О пользе изучения инструкции

   
       
             На охоту Ваську собирали всей семьёй: батя подарил нож, которым долгие годы открывал консервы и свежевал дичь; мать засунула в рюкзак шерстяные носки; дед, надел очки, взял в руки лист бумаги и торжественно зачитал молитву стрелка - четыре заповеди безопасного обращения с оружием.
             - Запомни, внучек. Любое оружие всегда считается заряженным, ствол всегда должен смотреть в сторону от линии стрелков, между тобой и мишенью никого постороннего, палец на спусковой крючок ложится только в момент выстрела.
             - И не дай бог, садануть вдоль линии стрелков, - добавил батя, - тут же выгонят из команды. И ещё помни, у мужика самое дорогое - женщина и оружие. Женщин люби, оружие береги: ни то, ни другое никому не доверяй, сам владей.
             Отец и дед были охотниками, и сколько себя помнил Василий, в семье постоянно велись разговоры о подранках, загонах, перестрелах. И кто сколько выпил. Он ещё раз проверил рюкзак - литр водки был на месте. Для первого раза, главное влиться в коллектив. Кабан будет или нет, а повод поговорить найдётся. Одно смущало, термометр за окном показывал минус двадцать. Вася не знал, что древнее желание убивать не зависит от погоды, времени года, наличия дичи и лицензии на добычу.
             Зимой светает поздно, пока доехали до места, которое указал егерь Петрович, рассвело. Василия поставили в шеренгу стрелков на номер. Следующий стрелок стоял метрах в ста. Васька его не видел и не слышал, но знал, что он там. Охотники растянулись на квартал леса. Это самое стрёмное- стоять на номере: ни поговорить, ни шевелиться нельзя, иначе вспугнёшь зверя, которого загонщики толкают на тебя, но самое поганое, нельзя курить. Мужики люди странные, а охотники особенно. Пятнадцать  человек терпят такие лишения, иногда несколько дней, чтобы только один из них сделал удачный выстрел и убил зверя. Победитель один, остальные -  массовка. Можно всю жизнь считать себя охотником и кроме массовки ни разу не выступить сольно, но потом долгие годы рассказывать басни, каким метким был именно его выстрел.
            Васька хотел бы пойти в загон: идёшь по лесу, и знай себе, кричи и топочи громче. И курить можно, но выбирать не пришлось.
             - Где поставили, там и стой, не артачься, - напутствовал отец, - у тебя пока нет права голоса. Молод ещё...
            Сегодня охота не задалась. Этот квартал леса оказался пустым, переехали в другой, потом в третий. Кабанов не было. На базу вернулись, когда стемнело: голодные, уставшие и промёрзшие. Сторож дед Мишка и его внук Мишаня ждали охотников: в домике тепло, трещали поленья в печке. 
            - Вот ведь, черти вас по лесу носили, - сказал он. - Кабаны рядом, метрах в трёхстах от базы тропу протоптали. Внучок вчера издаля их видел.
            Мужики и ухом не повели, так промёрзли и умаялись за день. Один Васька стоял в дверях, не раздеваясь.
            - Василий, ты чего истуканом строишь? Раздевайся, теперь уже все кабаны наши будут, но только завтра, - сказал Петрович. Васька нехотя разделся, подошёл к печке, прислонился - руки и ноги окоченел. Кто-то протянул ему стакан. По первой выпили молча. Обычно, после второй усталость уже не чувствуется, после третьей мужиков тянет на подвиги. После третьего разлива все разом заговорили, кто-то предложил идти в лес мастерить засидку над кабаньей тропой, кто-то настаивал подождать до утра, не пороть горячку. Мол, какая засидка ночью? Где взять доски, инструмент, гвозди? Все устали, да и выпить хочется. Спор решил дед Мишка - вытащил из своих закромов гамак.
            - Вот, братцы, почти что новый, крепкий, синтетический. От сердца отрываю, дарю в безвозмездное пользование, но потом не забудьте вернуть. Чай, казённое имущество.
            - Издеваешься, старый, - сказал Васька. - И что с ним делать?
            - Эх, молодо-зелено...А чем не засидка? Растяните гамак между двух сосен над тропой и сидите смирненько. Главное, не писать и не шевелиться. На морозе звуки далеко слышны, а запах от человека уходит вверх, кабаны-то и не почуют. Судя по тропе, они каждый день шастают, и сегодня, даст бог, придут.
            Идея мужикам понравилась, все шумно засобиралась, но в последний момент не могли решить, кому доверить ответственный пост в гамаке. Петрович посмотрел на Васю.
            - Дедовщину отменили пока только в армии, а если честно, то остальным возраст и водка не позволят осилить четыре метра до засидки, - сказал он.
            Василия одевали коллективно. Дед Мишка принёс валенки, опять же, из закромов. Петрович дал ватные штаны, пригодились носки, которые мать положила в рюкзак. Одели его, как капусту- тяжеловато конечно, но по лесу не бегать. До тропы добрались быстро, как и сказал сторож, она оказалась недалеко. Два часа провозились на морозе, пока прикрутили гамак. Трудности начались, когда попытались подсадить Ваську на место. Он и так тяжёлый был, а теперь, в коллективных одёжках оказался неподъёмным. Четыре человека, мешая друг другу, подсаживали его в гамак. Валенки, ружьё, телогрейка на два свитера не способствовали продвижению к цели. Опять же выручил дед Мишка, дал мудрый совет.
           - Пусть Вася разденется, налегке заберётся на место, а вещи и ружьё мы подадим. Там и облачится во всю амуницию. Так и сделали.
           Когда все ушли, Васька, насколько мог, попытался удобно устроиться в гамаке, с учётом того, что лежать не шевелясь придётся долго.
           Красоту ночного леса при полной луне он увидел впервые в жизни. Всё вокруг было бесчувственным, чёрно-белым, контрастным. Лишь снег искрился живыми алмазными огоньками. Тишина стояла абсолютная, только изредка трещала кора на деревьях - к ночи мороз усилился. Дед говорил, что в такие ночи всё оживает, начинает двигаться: ведьмы, колдуны, волки.
           - Но это, Васёк, ерунда, главное, не столкнуться с секачём  или раненой свиньёй. От них не убежишь, да, и выстрел вряд ли поможет. Бить надо под лопатку, и с первого раза зверя не завалить, а раненый он страшен и свиреп. Редко кому удаётся выжить после такой встречи. Недаром в народе говорят: "Идёшь на медведя, готовь сковородку. Идёшь на кабана, готовь домовину".
           Васька не успел замёрзнуть, когда услышал, как приближаются звери: шур-шур-шур. Снег был крупяной и на морозе он не скрипел, а шуршал. Потом увидел их. Первой шла свинья, за ней сеголетки прошлого года, за ними молодняк. Шкурка у них поменялась, они были не полосатики, а как и старшие - чёрно-серые. Цепочка растянулась далеко - мать и дети, но где-то рядом секач - отец, который не оставляет семью без присмотра.
           Он прикинул расстояние до третьего кабана после свиньи, которую, как сказал отец, трогать нельзя, подпустил поближе. Наклонился, прицеливаясь...И тут раздался несильный треск...Кряк! И он полетел вниз в визжащую кучу. Синтетика не выдержала мороза, лопнула.
           А дальше провал в памяти. Очнулся он на метр выше того места, где болтался оборванный гамак. Наверное, святым духом подкинуло. Уже потом, сидел у печки со стаканом водки в руках, грелся и пытался связно рассказать, что же случилось, но кроме визга свиней и темноты в глазах ничего не помнил.
           - Как в кино фотомонтаж. Вот я наклоняюсь чтобы выстрелить, и тут же следующая картинка - я на голой сосне с ружьём в руках. И тишина... Только бешеный стук сердца и кровь пульсирует в висках.
           - Дурачьё, - усмехнулся умный задним умом Мишаня. - Инструкцию к гамаку читали? Там написано - использовать при температуре не ниже нуля градусов 
           - И чего молчал, ирод? - закричал с возмущением дед Мишка. - Я ж слепой, мелкость такую не прочту.
           - А то бы вы послушали...- ответил Мишаня.
           - И то, правда, - сказал Васька
           Впереди у него была долгая жизнь охотника, но эту засидку на кабана Василий запомнил навсегда: мороз, гамак, вкус щетины на губах и мокрые штаны.