз ни та, ни другая так и не вышли. Детей пришлось растить без чьей-либо помощи.
Прошли годы. Анастасия и Василий –  дети Марии Васильевны Гордеевой – выросли и сами обзавелись детьми. У бабушки Маша, как её теперь все звали, появилась правнучка –Маша. Бабушка Мария Васильевна жила одна. Она не хотела никому мешать и быть для родных обузой. Все соседи-немцы уехали на свою историческую родину в Германию, друзей почти не осталось. Совсем недавно последовала туда и её подруга Анна Гердт, оставаться которой здесь больше было нельзя. Все её дети и внуки уже уехали, а у неё была тяжёлая болезнь, которую можно было вылечить в Германии. Но Анна не забывала свою подругу и постоянно присылала ей всевозможные подарки, становившиеся хорошей материальной помощью всем родственникам Марии Васильевны. Анна присылала вещи, уже вышедшие в Германии из моды, конфеты, сувениры, открытки и небольшие суммы денег.
На старости лет Мария Васильевна начала молиться и установила в красном углу зала несколько икон из наследства. Стала читать Евангелие. В основном её молитвы касались внуков, которые жили очень бедно. Колхоз прекратил своё существование, работать было негде. Денег на приобретение скота и сельскохозяйственной техники не было. Трактор, с оборудованием для обработки земли, косовицы и жатвы, стоил дорого, а жить приходилось на случайные заработки. Бабушка Мария всей душой хотела помочь внукам, но не знала, как.        А тех ста марок, что ей иногда присылала далёкая подруга Анна, едва хватало родне на еду.
Хозяйство бабушка Маша уже не держала, а занималась только своим огородом. И вот однажды, когда к ней пришла внучка помочь с прополкой, она узнала, что приехал Виктор Леденцов – их дальний родственник, около восьми лет назад уехавший в Германию. Его жена была внучкой Анны Гердт, а родители и брат жили здесь.
– Сегодня он идёт к Славке, завтра к деду Васе, а послезавтра твоя очередь. Так что, готовь бабуля обед и бутылку к нему, – сказала радостно внучка. – Там тебе большая посылка и письмо. Бабушка Аня постаралась – внучка радовалась, потому что знала, что часть этой посылки перепадёт и ей. – А Витёк наш, продолжала внучка – ходит в этот раз с видеокамерой. Снимает и дома, и коров, и говорящие письма записывает. Бабушка Нина даже слезу пустила, когда про свою жизнь рассказывала, а он это всё на плёнку снял – с собой повезёт. Там всех соберёт и будет им показывать. Ты бабушка тоже подумай, что будешь говорить в своём послании, – давала наставления внучка.
Бабушка Маша и представить не могла, что скажет своей подруге и другим уехавшим. С письмами было легче. Она их обдумывала и писала целую неделю и послания, в таком случае, получались содержательными. Да и, чего там греха таить, образование у бабушки Маши было семиклассное, а у её подружек –  вообще на уровне ликвидации безграмотности. Но там её письмо читал кто-нибудь из внуков, и ответ под диктовку Анны писал тоже грамотный человек.
Мария Васильевна дала внучке денег на покупку всего необходимого для встречи дорогого гостя. А потом ещё долго советовалась с ней, как лучше обставить стол.
Настал долгожданный четверг. Около двенадцати часов в незапертую дверь громко постучали. В комнату вошёл Виктор Леденцов с большим свертком в руках и видеокамерой, висевшей на плече в футляре. – Здравствуйте, Мария Васильевна. Можно к вам? – спросил гостьи поцеловал подошедшую бабушку. – Не стареете, как и раньше, такая же бодрая. От таких и болезни убегают.
– Ой, не скажи Витя, это я только с виду такая бодрая, если кто-нибудь придёт, а так ходить не могу, – ответила ему Мария Васильевна. – Это вам подарок от вашей подружки и письмо. Она просила дать ей письменный ответ и ещё сделать видеозапись на плёнку. Я сейчас вас буду снимать, – Виктор положил свёрток на кровать и начал готовит камеру.
– Ты подожди, пообедаем вначале, а потом уже начнёшь меня фотографировать. Расскажешь, как они живут, как здоровье у Анны, – сказала Виктору бабушка Маша, усаживая его за стол. Она быстро накрыла стол, а гость открыл бутылку водки и потекла вместе с «беленькой» оживлённая беседа. Со слов гостя Марья Васильевна узнала, что её давней подруге сделали несколько успешных операций, угроза жизни миновала. Пенсия у Анны в Германии весьма приличная, даже по сравнению с теми, кто работает полный день на производстве.
Когда обед достиг середины, если судить по наличию водки в бутылке, Виктор вышел покурить, а потом принялся снимать на видеокамеру бабушкино послание подруге.
Мария Васильевна села на скамейку напротив Виктора, поправила свой нарядный платок и заговорила. Было видно, что она за эти дни неоднократно всё продумала. – Живу я, Аня по-прежнему, вожусь в огороде, болею часто – здоровья не стало. Сама работать уже не могу. Всё внуки приходят и делают, – она задумалась, словно что-то припоминая, – большое тебе спасибо за твою посылку!
Тут Виктор спохватился и попросил её развернуть свёрток, а сам занялся съёмкой процесса на видео. Бабушка Маша с удовольствием начала доставать из посылки её содержимое: женские тёплые сапоги, женскую шубу из искусственного меха, две джинсовые куртки, паке конфет и письмо. Мария Васильевна выложила все эти вещи на кровать и начала читать письмо, которое прислала её давняя подруга. Виктор прервал съёмку, подошёл к столу, налил себе водки, выпил, закусил солёным огурцом и сказал ей: – Вы, пока не спеша, почитайте и подумайте, что ещё будете говорить, а то этого очень мало. Надо минут на двадцать – двадцать пять, а я пока – покурю.
Почерк был красивый и разборчивый, было видно, что писал грамотный человек. По всей видимости ей дочь, которая до отъезда работала в колхозе главным бухгалтером, а там сейчас шила чехлы на автомобильные сиденья, но была очень довольна своей жизнью.
Из письма Мария узнала, где и кем работают внуки и дети Анны, а также их семейные дела, как они проводят свои выходные дни. Анна писала, что ей несколько месяцев укрепляли сердце, а затем сделали две операции. Одну – на  почках, а вторую – на сосудах ног. Теперь она самостоятельно ходит, её перестали мучать боли, и она на следующий год сама собирается приехать в гости. Анне очень хочется побывать там, где она провела молодые годы своей жизни.
– Я теперь, Аня, начала молиться. За внуков своих молюсь и за тебя, чтобы Бог послал тебе здоровья, и твоим детям, и внукам.  Недавно была на могилках, навела порядок и у Семёна, и у Артура. Прополола, кресты поправила. Молодёжи-то сильно это не нужно, так что не беспокойся. Пока я на ногах за могилкой Артура присмотрю. На этом бабушка Маша свою речь закончила. Она не знала, что ещё сказать. Всё остальное своей подруге она хотела написать в письме, которое отвезёт Леденцов. Виктор подошёл к иконам и тщательно снял их на камеру. Потом заснял все углы и лавки, что находились в доме. Затем вышел во двор и огород. В конце концов он упаковал в футляр видеокамеру и допил остатки водки, которые ему заботливо налила бабушка Маша. – Передавать что-нибудь бабушке Анне будете? – спросил Виктор. – Письмо напишу и соберу посылку. Я ей носки из собачьей шерсти связала. Захватишь? Возьму всё, что передадите, я обратно почти пустой еду, – ответил Леденцов.  – А ты, Витя, когда обратно собираешься – В субботу, Гена подвезёт к самолёту. А вы пятницу к нему приходите на прощальный обед. Я буду делать групповые снимки и фотографировать. Заодно и письмо с посылкой принесёте. Только обязательно приходите. Нужно, чтобы на фотографии все были сняты, – сказал Виктор и вышел из дома. Мария Васильевна проводила его до калитки и, закрыв за ним двери, начала заниматься своими делами. Куртки, которые ей прислала из Германии Анна, она решила отдать внукам, а сапоги – дочери, шуба была новая и её можно было продать. Бабушка Маша достала связанные ею носки из собачьей шерсти и положила их в пакет. Затем взяла бумагу и написала несколько строчек.
В пятницу в доме у Геннадия, брата Виктора Леденцова, состоялся обед, посвящённый отъезду Виктора обратно в Германию. По такому случаю гена зарезал свинью. Собрались в основном родственники и друзья. Сначала Виктор собрал всех во дворе и сделал очень много снимков всей компании, затем снимал каждого в отдельности и небольшими группами. Во время обеда он не выпускал из рук видеокамеру.
Бабушка Маша и вновь сказала несколько слов с добрыми пожеланиями и передала Леденцову письмо и носки. Больше подарить ей было нечего. Когда все хорошенько выпили, начали петь песни и у многих развязался язык. Этот момент съёмок был очень важен для Виктора. Эту плёнку там, в Германии прокрутят не один раз, и подвыпившие русские немцы будут подпевать этой, снятой на видеоплёнку, компании.
К вечеру все разошлись по домам и счастливые. Мария Васильевна тоже была довольна. Письмо и тёплые носки скоро попадут к её подруге. Свой привет она передала на плёнке в дополнение к написанному письму. Она и не предполагала, сколько горя принесёт ей и другим людям эта плёнка…

   /продолжение следует