Счастливчик

Аннотация

   Действие происходит в Москве в настоящее время. Героя, пенсионера Николая Петровича, переселяют по программе реновации в новую квартиру. Он счастлив. Но его счастье омрачается необходимостью ремонта в квартире и серией убийств в подъезде дома. Николай Петрович опасается за свою жизнь. Следствие поручается следователю Корнееву. Корнеев опасается за своё место старшего следователя, так как на него начинает претендовать молодая красавица-следователь Маркелова. Корнеев и Николай Петрович соединяют свои усилия для поимки серийного киллера. На кону у пенсионера жизнь, у следователя - должность. Под подозрение подпадают все. От иностранцев плиточников до актрисы театра. И преступник будет обезврежен.

Часть 1
Человек упал
Следственные органы реагируют
Большие деньги
Первый успех
Старые знакомые
Звонок сверху
Смертельная опасность
Неизбежность
Бойтесь «Отделочник. ру»!

Часть 2
Ищите женщину
Опять Бродский
Труп в лифте
Удачная находка
Решение принято
Засада
Руки вверх
Театр! Театр!
Аромат духов

Часть 3
Ищите Актрису
Не может быть!
Провал версии
Новая версия
В библиотеке
В театре
Пьеса
Букет цветов
Новая версия

Часть 4
Проверка
Арест грабителя
Жертва искусства
Новое преступление
Разгадка
Убийца
Схватка
Дело закрыто
Счастливчики

Часть 1

Человек упал

   Пенсионер Николай Петрович собирался отсутствовать дома недолго, поэтому закрыл металлическую дверь квартиры только на верхний замок. Потом, для проверки, повернул ручку двери вниз и потянул на себя. Всё точно: дверь закрыта. Отойдя от двери несколько шагов, Николай Петрович остановился и похлопал по карману – чтобы вспомнить, куда он положил ключи. Ключи находились на месте. Он вернулся к квартире и ещё раз подёргал за ручку. А потом решительно, уже не останавливаясь, прошёл через большую лестничную площадку трапецеидальной формы и с усилием толкнул вперёд дверь на общий балкон шестнадцатого этажа. Та поддалась, и он выбрался наружу. Порыв прохладного октябрьского ветра попытался втолкнуть его назад. Николай Петрович, сопротивляясь, качнулся вперёд. Дверь на балкон за его спиной, притянутая жёсткой пружиной, с грохотом захлопнулась…
   В октябре солнце, если и работает, то исключительно по укороченному расписанию. Шёл только седьмой час, но признаков прошедшего дня уже почти не осталось. Перед Николаем Петровичем открывалась панорама Москвы. Вдалеке силуэт города едва угадывался, похожий на толстую неровную полоску тёмного джема, намазанного вместо хлеба на горизонт. И чем заметнее становились звёзды, тем тот всё больше чернел.
   Ближние дома светились ровными рядами квартирных огней. Фонари городского освещения отчётливо обозначали улицы. Профсоюзная улица уходила вправо и упиралась в ярко светящиеся здание торгового центра в Коньково. Слева между домами отчетливо обозначилась полоска Ленинского проспекта. Прямо напротив – плечистым гигантом, устремлённым в небо, светился Университет.
   «Beautiful, прекрасно!» – мысленно произнёс Николай Петрович. С недавнего времени он учил английский язык. В одной из передач о здоровье услышал, что изучение иностранного языка – хорошая гимнастика для стареющего мозга.
   …Даже в самую тихую погоду на высоких этажах всегда ветрено. Порывы ветра продолжали подталкивать Николая Петровича назад к балконной двери. Он хотел, как всегда, спуститься вниз – к заднему выходу из подъезда по внутренней лестнице. Но, как и всегда, красота вида задержала его. Николай Петрович подошёл ближе к краю балкона и облокотился на перила. Вдруг металлическая полоса под его руками качнулась вниз, и он начал наклоняться вслед за ней за край балкона. Пытаясь восстановить равновесие, он резко взмахнул руками вверх перед собой, и что есть силы откинулся назад. Потом попятился дальше от края, пока не упёрся спиной в дверь на балкон. Его сердце забилось вдруг очень часто.
   «Человек упал!» – отчётливо услышал Николай Петрович. Он ощупал себя. Нет, не упал. Он жив! Так кто же тогда кричал? Возможно, его внутренний голос. Он представил, как несколько секунд назад вполне мог сорваться вниз – и ему внезапно стало страшно…
   Николай Петрович жил в этом доме третий месяц. Ему повезло. Можно сказать, он – счастливчик! Его переселили по программе реновации. Дом отстроили три года назад. Первоначально, этот дом проектировали как жильё бизнес-класса. Но потом строительная компания прогорела, и Москва дом забрала себе: чтобы доделать и использовать для переселения. От бизнес-класса дом унаследовал просторные лестничные площадки, надёжную систему водо- и теплоснабжения. А от Москомимущества – получил отделочные работы по стандартам эконом-класса, с большими недоделками. Николай Петрович понял, что обнаружил ещё один брак строительства, когда перила балкона качнулась под его руками вниз.
   Николай Петрович решил больше не задерживаться на балконе и открыл дверь на пожарную лестницу, тоже являющейся наследием бизнес-класса. Чтобы спуститься по ней, даже не нужно на каждом этаже проходить через общий балкон, открывая каждый раз по две двери (как в большинстве новостроек для переселения).
   Он всегда пользовался этой лестницей, когда нужно было выйти из дома. Ему нравился панорамный вид с общего балкона. Да и потом: он уже два года как находился на пенсии. То, что теперь не требовалось ходить на работу – приводило к тому, что он часто «засиживался» дома. А спускание по лестнице давало хорошую нагрузку. Но, главное – он опасался, что застрянет в лифте, когда вдруг возникнет необходимость идти по какому-нибудь ответственному делу.
   …Когда Николай Петрович вышел из подъезда, то в руках у него была пустая трёхлитровая пластиковая бутыль из-под питьевой воды. Эти бутыли были причиной очередного неугасающего конфликта между жильцами и руководством ТСЖ дома. Похоже, что проектировщики дома вспомнили о необходимости мусоропроводов лишь в самый последний момент. В шахтах инженерных коммуникаций оставалось мало места, и вставленные мусоропроводы оказались слишком узкие для прохождения через них трехлитровых бутылей. В каждом подъезде висело объявление с просьбой выносить эти бутыли в мусоросборник за домом, а не пытаться запихнуть их в мусоропровод. Но жители постоянно саботировали это распоряжение ТСЖ. Бутыли застревали, и препятствовали пролёту мусора с верхних этажей. Николай Петрович, уважая распоряжения руководства, всегда выбрасывал бутыли в мусоросборник.
   Судя по всему, у проектировщиков дома, в который был переселён Николай Петрович, было вообще много ветра в голове. Неслучайно и сам дом имел форму паруса.
   Когда Николай Петрович быстро вышел из подъезда, то почти воткнулся в группу жильцов. Чуть поодаль, у обочины, он увидел машину скорой помощи. Жильцы, переговариваясь, смотрели в направлении на что-то бесформенное, лежащее на асфальте. Николай Петрович подошёл ближе. В бесформенной массе он начинал различать кровавые останки человека. Труп лежал неподвижно. Его ноги и руки были странно вывернуты, как будто застыли на середине какого-то безумно энергичного танца. Голова несчастного – затылком была приплюснута к бордюрному камню; а всё лицо – залито кровью. Николай Петрович услышал, как кто-то сказал: «Как же это он упал?».
   Николай Петрович машинально подумал: «Похоже, парапеты на балконах плохо закреплены не только на моём этаже: это по всему подъезду так! Значит, этот крик раздался отсюда, снизу».

Следственные органы реагируют

   Следователь Корнеев унылом октябрьским вечером сидел в своём кабинете. Начало рабочей недели: всего лишь вторник! В районной прокуратуре шёл ремонт. Грохотала перфораторная дрель. В воздухе витала строительная пыль…
   Ремонт несколько раз откладывался, и у Корнеева даже мелькнула надежда, что тот небольшой срок, что оставался до пенсии – он досидит в уюте своего кабинета с облупившейся штукатуркой, запыленными окнами, и потрескивающим паркетом. В этом кабинете он счастливо просидел почти семнадцать лет. Он знал, как и где поскрипывают половицы. Знал: чтобы надёжно закрыть старую оконную раму на шпингалет, нужно немного потянуть её вверх – и только тогда штырь оконного шпингалета уверенно войдёт в своё ушко. И вот на тебе – ремонт! Кабинет был завален старыми делами, временно перенесёнными сюда из архива. По коридору сновали узбеки и таджики в строительной униформе. «Откуда же их столько? – думал Корнеев. – А всё ведь говорят о депортации!».
   Зазвонил телефон. Корнеев снял трубку и стал устало слушать, коротко отвечая: «Да, понял. Падение с высоты. Труп. Выезжаю».
   Ехать до места происшествия предстояло минут пятнадцать. Но надвигался конец рабочего дня и эти пятнадцать – могли растянуться и на все тридцать! Конечно, можно включить мигалку, но Корнеев решил не спешить. Он вообще последнее время никуда особо не спешил. Слишком много случилось этой спешки, когда он был ещё молод…
   Он позвонил жене и сказал, что у него «тёплый труп», и что он приедет позже. Жена устало ответила, что у неё утка в духовке. И что, если он не сильно задержится, то ещё застанет её теплой. После разговора с женой он стал рассматривать миловидных пассажирок в соседних машинах, застрявших в пробке. Если честно, то он даже любил попадать в заторы на дороге во время работы. Во-первых, он же не за рулём! Во-вторых, находясь в заторе – продолжал находиться на работе. В-третьих, можно не торопясь вспомнить прошлое.
   В середине 80-х, сразу после школы, он устроился на работу в режимный институт. Там и получил бронь от армии. Активно занялся комсомольской работой. И чем больше занимался общественной работой, тем меньше приходилось работать на рабочем месте. Ему это нравилось.
   С началом перестройки начали открываться кооперативы. Чтобы кооперативу открыться, требовалось получить расчётный счёт в банке. Но для этого в кооперативе должен находиться человек, которому бы партия доверяла. А партия, как и всегда, решила опереться на комсомол. Поэтому состав райкомов комсомола начал обновляться каждые полгода. На место выбывших для занятия коммерцией комсомольских вожаков – из первичных организаций призывались новые активисты. Но, грянул 1991 год, и очередь до Корнеева заняться бизнесом через комсомол не успела дойти.
   Лихие 90-е Корнеев провёл в шоп-турах в Турцию. Было весело, прибыльно, хотя и хлопотно. Скучалось по комсомольской жизни. Когда осенью 1993 года от здания парламента понеслись пламенные речи Руцкого и Хасбулатова, он даже сходил послушать. Но потом Ельцин поставил жёсткую точку во всей этой истории.
   А в последующие годы по стране прокатилась серия громких заказных убийств. Бизнесмены начали активно вербовать охрану из рядов правоохранительных органов. Как-то один его знакомый следователь пожаловался, что стало некому работать. Корнеев решил попробовать.
   В переходе метро купил, по случаю, диплом об юридическом образовании. Сначала устроился простым опером. Потом подладился к начальству: удалось перейти в районную прокуратуру. Как человек умный, он понимал, что увлекаться карьерным ростом особо не стоит – чтобы не попасть под серьёзную проверку диплома. Тем более, что и простым следователем тоже можно было неплохо заработать.
   Корнеев стал неплохим следователем. Навыки комсомольской работы не прошли даром. Он всё время добродушно улыбался. В разговоре с людьми это вызывало к нему доверие. При такой тактике свидетели больше вспоминали, а преступники чаще сознавались…
   Насмотревшись через окно машины на симпатичных женщин, Корнеев, улыбаясь, повернулся к водителю Володе: «Ты знаешь, я анекдот вспомнил – давай расскажу!»
   Привычка рассказывать анекдоты осталась у Корнеева с комсомольских времён. Рассказать анекдот в доверительной беседе – считалось одним из важных приёмов, которыми должен был владеть хороший комсомольский работник. Водитель с готовностью закивал головой, заранее улыбаясь.
   Корнеев продолжал: «Женись и будешь счастлив всю ночь. Не женись, и будешь счастлив всю жизнь!». Водитель закатился смехом, и машина прокатилась на светофоре на красный свет. Из машины ДПС, припаркованной метрах в пятидесяти впереди, к ним направился полицейский. Корнеев спокойно скомандовал: «Включай мигалку!».

Большие деньги

   От шока неожиданной встречи с покойником, да ещё таким изуродованным, Николай Петрович выронил пластиковую бутылку, и она, громыхая, откатилась прямо к бездыханному телу. Стоявшие ближе всех к телу – участковый, председатель ТСЖ Тамара Степановна и дворник Масуд – разом посмотрели на Николая Петровича.
   По скорбности момента Тамара Степановна промолчала: даже обычного замечания – «Вы опять мусорите!» – не последовало. Николай Петрович хотел подобрать упавшую бутылку, но не мог сдвинуться с места. Тамара Степановна продолжили прерванный с появлением Николая Петровича разговор. Из этого разговора он понял, что тело обнаружили совсем недавно. Места на хорошо освещённой парковке перед домом все заняли, и одному из жильцов пришлось припарковать машину за домом, у края тротуара. Этот жилец и обнаружил тело. Тамара Степановна и участковый ожидали приезда следователя из районной прокуратуры.
   Николай Петрович чувствовал, что он лишний – здесь, рядом с телом. И лучше отойти. Но как уйти, бросив рядом с телом бутыль? Нужно её забрать! Ведь бутыль лежала рядом с телом и могла быть воспринята следователем как вещественное доказательство. Дворник Масуд вопросительно посмотрел на Николая Петровича: «Николай, что ты здесь бутыли разбрасываешь. Нехорошо!»
   Дворник Масуд ко всем в доме обращался на «ты», называя по имени. Жильцам он оказывал мелкие услуги за умеренную плату. Например, в квартире Николая Петровича – покрасил кухню.
   Николай Петрович набрался решительности и наклонился за бутылью. Его лицо оказалось в полуметре от кровавой массы, ещё полчаса назад бывшей головой живого человека. В нос ему ударил какой-то резкий запах. Крови? Возможно, хотя он и не знал, как пахнет кровь. Он никогда в жизни не был так близко к луже человеческой крови. Это резкий запах, возможно, шёл от мусоросборника, что находился совсем рядом. Николай Петрович схватил бутыль и быстро отошёл назад, к группе жильцов у подъезда. Дверь «Скорой помощи» была открыта. Фельдшер и водитель курили в ожидании приезда следователя. Увидев бледное лицо Николая Петровича, фельдшер предложила: «Нашатырный спирт понюхаете?»
   «Лучше выпить водки…» – подумал Николай Петрович.
   …Среди жильцов продолжалось живое обсуждение происшествия. Все посматривали в сторону мёртвого тела, лежавшего на расстоянии тридцати–сорока метров. Желающих подойти ближе не нашлось. В большинстве толпу составляли пожилые пенсионерки, выглядевшие крайне возбуждённо. Постоянно переспрашивая друг друга о том, кто первый что увидел, кто услышал… И что вообще случилось.
   Был ли это просто несчастный случай, или за этим скрывалось преступление? И кто этот упавший человек? Подошедшего Николая Петровича встретили этими же вопросами. Он отвечал, что ничего не знает: мол, вышел к мусоросборнику. В доказательство даже показывал бутыль. (Последняя оставалась у него в руках: он не знал, что с ней делать. Чтобы выбросить её в мусоросборник – следовало опять пройти мимо трупа. А этого очень не хотелось. Вернуться домой с бутылью? Николай Петрович в нерешительности медлил…)
   Николай Петрович, уже давно пенсионер: за плечами – многие прожитые годы, и куча жизненных ситуаций, когда он был также нерешителен. Когда не хватало упорства побороться. В институт он поступил туда, где легче было пройти по конкурсу на дневное отделение. В семнадцать лет – у каждого должна быть мечта! И у Николая Петровича такая мечта имелась: не попасть служить в армию…
   На работу распределился в учреждение поближе к дому, чтобы попозже вставать на работу. Через несколько лет ему представилась возможность карьерного роста, но для этого предстояло на время уехать из Москвы. И он не поехал!.. В тридцать лет – женился, но через год развёлся и вернулся в родительскую квартиру, жить с родителями. Когда исполнилось тридцать пять лет – его отец умер, и он продолжал жить в квартире с матерью. Когда стукнуло пятьдесят – умерла и его мать… Он остался жить в квартире совершенно один. И вот после пятидесяти лет проживания в одной квартире – вдруг переселение по программе реновации!
   Постепенно бутыль в руках Николая Петровича начала всё больше и больше привлекать внимание взволнованных жильцов. К нему начали подходить и спрашивать о том, как часто он ходит за родниковой водой в расположенный неподалёку Битцевский парк. На это Николай Петрович терпеливо объяснял, что он вообще не знает о существовании этого родника. Дальше обязательно следовал вопрос: зачем, мол, тогда он держит пустую бутыль в руках. Николаю Петровичу приходилось что-то мямлить о мусоросборнике и суетливо отходить в сторону, (чтобы избежать вопроса о том, почему же тогда не идёт выбрасывать бутыль).
   После третьего вопроса о пустом бутыле Николаю Петровичу показалось, что на него начали подозрительно коситься. Он почувствовал себя неуютно. Да это и понятно. Когда в трёх десятках метров лежит труп – от любого, самого малого подозрения в чём угодно – станет крайне неуютно.
   Николай Петрович отделился от собравшихся и неспешна пошёл к своему подъезду. Войдя в квартиру, он оставил бутыль в прихожей и вошёл в тёмную кладовую комнату. Достал небольшую сумку и направился с ней в спальню. Плотно закрыл дверь и, расстегнув молнию, опустил руку внутрь. Растопыренные пальцы Николая Петровича упёрлись в плотные пачки денег.
   «Money is freedom! Деньги – это свобода!» – мысленно произнёс Николай Петрович, но на душе у него становилось неспокойно. Он чувствовал себя в капкане…

Первый успех

   Когда следователь Корнеев наконец подъехал к дому и вышел из машины, толпа собравшихся жителей заволновалась. Им предстояло стать свидетелями настоящих следственных действий. После просмотра множества детективных сериалов – все теперь точно знали, какие действия последуют. Следователь должен подойти к телу жертвы, достать пачку сигарет, закурить и задуматься. Потом найти какую-нибудь мелкую просмотренную всеми улику, что и приведёт, в конечном итоге, к разгадке преступления. После того как жители внимательно рассмотрели Корнеева, у многих в глаза появилось разочарование.
   Следователь Корнеев – небольшого роста, имел немного выпирающий живот и был лысоват. Он не закурил сигарету… Да и вообще не производил впечатление одинокого человека, брошенного женой, уставшей ждать героя после правоохранительных подвигов.
   Корнеев подошёл к месту, где лежало тело. Труп принадлежал мужчине. Выделялись вытянутые вдоль тротуара ноги.
   «Действительно, точное выражение: протянуть ноги!» – подумал Корнеев и молча подал руку участковому. Молчание нарушила Тамара Степановна, громогласно представившись: «Председатель ТСЖ!».
   Корнеев продолжал молчать. Ободрённая его молчанием Тамара Степановна начала рассказывать, как обнаружили тело, как позвали её, как все жители были напуганы. Она говорила торопливо, видимо стараясь избавиться от накопившегося страха.
   Подошедший медицинский эксперт сообщил, что смерть наступила около полутора часов назад. И что травм на теле, кроме полученных от падения с высоты – не имеется. Опрос жильцов не дал результатов. Свидетелей, видевших само падение, не установлено. Документов при потерпевшем нет…
   После долгих уговоров Тамара Степановна сделала попытку опознать жертву. Взглянув в лицо трупа, она разрыдались. После чего её отвели к машине скорой помощи, (где, вдохнув нашатырного спирта, она призналась, что лицо настолько сильно разбито, что она при всём желании не сможет опознать погибшего).
   В кармане мужчины обнаружили ключи от квартиры. Тело лежало в таком месте, что, вероятнее всего, падение произошло с общего балкона, куда имелся выход из квартир второго подъезда. Корнеев решил обойти все квартиры этого подъезда, чтобы посмотреть – к какой квартире подойдут ключи. И таким образом выяснить личность погибшего.
   На поиски квартиры вместе с Корнеевым отправился участковый, пришедшая после нашатыря в чувство Тамара Степановна и дворник Масуд.
   План поиска квартиры выглядел просто. Решили, что станут звонить в каждую квартиру в подъезде. Если никто не отвечает – пробовать открывать квартиру ключами, найденными в кармане погибшего. Дом – восемнадцатиэтажный. На каждой лестничной площадке – по четыре квартиры. На первом этаже находились нежилые помещения, частично сданные в аренду. В принципе, погибший мог оказаться и арендатором. Если это так, то здесь могли быть вовлечены коммерческие интересы. И если это убийство – то вот и готовый мотив. Эти мысли проносились в голове Корнеева, пока лифт полз на восемнадцатый этаж.
   На площадке восемнадцатого этажа всё получилось довольно быстро. Один из жильцов выносил мусор и представился как Валера. Предъявленные ему ключи оказались не от его квартиры. Жильцы из двух других квартир тоже ключи своими не признали. В четвёртой квартире на звонок никто не ответил. Попробовали открыть ключами погибшего, но ключи не подошли. Тамара Степановна, участковый и дворник Масуд старались припомнить жильцов этого подъезда, и гадали – кто же погибший? Корнеев слушал невнимательно. Он торопился. И всё больше склонялся к мысли, что погибший имеет отношения к нежилым помещениям на первом этаже. По информации от председателя ТСЖ, там находился какой-то склад.
   На следующем этаже с хозяйкой одной из квартир переговоры велись через закрытую дверь. Она уже слышала об обнаруженном теле, но убедить её открыть дверь не удалось. В остальных квартирах никто не отвечал на дверные звонки – пришлось пробовать открывать двери найденными ключами. Ключи ни к одной из дверей не подошли.
   Этажом ниже Корнеев, чтобы ускорить обход, предложил сразу пробовать открывать квартиры ключом жертвы. Неожиданно, при попытке открыть на этой лестничной площадке третью по счёту квартиру, ключ легко повернулся на один оборот. Корнеев машинально повернул ключ ещё на один оборот, и потянул за ручку двери. Дверь открылась. Корнеев почувствовал лёгкое дуновение ветра из темноты открывшегося помещения, и сразу через мгновение вслед за этим резкую боль во лбу…
   Когда Корнеев очнулся от удара, то увидел перед собой пожилую женщину в домашнем халате. В руках она сжимала сковороду. Но при этом участливо смотрела на Корнеева.
   Дама со сковородой повторила несколько раз: «Простите меня пожалуйста: я подумала, что это убийцы и грабители». Корнеев чувствовал, что ноги лишь касаются пола, а вес тела давил всей тяжестью на руки, что справа и слева крепко держали дворник Масуд и участковый. Наконец Корнеев почувствовал, что он может доверять своим ногам и машинально сделал несколько шагов в сторону от пожилой хозяйки квартиры.
   Случилось невероятное. Ключ подошёл к замку квартиры этой женщины! Когда выпускаются замки, то в какой-то момент исчерпываются все возможные варианты комбинаций! Тогда рисунок бороздок ключа повторяется. Это может быть один случай на пятьдесят или сто тысяч выпущенных замков. Участковый оказался начитанным парнем, и пока Корнеев приходил в чувство рассказывал ему всю эту статистику.
   «Это невероятная случайность! Это как быть счастливчиком, когда выигрывают в лотерею…» – закончил свои рассуждения участковый. Впрочем, Корнеев не чувствовал себя таковым. Голова у него болела, а на лбу имелась большая ссадина, из который сочилась кровь. Срочно требовался пластырь. Женщина со сковородой пошла посмотреть что-нибудь в своей домашней аптечке. Через какое-то время вернулась, уже без сковороды. Но и без пластыря! Тамара Степановна позвонила в ближайшую квартиру на площадке в надежде, что может там найдётся пластырь. Дверь квартиры открыл Николай Петрович. Тамара Степановна объяснила ситуацию.
   Николай Петрович ответил: «Да, пластырь найдётся, конечно – проходите!». Корнеев вошёл в квартиру вслед за Тамарой Степановной. В коридоре стоял Николай Петрович и радостно улыбался, глядя на Корнеева. Корнеева охватило негодование.
   «Как это наглец может радоваться моей разбитой голове?» – подумал Корнеев.
   …Но потом он и сам стал радостно улыбаться в ответ, воскликнув: «Николай Петрович!».
   Его визави так же радостно ответил: «Вадим!».

Старые знакомые

   Да, следователя Корнеева звали Вадим – и он являлся давним знакомым Николая Петровича. После того, как пластырь успешно приладили ко лбу «пострадавшего на производстве» следователя, Николай Петрович и Корнеев радостно ещё раз пожали друг другу руки.
   Они знали друг друга с тех времён, когда Корнеев был молодым комсомольским активистом. Вместе работали в одной лаборатории научно-исследовательского института. Корнеев числился лаборантом и формально находился в подчинении Николая Петровича. Хотя основную часть рабочего времени Корнеева занимала комсомольская работа.
   Тогда, помнится, из-за своего частого отсутствия на рабочем месте он много конфликтовал с Николаем Петровичем. Но сейчас они радостно пожимали друг другу руки, забыв старые обиды. Этой неожиданной встречей они напомнили друг другу о хорошем прошлом.
   «Что у тебя со лбом? Продал кому-нибудь в нашем доме поддельные кожаные турецкие куртки, которые оказались из дермантина?» – вопрос Николая Петровича застал Корнеева врасплох. Дело было в том, что последний раз они виделись больше двадцати лет назад, на вещевом рынке, где Корнеев практически так же неожиданно встретил Николая Петровича. Он продавал товар, привозимый из Турции, а Николай Петрович высматривал на рынке джинсы подешевле. Корнеев тогда расхваливал свой бизнес и даже приглашал Николая Петровича присоединиться.
   На неожиданный вопрос Николая Петровича Корнеев весело рассмеялся. Это был признак того, что он совершенно не знает: как бы ему ответить, чтобы выкрутиться из создавшейся неловкой ситуации. Потом, обращаясь сразу ко всем присутствующим, он весело произнёс: «Вот вам анекдот про торговлю… В очереди, продавец кричит кассиру: “Вика, выбей этому мужчине печень и перебей ему яйца на кисель!”».
   Все присутствующие в квартире Николая Петровича дружно рассмеялись анекдоту. Корнеев продолжал улыбаться, но эта неожиданная встреча с бывшим сослуживцем его сильно встревожила.
   «Первое, нужно быстро избавиться от лишних любопытных ушей!» – подумал Корнеев. С застрявшей улыбкой Корнеев повернулся к председателю ТСЖ, участковому и Масуду. Они смотрели на Корнеева вопросительно. Перемену в настроении следователя они отнесли к его неожиданной приятной встречи со старым знакомым, и потому ожидали изменения планов.
   Корнеев, как бы предугадывая их вопрос, пояснил: «Видите, неожиданно встретил старого знакомого. Давайте, мы продолжим наш обход квартир завтра?»
   «Конечно, давайте лучше завтра!» – ответила за всех Тамара Степановна. Через минуту стало слышно, как по кафелю лестничной площадки цокают её каблучки.
   Корнеев секунду прислушивался к этим звукам, а потом, стерев с лица улыбку, повернулся в сторону Николая Петровича.
   Последний тут же с удивлением спросил: «Так это ты следователь, расследующий этот странный случай со смертельным падением в нашем подъезде?»
   «Да, это я…» – как можно непринуждённее ответил Корнеев. Николай Петрович хотел обрушить на Корнеева тонну вопросов, но остановился. «Странно, как этот проходимец попал в следователи! Непонятно как… Но стоит ли докапываться до истины?» – подумал Николай Петрович.
   Он вдруг понял, что неожиданное появление старого сослуживца, что теперь стал следователем, может очень «сыграть» ему на руку. Николай Петрович стал расспрашивать Корнеева об общих знакомых, о семье. Корнеев, напрягшись, ждал вопроса о том, как он смог из торговца на вещевом рынке вдруг превратиться в следователя районной прокуратуры. Но, к счастью, такого вопроса не последовало.
   Корнеев решил взять инициативу в свои руки: «Ты знаешь, дела на рынке пошли плохо после дефолта. Ты же помнишь – рубль рухнул? Доллар стал стоить тридцать рублей вместо пяти – всего за одну ночь! От знакомого я узнал, что в милицию берут на работу с высшим образованием. Ну я и пошёл. Теперь вот – следователь прокуратуры».
   «Конечно, врёт! Помню, что он учился на вечернем на инженера, но не закончил!» – подумал Николай Петрович и начал расспрашивать об успехах в криминалистической работе. Корнеев охотно отвечал на расспросы, но ему было странно, что Николай Петрович так просто поверил в его историю о превращении в следователя. Корнеев чувствовал, что у его бывшего начальника есть к нему какой-то интерес – кроме простого обывательского любопытства.
   Корнеев был прав. У Николая Петровича имелся свой интерес: связанный с объёмистой сумкой, где лежали плотно упакованными два миллиона рублей. Эти деньги достались ему случайно. Умерла дальняя родственница. От неё он и другой дальний родственник унаследовали квартиру, которую тут же продали. Дальний родственник оказался очень оборотистым и устроил продажу так, что в договоре купли-продажи фигурировала сумма значительно меньше продажной цены. Это позволило им хорошо сэкономить на уплате тринадцати процентов налога.
   Доля Николая Петровича как раз и хранилась в сумке, что он прятал в тёмной комнате. Он обдумывал, как бы ему положить эти деньги в банк – частями, чтобы не вызвать подозрения. Произошедшие сильно встревожило Николая Петровича. Что, если это не несчастный случай и в доме орудует банда? То, что его бывший сослуживец стал следователем по этому делу – явилось для него радостной неожиданностью. Николай Петрович мог рассчитывать получать информацию из первых рук. А может быть – даже защиту.
   Корнеев немного успокоился, не встретив коварных вопросов со стороны Николая Петровича. Они уже начали прощаться, но тут Корнеев вспомнил: он в этом подъезде для того, чтобы попробовать найти квартиру жертвы. Пробовать открыть квартиру Николая Петровича обнаруженным у погибшего ключом – не имело, на первый взгляд, смысла. Он вообще уже начал подумывать о том, что на следующий день нужно передать скучную обязанность открытия квартир найденным ключом участковому или председателю ТСЖ.
   Чтобы больше уже не встречаться с Николаем Петровичем, Корнеев на всякий случай показал ключи. Пояснил, что это ключи жертвы и спросил: не знает ли он чьи они?
   Николай Петрович побледнел и как-то испуганно отозвался: «Да, я знаю чьи ключи. Дмитрия из 276-й квартиры. Это двумя этажами ниже…»
   «А откуда ты это можешь знать?!» – воскликнул Корнеев.
   «Я узнал их по брелоку с латинской “H”!» – буркнул Николай Петрович…

Звонок сверху

   На следующий день утром Корнеев, (сидя за своим рабочим столом), под грохот продолжающегося в прокуратуре ремонта готовился к докладу о проделанной им работе – по делу о вчерашнем падении с балкона. У него имелось незыблемое правило: нужно начинать говорить с начальством только тогда, когда оно готово всё выслушать. Поэтому он никогда сам и не ходил к начальству, а ожидал вызова.
   В соседней комнате рабочие начали дрелью с перфоратором сверлить дырки в бетоне. Шум стоял невыносимый, но Корнеев стоически терпел. (Благо, завидному терпению его научила жизнь!). Наконец раздался звонок – и начальник следственного отдела Авдеев пригласил его зайти. Корнеев выскочил из кабинета и быстрым шагом направился к начальству, чтобы скрыться в тиши вышестоящего кабинета.
   В кабинете начальника Корнеев доложил о проделанной работе. Мол, по обнаруженным в кармане разбившегося человека ключам удалось установить квартиру, где тот проживал. По номеру квартиры в документах ТСЖ нашли, что владельцем квартиры является некто Дмитрий Фёдорович Белых. Со слов жильца этого же дома Николая Петровича Удалого, проживающего в том же подъезде дома и состоявшего в дружеских отношениях с погибшим, Белых жил в этой квартире уже давно. Судебно-медицинский эксперт не обнаружил на теле никаких дополнительных повреждений – кроме тех, что соответствуют падению с большой высоты. Перечислив ещё несколько других, (обычных для такого дела деталей, выясняемых в первую очередь), Корнеев вдруг остановился.
   Авдеев посмотрел на Корнеева как-то особенно внимательно и произнёс: «Так что же, нет состава преступления? Можно закрывать дело как несчастный случай?»
   Корнеев хотел ответить: да, мол, нужно закрывать. Но внезапно всплывшая в памяти неожиданная встреча с Николаем Петровичем вдруг испортила ему всё настроение. Нет, сам Николай Петрович был ему даже симпатичен. Ведь когда-то являлся достаточно покладистым начальником. Но вот только он невольно соприкасался к той части жизни Корнеева, что могла привести к истории с купленным дипломом.
   Этого категорически нельзя допустить – Корнеев хотел больше не встречаться с Николаем Петровичем никогда. Но взгляд начальника его почему-то насторожил.
   Корнеев понял, что сейчас говорить о закрытии дела преждевременно. Дело всё равно так сразу не закроют. Но вот его поспешное желание закрыть дознание – станет подозрительным. И самое худшее – это дело могли передать другому следователю. А тот начнёт расспрашивать Николая Петровича о погибшем Белых. И потом дело может дойти и до расспросов о нём самом, о Корнееве. А этого допускать никак нельзя!
   Раздумывая об этом, Корнеев рылся в портфеле – делая вид, что ищет нужную папку. Корнеев разложил документы на столе.
   «Все факты пока говорят за то, что произошёл несчастный случай: из квартиры, на первый взгляд, ничего не украдено. Главная трудность состоит в том, что дом сравнительно недавно отстроен – жильцы плохо знают друг друга. Оказалось, что у погибшего имелся только один хороший знакомый в доме. Это некто Удалых Николай Петрович…» – поставленным голосом отчеканил Корнеев.
   Начальник отдела наклонил голову, как бы вслушиваясь в слова Корнеева. А затем, чуть подумав, высказал своё веское слово: «Да, здесь есть над чем подумать. Всё-таки попробуйте поговорить с жильцами его подъезда. Вдруг у погибшего имелись и другие знакомые. Может быть, кто-то что-то видел или слышал!».
   То, что говорил Авдеев – выглядело довольно привычно при открытии каждого нового дела. Но в этот раз Корнеев почувствовал, что начальник что-то не договаривает. Корнеев пытался понять, что же именно. Это требовалось не для того, чтобы успешно раскрыть возможное преступление. Интересовало лишь одно: какие факты нужно оставить в тени, чтобы быстрее закрыть дело – как несчастный случай.
   Авдеев встал из-за стола, подошёл к окну и стал рассматривать как рабочие-таджики разгружали подошедшую с деревянными панелями машину. Потом обратился к Корнееву: «Посмотри, таджики панели разгружают, как чернорабочие. А они ведь иностранцы! Полетят к себе во тьму-таракань из Шереметьева. Кстати, а где этот Белых работал?»
   Вопрос был простой, и Корнеев быстро ответил: «Билетёром в театре. Он недавно вышел на пенсию. Нашёл подработку…»
   «А где он до этого работал?» – продолжил вопросы Авдеев. Корнеев ещё раз внимательно пробежал глазами полученную выписку из трудовой книжки Белых.
   «Инженер. В конструкторском бюро…» – вслух прочитал Корнеев. И добавил: «Нет ничего особенного!».
   «Ничего особенного, а человек вдруг упал и разбился насмерть! Так, Вадим, тебе придётся всё это прояснить!» – сказал Авдеев и сделал паузу. Корнеев понял, что начальник сейчас скажет самое главное. Авдеев сделал неопределённое движение рукой куда-то вверх и сказал: «Мне тут позвонили… Может тебе дать в помощь следователя Маркелову?».

Смертельная опасность

   Николай Петрович был потрясён новостью, что человек с изуродованным лицом, лежавший возле подъезда дома, оказался его новым хорошим знакомым Димой. Смерть всегда присутствует рядом с жизнью, но только немного в отдалении: как облака на небе от земли. О смерти напоминают траурные сообщения о кончинах знаменитостей, мелькнувшие в лентах новостей. А ещё новости о случившихся где-то далеко катастрофах с жертвами.
   Но, в какой-то момент смерть неизбежно оказывается совсем рядом. Когда это касается уже твоих близких – людей, которых ты хорошо знал. Тогда это известие ошпаривает тебя холодом, что превращает тебя в кусок льда – так, что даже невозможно пошевелиться. Можно этот лёд только растопить горючими слезами. Но Николай Петрович не умел плакать – поэтому пошёл на кухню выпить водки…
   На следующие утро Николай Петрович проснулся поздно. Долго настраивался, уговаривая себя встать с постели. А всё-таки поднявшись – долго настраивался, чтобы начать думать. Наконец ему удалось собраться с мыслями. Все разрозненные вчерашние размышления, собранные вместе, ужаснули Николая Петровича. Он ещё раз пережил печальное известие. Потом пошёл на кухню и включил электрический чайник. Затем – в ванную, вымыть руки. Потом встал напротив окна и посмотрел на громаду Университета, врезавшиеся тёмным шпилем в прозрачное утреннее небо. Он не мог сидеть на месте: срочно требовалось занять себя какими-нибудь делами. И все его мышцы просили движения.
   «Do you wish to be remembered? Leave a lot of debts. Если хочешь, чтобы о тебе помнили, оставь много долгов!» – мысленно произнёс Николай Петрович.
   Внезапно он захотел съесть что-нибудь горячее и острое на вкус. Он отрезал пару розоватых кружков ветчины, разрезал их на мелкие кусочки и положил в лужицу масла на разогревающейся чёрной сковороде. Кусочки быстро зарумянились. Николай Петрович опрокинул на них содержимое двух разбитых яиц. Белок быстро начал терять прозрачность и белеть, обозначая свои края тонкой коричневой неровной корочкой. Желток тоже быстро густел, переставая отражать дневной свет, проникающий в кухню из расположенного рядом с плитой окна. Резко запахло яичницей! Это воспринималось как возвращение к жизни.
   То ощущение неясной угрозы, сменившее чувство страха от вида бездыханного тела, теперь превратилось в реальную опасность.
   «А что, если Дима стал жертвой бандитов? У меня же два миллиона в сумке!» – пронеслась тревожная мысль. В этой ситуации неожиданное появление Корнеева в качестве следователя выглядело огромной удачей. Николай Петрович понял, что ему нужно (во что бы то ни стало!) сойтись с Корнеевым как можно ближе – с тем, чтобы находиться в курсе расследования.
   «Главное, не вызывать подозрения у Корнеева своим любопытством!» – начал продумывать тактику поведения Николай Петрович.
   Съеденная яичница придала энергичность мыслям Николая Петровича.
   «Моё желание узнать подробности происшествия вполне оправдано. Дима являлся мне хорошим приятелем, почти другом! – Николай Петрович начал выстраивать логическую цепочку. – Мне нужно понять, что нет ли каких-то намёков, что убийца или убийцы могли заинтересоваться и мной!»
   Подумав об этом, Николай Петрович похолодел.
   То, что это убийство – Николай Петрович нисколько не сомневался. Он знал Диму уже несколько месяцев, но не мог представить, чтобы этот весёлый жизнерадостный человек мог покончить самоубийством. Или был настолько неосторожен, что случайно упал с балкона. На этом месте гладкое течение рассуждений Николая Петровича ударились в препятствие. Он вдруг вспомнил, как и сам чуть не упал, облокотившись на плохо закреплённые перила.
   «Перила это первое, о чём нужно поговорить с Корнеевым!» – подумал Николай Петрович.
   Таким образом, версия, что происшествие – обычный несчастный случай, вполне возможна. Но мысли Николая Петровича с неимоверной силой продолжали затягиваться в чёрный омут самых мрачных подозрений. Преступники могли узнать о его приятельских отношения с Димой.
   «Какие у бандита или бандитов могли появиться намёки, что у меня лежит крупная сумма денег?» – подумал Николай Петрович.
   На этом месте своих рассуждений Николай Петрович встал и замер, как если бы оказался в клетке с тигром: отчётливо понял, как именно это происшествие может вести к нему. Он же рассказывал Диме о недоделках в своей квартире. А тот заселился в дом на полгода раньше – ремонт его квартиры был в самом разгаре. Дима находил мастеров через интернет, на сайте «Отделочник. ру». Николай Петрович даже попросил поговорить с мастерами о том, что и ему тоже нужно положить плитку на кухне.
   «Что если под видом мастеров к Диме пришли бандиты? Тогда они теперь знают, что и я хотел большой ремонт в квартире. А значит – и у меня есть деньги!» – подумал Николай Петрович. И в этот миг вдруг почувствовал, что, возможно, ему уже вынесли приговор.

Неизбежность

   После разговора с начальником Корнеев вернулся в свой кабинет и сел за стол. Где-то за стеной продолжала визжать дрель с перфоратором, но Корнеев её уже перестал замечать. Он был взволнован известием о звонке сверху. Маркелова была молода и симпатична. В ушах неизменно носила золотые серёжки на длинных подвесах. (Когда задорно смеялась, то они вздрагивали и испускали лучики света). В глазах её явно читалось желание иметь блеск новой звёздочки на погонах служебной формы.
   Перед мысленным взором Корнеева представала картина, как проверяющий из главного управления методично переворачивает страницы его личного дела. А дойдя до копии его диплома, проверяющий удивлённо вскидывает брови. Потом тянется к телефону и набирает номер начальника Корнеева. А потом телефон в кабинете Авдеева начинает настойчиво звонить – с грохотом дрели с перфоратором. Корнеев видит, как Авдеев тянется к телефону, снимает трубку…
   Корнеев наконец очнулся. Он увидел, что сидит в своём кабинете. на миг стало тихо, но через минуту дрель загрохотала ещё с большим энтузиазмом.
   «Нет, это невыносимо!» – подумал Корнеев. Выскочил из кабинета и, не останавливаясь, выскочил из здания прокуратуры на улицу.
   …Через десять минут быстрой ходьбы Корнеев пришёл в себя и начал обдумывать ситуацию. Ему стало ясно, что единственный выход – как можно быстрее завершить дело. Это должно стать буквально молниеносным расследованием. Пока Маркелова занята подбором новых блузок под служебный китель – преступник должен быть уже найден! Если, конечно, это убийство. Если же нет, то должны быть представлены веские доказательства, что произошёл несчастный случай. Рассуждения Корнеева были прерваны визгом тормозов и последовавшей резкой бранью водителя остановившейся перед Корнеевым машины: «Ты что – ослеп, идиот?!».
   Корнеев осмотрелся и увидел, что он стоит на проезжей части дороги, метрах в трёх от тротуара. Задумавшись, он оказался в середине потока машин и даже не заметил этого.
   «Нужно взять себя в руки, а то со мной уж точно сейчас случится несчастный случай!» – подумал Корнеев. Опомнившись, быстро ретировался на тротуар. А затем огляделся вокруг. Оказалось, что он стоит рядом со входом в магазин «Пятёрочка».
   «Не купить ли вина, чтобы спокойно посидеть и собраться с мыслями?» – мелькнуло в голове. Корнеев зашёл в магазин и приобрёл бутылку хорошей водки. А перед тем как отправиться домой, Корнеев позвонил в отдел и сообщил: мол, собирается поехать на место происшествия для опроса жильцов…
   Дома Корнеев с бутылкой расположился на кухне. Жена ещё не пришла с работы – ничто не могло препятствовать мозговому штурму. Корнеев достал из холодильника котлеты и банку маринованных огурцов. Тупым ножом накромсал ломтей от буханки чёрного хлеба. Подошёл к серванту, взять хрустальную рюмку, но затем раздумал и достал с кухонной полки стакан. Налил водки – так, что едва прикрыл донышко. Выпил и тут же налил ещё, но наполнив стакан уже на треть. Снова выпил. На кухне стало как-то особенно уютно…
   На улице быстро темнело. Дома стали терять очертания. Оставалось заметно глазу только то, что окрашено в белый цвет и могло ещё отражать свет ускользающего дня. Взгляд Корнеева невольно остановился на белых женских трусиках, реявших на бельевой верёвке – на балконе дома напротив…
   Водка помогла Корнееву успокоиться. Он эмоционально как бы отстранился от ситуации.
   «Пока я вне опасности! Теперь надо подытожить: какие факты имею о происшествии? – подумал Корнеев. – Погибший мужчина, шестидесяти с небольшим лет, недавно вышедший на пенсию… Сам момент падения никто не видел. В квартире ничего подозрительного не найдено. В доме полно недоделок. Перила балкона могли быть плохо закреплены. Действительно, мог неудачно облокотиться и упасть. Тогда – это просто банальный несчастный случай…»
   «А что имеем странного? Странно, что он работал билетёром в театре. Нужно поговорить с теми, кто хорошо его знал!» – подумал Корнеев и помрачнел. Это стало очевидно, что придётся ехать разговаривать с Николаем Петровичем. Корнеев собрался и вышел из дома. По дороге он зашёл в «Пятёрочку» и купил ещё бутылку водки. На этот раз – недорогой…

Бойтесь «Отделочник. ру»!

   Звонок в дверь застал Николая Петровича в ванной. Он мыл руки после очередной проверки пачек денег в сумке в тёмной комнате. Николай Петрович подошёл к двери и посмотрел в зрачок. Через толстое стекло зрачка, растягивающее изображение как кривое зеркало в комнате смеха, увидел расплывшееся лицо Корнеева. Открыв дверь, Николай Петрович оказался лицом к лицу со своим нежданным гостем, хотя отсутствие между ними двери не помогло лицу Корнеева выглядеть более собранным. На лице следователя застыла расплывшаяся дружелюбная улыбка.
   «Привет!» – выдохнул Корнеев и в открытую дверь квартиры Николая Петровича вполз запах водки, перемешанный с чесночным запахом домашних котлет.
   «Вчера так неожиданно встретились. Сегодня я всё вспоминал нашу работу в лаборатории. Хорошие были времена. Захотелось зайти поговорить, вспомнить старое. Я так вчера растерялся, что даже номера телефона у тебя не взял. Есть сейчас время поговорить?» – продолжил Корнеев.
   Расположились на кухне. Николай Петрович дорезал неровными кусочками ветчину, оставшуюся после поминаний погибшего Димы на разделочной доске. Вывалил образовавшуюся горку в кипящее на сковороде масло. Потом начал расколачивать над сковородой яйца. Содержимое каждого из яиц вываливалось из яичной скорлупы подобно бомбе из бомболюка, ищущей цель внизу. Вскоре содержимое шести или восьми яиц растеклось по сковороде булькающим жёлто-белым месивом, с хаотично разбросанными мелкими тёмными островками обжаренной ветчины. Нашлась ещё банка маринованных огурцов и буханка чёрного хлеба.
   Выпили за встречу. Начали вспоминать сослуживцев по лаборатории. Какие-то смешные истории. Как ездили на уборку картошки в подшефный колхоз. Корнеев рассказал анекдот. О правилах мужской жизни:
   «1. Если не хочешь семейных проблем – не женись.
   2. Если угораздило жениться – не ходи налево.
   3. Если всё же пошёл налево – не попадайся.
   4. Если попался – не сознавайся ни в чём и ни за что!»
   Вскоре, бодро начавшийся разговор стал быстро затихать. Чтобы взбодриться – выпили ещё.
   «Ты хорошо знал погибшего?» – решительно поменял тему Корнеев. Николай Петрович, который тоже чувствовал, что тема воспоминаний исчерпана, с готовностью ответил: «В общем-то – не очень. Я живу в этом доме около года. Как-то вышел поиграть в настольный теннис во двор. Ты же видел: у нас при доме хорошая спортивная площадка. Там ребята школьники играют. Мне как-то неловко с ними в очередь играть. Скажут, что дед совсем с ума сошёл. А тут подошёл Дима. В руках – ракетка. Так я с ним и познакомился. Стали встречаться, чтобы поиграть!».
   Корнеев окончательно успокоился. Выпитая водка заставляла Корнеева всё больше жать на педаль газа в разговоре.
   «Николай Петрович!» – обратился Корнеев. Ни те двадцать лет, что Николай Петрович уже не был начальником Корнеева, ни выпитая водка не могли разрушить его привычку обращаться к Николаю Петровичу по имени-отчеству.
   «Николай Петрович, подумай! С кем ещё, кроме тебя, он общался в доме? Может быть к нему кто-то приходил в гости? У него имелась какая-нибудь близкая женщина? У вас же дом большой. Я заметил – много симпатичных дам крутится в подъездах. Вот ваш председатель ТСЖ, например. Говорит о делах, а глаза – тёплые, привораживающие. Живёт одна в однокомнатной квартире, а у Белых – трёхкомнатная. Знаешь, почти в каждом преступлении так или иначе оказывается вовлечена женщина. Может быть – это несчастный случай… Только есть одна странность. Он устроился билетёром в театр после того, как вышел на пенсию. Ты знал? И вообще, что ты думаешь обо всём этом?» – Корнеев выдохся от монолога и выпил еще водки.
   Николай Петрович решил, что сейчас удачный момент в разговоре, чтобы склонить к такой линии в расследовании, что может дать ему как можно больше защиты в случае, если ему самому вдруг начнёт грозить опасность.
   «Вадим! – начал Николай Петрович. – Я с ним не так уж и много общался, чтобы хорошо знать всех его знакомых. Здесь же, в доме, я не видел, чтобы он с кем-то близко общался. О том, что он работал билетёром я не знал, но замечал, что его часто не бывает дома по вечерам. Но у меня есть предположение. Ты же знаешь: у нас в доме много недоделок! Все жильцы занимаются ремонтом сами. Дима находил мастеров на сайте «Отделочник. ру». А как там проверяют мастеров – непонятно! Дима рассказывал, что многие – это приезжие из бывших советских республик: работают в шарашках в погоне за рублём. Который они тут же меняют на доллары. Есть и москвичи, потерявшие прежнюю работу по специальности при новой экономике. Как раз совсем недавно он договаривался через сайт «Отделочник. ру» с плиточниками: хотел положить плитку в ванной. Где гарантия, что под видом мастеров к Диме не пришли бандиты? Ограбили и затем выбросили с балкона!».
   Николай Петрович закончил говорить и выжидающе посмотрел на Корнеева. Корнеев «со значением» взглянул на Николая Петровича и в ответ сказал: «Давай ещё выпьем!».

Часть 2

Ищите женщину

   На следующий день утром Корнеев сидел за рабочим столом и перебирал документы. Он смотрел на очередной документ с одной и той же мыслью: «И зачем только я вчера так напился?». Предстояло ехать в морг за результатами вскрытия. Также нужно ехать в дом, где жил Белых – ещё раз опросить жильцов. Хорошо бы и подъехать в театр, где работал билетёром погибший. Но отправляться куда-либо по делам – не имелось никаких сил! После обеда у Корнеева хватило духа открыть папку с делом Белых. Информации в ней находилось на текущий момент совсем мало. Корнеев начал вспоминать разговор с Николаем Петровичем. Ясно, что происшествие с Белых интересовало Николая Петровича куда больше, чем происхождение его диплома. В этом плане со стороны Николая Петровича не ощущалось особой опасности. К тому же Николай Петрович рассказал о том, что и сам чуть не упал с балкона, потому что перила на этаже плохо закрепили строители.
   «Нужно проверить перила на всех балконах второго подъезда, под которыми найдено тело. Но начать следует с четырнадцатого этажа, где жил Белых. Действительно, перила могли там тоже быть плохо закреплены. Облокотился – и упал!» – подумал Корнеев.
   Мобильный телефон, выложенный на рабочий стол, зажужжал и пополз к краю стола. Звонок был из морга.
   «Не знаю, как сказать. Это конечно, моя ошибка…» – начал судебный эксперт.
   «Да говорите уже, не тяните!» – раздражённо (от головной боли) ответил Корнеев.
   Судебный эксперт продолжил: «Когда проводили вскрытие Белых, его правая рука свесилась за край стола, и я не обратил на неё внимания. Сегодня, когда проходил мимо тела, то заметил свисающую из-под простыни руку, с зажатой в кулак кистью. Я разжал кулак и обнаружил там ключи. Кроме этого, на большом и указательном пальцах кисти трупа обнаружились метки от ожога. Похоже, что перед падением его ударило электрическим током».
   Корнеев приехал в морг и забрал новую улику. Вернувшись назад в прокуратуру, сравнил эти ключи с предыдущими, (где имелся брелок с буквой «Н»), найденными в кармане Белых. Ключи оказались разные!
   «Ключи от квартиры какой-то женщины?» – подумал Корнеев.
   Версия, что в это дело могла быть вовлечена женщина, казалась всё более вероятной. Какая-нибудь женщина всегда бывает замешанной в любом деле: даже её короткое случайное вмешательство может стать решающим. Как у Булгакова в «Мастере и Маргарите». Там же тоже всё началось с того, что какая-то Аннушка пролила масло… И это стало прологом к тому, что Дьявол прогулялся по Москве!
   Вот этот Белых, выйдя на пенсию, вдруг устроился работать билетёром в театре. Странно!.. Ему стукнуло чуть больше шестидесяти лет. Раз играл в настольный теннис – значит, ещё шустрый. Одинокий… Вполне мог и заинтересоваться какой-нибудь симпатичной билетёршей.
   Корнеев решил, что у него имеется вполне сносный план следственных действий. Нужно посетить театр и выяснить: с какой из билетёрш завязался у Белых роман. На этом месте Корнеев понял, что у него и зацепка есть. Ему стало совершенно ясно, что буква на брелоке, к которому был прицеплен ключ от квартиры Белых, скорее всего не латинское «Аш», (как говорил Николай Петрович, помешанный на изучении английского языка), а обычное русское «Эн». Возможно, имя билетёрши, с которой у Белых завязались романтические отношения, как раз и начинается с буквы «Н».
   Полёт мысли Корнеева в очередной раз прервался грохотом дрели с перфоратором. Этот звук буквально вонзился в едва окрепший после вчерашней выпивки мозг Корнеева.
   Корнеев выскочил в коридор. В коридоре рабочий, явно иностранец, яростно нажимал на дрель. Та яростно врезалась в толстую кирпичную кладку, сработанную ещё передовиками-строителями советских времён. Корнеев вспомнил давний фильм, что смотрел ещё совсем молодым парнем: о банде гангстеров, грабивших банк в какой-то западной стране. Корнеев тогда пошёл в кино с девушкой. Конечно, он выбрал места на последнем ряду и весь фильм провёл в попытках добраться до интимных мест спутницы… Но сцена из фильма, где один из гангстеров крушил сейф – вот такой же точно дрелью! – запомнилась хорошо.
   Корнеев вернулся в кабинет и вложил в уши шумозащитные прокладки.
   «Хотя Николай Петрович может оказаться прав: под видом мастеров к Белых вполне могли прийти и бандиты!» – начал продумывать версию своего бывшего начальника Корнеев.
   «Под такой шум от дрели – можно и хозяина пытать, а потом и с балкона сбросить. Никто ничего не услышит. А затем и вещи вынести, под видом мусора. Никто и внимания не обратит…» – Корнеев продолжал развивать версию, предложенную Николаем Петровичем. Хотя не очень понятно, имелись ли какие-то ценные вещи у Белых? Обычная домашняя электроника – вся осталась на месте.
   «Нужно ещё раз внимательно осмотреть квартиру! Возможно, у него хранилась дома крупная сумма денег. Где-нибудь в чулане, в тёмном закутке, в сумке. Надо поспрашивать Николая Петровича!» – подытожил свои рассуждения Корнеев.

Опять Бродский

   К середине следующего дня после застолья с Корнеевым у Николая Петровича хватило сил выйти на улицу – глотнуть прохладного октябрьского воздуха. Ярко светило солнце. Дружелюбный ветер загонял опавшую листву под защиту бордюров и густых кустов, окаймляющих детскую площадку. На листву с остервенением набрасывались работники местного «Управдома», вооружённые ревущими бензиновыми воздуходувками. Листья вздымали вверх и опять оказывались во власти ветра. Ветер опять прижимал листья к бордюрам и загонял под кусты. И опять ревущие воздуходувки выгоняли листья из укрытий. И так всё продолжалось до конца рабочего дня рабочих «Управдома».
   Выходя из дома Николай Петрович увидел Масуда, что имел в подъезде собственную дворницкую. Там Масуд хранил свой инвентарь, а также выброшенные жильцами новенькие унитазы, раковины и смесители, (оказавшиеся слишком «простыми», чтобы вписываться в новенький интерьер квартир, где хозяева сделали дорогую отделку).
   Дворника можно было часто видеть возле дома. Он хорошо знал всех жильцов. К нему нередко обращались, когда требовалось что-нибудь прикрутить, прибить, подкрасить, или вынести что-то тяжёлое и уже ненужное в мусоросборник. Николай Петрович являлся одним из его постоянных клиентов. Весь этот набор мелких работ давал Масуду существенную прибавку к зарплате дворника.
   «Николай, привет! Надо же, такая беда случилась с твоим приятелем Димой! Хороший мужик был!» – обратился Масуд к подошедшему потенциальному заказчику мелких услуг. Дворник выжидающе смотрел на Николая Петровича – как всегда улыбаясь. Но хмурый жилец в ответ лишь промямлил: «Да, конечно…».
   Встреча с Масудом случилась весьма кстати. Ведь дворник находился в курсе всех бесконечных ремонтов в доме, и мог знать какие-то подробности о мастерах, работавших в квартире у Димы. Оставалось только его разговорить.
   «Послушай, Масуд, у меня опять створка окна в лоджии не закрывается! Может, пойдём – поправишь, как в прошлый раз?» – предложил Николай Петрович.
   «Конечно сделаю, только за инструментами схожу!» – с готовностью ответил дворник.
   …Через полчаса Масуд уже находился в квартире Николая Петровича, с желанием заработать очередные сто рублей – на этот раз за подкручивание винта в фурнитуре створки лоджии. Створка перекрывала третью часть проёма и при открытии и закрытии давила всей своей немалой тяжестью на винт поворотного механизма. А тот явно не рассчитывался на подобную тяжесть: винт всё время приходилось подкручивать. В доме было около пятисот квартир и в каждой квартире беспокойные жильцы всё время то открывали, то закрывали окна. Подкручивание винтов в поворотных механизмах створок окон – являлось для Масуда вторым дополнительным источником дохода (после перетаскивания строительного мусора из ремонтируемых квартир в мусоросборник).
   После того, как Масуд засунул законные сто рублей в карман, Николай Петрович решил, что сейчас выдался вполне удобный случай расспросить «мастера на все руки».
   «Слушай, ты же всё знаешь, что происходит в доме. Дима собирался класть плитку в ванной. Знаю, что он нашёл плиточников на сайте «Отделочник. ру». Может ты кого-нибудь видел, когда они приходили?» – спросил Николай Петрович. Масуд слушал с неизменной улыбкой, но внимательно. Он, видимо, почувствовал, что на горизонте появилась возможность ещё что-то заработать. Правда пока ему ещё не стало понятно – за что именно могут дать деньги.
   Дворник поднял голову и упёрся взглядом в потолок лоджии.
   «Ты знаешь, Николай, в каждой квартире сейчас что-нибудь ремонтируют!» – наконец выдавил он с неопределённостью в голосе, как бы обобщая.
   «А ты вспомни – кто приходил к Диме? Это очень важно!» – продолжал настаивать Николай Петрович.
   «Вспомнил… – вдруг отозвался Масуд. – К нему приходил такой красивый парень, похожий на кавказца. Кажется, это был плиточник…»
   «Это очень важно. Вспомни ещё какую-нибудь деталь!» – встрепенулся Николай Петрович.
   Масуд задумался и после паузы произнёс: «Это парень с Димой вышел на общий балкон, я там как раз мусор собирал. До этого там кто-то из жильцов стулья ремонтировал. Вонь от клея осталась страшная. Они так встали у края балкона и смотрели на закат. Парень этот закурил и так красиво сказал, стихами, я даже запомнил: «В иных домах, над запахами лестниц, над честностью, а также над жульём, мы доживём до аналогий лестных, до сексуальных истин доживём!»
   «Ого! Этот дворник не так уж и прост! – возникла удивлённая мысль у Николая Петровича. – Я вот сам ни одного стиха уже не помню. А тут – один раз случайно подслушал…И – на тебе, наизусть шпарит! Вот и дожили, как говорится – не только до сексуальных истин, но и до реновации. Надо спасать мои два миллиона. От мастеров из интернета можно ожидать всего, если они ещё и Бродского на память читают! Вот где надо искать убийцу!»

Труп в лифте

   Дверь в кабинет Корнеева резко распахнулась и вместе с новой порцией грохота перфораторной дрели внутрь ворвался начальник следственной части Авдеев.
   «Ты почему трубку телефона не снимаешь?!» – проорал Авдеев, стараясь перекричать дрель. Корнеев вздрогнул, когда понял, что его увлечённость новой версией расследования, (мол, нити, ведущие к преступлению, нужно искать в театре), а также затычки, вставленные уши, помешали ему услышать, как звонил телефон.
   «Степан Фёдорович, я задумался о новой версии в деле Белых. Считаю, что нужно ехать в театр, где Белых работал билетером и…» – начал Корнеев. «Какой ещё театр? У нас тут цирк получается!» – перебил его Авдеев. А затем буквально проорал: «Мне только что позвонили и сообщили, что в этом доме еще один труп!». Крик Авдеева прорезал тишину кабинета, наступившей от на минуту замолчавшей дрели, и вырвался через приоткрытую форточку окна наружу. Проходивший внизу мимо рабочий-таджик, услышав слово «Труп», вздрогнул и выронил тяжёлый пакет со строительной смесью…
   Когда Корнеев вышел из машины (у дома, где жил Белых и продолжал жить Николай Петрович), то увидел толпу взволнованных жильцов. Навстречу Корнееву заспешила Председатель ТСЖ, участковый и Масуд. Тамара Степановна стала сбившего рассказывать о случившемся. Из её рассказа он узнал, что трагически погибла пенсионерка Фролова. Она находилась в кабине лифта, когда в доме пропало электричество. Лифт неожиданно остановился между этажами. Когда она, в полной темноте, захотела нажать на кнопку экстренной связи, чтобы вызвать помощь, то случайно задела оголённый провод.
   «Даже не знаю, как такое могло получиться!» – сокрушалась Председательница. От удара током у несчастной пенсионерки случился сердечный приступ. Она находилась в тесной кабине лифта более часа, когда жильцы начали подозревать неладное и вызвали лифтеров. Приехавшие ремонтники подтянули лифт к ближайшему этажу и открыли дверь. На полу кабины они увидели неподвижно лежащую Фролову: та уже не дышала. Фельдшер из приехавшей вскорости «Скорой помощи» констатировал смерть, наступившую вследствие сердечного приступа.
   «Эти лифты ломаются каждый день! – продолжала пояснения Тамара Степановна. – Я уже устала писать жалобы. Организация, что отвечает за лифтовое хозяйство, уверяет, что не может их надежно наладить – мол, эти лифты какой-то экспериментальной конструкции. И что данная модель крайне ненадёжна. А единственное достоинство этих лифтов – они дешевле даже белорусских!» – договорила Тамара Степановна и замолчала.
   «В каком подъезде это случилось?» – деловито осведомился Корнеев.
   «Во втором!» – с готовностью помогать старшему по службе быстро ответил участковый. Он даже сделал шаг вперёд, как бы немного оттесняя Тамару Степановну.
   «Опять второй подъезд! Тот же, где упал Белых!» – почти вскрикнул Корнеев.
   Жильцы дома плотно облепили вход в злополучный подъезд.
   «Дайте, пожалуйста, пройти!» – участковому несколько раз пришлось громко обращаться просьбой к собравшимся. В закуток, где виднелась открытая дверь лифта, кроме Корнеева вошла и Тамара Степановна. Масуд и участковый остались в холле подъезда, чтобы сдерживать натиск любопытствующих. Тамара Степановна заняла позицию за спиной Корнеева. В ней вдруг откуда-то появилась уверенность и решительность. Она чувствовала, что это происшествие даёт ей шанс окончательно утвердиться в должности председателя только что образованного ТСЖ. Недавно она уже выиграла суд против жильцов-оппонентов, подкупленных «Управдомом», желавшим не дать образоваться ТСЖ.
   Но, сейчас ей выпал шанс прославиться делами. Второй труп уже не так её испугал, как первый.
   «Надо срочно проводить голосование среди жильцов об установки камер наблюдения. Оно теперь точно будет успешным!» – с удовлетворением подумала Тамара Степановна.
   «Посмотрите, какие прекрасные цветы! Моими хлопотами да трудами» – начала было хвалиться Тамара Степановна, указывая Корнееву на высокий подоконник окна рядом с лифтом. Корнеев лишь мрачно посмотрел на неё в ответ. Тамара Степановна запнулась и тоже в момент помрачнела: один из трёх горшков с цветами, что всего три дня назад она самолично установила на подоконнике – уже украли…
   Корнеев начал осмотр лифта. На полу лежала несчастная мёртвая пенсионерка. Она и так не отличалась высоким ростом, но в последние минуты жизни ей всё же пришлось туго свернуться калачиком, чтобы уместиться на квадратике пола узкой кабины. Рука погибший была вытянута в направлении тревожной кнопки. Рядом с кнопкой, прямо из-под панели управления выступал оголенный провод, ставший причиной гибели Фроловой.
   Корнеев надел резиновые перчатки и нажал кнопку экстренной связи. Из динамика раздался громкий шорох, сквозь который начало просачиваться звучание оркестра. Музыка была возвышенно печальна.
   «Это Реквием Моцарта!» – разом воскликнули жильцы, толкающиеся в холле подъезда. Даже первоклашки, коих сейчас не подпускали к подъезду и близко, заслышав знакомую мелодию – весело откликнулись: «Моцарт, Моцарт!».
   Всеобщие знание Реквиема Моцарта жильцами дома имело очень прозаичное объяснение. Компания, занимавшаяся ремонтом лифтов в доме, спроектировала пульт приёма сигналов от экстренных кнопок лифтов так, что во время ожидания ответа оператора нажавший кнопку мог наслаждаться великой музыкой австрийского гения. Корнеев ещё раз внимательно осмотрел кабинку лифта и обнаружил, что рядом с тревожной кнопкой погибшая успела ключом от квартиры нацарапать нечто похожее на две цифры: единицы, направленные навстречу другу.
   «Надо бы выяснить, к кому и зачем шла пенсионерка – здесь во втором подъезде, тогда как её квартира располагалась в третьем подъезде, на пятнадцатом этаже?» – отметил про себя Корнеев.

Удачная находка

   «Piece of cake…» – несколько раз повторил Николай Петрович. В этот день он занимался изучением английских идиом. «Как-то странно. Если дословно переводить, то получается «кусочек торта». А как идиома – это значит пустяковое дело!» – рассуждал он.
   Раздался звонок в дверь. Николай Петрович подошёл к двери и посмотрел в глазок. За дверью стоял Корнеев.
   «Николай Петрович, ты знаешь, что в доме ещё один труп. И опять в твоём подъезде! Дело принимает непустячный оборот!» – выпалил, проходя в квартиру, Корнеев. Потрясённый этим известием, Николай Петрович предложил Корнееву сходить в минимаркет на первом этаже дома – купить водки.
   «Нет, нужно сейчас ещё раз осмотреть квартиру Белых!» – ответил Корнеев. Неожиданно в тишину прихожей ворвался громкий звук перфораторной дрели, вгрызающийся в бетон.
   «Где это?» – вздрогнув, спросил Корнеев.
   «Да это на пятнадцатом этаже, в первом подъезде. Людмила интимный светильник в спальне вешает…» пожав плечами, бросил Николай Петрович.
   «Да мы же сейчас на шестнадцатом этаже во втором подъезде! Так это весь дом в курсе её интима будет. Вообще перестали делать звукоизоляцию в домах!» буркнул Корнеев…
   Перед тем как идти в квартиру Белых, Корнеев решил проверить перила общих балконов в подъезде. Действительно, перила могли оказаться плохо закрепленными, (например, как на этаже, где находится квартира Николая Петровича). Выглядело вполне логично: Белых мог неудачно опереться на них и сорваться вниз. Тогда это ординарный несчастный случай.
   В подъезде Корнеев и Николай Петрович начали осмотр четырнадцатого этажа, где располагалась квартира погибшего. Перила были надежно приварены к арматуре. Хотя бросалось в глаза, что это сделали совсем недавно. Места сварки даже ещё не закрасили.
   «Что это – преступник заметал следы? Или, вернее, «заваривал» следы преступления?» – мелькнула догадка.
   Развивая мысль, Корнеев продолжил рассуждать, уже вслух: «Преступник заманил Белых на балкон, где имелись бракованные перила. Потом легонько подтолкнул свою жертву к краю. Белых, ничего не подозревая, опёрся на перила. А те выскочили из опор и погибший полетел вниз. Потом преступник вернулся с со сварочным аппаратом и накрепко приварил перила к опорам. Николай Петрович, как думаешь, можно ли незаметно работать сваркой на общем балконе?» Николай Петрович ответил с грустью: «Конечно можно: весь день перфораторной дрелью бетон по квартирам крушат. Под такой шум можно даже из пушки стрелять. Всё равно никто не обратит внимания!».
   «Хм… Опять эти чёртовы дрели!» – с ненавистью подумал Корнеев.
   На всякий случай решили проверить и перила на пятнадцатом этаже. Обнаружили, что перила тоже приварены к опорам совсем недавно. И на шестнадцатом этаже они увидели ту же картину. Версия убийства явно разваливалась. Покойного Белых не могли столкнуть сразу с нескольких этажей!..
   Выйдя из кабинки лифта на семнадцатом этаже, они встретили Тамару Степановну.
   «Удачно мы вас встретили. Скажите, когда на четырнадцатом, пятнадцатом и шестнадцатом этажах заваривали крепление перил к опорам?» – с раздражением в голосе стал выпытывать Корнеев.
   Тамара Степановна ответила с нескрываемой гордостью в голосе: «Когда выяснилось, что бракованные перила могли стать причиной падения Белых. На всякий случай обновили крепление перил к опорам на всех этажах второго подъезда!».
   Корнев мрачно заметил: «Так как же у вас так быстро получилось уговорить строителей устранить недоделки?».
   «Ой, и не говорите! Их ни о чём не допросишься! На этот раз я даже и не пыталась к ним обращаться. Оказалось, что Масуд умеет неплохо работать со сварочным аппаратом. Он сам всё быстро и сделал!» – радостно отчиталась Тамара Степановна.
   «Да уж, удружили… И как же мы теперь поймём, с какого этажа упал Белых?!» – взорвался Корнеев.
   «Я не разбираюсь в том, как ведётся следствие. Для меня главное – безопасность и счастье жильцов дома. До свидания!» – с обидой ответила Тамара Степановна.
   Расставшись с председательницей, направились в квартиру Белых. Николай Петрович в первый раз попал в квартиру погибшего приятеля – до этого встречались только во дворе. Квартира пустовала уже несколько дней, но в ней все ещё продолжало чувствоваться присутствие хозяина – по множеству мелочей. Чашки и тарелки в мойке: Белых, видимо, не успел помыть их и переложить в кухонный шкафчик. Свитер, оставленный на кровати. Раскрытый зонт в прихожей – для просушки после дождя. (Что уже совершенно высох и его давно следовало бы убрать, чтобы не мешать проходу). Но, увы: уже некому «мешать проходить» – поэтому зонт и продолжал чернеть в углу коридора, рядом с входной дверью.
   При осмотре письменного стола Николай Петрович начал полностью выдвигать ящики, чтобы не пропустить какой-будь мелкий предмет, хранящийся в них. Когда потянул на себя средний ящик, то смог выдвинуть только на половину. Тогда он встал на колени и просунул правую руку как можно дальше внутрь. В самом углу он нащупал небольшой плоский предмет с немного шероховатой поверхностью. Это оказалась записная книжка. Ободрённый находкой, почувствовал себя удачливым кладоискателем.
   «Сейчас найду ещё что-нибудь! Выясню, почему ящик стола плохо открывается. Что ему мешает?» – подумал Николай Петрович.
   Ему вдруг вспомнился фильм «Сокровища Нации», с Николасом Кейджем в главной роли. Герой Кейджа в поисках разгадки тайны пробрался в Белый Дом, где нашёл след к разгадке – но не в ящиках стола Президента, а заглянув под стол снизу. (Это напомнило советские времена, когда в магазинах весь дефицит держался под прилавком).
   Николай Петрович решительно дёрнул на себя застрявший ящик стола. Тот с треском поддался и оказался в руках у Николая Петровича. Николай Петрович перевернул ящик и не поверил своим глазам. На обратной стороне находилась укрепленная на шурупах плоская пластмассовая коробочка. Она и мешала ящику полностью выдвинуться. В коробочке находился компьютерный диск…
   Записная книжка, которую Николай Петрович нашёл первой, оказалась ему хорошо знакома. Именно в эту книжку Белых записывал телефоны мастеров из «Отделочник. ру». Там же он вёл учёт всех работ по ценам и материалам. Перевернув ещё одну страницу, Николай Петрович прочитал: «Плитку Николаю на кухню с эпоксидной затиркой – Вася, Махмуд». Чуть ниже был записан телефон Николая Петровича. Николай Петрович бросился к Корнееву и рассказал о своих находках.
   «Кстати, тот магазин на первом этаже, где водку продают, ещё пока не закрылся…» – устало отозвался Корнеев.

Решение принято

   Корнеев и Николай Петрович расположились на кухне в квартире последнего. Начали готовить яичницу. Ветчины не нашлось. На разогретую сковороду одно за другим падали яйца. Перед падением каждое яйцо вытягивалось вниз и становилось похоже на сталактит в пещере. Какое-то мгновение вязкая липкая плоть яйца пыталась удержаться за край скорлупы, но затем неизменно срывалась и падала вниз, поднимая со сковороды десятки мелких шипящих пузырьков подсолнечного масла… Желтки яиц быстро затвердели и на сковороде появилась круглая физиономия монстра с десятком жёлтых глаз. Чёрной пластмассовой лопаткой физиономию монстра раскромсали на два равных полукруга и разложили по тарелкам. Каждую из половинок сверху залили густым кетчупом – цвета крови.
   Выпили водки, закусив её окровавленными, похожими на глаза, кругляшами желтков, выковырянных вилками из полукругов яичницы на тарелках.
   «А водка – дрянь!» – заметил Корнеев.
   «Согласен… Владелец магазина на первом этаже, где мы её купили, приспособился где-то брать на продажу дешёвую водку, разлитую в бутылки с этикетками от дорогой. Похоже нам как раз попалась такая бутылка!» – подтвердил Николай Петрович.
   «Дело вообще дрянь: второй труп… И никаких зацепок!» – мрачно продолжил Корнеев.
   «Ну почему же нет зацепок? парировал Николай Петрович. – Смотри, у Димы в записной книжке есть мой телефон и записано, что я хочу положить плитку в кухне. Рядом имена – Вася и Махмуд. Возможно один из них, или они оба – и есть те самые бандиты. Дворник Масуд рассказал мне, что он видел здорового парня, вероятно одного из них. Тот разговаривал с Димой на балконе. И странная деталь. Этот парень резкий, как после отсидки, а читал наизусть Бродского!»
   «Ну и что из этого? – заметил в ответ Корнеев. – Бродский же тоже сидел. Это не помешало ему писать хорошие стихи. Почему же тот, кто сидел, не может его читать наизусть?».
   Несмотря на скептицизм Корнеева, Николай Петрович решил продвигать свою версию дальше: «Уверен, эти подозрительные плиточники – и есть бандиты! Когда они позвонят, я назначу им встречу. А потом ты организуешь засаду. Когда один из них или оба приедут, то я начну с ними договариваться о работе. И так спрошу, как бы между прочим, будут ли они разводить эпоксидную затирку водой, перед тем как заделывать швы между плитками. Если согласятся, что можно водой – то они точно не плиточники. А если не плиточники – значит бандиты!».
   Монолог Николая Петровича заставил Корнеева задуматься. В словах его бывшего начальника имелась сильная логика. Недаром в институте, где они когда-то вместе работали, Николая Петровича ценили больше всех – потому и меньше всех посылали на уборку картошки в подшефный колхоз. Но Корнеев ответил не сразу. Ему хотелось всё обдумать.
   «Хочешь, анекдот расскажу? Слушай… – неожиданно весело вдруг начал Корнеев. – Телеграмма мужу от жены с Югов: “Пришли сотню, загораю!”. Муж отвечает: “Высылаю двести – сгори совсем!”».
   У Николая Петровича даже не хватило сил рассмеяться – он сумел только вяло улыбнуться.
   Корнеев, рассказывая анекдот, продумывал: как бы ответить Николаю Петровичу? Ловить преступников предложенным способом показалось ему полным дилетантством. Для начала следовало попытаться порасспрашивать криминальную агентуру, ещё раз опросить жильцов… Но внезапная смерть пенсионерки спутала все планы! Начальство явно ожидало быстрый результат. С другой стороны, если версия Николая Петровича окажется бредом, а он посадит в засаду опергруппу, то станет полным посмешищем в отделе.
   «Давай так – ты ждёшь звонка. Как позвонят, сразу назначай встречу. Я приеду. Если это действительно бандиты, то вызову группу захвата!» – огласил наконец своё решение Корнеев.
   Николай Петрович посмотрел на Корнеева с уважением и спросил: «Вадим, а ты приедешь с пистолетом?»
   «Конечно, даже не сомневайся!» – с готовностью подтвердил Вадим. А затем вдруг добавил: «Да, между прочим – ты случайно не знаешь… Может быть твой приятель Дима хранил крупную сумму денег? Где-нибудь в сумке, в тёмной комнате? Может быть, это именно из-за них его ограбили, а потом и убили?»
   Николай Петрович побледнел…

Засада

   Через неделю тревожного ожидания, как раз, когда Николай Петрович занимался покупкой продуктов в магазине, наконец позвонил один из плиточников. От того, что в магазине было шумно, Николай Петрович едва мог его слышать. Кроме того, плиточник так коверкал русские слова, что Николай Петрович больше догадывался, чем понимал, что именно он говорит.
   «Это, наверное, Махмуд!» – подумал Николай Петрович.
   «Как вас зовут!» – спросил Николай Петрович в трубку.
   «Моя?» – ответил плиточник.
   «Да, вас… Вас!» – повторил Николай Петрович.
   «Моя звать Вась…» – представился плиточник. Итак, звонивший плиточник оказался Васей. Договорились, что Вася придёт к нему домой через день, в час дня. Время, на которое позвали плиточника, Николай Петровичем с Корнеевым оговорили заранее.
   Корнеев не очень верил в версию бандитов с «Отделочник. ру», поэтому время засады в квартире Николая Петровича решил совместить с обеденным перерывом. Так Корнееву станет проще объяснить своё отсутствие на рабочем месте.
   Корнеев пришёл к Николаю Петровичу к двенадцати часам. Поскольку время считалось «обеденным», то решили перекусить яичницей. Николай Петрович вывалил в лужицу подсолнечного масла на сковороде горку красных помидоров, рассечённых на четвертинки. Когда помидоры потеряли яркость цвета и их кожица сморщилась, Николай Петрович равномерно распределил кругляши желтков яиц по всей тёмно-красной массе (вздрагивающей, как живой). Потом осыпал всё сверху мелко нарезанной зеленью. Яичница стала похоже на зелёное летнее поле с ромашками и клеверами.
   Съев яичницу, стали пить чай с пряниками. (Начинка у тех – та самая варёная сгущёнка, неизменная начинка в тортах домашнего приготовления всех хозяек советских времён!).
   Затем обсудили план действий. Николай Петрович напомнил, что хочет испытать Васю на знание плиточного дела. Он спросит: как нужно приготовлять эпоксидную затирку для плитки. Если скажет, что нужно разводить водой, а не смешивать с отвердителем, то, мол, он никакой не плиточник, а бандит. И тогда нужно его задерживать.
   От приятности уютной посиделки Корнеев предложил: «Давай анекдот расскажу. Муж застал жену с любовником: “Не будь я членом партии, поломал бы тебе все рёбра! Не будь я членом партии, выбросил бы тебя в окно”! Жена: “Слава КПСС”!»
   Николай Петрович весело рассмеялся старому, хорошо знакомому анекдоту.
   В это время на стене, рядом с входной дверью, зажужжала трубка домофона и замигала зелёная лампочка.
   Николай Петрович снял трубку. Из трубки сквозь треск послышался голос: «Я, Вась…». Это пришёл плиточник. Николай Петрович как можно более отчетливее сказал: «Я открываю дверь, входите!», нажал на кнопку домофона и повесил трубку. Корнеев, стоявший рядом и внимательно прислушивающийся к разговору, сделал шаг в направление спальни. Именно оттуда он собирался следить за беседой Николая Петровича и плиточника. В этот момент вдруг опять сработал домофон. Николай Петрович снял трубку и снова услышал голос плиточника: «Я, Вась…». Николай Петрович опять отчётливо и медленно повторил, что открывает дверь. И опять наступило молчание. Похоже, языковый барьер так и не получилось преодолеть. «Этот Вася не понимает, что я ему говорю. И что теперь делать?» – с раздражением подумал Николай Петрович.
   Следующие пять минут вызовов на домофон не последовало. Было не ясно: сумел ли Вася войти в подъезд? Вдруг раздался звонок в дверь. Корнеев и Николай Петрович вздрогнули, сердца их учащённо забились. Корнеев ринулся в спальню, с грохотом опрокинув табуретку в коридоре. Николай Петрович посмотрел в глазок. Вася был небольшого роста, с чертами лица, характерными для уроженца Средней Азии. На краю его носа едва держались очки в тонкой оправе, которые он как раз поправлял каким-то неловким движением. Всем своим видом он напоминал учёного.
   Николай Петрович осмелел и открыл дверь. Вася вступил в коридор квартиры Николая Петровича и застенчиво улыбнувшись сказал: «Я Вась, здесь плитка класть!». Васе на вид было не больше тридцати лет. Он вырос в те годы, когда с русскоязычным образованием в его независимой стране уже успешно покончили.
   «И как же я с ним буду объясняться? Он же совершенно не знает русский язык!» – подумал Николай Петрович. Вася тоже выглядел сконфуженным…

Руки вверх

   Неожиданно Николай Петрович понял, как выйти из ситуации. Ведь перед ним же был иностранец. Еще с советских времён он знал, что с иностранцами нужно говорить на английском. Вот так неожиданно пригодились его занятия по изучению языка. Николай Петрович решил рискнуть: «Do you speak English? / Вы говорите на английском?»
   Вася радостно закивал в ответ: «Yes, Yes! I am looking forward to installing tiles in your kitchen! / Да, да – я жду с нетерпение укладки плитки в вашей кухне!»
   Николай Петрович был настолько счастлив, что они стали понимать друг друга, что в первый момент забыл, что с помощью разговора задумал вывести пришедшего на чистую воду, если он не настоящий плиточник, а бандит.
   «I am so glad you are here to work for me…/ Я так рад вы здесь чтобы работать для меня…» – начал было радостно Николай Петрович, но осёкся, вернувшись к реальности.
   Николай Петрович достал упаковку эпоксидной затирки и протянул Васе со словами: «Please, explain me how you will use this material / Пожалуйста, объясни мне как ты будешь работать с этим материалом».
   Вася взял упаковку в руки. Со стороны чувствовалось, что он видит это первый раз в жизни. Почти упёршись в упаковку очками, он попытался прочесть мелкий шрифт на этикетке. Вася напряжённо всматривался в надпись на русском, силясь понять написанное. При этом в Васе было столько растерянности, что Николай Петрович даже попытался ему помочь и дал намёк: «This material is used to make waterproof membranes/ Этот материал используется чтобы сделать водонепроницаемые швы». Вася в ответ благодарно улыбнулся…
   На пятнадцатом этаже первого подъезда завизжала перфораторная дрель. Вслед раздался громкий крик Корнеева: «Руки вверх!» Николай Петрович обернулся и увидел Корнеева, который выскочил из спальни с пистолетом, направленным в сторону Васи. Вася понял выкрик Корнеева без перевода и тут же выполнил приказ, продолжая держать упаковку эпоксидной затирки уже в поднятых руках. Со стороны это выглядело будто он замахнулся и собирается швырнуть эту тяжесть в Корнеева.
   «Положи упаковку на пол!» – ещё громче крикнул Корнеев. Вася не подчинился – видимо, не понимая, что от него хочет Корнеев.
   «Замахивается, гад! Нужно всё-таки снять пистолет с предохранителя!» – промелькнула тревожная мысль у Корнеева. Николай Петрович уловил угрожающий отблеск этой мысли в глазах Корнеева, бросился к Васе и вырвал упаковку из его рук.
   Корнеев надел на Васю наручники и начал исследовать содержимое его карманов. В кармане у Васи оказалось пятьсот рублей, телефон и документы. Сердце Корнеева ещё продолжало учащенно биться, но в нём уже не было того напряжения, что он чувствовал в спальне, когда прислушивался к разговору Николая Петровича и Васи в коридоре. То, что Вася с Николаем Петровичем будут разговаривать на английском – стало совершенной неожиданностью для Корнеева. Он не понимал, о чём идёт разговор. И поэтому не понимал – когда пора вступать в дело. И вообще, ему было подсознательно неприятно слышать английскую речь. (Это осталось ещё с советских времён. Тогда его, как молодежного вожака, часто вызывали в режимный отдел института – для инструктажа: как распознать агентов иностранных разведок. Для наглядности показывали фильмы с синхронным переводом с английского). Когда перфораторная дрель взвизгнула, Корнеев не выдержал и ворвался из засады в спальне в коридор.
   Успокоившись Корнеев начал рассматривать документы Васи. Николай Петрович помогал с переводом. Оказалось, что настоящее имя Васи значилось как Сулейман. Он приехал четыре дня назад из среднеазиатского государства в Москву на заработки. По профессии – филолог, но по специальности работу дома найти не смог. Зарегистрировался на «Отделочник. ру» как плиточник. Хотя плиточными работами до этого никогда не занимался. Но на его родине все мавзолеи традиционно обложены плиткой. Поэтому из поколения в поколение передавались секреты плиточного мастерства. Видимо, Сулейман надеялся, что когда начнёт работать на кухне у Николая Петровича, то у него должна сработать генетическая память и укладка получится «сама собой». Два дня назад ему пришла СМС с телефоном и адресом Николая Петровича.
   После этих слов Корнеев внимательно рассмотрел отметку о въезде в паспорте Сулеймана. Подтвердилось, что он въехал на территорию России всего лишь четыре дня назад. Это являлось железным алиби! В это время тело Белых уже находилось в морге. Корнеев, надеясь хоть на какое-то разоблачение, попросил Николая Петрович спросить: почему он назвался Васей, когда его реальное имя – Сулейман. Неудавшийся плиточник ответил, что ему посоветовали называться русским именем, чтобы вызывать больше доверия у заказчиков.
   Корнеев снял с Сулеймана наручники. Стало понятно, что Сулейман – хороший парень. Между Корнеевым и Сулейманом даже завязалась дружеская беседа: жестами и отдельными словами, которые переводил Николай Петрович.
   Сходили в магазин на первом этаже за водкой. Николай Петрович достал из холодильника яйца, молоко и давно зачерствевший, тёмно-коричневый по цвету, чёрный хлеб. Тупым ножом распилил четвертушку батона на мелкие кубики. Выложил на сковороду, и залил их сверху яйцами, перемешанными с молоком. Вскорости жёлто-белая масса забулькала между совсем потемневших крошечных островков хлеба, и стала похожа на пенистый морской прибой, разбивающийся о камни.
   На душе Корнеева стало приятно. Сулейман прочитал стихотворение на английском, и Корнеев заулыбался ему в ответ, не дожидаясь перевода от Николая Петровича. Потом Корнеев рассказал гостю анекдот. Сулейман весело рассмеялся. В это время Николай Петрович был темной комнате стараясь как-можно дальше спрятать сумку с деньгами.

Театр! Театр!

   На следующий день, утром, Корнеев стоял у пешеходного перехода – в ожидании, когда зелёный человечек в сигнальном окошке засеменит ногами, и можно будет перейти дорогу к зданию, где размещалась прокуратура. На противоположной стороне улицы, немного не доехав до входа в прокуратуру, остановилась внедорожник чёрного цвета с затемнёнными окнами. Из машины выпорхнула следователь Маркелова и изящно покачивая бёдрами направилась к тяжёлой металлической двери. «Хороша!» – машинально отметил Корнеев.
   «А подвёз какой-то авторитетный начальник… Или просто авторитет! – продолжал раздумывать Корнеев. – И что только ей приспичило быть следователем? Вон, в районном суде – есть вакансия судьи. Нужно ей рассказать, может быть заинтересуется!»
   У своего кабинета Корнеев увидел несколько рабочих, выносивших мебель в коридор. Навстречу ему шёл Авдеев. Поравнявшись с Корнеевым, он остановился.
   «На время ремонта тебе придётся посидеть в помещении архива! – распорядился начальник. – И, пожалуйста, ознакомь следователя Маркелову с делом об убийствах, которым ты сейчас занимаешься. Пусть она подключается!».
   Мрачные опасения Корнеева начали сбываться. Он начинал терять контроль над ситуацией. В любой момент могла начаться проверка его личного дела. А это означало крах. Нужно во что бы то ни стало не упускать инициативу расследования из своих рук. После засады в квартире Николая Петровича, кончившуюся дружеским застольем с подозреваемым, Корнеев сильно засомневался в версии бандитов, маскирующихся под мастеров из «Отделочник. ру».
   «Хм… Нужно это версию подбросить Маркеловой в разработку. А самому ехать в театр!» – решил он наконец…
   Корнеев, сидя в своём кабинете, долго раздумывал – каким образом построить отношения с Маркеловой, чтобы они с ней стали, что называется, «на дружеской ноге». У них не имелось никаких общих интересов. Единственный интерес к Корнееву с её стороны – она хотела занять его место старшего следователя. Но как раз вот именно этого Корнеев и хотел избежать.
   Взгляд его упал на шахматы в углу кабинета. Когда он работал в институте, то в его лаборатории считалось законным развлечением в рабочее время: устраивать пятиминутные шахматные баталии вместо перекуров (для тех, кто не курил). С того времени у него осталось привычка к подобным коротким шахматным перерывам. Жаль только, что трудно найти партнёра в прокуратуре.
   «Может, предложить ей поиграть в шахматы? Она женщина умная и азартная. На этом и сблизиться можно!» – мелькнула спасительная мысль. Корнеев пошёл в кабинет Маркеловой и предложил «сыграть партейку». А та неожиданно согласилась.
   После короткой партии в шахматы Корнеев рассказал Маркеловой о версии мастеров-бандитов с сайта ремонтников. Маркелова отнеслась к версии с большим энтузиазмом. Она тут же рассказала Корнееву о том, как безобразно «мастера по вызову» собрали в её квартире кухню, купленную недавно за хорошие деньги. «Представляете, так плохо склеили две половинки столешницы из искусственного камня, что через две недели я стала замечать тёмную полосу на стыке. Конечно, если не приглядываться, то её и не заметно. Но я хочу – и буду приглядываться» – взволнованно сказала Маркелова.
   Чувствовалось, что воспоминание о новой кухне вызвало у неё бурю эмоций.
   «Ой, как я вас понимаю, Людмила!» – ответил Корнеев, вложив в свой голос максимальную долю сострадания. Присвоив себе идею засады, Корнеев рассказал, как можно попытаться выманить преступников в квартиру Николая Петровича. Маркеловой идея решительно понравилась: она сказала, что берётся за дальнейшую разработку этой версии.
   «Отлично, ну а я поеду в театр!» – с облегчением резюмировал Корнеев.
   «В театр? Так рано? А разве спектакли начинаются не в семь?» – с удивлением отозвалась Маркелова.
   «Да я же не на спектакль! С театром тоже связана одна небольшая версия!» – как можно небрежнее бросил Корнеев.
   Театр! Театр! Корнеев ходил в театр лет десять назад… В это время у него по одному из дел свидетелем проходил завхоз одного из московских театров. Хозяйственник в этом деле хоть и не был никак замешан, но (на всякий случай!) выдал Корнееву контрамарку на два лица.
   Корнеев пошёл в театр с женой. Жена была в восторге: всю неделю до театрального вечера кормила Корнеева вкусными домашними котлетами. Места оказались в первом ряду. Действие пьесы происходило при дворе английской королевы в начале восемнадцатого века. На сцене развивалась любовная интрига. Мелькали красные армейские мундиры и атласные женские платья пастельных тонов. Рыжеволосая полубезумная королева была застенчиво влюблена в бравого гвардейца. В момент своего самого трогательного монолога королева села на лесенку у края сцены свесив ноги в зрительный зал. Театральная сцена была значительно больше приподнята и располагалась гораздо ближе к первому ряду, чем обычно бывает в театральных залах. Ноги королевы почти касались лица Корнеева.
   «А что если она по лесенке начнёт спускаться в зрительный зал! Из-за тесноты ей придётся сесть прямо мне на колени! Может это режиссерский ход, чтобы вовлечь зрителей в действие?» – подумал тогда с восторгом Корнеев. Но, королева в зрительный зал так и не спустилась…
   Театр, куда направлялся Корнеев сейчас, получил известность своим новаторским главным режиссёром, скандальными похождениями актрис и большими финансовыми нарушениями. Впрочем, давно открытой истиной считается утверждение, что театр должен возбуждать воображение зрителя ещё до начала пьесы. В советские времена, кроме залитых светом вестибюлей, театры поражали зрителей наличием в своих буфетах бутербродов с осетриной, красной рыбой и сервелатом. Встреча с прекрасным начиналась с деликатесов, которые практически невозможно купить в магазинах.
   Присутствие перед входом в зрительный зал атлетической фигуры Белых, как билетёра, вполне соответствовало провокационному духу этого театра. И то, что Белых работал в качестве билетёра в этом театре, уже не показалась Корнееву странным. С такими мыслями Корнеев подошёл к железной двери служебного входа – в храм Мельпомены.

Аромат духов

   На следующий день – утром, когда Николай Петрович мыл посуду и рюмки после неудачной засады – раздался телефонный звонок. Корнеев сообщил, что вместо него в следующей раз в засаде будет находиться следователь Маркелова. А потом попросил, чтобы Николай Петрович ждал её сегодня в два часа. Она, мол, решила заехать к Николаю Петровичу, чтобы на месте понять – как лучше организовать засаду. Николай Петрович был несколько обескуражен, но настоящее потрясение ждало его позже – ровно в два часа тридцать минут. Именно тогда сработал домофон. Николай Петрович снял трубку и услышал высокий нетерпеливый женский голос: «Следователь Маркелова!».
   Через пять минут раздался настойчивый звонок в дверь. Николай Петрович даже не решился посмотреть в глазок, чтобы не медлить с открытием двери.
   Когда распахнул дверь, то в ту же секунду его носа коснулся тонкий аромат: запах духов, (что Николай Петрович так долго не слышал в своей квартире). Именно таким ему и виделся аромат красивой женщины. И действительно – следователь Маркелова выглядела просто сногсшибательно!
   Николай Петрович увидел перед собой женщину чуть старше тридцати лет. На ней эффектно смотрелся утеплённый жакет, стянутый ремнём на тонкой талии. Край её юбки располагался значительно выше колен, открывая стройные ноги, обутые в изящные полусапожки на высоком каблуке. На молодой даме не было никакого головного убора. Да он ей и не был нужен. Густые чёрные волосы, расчёсанные посередине на пробор, надёжно укрывали ее изящную головку. А потом, спускаясь ниже – они, едва коснувшись плеч, распускались веером по прямой спинке следователя (и почти дотягивались до талии!).
   «Разрешите я вам помогу!» – услужливо произнёс Николай Петрович. Он зашёл за спину Маркеловой и на его руки, протянутые к её плечам, без промедления упал невесомый жакет следователя.
   Предложить надеть потрёпанные домашние тапочки, Николай Петрович просто не посмел – и следователь Маркелова грациозной походкой, постукивая каблучками, пошла осматривать комнаты. Хозяин хотел предложить чаю, но вспомнил, что заварка кончилась…
   Обойдя жилое помещение, Маркелова заметила, что кухня для трёхкомнатной квартиры маловата, а коридор – слишком велик. Николай Петрович охотно согласился. Потом они расположились на кухне – для предстоящего серьёзного разговора. Перед тем, как опереться рукой (продетой в рукав светлой кофточки) на край кухонного стола, следователь Маркелова придирчиво осмотрела его заваленную крошками столешницу. Кофточка настолько плотно обтягивала её изящную грудь, что не оставляла намёка, что «где-то там» могла притаиться ещё и кобура с пистолетом. Николая Петровича кольнула досада. Перед приходом следователя он два раза протирал стол кухонной тряпкой, постиранной всего лишь две недели назад!
   Николай Петрович от Корнеева знал, что Маркелову зовут Людмилой. Но он не знал, как лучше обращаться к ней: «Людмила», «Господин следователь», или на старый лад: «Товарищ следователь». Пытаясь получить от неё намёк, как удобнее к ней обращаться, Николай Петрович со значением произнёс: «Разрешите ещё раз представиться – Николай Петрович…».
   Дама ответила довольно сухо: «Следователь Маркелова. Давайте перейдём непосредственно к делу!».
   Решили, что Николай Петрович станет ждать звонка от следующего подозреваемого – «псевдоплотника» по имени Махмуд. Когда тот позвонит, Николай Петрович должен назначить встречу на десять утра следующего дня. А после этого сразу позвонить ей. Группа захвата приедет в девять утра. Она с одной частью группы будет в спальне Николая Петровича, а другая часть группы перекроет подъезд и пожарный выход. После того как Махмуд войдёт в квартиру, Николай Петрович должен начать проверять его на знание работы с эпоксидной затиркой. Под одеждой у Николая Петровича будет спрятано записывающие устройство. Как только Махмуд, покажет свою неосведомлённость в плиточном деле, Николай Петрович должен взять упаковку эпоксидной затирки у него из рук и громко сказать: «Да не может быть!». Это станет для группы сигналом к действию…
   После того, как следователь Маркелова ушла, Николай Петрович долго не мог успокоиться. Он вышел на лоджию при кухне – полюбоваться видом на громаду университета. Но затем быстро вернулся назад, плотно прикрыв дверь. Вместо обычного запаха яичницы кухня была заполнена ароматом тонких духов следователя Маркеловой.
   …Первый раз за две недели, прошедшие со дня гибели его друга Димы, он не вспоминал со страхом о двух миллионах, спрятанных в тёмной комнате. Наоборот: мысль об этих деньгах наполняла сердце Николая Петровича надеждой!

Часть 3

Ищите Актрису

   Администратор театра успокоился, когда узнал, что приход Корнеева связан только с гибелью Белых.
   «Да, конечно, поможем чем сможем!» – заверил он Корнеева. При этом его искренность выглядела неподдельно. Ещё бы: Корнеев не являлся фининспектором, открывающим новое дело, (или ответственным работником министерства культуры, закрывающим новый спектакль).
   «Вы знаете, Белых очень удачно смотрелся в форменном пиджаке билетёра. Зрители неизменно обращали на него внимание, когда входили в зал. Он усиливал ожидание, что в спектакле произойдёт что-то неожиданное. Да и потом – у нас всегда проблема с галёркой. Зрители с неё всё время стараются пересесть на свободные места в партере. А у той стороны партера, где у Белых был пост – всегда образцовый порядок!.. Но, что вас конкретно интересует?» – администратор остановился и вопросительно посмотрел на Корнеева.
   «Есть ли в театре сотрудницы, у которых имя начинается на букву “Н”?» – спросил Корнеев.
   «Сейчас я попрошу принести список! – ответил администратор и приветливо улыбнулся Корнееву. – «Может, нам пока выпить кофе или чай?»
   В списке оказалось три сотрудницы театра, имя которых начиналось на «Н»: Наира, Нина и Наталья. Администратор заверил Корнеева, что они прибудут в театр за час до спектакля. И предложил Корнееву вернуться через три часа. Работниц театра предупредят – и у него появится возможность с ними поговорить. Конечно, Корнееву хотелось остаться и немного побродить по театру, чтобы проникнуться его «закулисьем», но он не стал настаивать. Эти три часа Корнеев решил провести в раздумьях, прогуливаясь по центру Москвы…
   Проголодавшись, зашёл в «Макдональдс», где взял кофе и «Биг Мак» внушительного размера. Из середины мега-бургера выглядывала тёмная котлета, вокруг которой топорщились зелёные листья салата. Трезво оценив свои «кусательные возможности», Корнеев попросил ножик и вилку…
   Когда он начал отрезать кусочки от «Биг Мака» при помощи ножа и вилки, то привлёк внимание девицы (с прядью волос, выкрашенных в зелёный цвет). Она как раз сидела напротив – и, потягивая кофе через соломинку, стала бросать на Корнеева презрительные взгляды.
   Потом Корнеев остановился у крохотного магазинчика Германа Стерлигова. В витрине, на самом видном месте, хорошо читалась надпись: «Пидорасам вход воспрещён!».
   Корнеев долго не решался войти. Было непонятно, как конкретно станут его проверять внутри на предмет сексуальной ориентации. Может быть, там (за дверью!) он встретит голого продавца, что начнёт его соблазнять? Наконец, Корнеев всё же решился переступить порог магазина. Голого продавца в магазине не оказалось. За прилавком стояла красивая девушка – совершенно без следов косметики на лице! – и мило улыбалась Корнееву. За ней на полке виднелся батон чёрного хлеба ценою в четыреста рублей. Увидев ценник, Корнеев не смог выдавить улыбку в ответ.
   Вернувшись в театр, Корнееву всё-таки удалось прочувствовать театральное «закулисье». Его провели в театр через служебный вход пристроенного к театру дополнительного корпуса. Чтобы не портить исторический фасад театра, пристройку закрасили в тёмный цвет, и её лицевая часть отстояла гораздо дальше от улицы – как бы прячась в тени основного здания.
   После того, как Корнеев вошёл в корпус через просторный вход, ему открыли боковую металлическую дверь обычного размера. Через неё он попал в хорошо освещённый коридор – очень короткий, с парой крутых поворотов. Корнеев догадался, что этот проход ведёт к историческому зданию театра.
   Открылась ещё одна металлическая дверь – и Корнеев увидел, что находится в небольшой уютной комнате без окон. В другом конце комнаты он увидел ещё одну металлическую дверь, за которой слышался гул зрителей, заполнивших фойе основной сцены. По всей видимости, это помещение служило гостиной для друзей театра (перед тем, как их должны проводить в театральный зал, на традиционный десятый ряд).
   Стены комнаты украшали фотографии талантов этого театра. Щелчок фотоаппарата заставал их то на репетициях, то во время дружеских застолий, то принимающих гостей-талантов из других театров. Многих Корнеев узнал по телевизионным фильмам, что так любила смотреть его жена.
   Оказалось, что возможности поиска для Корнеева резко сузились. Гримёрша Наталья была семидесятилетнего возраста, гардеробщица Нина – почти что её ровесница. Только билетёрше Наире шёл сорок восьмой год – она вполне могла, по идее, подходить под версию романтических отношений, ставших роковыми для Белых.
   Наира оказалась черноволосой худенькой женщиной. Она совмещала работу билетёрши с деятельностью по распространению билетов театра. Вид у неё был усталый: мешки под глазами и потухший взгляд. Видно у неё оставалось ещё не так уж и много времени, перед тем как скатиться по плоскости нездоровья – к болезням. Да там и остаться…
   Корнеев решил спросить напрямую: не могла ли какая-нибудь романтическая история (здесь, в театре) быть связана с гибелью Белых.
   «Поищите среди актрис!» – немного подумав, ответила Наира.
   «Но я смотрел список сотрудников театра. Актрис с именем, начинающимся на “Н” – не обнаружил!» – воскликнул Корнеев и показал брелок.
   «А почему вы думаете, что это русское “ Эн”? Видите, ту же все линии с наклоном! И от этого вся буква выглядит как покосившаяся этажерка!» – резонно заметила билетёрша.
   «Так что же это тогда?!» – не выдержал Корнеев.
   «Это латинская “Аш”. И это брелок от ключей машины “Hyundai”!» – объяснила Наира.

Не может быть!

   Прошла тягостная неделя в ожидании звонка Махмуда. Чтобы случайно не пропустить звонок, Николай Петрович всё время держал телефон под рукой. И несколько раз в день проверял: хорошо ли он заряжен. Наконец, Махмуд всё же позвонил.
   Николай Петрович услышал молодой голос, с немного кавказским акцентом: «Э-э, прости, что не смог сразу позвонить. Много работы. Вот сейчас – свободен. Давай приду!»
   Как и было договорено со следователем Маркеловой, Николай Петрович назначил встречу на следующий день, на десять утра. А после этого сходил в хозяйственный магазин, где купил новую швабру для пола «Белый Торнадо», очиститель стёкол «Голубая Лагуна», и очиститель для унитаза «Тропический Бриз». Остаток вечера Николай Петрович провёл за уборкой квартиры…
   На следующий день утром Николай Петрович занялся сервировкой комода в своей спальне. Ему хотелось, чтобы в засаде следователь Маркелова почувствовала себя как дома. На комоде он поставил электрический чайник, три непохожих друг на друга чайных чашки и тарелку с пирожными «Наполеон». Ровно в девять Николай Петрович услышал звонок в дверь. На пороге он увидел следователя Маркелову в служебной форме, в сопровождении двух омоновцев (те облачились в чёрные маски с узкими прорезями для глаз и рта). Посмотрев на омоновцев – Николай Петрович подумал, что к чаю вполне бы хватило простых сушек или чайной соломки.
   «А как же вы вошли в подъезд: я не слышал сигнала домофона?» – удивился Николай Петрович.
   «Дверь нам открыл дворник Масуд. Он и председатель ТСЖ находятся сейчас в дворницкой: на случай, если они нам понадобятся!» – ответила начальствующим голосом Маркелова. Потом расстегнула форменную шинель и достала переговорную рацию.
   «Второй, ответьте Первому! Приём…» – обратилась Маркелова к омоновцам из группы захвата, что перекрыли пожарный выход. «Мы на месте!» – раздался в ответ хрип из переговорника.
   Следователь Маркелова ещё раз напомнила, что сигналом для захвата преступника станут слова Николая Петровича: «Не может быть!», когда псевдоплиточник выдаст себя незнанием строительной темы. Николай Петрович ответил: «Да, конечно, я помню!».
   Ему вдруг стало обидно, что красивая молодая женщина принимает его за идиота, которому нужно повторять элементарные вещи по несколько раз. Развязка казалась близка, но Николай Петрович не чувствовал облегчения. Вот он будет спасён. Соответственно, спасены и его два миллиона… А что дальше?
   Он чувствовал волнение, что красивая следователь Маркелова находилась в его квартире, пусть даже и по служебной необходимости. В какой-то момент Николай Петрович даже подумал: а не устроиться ли ему работать в театр билетёром? Разумеется, после того, как бандит будет обезврежен.
   Почти ровно в десять сработал домофон – пришёл Махмуд. Следователь Маркелова со словами: «Чашки я помою после задержания!», чуть прикрыла дверь в спальню…
   Когда Николай Петрович открыл дверь, Махмуд с радостной улыбкой шагнул навстречу. Николай Петрович невольно попятился назад. Махмуд решительно прошёл в квартиру.
   «Всё сделаю, доволен будешь, показывай – где плитку класть? Больше никого не зови!» – быстро заговорил Махмуд, не давая опомниться Николаю Петровичу. Тот несколько растерялся и повёл Махмуда в кухню.
   «Вот здесь плитку хочу положить вместо линолеума.!»
   Махмуд быстро присел и нежно потянул за край линолеума, что торчал из-под плинтуса. Линолеум надорвался как обёрточная бумага, и Махмуд легко оторвал тёмную полоску от пола кухни.
   «Э-ээ… Линолеум дрянь, кто такой кладёт?» – с искренней досадой воскликнул Махмуд.
   «Да, дрянь…» – согласился Николай Петрович.
   «Кухня девять метров…» – деловито продолжил Махмуд.
   «Нет, восемь с половиной! – с грустью констатировал Николай Петрович.
   «Так, где у тебя материал лежит? Это тот, что я видел в коридоре?» – осведомился Махмуд. И не дожидаясь ответа вернулся из кухни в коридор.
   При слове «материал» Николай Петрович опомнился – решив, что нужно немедленно начинать проверку. Он прошёл за Махмудом в коридор и взял в руки упаковку эпоксидной затирки.
   «Вот, хочу швы между плитками на полу в кухне заделать эпоксидной затиркой. Вечная! И работать с ней легко. Развёл водой – и затирай! Правда?» – сказал Николай Петрович и напряжённо начал ждать ответа Махмуда.
   «Да ты что! Кто же эпоксидную затирку водой разводит! Её смешивают с отвердителем. А так как она очень быстро твердеет, то готовят немного, чтобы успеть затереть за двадцать минут. Как затёрли, то готовят следующую мелкую порцию. Так долго выйдет! Но я знаю способ, как приготовить всю затирку сразу. Я всю твою кухню сделаю за полчаса!» – сказал Махмуд и с гордостью посмотрел на Николая Петровича.
   «Да не может быть!» – машинально вырвалось у Николая Петровича. Он осёкся, но было уже поздно. Позади себя со стороны спальни он вдруг неожиданно услышал возглас: «Папа!»

Провал версии

   Николай Петрович обернулся. Позади него стояла следователь Маркелова в его домашнем халате, который полностью скрывал её служебную форму. «Папа, почему ты не предложишь Махмуду выпить вместе с нами чаю?» – очаровательно улыбнувшись, сказала Маркелова. В её руках находилась тарелка с несколькими оставшимися там пирожными «Наполеон».
   «Пойдёмте на кухню, и там всё обсудим!» – продолжая улыбаться, проворковала следователь Маркелова. Она неспешно прошла на кухню. Вслед за ней с горящим взором проследовал Махмуд. Николай Петрович замешкался в коридоре. Двое омоновцев, что вместе с Маркеловой прятались в спальне, (воспользовавшись тем, что Николай Петрович, перекрывал собой обзор в коридор из кухни), бесшумно выскочили из квартиры. Николай Петрович успел заметить, что края прорезей для ртов их масок были испачканы кремом.
   «Надеюсь, пирожные им понравились…» – подумал Николай Петрович.
   Расположились на кухне. Николай Петрович был и раздосадован, и приятно удивлён тому, как следователь Маркелова вышла из ситуации, когда стало понятно, что Махмуд не бандит, а плиточник высокой квалификации. «Each cloud has a silver lining! / Нет худа без добра!» – вспомнил английскую идиому Николай Петрович. Теперь он мог обращаться к следователю Маркеловой так как ему хотелось.
   «Людочка, принеси, пожалуйста, чайные чашки из серванта!» – попросил Николай Петрович. Следователь Маркелова пристально посмотрела на Николая Петровича, а затем принесла три непохожих друг на друга чашки из его спальни. Других чайных чашек у него в квартире и не было.
   Следователь Маркелова начала с большим интересом расспрашивать Махмуда об эпоксидной затирке. Оказалось, что у неё в квартире тоже во всю идёт ремонт, и она тоже собирается выложить на кухне плитку.
   «Как же так, я смотрела на «Ютубе» ролики о том, как работать с эпоксидной затиркой. Все мастера приготовляли её только мелкими порциями. А вы говорите, что можете приготовить всё сразу! Как у вас так может получиться? Расскажите!» – стала настаивать следователь Маркелова. «Нет, это секрет. Ноу-хау моего личного бизнеса! Только когда будешь приглашать меня на работу, купи две банки жидкого моющего средства. Например, «AOS». А там сама всё увидишь!» – рассмеялся Махмуд.
   Николай Петрович решил не сдаваться.
   «Может быть, Махмуд всё же бандит? Но догадался о нашем плане задержания и подготовился. Надо попытаться поймать его на каком-нибудь вранье!» – раздумывал Николай Петрович. Мешало, что следователь Маркелова прямо-таки очаровалась Махмудом. Николай Петрович решил продолжить разговор без неё.
   «Людочка, золотце! Принеси, пожалуйста, из большой комнаты каталог образцов плитки: тот, что нам дали в «Леруа Мерлен». Может, Махмуд посоветует нам – какую лучше выбрать?» – ласково обратился Николай Петрович к следователю Маркеловой. Та недовольно зыркнула в ответ, но из кухни вышла.
   Николай Петрович решил говорить прямо, чтобы застать Махмуда врасплох.
   «Махмуд, это Дима из моего подъезда рассказал тебе, что я ищу плиточника? И затем дал мой телефон и адрес?»
   Махмуд удивлённо уставился на Николая Петровича: «Я не знаю никакого Димы. Мне пришла эсэмэска с твоим телефоном, адресом и перечнем работ!».
   Николай Петрович в ответ спросил с нарастающим удивлением: «Интересно, от кого тогда вы получили эсэмэс?»
   Махмуд ответил: «Думаю, что как обычно – от «Отделочник. ру». Хотя я особенно и не вникал – с какого номера пришла…» Николай Петрович задал дальше вопрос почти машинально: «А как у вас с образованием, хорошее?».
   Махмуд ответил с нотками обиды: «А что тебе моё образование? У меня, главное, руки хорошие!».
   Потом, помолчав немного, добавил: «Я и школу-то не закончил. Уехал из родного села в город… А теперь, вот, и в Москву приехал. И деньги здесь хорошие зарабатываю!».
   Николай Петрович сделал ещё одну попытку: «А Бродского откуда знаете?»
   Махмуд ответил с некоторым раздражением: «Я уже говорил, что никого не знаю из твоего подъезда!»
   Николай Петрович уже не мог остановиться и продолжил допрос: «А вы стихи какие-нибудь помните наизусть?»
   Махмуд аж побледнел от злости, но подчёркнуто вежливо ответил: «Помню четыре строчки со школы… Белеет парус одинокий в тумане моря голубом!.. Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?.. Так что – будешь класть плитку?!»
   «Обязательно! – сказала вошедшая в кухню следователь Маркелова. – Папа, ты же согласишься, если Махмуд будет класть плитку сначала в моей квартире?» – обратилась она к Николаю Петровичу.
   «Конечно, нет возражений…» – грустно ответил Николай Петрович, пытаясь улыбнуться.
   «Махмуд, вот мой телефон. Позвоните завтра. Буду ждать!» – ласково протянула следователь Маркелова.
   «Договорились…» – улыбнувшись, ответил Махмуд.
   …После того, как Махмуд ушёл, следователь Маркелова сразу же сбросила халат Николая Петровича.
   «Махмуд – отличный парень! И профессиональный плиточник! – начала следователь. – А ваш первый подозреваемый, Вася, действительно оказался плиточником-шарлатаном. Хотя тоже – не бандит, а просто безрукий филолог!» Маркелова налила себе чаю в чашку.
   «Ваша с Корнеевым версия о бандитах с интернет-сайта полностью провалилась. Я доложу об этом начальству. И больше никаких засад!» – раздражённо подвела итог Маркелова.
   «Людмила…» – начал было Николай Петрович.
   «Никакая я вам не Людмила!» – прервала его Маркелова.
   «Ну, а как же мне к вам обращаться?» – удручённо спросил Николай Петрович.
   «Думаю, что поскольку вы человек из советских времён, то обращайтесь так, как вам привычнее: «товарищ следователь»! Другие варианты лучше исключить!» – язвительно ответила гостья.

Новая версия

   На следующий день, утром, после второй неудачной засады Николай Петрович сидел на кухне. Запал духов Маркеловой ослаб, но ещё довольно хорошо ощущался.
   На пятнадцатом этаже первого подъезда опять загрохотала дрель с перфоратором. Николай Петрович с сожалением покинул кухню и направился в спальню, где эту дрель было слышно немного поменьше. Там прилёг на кровать. Когда-то очень давно он читал книгу о гениальном математике Ландау. В книге имелась фотография Ландау: лежащим на кушетке, с блокнотом и карандашом в руке. На странице рядом с фотографией объяснялось, что математик любил работать не за письменным столом, а лёжа.
   Представив себя кем-то из «Великих», Николай Петрович приятно расслабился и начал спокойно думать: «Вася оказался хорошим парнем, но плохим плиточником. Махмуд – тоже хороший парень, но ещё и хороший плиточник. Таким образом, версия о плиточниках-бандитах с «Отделочник. ру» провалилась. Махмуд явно понравился Людмиле. Оказывается, она тоже хочет эпоксидную затирку для плитки на кухне… Какие прекрасные духи у Людмилы! А как вообще получилось, что я подумал, что бандиты – это мнимые плиточники с «Отделочник. ру»? Масуд! Это всё дворник надоумил!»
   Николай Петрович представил перед собой лицо дворника – с как будто приклеенной нему неизменной хитрой улыбкой. Масуд в его голове начал что-то говорить, но вместо слов Николай Петрович услышал сигнал домофона… и проснулся!
   «Масуд! Это конечно он!» – окончательно проснувшись, подумал Николай Петрович. И опять услышал домофон. Это оказался Корнеев…
   Николай Петрович и Корнеев расположились на кухне.
   «Знакомый запах: даже в засаде надушилась!» – сморщил нос Корнеев. «Да тут такое было. Теперь мы без приоритетной версии про бандитов с сайта ремонтников. А ещё и я без плиточника! Следователь Маркелова забрала его для ремонта в своей квартире. Я не стал возражать…» – произнёс Николай Петрович с неуверенностью в голосе.
   «Я всё знаю: она уже докладную успела написать. Но это ты правильно сделал, что сосватал ей этого плиточника Махмуда. Пусть займётся своим ремонтом, пока мы отработаем новую версию!» – ответил Корнеев.
   «Кстати, вот есть новая версия…» – неуверенно начал Николай Петрович.
   «Давай, выкладывай!» – к удивлению Николая Петровича, довольно спокойно отозвался Корнеев”.
   «Так вот, – продолжил Николай Петрович, – Помнишь, говорил тебе, что Масуд рассказал о плиточнике, декламировавшем стихотворение Бродского? Оказалось, в реальности это плиточник знает только одно четверостишие Лермонтова. Уверен, дворник сказал это специально, чтобы плиточник выглядел подозрительным…»
   На время Николай Петрович замолчал – видимо, что-то обдумывая…
   «Возникает вопрос: зачем? Совершенно очевидно, что он хотел отвести подозрение от себя! Кроме этого, именно дворник быстро вызвался заварить крепления к опорам ненадёжных перил! Опять-таки: зачем? Совершенно очевидно, чтобы скрыть следы своего преступления. И, самое главное, пенсионерка Фролова, перед тем как умереть, пыталась написать что-то на стенке кабины лифта. Мы думали, что это цифры 1 и 1 повернутые навстречу другу. Но, нет! Думаю, она пыталась успеть написать заглавную букву “М”, чтобы указать на дворника Масуда!» – с энтузиазмом закончил Николай Петрович.
   «Действительно, получается несколько странно. Сулейман и Махмуд – хорошие, искренние ребята. И они точно не врут, что они не знали Белых. Но в записной книжке Белых есть их имена – рядом с номером твоего телефона. Получается, что это указывает на то, что Белых и плиточники всё же знали друг друга!» – внимательно выслушав Николая Петровича, ответил Корнеев.
   «Давай ещё раз посмотрим эту запись. У меня как раз записная книжка с собой!» – предложил Корнеев после паузы. Он достал записную книжку Белых. Николай Петрович включил все лампочки на кухонной люстре и принёс лупу из секретера. (Люстра на кухне Николая Петровича висела восьмирожковая. В интернет-магазине, он заказывал четырёхрожковую, но по ошибке привезли эту. Когда это выяснилось, цену на люстру быстро снизили, чтобы не везти назад. И Николай Петрович решил оставить эту люстру у себя. Это – уже второй случай, когда столь яркое освещение на кухне пригодилось. В первый раз оно понадобилось, когда следователю Маркеловой после засады понадобилось поправить рисунок накрашенных губ, размазанный пирожными «Наполеон»).
   Николай Петрович и Корнеев по очереди долго рассматривали запись.
   «Мне кажется, что имена Вася и Махмуд были сделаны не рукой Белых» – наконец произнёс Корнеев.
   «Я тоже так думаю…» – согласился Николай Петрович, несколько раз кивнув.
   «К сожалению, по этим двум словам очень трудно сделать графологическую экспертизу. Да и потом: как дворник Масуд мог получить доступ к записной книжке Белых?» – продолжил размышлять вслух Корнеев.
   «Как раз это для Масуда – это не сложно! Он часто бывал у Димы дома, по разным мелким работам. Мог выбрать момент и сделать эту запись!» – парировал Николай Петрович.
   «Возможно, ты прав: у него и дворницкая как раз здесь, в этом злосчастном втором подъезде! За ним нужно понаблюдать. Хотя сейчас у нас на него реально ничего нет. Кстати, кроме записной книжки, что ты нашёл, в столе лежал ещё и компьютерный диск. Он у меня как раз с собой. Надо посмотреть – что там?» – сказав это, Корнеев достал из портфеля найденную Николаем Петровичем плоскую квадратную коробочку.
   Но в квартире Николая Петровича компьютера с дисководом не было – пришлось отправиться в районную библиотеку.

В библиотеке

   Пешеходная асфальтированная дорожка, куда, выйдя из подъезда, ступили Николай Петровича и Корнеев, через минуту привела их ко входу среднюю школу. После нескольких неудачных попыток узнать у школьников, где находится районная библиотека – одна из девочек объяснила, наконец, как туда пройти. Пояснила, что это место ей хорошо знакомо, так как второй год занимается там танцами – в небольшом зале при библиотеке.
   Выяснив, в каком направлении им нужно идти, Николай Петрович и Корнеев вернулись к теме расследования.
   «Знаешь, а ведь ты был прав. Действительно на брелоке, прикреплённом к ключам Белых, латинская буква “Аш”, а не что-то ещё!» – начал Корнеев. И по дороге в библиотеку подробно рассказал Николаю Петровичу о своём посещении театра, где работал билетёром Белых. Он сообщил, что билетёрша Наира высказала предположение: мол, на брелоке латинское “H”, и сами ключи имеют отношение к машине марки «Hyundai».
   После описания этого неожиданного поворота в расследовании, Корнеев поведал, что он походил по парковке театр и действительно на парковке увидел машину марки «Hyundai». Затем вернулся в театр и выяснил, что эта машина принадлежит одной молодой актрисе театра. «Неужели у Димы случилась связь с молоденькой актрисой?» – возбуждённо откликнулся Николай Петрович на рассказ Корнеева…
   В читальном зале библиотеки оказалось два компьютера. Но оба были заняты. На одном компьютере пожилой мужчина сочинял ругательное письмо в одну из высоких инстанций. На другом – школьник младших классов азартно бил по четырём клавишам клавиатуры, играя в какую-то компьютерную игру.
   Корнееву пришлось показать работнику библиотеки служебное удостоверение. Жертвой стал школьник. Ему пришлось прерваться – и несколько монстров на мониторе были спасены…
   Библиотекарша, спасшая игровых монстров, строго посмотрела на Корнеева и объявила: мол, у неё нет никаких указаний о работниках прокуратуры. И если они захотят что-нибудь распечатать, то это будет стоить пятнадцать рублей за лист. Потом пристально посмотрела на Николая Петровича и добавила: можно распечатать по тарифу «для пенсионеров», тогда это будет десять рублей за лист.
   Когда Корнеев вставил диск в дисковод, зелёная лампочка на его передней панели приветливо замигала. Из дисковода послышалось потрескивание и лёгкое жужжание (как будто кто-то невидимый бросился на поиски нужной информации). Первой удачей стало то, что доступ к диску не закрыли паролем. Корнеев и Николай Петрович увидели на экране, что на диске сохранено две папки. На первой написано «Клип», а на второй – «Карта». Когда открыли первую, то в ней оказалось видео и несколько фотографий. Корнеев подвёл курсор к видео и нажал на правую клавишу компьютерной мышки. Зазвучала ритмичная музыка и на мониторе развернулось шикарное действие.
   Вначале появился крупный план красивого цветка в горшочке на подоконнике. (За окном виделась часть городской зимней улицы). Потом в кадре появились красивые женские руки, поправлявшие горшочек. Наконец, в кадре появилась и сама обладательница красивых ручек.
   «Это она!» – громко объявил Корнеев и остановил просмотр. Крупный план девушки замер на мониторе.
   «Нельзя ли потише, я пишу заявление в прокуратуру!» – прозвучал возмущённый голос мужчины от соседнего компьютера.
   «Это она!» – уже шёпотом повторил Корнеев. У молодой женщины на экране были короткие рыжие волосы. Выделялись немного припухлые губы и щёчки. Во взгляде – виделась некая дерзость.
   «Это актриса из театра. Как раз у неё «Hyundai»! Я видел её фотографию в фойе театра – среди фото других актёров и актрис труппы…» – добавил Корнеев.
   Чтобы не раздражать мужчину за соседним компьютером, решили дальше смотреть без звука. На видео оказалась репетиционная запись какой-то песни. Формат съёмки говорил о том, что оригинал видео опубликовали в «Инстаграме». А уже оттуда, видимо, Белых скопировал запись на этот диск. Отсутствие звука давало больше возможности сосредоточиться на деталях. После сцены в квартире актриса с горшочком, где находился цветок, оказалась в подземном переходе – перед закрытым входом в метро. В переходе никого больше не наблюдалось. Вероятнее всего, съёмка этой части клипа велась ночью. Наверное, данная сцена символизировала желание героини песни отправиться в далёкое путешествие. В следующей части клипа героиня с горшочком начинала бродить по пустынным улицам, но уже в дневное время. В кадре чувствовалось, что актриса сильно замёрзла. По всей видимости приходилось долго ждать удобных моментов для съёмки: чтобы в кадр не попадали случайные прохожие. В финальной сцене героиня оставила горшочек на одной из улиц в центре проезжей части и удалилась в неизвестном направлении.
   После просмотра видео Корнеев и Николай Петрович начали рассматривать фотографии, которые находились в той же папке. В основном – последние кадры клипа, когда в кадре уже не было ни горшочка, ни поющей девушки. На фотографиях виднелась только пустая улица, уходящая вдаль. Там вдали эта улица упиралась в другую улицу, перпендикулярную первой.
   «Хм… Ни девушки, ни горшочка с цветком. Зачем Белых понадобились эти фотографии пустой улицы? Непонятно!» – Корнеев, забывшись, что они в библиотеке, громко обратился к Николаю Петровичу.
   «Зато мне всё понятно! Пришли посмотреть на голых девок в интернете?!» – раздался голос от соседнего компьютера. Корнеев и Николай Петрович повернулись на голос и увидели, что пожилой мужчина бросил писать заявление и стал коситься на их монитор. При упоминании «голых девок» посетители библиотеки разволновались. И Корнееву пришлось снова показать служебное удостоверение, чтобы как-то успокоить публику.

В театре

   Библиотека, ввиду позднего времени, должна была вот-вот закрыться и Корнеев с Николаем Петровичем решили перенести просмотр второй папки на следующий день.
   После просмотра видео вовлечённость актрисы в происшествие казалась очевидной.
   «Послушай! Так эти ключи с брелоком с латинской буквой “Аш”, являлись, видимо, комплектом ключей от квартиры Белых? Специально для этой актрисы. И это именно она и прицепила этот брелок!» – остановившись, воскликнул Корнеев.
   Николай Петрович проговорил, словно бы раздумывая: «Всё-таки мне как-то не верится. Молодая красивая женщина, актриса… А Дима же был уже пенсионер. Как-то совсем они не пара!»
   Но Корнеев продолжал упорствовать: «А почему бы и нет? Кого приличного она может себе найти в театральном бомонде? Кто пьёт, кто колется, кто нюхает. Заработки – нестабильные. А когда деньги есть, то улетучиваются мгновенно… Да и супружеской верности – никакой. А твой приятель Белых – спортивного вида пенсионер. К тому же ветеран труда – поэтому пенсия приличная и стабильная. Кстати, как у него было с простатой?»
   Николай Петрович в ответ неопределённо закачал головой. Он слушал Корнеева внимательно, но в этот момент уже находился со своими мыслями. Неожиданно начал вспоминать какие-то мелкие детали в поведении Димы, что раньше выглядели совершенно незначительными – но сейчас точно вписывались в складывающуюся картину. Чрезмерные занятия спортом, диета. В нём не ощущалось раздражения, побуждающего напиться. Скорее, чувствовалось спокойствие человека, тайно владеющего каким-то сокровищем. Все детали складываясь вместе и говорили лишь об одном: у Димы имелись романтические отношения – и он был счастлив!
   «У меня же два миллиона в сумке. А может не нужен мне этот ремонт с дорогущей эпоксидной затиркой?» – подумал вдруг Николай Петрович.
   «Давай я тебе анекдот расскажу…» – голос Корнеева вернул Николая Петровича к реальности.
   Николай Петрович и Корнеев решили, что нужно обязательно идти в театр – посмотреть на эту актрису…
   На следующий день Корнеев изучил афишу театра, чтобы выяснить, когда ближайший спектакль с участием рыжеволосой актрисы. Оказалось, что спектакль назначен в этот день, вечером. Потом позвонил в театр и заявил, что в интересах следствия ему требуется контрамарка на этот спектакль. Администратор охотно выписал Корнееву контрамарку на два лица. Это была аксиома, принятая театральным миром: на контрамарку – в театр без пары не ходят!
   Сначала стать «вторым лицом» для контрамарки Корнеев собирался попросить Маркелову, но её на работе не оказалось. Секретарь начальника сообщила, что Маркелова взяла выходной для ремонта в своей квартире. «Здорово же она прилипла к этому плиточнику Махмуду! Хотя сейчас – оно и лучше…» – подумал Корнеев.
   Потом позвонил Николаю Петровичу, чтобы позвать его в театр «вторым лицом». В это время в коридоре прокуратуры опять начала грохотать перфораторная дрель. Из-за шума Николай Петрович долго не мог понять, что же от него хочет Корнеев. Он попытался угадать: «Ждать Корнеева дома? Готовить яичницу? Сходить в магазин?» Наконец, Николай Петрович понял, что Корнеев зовёт его вечером в театр…
   Николай Петрович встретились у театра за полчаса до начала. Когда встали в длинную очередь к окошку дежурного администратора, то увидели, что у почти у каждого стоявшего в очереди имелся в руках букетик цветов. Стало как-то неловко выглядеть двумя белыми воронами – потому, получив контрамарку, они сходили за букетом в цветочный магазин, находившийся рядом со входом в театр. Из экономии купили один букет на двоих. Когда в гардеробе театра сняли плащи, то выяснилось, что оба – Николай Петрович и Корнеев – пришли в театр в костюмах и галстуках. Это как-то сразу напомнило им о прошлом. Ведь именно так одетыми они и видели друг друга последний раз – много лет назад, когда отмечали десятилетний юбилей их лаборатории в ресторане «Загородный».
   Николай Петрович и Корнеев пошли в буфет. Последний раз Николай Петрович посещал театральные спектакли довольно давно. Он тогда ухаживал за Светланой. Впрочем, название самого спектакля и его содержание давно стёрлось из памяти. Театр тогда ему запомнился ярким светом в фойе крутыми бесконечными мраморными лестницами и пивом в буфете. А ещё тем, что туго повязанный галстук сдавливал ему шею…
   На этот раз ассортимент напитков в театральном буфете был сильно расширен. Предлагалось выпить шампанское, водку или коньяк. Впрочем, для водки в буфете не хватало яичницы, как закуски. А шампанское Корнеев и Николай Петрович пили только на Новый Год. Поэтому они взяли по сто граммов конька и, конечно, по бутерброду с красной рыбой. Уложились впритык, как раз вовремя: прозвучал второй звонок – пора занимать места в зале.

Пьеса

   Когда Николай Петрович и Корнеев вошли в зал, они увидели в первых трёх рядах вместо мягких кресел – жёсткие сиденья со спинками. От этого данная часть партера напоминала зал ожидания вокзала советских времён.
   Давали пьесу известного русского классика девятнадцатого века. Главная героиня пьесы – девушка, в которую влюбились два юноши. Но она отдавала предпочтение только в одному. Жила юная дева с мачехой и пьющим отцом, которому случилось стать зажиточным купцом и уважаемым горожанином. По ходу пьесы появился богатый подрядчик, что хотел превращать свои бесконечные пьянки в подобие сценического действия. Городские начальники его желание поддержали – и «на халяву» принимали активное участие во всех его увеселениях. Мачеха главной героини являлась, ожидаемо, коварной злодейкой. Она оклеветала возлюбленного своей падчерицы и того собрались отдать в солдаты. Главная героиня, конечно, бросилась спасать любимого. Мачеху, в результате, всё-таки разоблачили, но спасённый юноша предал главную героиню. Оказалось, что первоначально отвергнутый героиней другой юноша, готов жертвовать для неё своей жизнью. И в финале пьесы она осталась с ним… Вот и весь сюжет пьесы! Сюжет, со времени написания пьесы классиком позднее повторенный многократно – в других пьесах и другими авторами.
   Из программки Николай Петрович и Корнеев узнали, что актриса, которой они интересуются, будет играть злую мачеху. В семь часов прозвучал третий звонок, но пьеса началась только десять минут восьмого. Первые ряды с деревянными сиденьями остались не занятыми. Как потом оказалось, что по задумке режиссера все зрители в зале должны были быть одновременно зрителями пьесы, которая ставилась о пьесе.
   В начале пьесы на сцену выбежала худенькая девушка, встала на табуретку и принялась курить, боязливо оглядываясь. Она имитировала, что курит украдкой – дома, в открытую форточку. Оказалось, что это и есть главная героиня. После на сцене появился её запойный отец со словами: «И с чего это небо валилось? Так вот и валится, так вот и валится. Или это мне во сне, что ль? Вот угадай поди, что такое теперь на свете, утро или вечер?»
   После этого огромная декорация на сцене, похожая на ночное небо, действительно рухнула, подняв облако пыли. (В этот самый момент Николай Петрович вдруг представил, как его друг Дима падал с высоты на асфальт. От такой жуткой картины у него даже заныли руки-ноги и сжалось сердце). Вскорости появилась мачеха главной героини – та самая актриса, выхода которой Николай Петрович и Корнеев ждали.
   Дама стремительно вышла на сцену в туфлях на высоких каблуках. Это давало ей возможность при ходьбе красиво покачивать бёдрами. Поверх её рыжих волос располагался ещё и рыжий парик. Вьющиеся волосы парика вздымались вверх, придавая актрисе сходство со Медузой Горгоной. Впрочем, от всего облика исходило ощущение соблазна. Это важное обстоятельство трудно не отметить: в дальнейшем Корнееву и Николаю Петровичу предстояло выяснить – сколько в ней имелось соблазна в реальной жизни? Остальные действующие лица также появлялись на сцене с характерными деталями в создаваемых обликах, в наибольшей степени отражавшими особенности их персонажей.
   После того, как все характеры были заявлены, а конфликты определены – пьеса твёрдо зашагала в направлении, задаваемым сюжетом. Это движение выглядело как поочерёдные шаги правой и левой ноги. Пьеса начиналась со сцены последствий пьяного загула отца главной героини. Следом шла сцена, посвящённая отношениям главной героини с влюблёнными в неё юношами. После этого – сцена о том, как сделать загул ещё более изощрённым. Потом опять о любовных горестях главной и героини… И так до конца пьесы: правой-левой, правой-левой.
   Пьеса зрителям явно нравилась. Наиболее яркие повороты в сюжете сопровождались аплодисментами зала. Женская половина зрительного зала сочувствовала сердечным страданиям героини. Мужская половина с интересом наблюдала за загульными застольями на сцене. Бутылки водки постоянно появлялись из самых неожиданных мест – и тут же пускались в дело. Казалось, что появлением на сцене ёмкостей с горячительным управляет какой-то невидимый фокусник. Успех постановки предопределили участие в спектакле известной актрисы (в роли главной героини) и, судя по сложным декорациям, солидный бюджет. Особенно эффектно смотрелась декорация, изображавшая небо, рухнувшая в начале пьесы. Вместо упоминавшийся в тексте пьесы лодки – на сцену выкатили странный агрегат: что-то среднее между подводной лодкой и самогонным аппаратом.
   Поскольку непосредственно сам текст в пьесе классика менять не стали – то, кроме оригинальных декораций, пьесе придавали новое звучание: неожиданными действиями актёров во время произнесения реплик и между ними. Так, например, главная героиня и один из влюблённых в неё юношей во время романтического свидания карабкались на высокую конструкцию, напоминавшую нефтяную вышку. (Когда она забралась на высоту третьего этажа, у Николая Петровича вздрогнуло сердце. Он опять вспомнил окровавленное лицо мёртвого Димы, лежащего на асфальте). Ещё одной режиссёрской находкой стало почти постоянное присутствие на сцене персонажа без слов, одетого в форме пожарного. Поскольку это действующие лицо не произнесло ни одной реплики, то формально текст пьесы не нарушили. Но «пожарный без слов» – находился на сцене с определённой целью. Известное изречение Чехова «Если в начале пьесы на стене висит ружье, то (к концу пьесы) оно должно выстрелить…» – сработало! Да ещё как! По ходу пьесы главная героиня, (ещё в ночной рубашке, занятая утренним туалетом), узнаёт, что любимого забрали в тюрьму по навету её мачехи. Она, разгневавшись, бросается к канистре для бензина, (о которой, кстати, в тексте пьесы тоже ни слова!) и грозиться сжечь отцовский дом. Угроза сжечь дом в тексте есть. Но в этот момент к ней подлетает пожарный и окатывает её водой из ведра. Зал ахнул: на главную героиню, одетую только в лёгкую ночную рубашку, было вылито полведра воды! После того, как поток воды схлынул – стало видно, что ночная рубашка прилипла к телу известной актрисы, полностью обрисовав все соблазнительные женские формы. Когда пьеса закончилась, и артисты начали выходить к рампе на поклоны, Корнеев и Николай Петрович переглянулись. Пора вручать цветы…

Букет цветов

   Николай Петрович и Корнеев не договаривались заранее: кто из них будет вручать букет актрисе. Николай Петрович сидел ближе к проходу. Он был и худее Корнеева – следовательно, ему проще протиснуться мимо зрителей на соседних креслах. Корнеев передал букет Николаю Петровичу и сердце последнего бешено заколотилось. Ему до этого никогда не доводилось преподносить цветы актрисам. Да и вообще он не имел большого опыта дарения цветов. Разве что учительницам в школе на первые сентября, маме на восьмые марта и дни рождения, а также девушкам, с которыми встречался в юности. Но всё это – хорошо знакомые люди. А эта актриса – совершенно ему не знакома! (Правда, один раз всё же случилось дарить цветы совершенно незнакомому человеку, причём, как ни странно, мужчине! Это случилось, когда он учился в третьем классе. Его школа находилась недалеко от особняка, где располагалась резиденция общества «Дружба Народов». Школьников младших классов звали туда для вручения цветов какой-нибудь очередной делегации «друзей СССР». Таковых традиционно оказывалось много, потому и запросы на школьников от общества приходили довольно часто. В особняк ходили группами по семь-восемь человек. Один раз и Николай Петрович – тогда ещё просто «Коля»! – попал в такую группу. В особняке их завели в небольшую комнату рядом с залом заседаний и для начала напоили вкусным морсом. Дали инструкцию, что, выйдя из боковой двери на сцену, нужно идти вдоль стола президиума один за одним, строго в линейку. Каждому школьнику следовало остановиться напротив одного из сидящих в президиуме, потом повернуться к сидящему лицом и, обязательно улыбнувшись, вручить букет. Юный Николай Петрович всё так и сделал. Но, когда он повернулся лицом к сидящему в президиуме, напротив которого он остановился, то увидел перед собой огромного белозубого негра, улыбавшегося смутившемуся пионеру. Николай Петрович первый раз увидел сына Африки так близко – видно потому и не смог улыбнуться в ответ. Его замешательство заметили организаторы… И больше в особняк «Дружбы Народов» пионера Колю не приглашали!)
   Николай Петрович двинулся с букетом в руках по проходу к сцене. Ему казалось, что глаза всех зрителей устремлены только на него, а на всех губах усмешка – думают: «Вот старый хрыч идёт с цветами к молодой актриске!».
   Он шёл, но сердце его колотилось: как будто он бежал стометровку. На сцене у ног известной актрисы уже стояла корзина с белыми лилиями, а правая рука, согнутая в локте, прижимала к груди два букета алых роз. Корзинку с белыми лилиями только что торжественно установила одна из билетёрш. Очевидно, что цветы принесли от какого-то важного поклонника, что не мог или не хотел появляться в театре. На поклонах известная актриса уже вышла из образа простушки из только что сыгранной пьесы. На сцене стояла примадонна, милостиво одаривая зрителей снисходительной улыбкой. Она, конечно, стояла в середине рампы сцены, часто поворачивая головку направо и налево – по направлению к актёрам, стоявших рядом с ней. То ли хотела этим что-то им сказать, то ли давала возможность зрителю ещё раз насладиться видом её прекрасного утончённого профиля. Завидев приближающегося Николая Петровича, она плотнее прижала букеты роз в правой руке, один к другому – как бы готовясь освободить ещё немного пространства, чтобы добавить ещё один букет. Но Николай Петрович прошёл мимо.
   Актриса, ради которой Николай Петрович и Корнеев пришли в театр, стояла у края рампы через двух актёров от известной актрисы. Николай Петрович остановился напротив неё. Руки её были пусты. В глазах актрисы мелькнула плохо замаскированная радость. Она ведь уже привыкла к тому, что, хотя у неё и вторая главная женская роль в спектакле, но все цветы неизменно несут только одной актрисе – именитой. И, вот, неожиданно – и ей букет тоже. Конечно и этот выход на поклоны стал очередным нанесённым «поражением» от признанной знаменитости… Но на этот раз – не с сухим счётом!
   «Это вам!» – сказал Николай Петрович и протянул букет.
   Она ласково улыбнулась и ответила: «Спасибо!»
   Чтобы взять букет из протянутой руки Николая Петровича, пришлось наклониться – и её бархатистая щека оказалось совсем близко к лицу Николая Петровича. Она уже вышла из образа мачехи: и снова стала симпатичной милой женщиной.
   «Вот бы её поцеловать в эту щёчку!» – неожиданно подумал Николай Петрович.

Новая версия

   На следующий день после театра Николай Петрович и Корнеев снова отправились в библиотеку, чтобы посмотреть содержимое второй папки на компьютерном диске. Они ещё раз просмотрели видео клип из первой папки и стали внимательно рассматриваться фотографию, на которой присутствовала только часть улицы. На одном из домов хорошо читалась вывеска: «Франсуа». На другую фотографии попало мелькнувшее в клипе название станции метро. Присутствовали и виды на улицу, вместе с горшком с цветком на окне. Также имелась фотография страницы интернетовского поисковика с адресами «Франсуа», (которая оказалась сетевой пекарней). Николай Петрович и Корнеев поняли: используя клип, Белых старался разузнать адрес актрисы.
   Во второй папке часть фотографий показывали улицы так, как они выглядят с птичьего полёта. Актриса в клипе пыталась тепло улыбаться, но становилось ясно: ей холодно и скорее всего эти улицы были где-то рядом с её домом. Следующие фотографии были такие, как будто Белых сам ходил вдоль этих улиц, снимая фасады зданий. Только присутствие у верхней кромки фотографий длинного веб-адреса говорило о том, что снимки взяты из интернета.
   «Я и не знал, что такие фотографии можно получить через интернет!» – удивился Николай Петрович. На первой фотографии отчётливо виднелось название станции метро из клипа. На другой фотографии появился дом с вывеской «Франсуа». Дальше шли фотографии, где вид из окна был тот же, что и в клипе, но только с уровня улицы. На последней фотографии – дом, в окне второго этажа которого проглядывался цветок в горшочке из клипа. Стало понятно, что Белых удалось определить адрес актрисы.
   Скорее всего, Белых (когда копировал эти фотографии на диск) находился в этой же библиотеке, у того же самого компьютера, за которым сейчас сидели Корнеев с Николаем Петровичем. Хотя Белых мог находиться и не здесь, а в другой библиотеке, в другом городе или даже стране, но получить тот же результат…
   Выйдя из библиотеки, Корнеев и Николай Петрович долго шли молча. Наконец Корнеев прервал молчание: «Давай анекдот расскажу. Беседуют два приятеля. Один говорит, что недавно узнал – древние греки утоляли жажду не водой, а разбавленным вином. Решил, мол, сам попробовать… Второй ему: “Ну и как?” – “Да, греки правы. Водой так не напьёшься!”».
   «Это точно…» – вздохнул Николай Петрович. И потом добавил: «Пойдём ко мне – посидим, подумаем…»
   Как обычно расположились на кухне. Николай Петрович достал из холодильника молоко и несколько яиц. Скоро на сковороде забулькала светло-жёлтая масса омлета. Молча выпили.
   «Послушай, ты хорошо знал Белых. Что-то тут не сходится! – наконец прервал молчание Корнеев. – Допустим, она дала ему этот брелок, как залог их отношений? Получается, Белых должен знать её адрес, а не искать его по клипу, используя карты улиц в интернете. И вот ключи, обнаруженные в руке Белых на его вскрытии в морге. Эти ключи – не от его квартиры. А от чьей же тогда? Если это ключи от её квартиры, и она сама их ему дала, то должен быть брелок с буквой “Н”, а не на ключах от его квартиры!» – начал нащупывать новую версию Корнеев.
   Николай Петрович ответил не сразу. С приходом старости он стал сентиментальным. Часто вспоминал молодость. Но не то, что случилось радостного в молодости – а то, что досадно упущено. Версия о том, что гибель Белых как-то связана с его возможными романтичными чувствами к молодой актрисе – переменила Николая Петровича. Он всё меньше и меньше боялся за два миллиона, спрятанных в сумке. И всё реже думал о эпоксидной затирке. Да и вообще о ремонте!
   «Какая у тебя версия?» – наконец ответил Николай Петрович. – «Это брелок с буквой “H”, Белых могли просто дать на какой-нибудь автомобильной выставке, где фирма «Hyundai» представляла модели своих машин. Ключи, что погибший зажал в руке в момент гибели, являлись дубликатом ключей от квартиры этой актрисы, что он сделал без её ведома!» – решительным тоном сказал Корнеев.
   «Да ты, что с ума сошёл! Ты намекаешь на то, что Дима хотел её ограбить?!» – вскричал Николай Петрович.
   «Я не хочу оскорблять память о твоём друге. Первое, мы должны выяснить: от её ли квартиры эти ключи? Думаю, что эти ключи – и есть ключ к разгадке: что же на самом деле случилось с Белых!» – закончил рассуждения Корнеев.

Часть 4

Проверка

   Корнеев решил не ставить в известность начальство о новой версии. Он подумал, что пойдёт проверять ключи, найденные в руке Белых при вскрытии в морге, вместе с Николаем Петровичем. Актриса жила одна и время, когда она играет в спектакле – станет удобным моментом для проверки. Если окажется, что ключи действительно от её квартиры, то нужно искать сообщника Белых. Возможно, он и является убийцей.
   Когда Корнеев рассказал об этом Николаю Петровичу, последний спросил: почему бы напрямую не спросить саму актрису об этих ключах и её отношениях с Белых? На это Корнеев резонно возразил, что если Белых действительно захотел её ограбить, то это совсем не исключает и каких-то романтичных отношений между ними. В этой ситуации, чтобы избежать огласки, она просто не признает эти ключи. Потом сменит замок в квартире – и тогда, мол, вообще уже ничего не узнаем. Николай Петрович обдумал доводы Корнеева и согласился…
   Через два дня после этого разговора – вечером, когда актриса была занята в театре – Корнеев и Николай Петрович отправились к её дому. Они долго стояли на улице перед тёмными окнами. Судя по всему, квартира, как и ожидалось, пустовала. Чтобы не вызывать подозрений, первым прошёл в подъезд Корнеев. Корнеев вошёл сразу следом – за одним из жильцов, (пока дверь не успела закрыться, когда тот открыл дверь своим магнитным ключом).
   Оказавшись внутри, Корнеев через какое-то время впустил в подъезд и Николая Петровича. Поднявшись на второй этаж, они остановились у двери нужной квартиры. Прислушались. Из квартиры не доносилось ни звука. Корнеев вспомнил, как получил по лбу сковородой, когда искал квартиру Белых по найденным у него в кармане ключам. Потому хотел было передать ключи Николаю Петровичу, но затем передумал. Всё-таки он являлся работником прокуратуры, (хоть и с фальшивым дипломом!). Данное расследование входило в его профессиональные обязанности. А Николай Петрович – всего лишь добровольный помощник.
   Ключи подошли и дверь с лёгким скрипом открылась. Корнеев быстро шагнул в темноту коридора и махнул рукой Николаю Петровичу – чтобы и он тоже входил. Николай Петрович переступил порог и быстро притворил за собой дверь. У него колотилось сердце – как тогда, когда чуть не упал с общего балкона в своём подъезде…
   Когда глаза немного привыкли к темноте, они стали различать двери, ведущие в комнаты и на кухню. Корнеев достал из кармана фонарь и, вытянув руку вперёд, надавил на рычажок включения. Фонарь ярко вспыхнул. В следующий момент Корнеев почувствовал сильный удар по руке. Фонарь упал на пол, выхватив из темноты несколько ног, обутых в фирменные омоновские ботинки. От висящего на вешалке длинного плаща отделилась тень – и начала заламывать Корнееву руки за спину. Потом тень придавила его всей своей тяжестью к полу и что-то жёсткое соединило запястья его рук вместе…
   В коридоре включился свет. Корнеев повернул лицо от пола и посмотрел вверх. Он увидел два светлых глаза, смотрящих на него через прорези чёрной омоновский маски. Потом Корнев взглянул в направлении входной двери. Рядом с дверью на полу лежал Николай Петрович. Его запястьях тоже сжимали наручники, и его тоже придавливал к полу омоновец.
   «Корнеев, это ты? Ты, что – квартиры грабишь после службы?» – услышал Корнеев знакомый голос со стороны комнаты.
   После того, как с Корнеева и Николая Петровича сняли наручники – все уселись в комнате, похожей на гостиную. Включили свет. Узнавший Корнеева, оказался знакомый ему оперуполномоченный Валера. Он рассказал, что они здесь в засаде: гоняются за грабителями, что попадают в квартиры под видом мастеров с сайта «Отделочник. ру». Эти мнимые мастера созваниваются с хозяевами квартир и выясняют, когда те будут дома. Договариваются, что придут в этот день. Так они узнают, когда хозяев не будет дома. Потом просят хозяев квартиры предупредить соседей о том, что в их квартире во время ремонта будет шуметь дрель с перфоратором. В день, когда хозяев нет дома, грабители вскрывают квартиру. А затем начинают крушить стены – в поисках сейфов с ценностями. А в конце своего «визита» – выносят все ценные вещи из квартиры. Никто на шум не обращает внимания: так как все соседи предупреждены – идёт ремонт…
   С квартирой актрисы получилось нечто похожее. Недавно актриса обнаружила пропажу старинной монеты. Она обратилась в полицию с заявлением. У неё целая коллекция таких монет – она опасалась за их сохранность. Оперуполномоченный Валера дальше рассказал, что он на всякий случай спросил актрису: не собирается ли она делать ремонт в квартире, не оставляла ли она заявку на «Отделочник. ру». Оказалось, что хочет положить плитку с эпоксидной затиркой на кухне. И что даже уже оставила интернет-заявку на эту работу.
   А вчера, мол, ей позвонил мастер и они договорились, что тот придёт через два дня – когда нет спектакля и она целый день будет дома. И вот сейчас они здесь – в засаде, так как по их расчётам грабитель должен прийти сегодня или завтра. Сказав это, оперуполномоченный Валера прислушался. Из прихожей донёсся скрип открывшейся входной двери.

Арест грабителя

   Из коридора послышался звук упавшего тела и громкий возглас: «Лежать!». Это опять чётко сработали омоновцы. Задержанного втащили в комнату и опять включили свет. Корнеев и Николай Петрович посмотрели на грабителя и дуэтом удивленного воскликнули: «Масуд!».
   Да, действительно – перед ними на стуле (с руками за спиной, пристёгнутыми друг к другу наручниками) сидел дворник Масуд.
   «Вечер неожиданных встреч старых знакомых!» – отреагировал оперуполномоченный Валера. Корнеев был совершенно не готов к такому повороту событий: он не знал, что делать. Первое, что сообразил Корнеев, придя в себя – он же здесь старший по званию и может брать инициативу в свои руки.
   «Валера, я сейчас тебе рассказывал, что на мне висят два нерасследованных трупа. И что я здесь для проверки одной из версий. Так вот, этот задержанный – дворник Масуд, что трудится в доме, где все эти трагедии и произошли. Кстати, он хорошо знал одного из погибших. Кроме того, именно он и подтолкнул нас с Николаем Петровичем на ложный след. Я должен его сейчас же допросить!» – безапелляционно сказал Корнеев. Он видел, что Масуд ни на шутку напуган – его нужно допрашивать как-можно скорее, пока тот ещё не опомнился.
   Оперуполномоченный Валера с готовностью кивнул и сел в кресло у окна.
   «Это ты сбросил Белых с общего балкона? А потом сделал так, что пенсионерка Фролова умерла в кабине лифта?» – напористо начал Корнеев. «Умеет же допрашивать! Может, у него и диплом юриста всё-таки настоящий?» – невольно подумал Николай Петрович.
   «Нет, это не я, я сейчас всё расскажу!» – испуганно пробормотал Масуд. Он немного помолчал, как бы собираясь с мыслями, а потом выдал: «Вы знаете, что эта актриса, живущая здесь, в этой квартире, присвоила мою коллекцию старинных монет?»
   Оперуполномоченный Валера вскочил от возмущения с кресла: «Что ты несёшь?! Она принесла заявление, что у неё уже похитили одну монету. И опасается, что хотят похитить всю коллекцию!»
   Дворник усмехнулся: «Так значит, одну монету уже успела продать!»
   Корнеев, более спокойный, в отличие от своего коллеги, как бы нехотя осведомился: «Хорошо. Допустим. А какие у тебя имеются доказательства?»
   Масуд становился всё более спокоен: чувствовалось, что он на что-то решился.
   «Эту актрису я давно и хорошо знаю!» – наконец произнёс дворник.
   «Ты что – продавал ей бачки к унитазам из своей дворницкой?» – попытался пошутить Корнеев.
   «Понимаю вас. Звучит неубедительно. Хорошо, я могу доказать. Посмотрите – нет ли на полках альбома с фотографиями? Там должны быть фотографии, где я с ней вместе!» – никак не реагируя на шутку Корнеева, ответил Масуд.
   На одной из полок действительно оказался альбом с фотографиями. Оперуполномоченный Валера, Корнеев и Николай Петрович стали напряжённо вглядываться в альбомные снимки. Корнеев, как старший по званию, переворачивал страницы. Но каждый, из трёх заинтересованных в этом, хотел первым увидеть фотографию с разгадкой. От этого три их три головы нависали над альбомом, в сантиметрах друг от друга, а плечо каждого плотно прижималось к плечу соседа. Со стороны это было похоже на трёхголового Змея Горыныча, высматривающего добычу. Наконец они увидели нужную фотографию. Все три головы одновременно повернулись в сторону Масуда, и тремя голосами, слившихся в один, протяжно воскликнули, «Так ты кинорежиссёр!»
   Масуд молча кивнул в ответ…
   Они ещё раз стали внимательно рассматривать фотографию. На ней Масуд, (облачённый в чёрный костюм и бабочку, закрывающую ворот белой рубашки), держал в поднятой правой руке нечто похожее на свечу с подставкой. На конце свечи вместо пламени находился шар, похожий на глобус. Так как Масуд победоносно улыбался, то, вероятнее всего, в поднятой руке он держал приз. Видимо, фото запечатлело режиссёрский триумф на каком-то кинофестивале. На изображении видно, левая рука Масуда заботливо обвивала талию актрисы, хозяйки квартиры (дама тоже счастливо улыбалась!).
   «Подожди, а вот этот звонок из «Отделочник. ру» актрисе о ремонте. Ведь это же ты звонил ей вчера!» – пережив шокирующую новость, спросил Корнеев.
   «Я ей не звонил. Она бы сразу узнала меня по голосу. Белых узнал для меня этот её новый адрес. Я хотел только забрать свои монеты!» – всё более успокаиваясь, ответил дворник-режиссёр.
   «Так, всё понятно: это не тот, кого мы ждали! Гасите свет – засада продолжается!» – вмешался в разговор оперуполномоченный Валера.
   И это произошло очень вовремя. Через какое-то время со стороны входной двери послышался скрежет, но сама дверь не открылась. Потом скрежет послышался снова. Стало ясно, что кто-то снаружи пытается открыть дверь отмычкой. Попытки повторились несколько раз, а потом всё стихло. Николай Петрович почувствовал, как его лица коснулся прохладный осенний воздух – видимо, бандит открыл наружную дверь в подъезд.
   Вскоре послышался лёгкий щелчок щеколды замка. Это значило, что бандит находился уже внутри квартиры и закрыл за собой дверь. Потом тишину разорвал грохот падающего тела и крик: «Лежать! Ты имеешь право хранить молчание. Молчи, сука, будешь тут ещё орать у меня!» Корнеев, Николай Петрович и оперуполномоченный Валера выглянули в коридор. На полу, придавленный к полу двумя омоновцами, лежал грабитель, представляющийся мастером из «Отделочник. ру». Перед ним на полу лежала сумка с его воровским инструментом. Рядом с сумкой лежала выпавшая из неё при падении дрель с перфоратором.

Жертва искусства

   После успешного завершения засады, все толпой вышли из квартиры актрисы и пошли к припаркованному за углом полицейскому автобусу. Пожилые женщины у подъезда переглянулись. До Николая Петровича донёсся обрывок фразы: «Одни мужики! Нет у неё ни стыда, ни совести!».
   В отделении полиции оперуполномоченный Валера доложил начальству о задержании бандита, представлявшимся мастером со специализированного сайта отделочников. Перед тем как завести бандита в свой кабинет для допроса, он обратился к Корнееву: «Вадим, этот дворник-кинорежиссёр проходит по твоему делу, вот ты его и оформляй!»
   Корнеев, Николай Петрович и Масуд остались в коридоре одни. Пока ехали в автобусе в отделение, Масуд подробно объяснил всю историю, что закончилась его вторжением в квартиру актрисы.
   Он рассказал, что однажды, когда он вешал полку в квартире Белых, тот показал ему программку спектакля из театра, где работал билетёром. В программке стояла фамилия этой актрисы. Это стало полной неожиданностью. Масуд знал её когда-то довольно хорошо, но давно потерял из вида. Но у неё остались старинные монеты, что он дал на временное хранение. Масуд встретился с ней в театре и попросил отдать монеты обратно, но та категорически отказалась.
   Тогда-то Масуд и попросил Белых помочь вернуть эти монеты. Белых вынул из её сумочки ключи от квартиры во время спектакля, и они оперативно сделали два дубликата. Адрес они вычислили по клипу – через карты улиц в интернете! – а потом всё скопировали на компьютерный диск.
   В тот вечер, когда Белых упал с балкона, они должны были пробраться в квартиру актрисы. Белых зашёл к нему в дворницкую, чтобы ещё раз обсудить детали. Они уже собирались уходить, как появилась председатель ТСЖ Тамара Степановна. Ей не понравилось, как убрана территория у подъезда. Они втроём подошли к лифту, но тут Белых сказал, что забыл шарф и ему нужно вернуться в квартиру. У подъезда Масуд долго спорил с Тамарой Степановной, доказывая, что территория у подъезда убрана хорошо. Тут начали кричать, что за домом в крови лежит мёртвый человек и Масуд вместе с Тамарой Степановной поспешили к месту происшествия…
   Стоя в коридоре, Корнеев переводил взгляд с Николая Петровича на Масуда – и обратно. Он уже звонил Тамаре Степановне – и та подтвердила всё, что рассказал Масуд. Было ясно, что дворник-режиссёр не имеет никакого отношения к гибели Белых. Правда, за ним оставалась попытка проникновения в чужую квартиру, а также введение следствия в заблуждение. Но сейчас Корнееву становилось важнее всего, чтобы Масуд всё рассказал, с предельной степенью откровенности, чтобы появилась ниточка к раскрытию двух убийств.
   Выручил Николай Петрович. Он правильно понял нерешительность Корнеева и, как бы между прочим, предложил: «Давайте ко мне: посидим, поговорим…”.
   …Как всегда – расположились на кухне. Как всегда – на плите булькала яичница. Как всегда – им магазине на первом этаже подсунули дешёвую водку, разлитую в бутылки от дорогой…
   Но это случилось в первый раз: Корнеев и Николай Петрович пили в компании деятеля искусств. Нет, конечно, Николай Петрович пил уже водку с Масудом, но тогда он представлялся простым дворником. Николай Петрович долго не решался, но потом всё-таки спросил: «Как же так получилось, что из кинорежиссёров вы попали в дворники?»
   Масуд, выпив водки, артистично откинул голову назад – так, что кончики его длинных волос коснулись плеч.
   «Как же я раньше не замечал, что он похож на киноактёра!» – подумал Николай Петрович.
   Масуд, ещё минуту помолчав, наконец начал свой рассказ: «На русском сказать неловко, поэтому вам, Николай Петрович, как изучающему иностранный язык, отвечу на английском. Я попал под жернова кампании борьбы с «sexual harassment».
   «Чего, чего?» – удивился Корнеев.
   «Да просто баб лапал!» – перевёл Николай Петрович.
   «Да как же так? Ведь у вас же в кино богемная жизнь. Всё можно!» – ещё больше удивился Корнеев.
   Масуд выпил ещё водки и горько вздохнул: «Эх, Вадим, не сыпьте соль на раны!»
   А затем продолжил: «В каждом моём фильме присутствовала главная героиня. Я, как режиссёр, стремился до конца понять ту актрису, что приглашаю на главную роль. Но до конца ведь понять женщину можно только в постели! Но я всегда ратовал за серьёзные отношения. Я снял четыре фильма. Там у меня – четыре главных героини, что после стали моими жёнами… И ещё у меня шесть детей!»
   «Четыре жены? А разве многоженство разрешено?» – перебил Николай Петрович.
   «Четыре гражданских жены…» – уточнил Масуд. Чувствовалось, что он полностью во власти воспоминаний и ему просто хочется выговориться.
   Масуд вернулся к рассказу: «Всё шло хорошо, но тут вышел голливудский фильм «Пятьдесят оттенков серого». Это на тему чудачества богатых. Там один закомплексованный миллионер, по фамилии Серый, весь фильм с большой фантазией трахает студентку-старшекурсницу. Студентка весь фильм не может понять – то ли она этим обстоятельством сильно возмущена, то ли ей всё это сильно нравится. Кто-то из критиков пошутил, что это не про пятьдесят сексуальных странностей Серого, а про пятьдесят оттенков серого мозгового вещества студентки. Вроде как – глупа она! Но актрисы в Голливуде возмутились и подняли против режиссёров настоящий бунт. Всех стали обвинять в этом самом «sexual harassment». Одному режиссеру припомнили случай аж двадцатилетней давности! Когда на него подали заявление прокурору, он был настолько болен и стар, что мог передвигаться только на костылях! Но его всё равно притащили в суд, и он получил срок. Поскольку у нас копируют всё голливудское, то скопировали и весь этот ужас!»
   «Масуд, так это кто-то из ваших четырёх гражданских жён подал на вас в суд?» – воскликнули разом Корнеев и Николай Петрович.
   «Нет, это не жёны!» – ответил Масуд. И потом продолжил: «В это время я снимал свой пятый фильм. Там по сценарию есть сцена, где героиня голая лежит со своим парнем в постели. Потом встаёт и идёт к окну, чтобы одеться. Конечно, по жизни – может в этом и нет правды. Трудно представить, чтобы девушка голой шла к окну без занавески, намереваясь там одеться. Зато получилось очень красиво, романтично. Ночное звёздное небо – и её голая грудь, в созвездии Стрельца. Сняли несколько дублей. Потом остановились попить кофе и перекурить. Она набросила на себя что-то типа тонкого халатика. Я подошёл к ней, чтобы показать – как ей в этой сцене нужно обниматься с парнем. Так легонько прижался к ней, а она как вдруг взвизгнет! Сказала, что она во время перекура полностью вышла из образа этой легкомысленной девицы из фильма. И что непосредственно в этом моменте – она замужняя женщина и мать семейства. И что мои прижимания – это и есть этот самый настоящий «sexual harassment». В чистом виде! В общем, отстранили меня по решению суда от кино, без права приближаться к любой съемочной площадке ближе чем за сто метров!»
   Масуд замолчал. Потрясённые Корнеев и Николай Петрович больше ничего и не спрашивали…

Новое преступление

   На следующий день, после того как Масуд поведал о драматическом конце его режиссёрской карьеры, Корнеев сидел в своём кабинете обхватив голову руками. У него больше не осталось ни одной рабочей версии. В его кабинет уже несколько раз заходил начальник Авдеев. (У него в кабинете в этот день долбили стену дрелью с перфоратором – поэтому ходил по кабинетам подчинённых, строго спрашивая за недостатки в работе). Корнеев, с его двумя нераскрытым убийствами, являлся «мишенью номер один» для разгневанного начальника.
   В кабинете Корнеева ремонт уже закончили. Новая оконная рама легко открывалась, да и старая половица уже больше не скрипела. Этой половицы просто не стало: весь пол закрывал новый вонючий линолеум.
   В кабинет Корнеева опять зашёл Авдеев, но на этот раз в его взгляде было что-то зловещее – как будто он принёс какую-то чёрную весть. И Корнеев не ошибся.
   «У тебя третий труп в этом доме!» – мрачно бросил Авдеев…
   Когда Корнеев подъехал к дому, то не увидел жильцов, толпящихся у подъездов. Похоже, что все жильцы просто в страхе попрятались. Лишь у второго подъезда стояли председатель ТСЖ Тамара Степановна и участковый. Рядом с дверью в подъезд висело объявление о внеочередном собрании жильцов дома.
   «Где?» – коротко спросил Корнеев, подойдя к ним.
   «Труп на пожарной лестнице, между двенадцатым и тринадцатым этажами!» – опередив участкового, быстро ответила Тамара Степановна. Пока поднимались в лифте, Тамара Степановна рассказала Корнееву, что это именно она обнаружила тело. И пояснила: поскольку пожарная лестница проходит внутри дома, то на каждом пролёте установлены лампочки освещения. В последнее время кто-то из жильцов стал регулярно выкручивать лампочки – она шла проверить, сколько лампочек пропало за последнюю неделю.
   «Это выглядело ужасно! Представляете я спускаюсь по лестнице, почти в полной темноте. Свечу себе фонариком под ноги, чтобы не упасть. Вижу – лежит кто-то. Подумала ещё: вот сейчас и узнаю, кто этот алкоголик, что ворует лампочки. Наклонилась – а это девушка лежит без движений!» – закончила рассказ Тамара Степановна.
   Судебно-медицинский эксперт установил, что смерть девушки наступила от удара электрическим током. Тело лежало на небольшой площадке – между соседними лестничными пролётами. Над ним на стене имелась лампа освещения. Плафон с лампы был снят, но сама лампочка оказалась на месте.
   Участковый начал внимательно рассматривать лампочку и вдруг радостно улыбнулся: «Смотрите, нашёл!». Он показал на край патрона, куда вворачивалась лампочка. Корнеев присмотрелся и увидел, что из сколотой части патрона выступает оголённый провод.
   «Всё ясно: сняла плафон и стала отворачивать лампочку. Её пальцы попали на оголённый провод. А ногами она стояла в луже, что здесь образовалась после дождя, из-за разбитого окна. И всё – электрическая цепь замкнулась!» – пояснил участковый, в который уже раз показав свою эрудицию.
   «На каждом шагу недоделки! Ограждения на балконах шатаются, лифты застревают. А теперь ещё и провода кругом оголённые!» – возмутилась Тамара Степанова.
   «Увы, это не недоделки! Кажется, кто-то намеренно отколол часть патрона, чтобы оголить провод под напряжением!» – опять со знанием дела высказался участковый.
   Тамара Степановна, осмелев от присутствия мужчин, решилась наклониться, чтобы взглянуть в лицо жертвы. Наклонившись, она тут же резко выпрямилась и отскочила назад.
   «Боже, так я же её знаю! Это Людмила с пятнадцатого этажа третьего подъезда!» – вскричала она.
   После осмотра места происшествия Корнеев поднялся на этаж, где располагалась квартира Николая Петровича. Корнеев позвонил в дверь, но её открыли не сразу. Корнееву пришлось даже крикнуть: мол, это он, Вадим – и только после этого дверной замок щёлкнул. Войдя в квартиру, Корнеев увидел прислонённый к стенке коридора, рядом с входной дверью, тяжёлый молоток. А чуть поодаль, на тумбочке под зеркалом, огромный разделочный нож. Стало понятно, что Николай Петрович уже знает о новом трупе в подъезде.
   «Что-то я не видел Масуда сегодня, где он?» – поинтересовался Корнеев, чтобы как-то оттянуть разговор о новом происшествии.
   «Так Масуд поехал на квартиру к этой актрисе. Хочет всё-таки уговорить её вернуть монеты!» – ответил Николай Петрович.
   «А что хоть это за монеты такие?» – бодро спросил Корнеев (с сильным желанием увести разговор в сторону от сегодняшнего события).
   «Ты не поверишь! Это два кулька медных пятаков, которыми когда-то давно оплачивали проезд, проходя через автоматы в метро. Его бабушка сделала зачем-то огромный запас этих пятаков. Масуду они достались в наследство. Он в шутку – что вот, мол, дарю клад! – отдал их этой актрисе. А теперь оказалось, что они, поскольку эти пятаки выпуска 1961 года, большая нумизматическая редкость и стоят кучу денег!» – немного повеселев, ответил Николай Петрович.
   «Да уж! Никогда не знаешь – где найдешь, где потеряешь!» – задумавшись ответил Корнеев.
   «Вадим, когда же мы будем знать, что всё-таки у меня происходит в подъезде?» – опять заволновался Николай Петрович.
   «Пока я только знаю, что… Давай, жарь яичницу! А я пойду спущусь в магазин!» – сказал Корнеев и направился к двери.
   «Вадим, ты хоть удостоверение покажи этому жулику! Опять ведь не ту водку подсунет!» – крикнул ему вдогонку Корнеев…

Разгадка

   На следующий день утром Авдеев, пока рабочий таджик с дрелью ещё не выставил его из кабинета, вызвал к себе Корнеева и Маркелову. Он произнёс то, что неизбежно должно было принести цунами проверок и звонков сверху: «В этом доме орудует серийный убийца! Делайте, что хотите! Но до обеда у вас должен быть реальный план действий!» Вернувшись в свой кабинет, подавленный словами начальника, Корнеев решил ещё раз решил попробовать надумать новую версию.
   Но едва только Корнеев успел обхватить голову руками, в кабинет вошла Маркелова. И заявила: мол, так как у неё рабочем месте ремонт, то начальство распорядилось, чтобы она временно сидела у Корнеева.
   Вскоре в кабинете Корнеева, кроме вони от нового линолеума, стал ощущаться тонкий ароматом духов Маркеловой. Усевшись на стуле, где обычно сидели допрашиваемые, она стала рассказывать, как прекрасно плиточник Махмуд умеет делать эпоксидную затирку. Думать Корнееву стало совсем невозможно, и он предложил ей сыграть партию в быстрые шахматы.
   Шахматы оказались спасением. Оказалось, что Маркелова не может говорить и рассчитывать шахматные ходы одновременно. В наступившей тишине Корнееву удалось сосредоточиться – он подумал о том, что же есть общего между тремя погибшими во втором подъезде. Пенсионер, пенсионерка и молодая девушка. Они даже не знали друг друга! Но должно же между ними быть что-то общее? Есть общее! Корнеев вспомнил, что все эти трое часто приходили к Масуду в дворницкую во втором подъезде – со своими мелкими ремонтными делами. Правда, молодая девушка ещё и лампочки в подъезде воровала. Вот почему убийства произошли во втором подъезде!
   «Вадим, вы совершенно не думаете! Вам мат!» – Корнеев услышал, как будто издалека, голос Маркеловой.
   «Ну что вы, Людмила, я думаю. Вы просто сегодня прекрасно играете. Давайте ещё партию?» – ответил Корнеев.
   Корнеев продолжал машинально переставлять фигуры на шахматной доске, всё больше углублялся в рассуждения. Кроме того, что все трое часто заходили во второй подъезд к Масуду (по разной мелочёвке), общим между всеми жертвами являлось ещё и то, что в их квартирах велись и серьёзные ремонтные работы. У молодой девушки мастера прикрепляли какие-то интимные светильники к стене спальни. У пенсионерки – меняли пластиковую ванну на «вечную», чугунную. У Белых вырубали углубление в стене на кухне, чтобы туда вставить микроволновую печь. И в каждой работе использовалась дрель с перфоратором.
   «Опять этот грохот от дрели с перфоратором. Убить бы этого рабочего! Когда только кончиться этот ремонт?» – в кабинет Корнеева, спасаясь от шума дрели, ворвался начальник Авдеев.
   «А вы тут в шахматишки играете? Я же вам сказал, чтобы вы думали. Меня, сейчас вызывают в управление. Когда вернусь – представите новую версию!» – дал указание Авдеев и, громко хлопнув дверью, вышел из кабинета.
   «Действительно, Вадим, думайте: у вас на доске опять фигур почти не осталось. Я всё съела, хоть и на диете!» – пошутила Маркелова.
   И тут у Корнеева просто перехватило дыхание – после слов Авдеева. Дрель с перфоратором и убийства связаны между собой!
   «Вадим, что с вами? Смотрите на чёрные и белые квадратики в том месте на шахматной доске, где и фигур уже и не осталось. И ваш флажок уже упал – вышло ваше время!» – заметила Маркелова.
   «Нет, ещё не вышло! Я могу ещё кое-что!» – вскричал Корнеев. Он пристально глядел на пустой край шахматной доски без фигур, (уже съеденных Маркеловой).
   «Смотрите, шахматная доска размечена так, что каждый чёрный квадратик на шахматной доске окружен четырьмя белыми. Вспомните расположение квартир погибших в доме. Белых жил во втором подъезде на четырнадцатом этаже. Пенсионерка Фролова в третьем подъезде на пятнадцатом этаже. Девушка Людмила – на пятнадцатом этаже в первом подъезде!» – стал сбивчиво объяснять Корнеев. Он взял три белые фигуры и поставил в белые клетки так, что между ними оставалась одна пустая чёрная.
   Корнеев продолжил: «Во всех трёх квартирах грохотала дрель с перфоратором. На пересечении шума от этих дрелей – квартира на пятнадцатом этаже второго подъезда. Преступник – из этой квартиры! Таким образом следующей жертвой должен быть жилец из квартиры на шестнадцатом этаже, прямо над этой квартирой на пятнадцатом этаже!». Сказав это, Корнеев осёкся. Это же как раз была квартира Николая Петровича!
   Тут он вспомнил, что Николай Петрович во вчерашнем вечернем разговоре сообщил ему, что всё-таки нашёл хорошего плиточника на сайте «Отделочник. ру»! И что сегодня к нему придёт электрик: пробивать в бетонном полу кухни канавку для электропровода (перед тем, как укладывать плитку). Ещё Николай Петрович сказал, что ему нужно сходить в аптеку – купить прокладки в уши от шума, (так как канавку в бетоне электрик станет пробивать дрелью с перфоратором). Вспомнив это, Корнеев побледнел. И тут же бросился звонить по телефону, чтобы предупредить Николая Петровича о грозящей ему смертельной опасности. Приятный женский голос автоответчика сообщил, что абонент «временно недоступен». Корнеев пробовал звонить ещё и ещё, но приятный женский голос был неумолим. «Людмила, вызывай срочно ОМОН – нужно срочно ехать к Николаю Петровичу!» – нервно бросил Корнеев.
   «Вадим, вы просто гениальный шахматист! Как вы точно сейчас рассчитали на шахматной доске, что серийный убийца живёт на пятнадцатом этаже! Согласна, возможно именно звук дрели с перфоратором пробуждает в нём убийцу-монстра!» – воскликнула Маркелова.
   «Эта квартира на пятнадцатом этаже большая – трёхкомнатная. Там могут находиться не один убийца, а много убийц! Поэтому не забудьте взять с собой табельное оружие и не пытайтесь натянуть вашу красивую приталенную блузку на бронежилет!» – уверенным тоном скомандовал Корнеев.

Убийца

   В кухне квартиры Николая Петровича наконец начались работы по укладке плитки. Перед этим предстояло выдолбить канавку в бетонном полу кухни – для укладки в неё электрического провода. Николай Петрович собирался установить в кухне вытяжку, моечную машину – стандартной электрической разводки явно не хватало! Выдалбливание канавки называлось «штробление», и являлось тяжким испытанием для всех соседей по дому.
   На время штробления Николай Петрович укрылся в большой комнате, с затычками в ушах. Он начал вспоминать, как они с Корнеевым ходили в театр, как он преподносил цветы актрисе. Как та ненароком наклонилась к нему. Вдруг актриса дёрнула его за плечо. Николай Петрович очнулся от своих воспоминаний. Перед ним стоял мастер с дрелью.
   «Что такое? Говорите громче, я вас плохо слышу!» – обратился к нему Николай Петрович.
   «Так выньте затычки из ушей! Всё, я на сегодня закончил…» – ответил молодой мужчина.
   «Что вы сказали? Я не слышу…» – опять начал Николай Петрович, но не договорил: мастер уже хлопнул входной дверью…
   После ухода мастера Николай Петрович открыл холодильник и обнаружил, что яйца закончились – нужно идти за ними в магазин.
   Когда он возвращался домой, то уже стемнело. Большая детская площадка перед домом ярко освещалась, но играющих на ней детей было не так много, как обычно. В микрорайоне про дом уже прокатилась дурная слава. Николай Петрович вошёл в подъезд, и нажал кнопку вызова лифта. На удивление ждать пришлось недолго. Первым подъехал пассажирский лифт. Конечно, Николай Петрович предпочёл бы ехать на грузовом, а не в кабине лифта, где погибла пенсионерка Фролова. Но грузовой лифт неподвижно стоял на пятнадцатом этаже, как показывала сигнальная лампочка на панели.
   Николай Петрович вошёл в пассажирский лифт и нажал кнопку шестнадцатого этажа. Кабина поползла вверх, (клацая конечными выключателями, проходя каждый этаж), и наконец остановилась. Николай Петрович вышел из кабинки лифта и через секунду услышал сзади хлопок закрывшейся за ним двери. Николай Петрович сделал несколько шагов вправо от лифта – по направлению к двери, отделяющей небольшое пространство перед лифтами от остальной части лестничной площадки – и потянул за ручку. Но дверь не открылась: она была заперта.
   «Когда только успели вставить замок? Вчера ещё его не было!» – подумал Николай Петрович. Потом посмотрел на стену перед лифтами, где красовалась табличка «Пятнадцатый этаж». Наверное, произошёл какой-то сбой в автоматике – он приехал вместо шестнадцатого этажа на пятнадцатый!
   Николай Петрович развернулся к дверям лифтов и нажал кнопку вызова. Но та почему-то не работала. Он нажал ещё раз, но опять безрезультатно. Николай Петрович оказался запертым в этом маленьком пространстве. Оставалось только ждать, когда появится кто-нибудь из жильцов пятнадцатого этажа и откроет своим ключом дверь на лестничную площадку. Тогда Николай Петрович сможет пройти через пожарную лестницу, (куда имелся выход из каждой лестничной площадки), на свой шестнадцатый этаж.
   Николаю Петровичу повезло: буквально через минуту дверь на лестничную площадку открылась. В дверях показался худой мужчина небольшого роста. Его длинные волосы, чуть тронутые сединой, были красиво зачесаны назад. Дужка оправы лёгких металлических очков плотно, (как будто сидела в седле!), прижималась к крупному прямому носу. За стёклами очков яростно блестели глаза. Во взгляде незнакомца угадывалось что-то прометеевское. Кисть его левой руки с силой сжимала ручку пустой большой тележки, явно украденной из супермаркета. Правая рука была в гипсе.
   Николай Петрович вспомнил, что пару месяцев назад он уже видел это лицо на небольшом объявлении у входа в подъезд. В объявлении говорилось, что Борис Морголетов приглашает в районную библиотеку на презентацию своего нового поэтического сборника «Хочу Тишины!».
   Николай Петрович радостно посмотрел на поэта и произнёс: «Как же удачно, что вы тут появились!».
   К удивлению Николая Петровича, поэт Морголетов посмотрел на Николая Петровича с ненавистью и проорал: «Хочу тишины!».
   Николай Петрович сразу понял, что поэт находится в творческом кризисе – поэтому решил поддержать его добрым словом. Например, сказать что-нибудь хорошее о недавнем выступлении поэта в библиотеке. Конечно, Николая Петровича тогда в библиотеку не пришёл. Но сказать всё равно стоило…
   «Знаете, «Хочу тишины!» – очень удачный сборник, я считаю! Всё так прекрасно прошло тогда в библиотеке!» – сказал с чувством Николай Петрович.
   «При чём здесь библиотека?! Тем более, что ты там не присутствовал: я всех своих читателей и слушателей по имени-отчеству знаю! Я хочу тишины сейчас, здесь – в моей квартире! Из-за грохота ваших дурацких дрелей с перфоратором я не могу творить! Я троих уже успокоил – и тебя сейчас успокою… Твоё штробление мешает мне писать стихотворение!» – срывающимся голосом прокричал поэт Морголетов в рифму.
   Николай Петрович похолодел. Когда поэт говорит в рифму – это из глубины души! Этого его суть, его личная правда. Вот он – убийца Белых, пенсионерки Фроловой, и девушки Людмилы. Ему, оказывается, не нужны мои два миллиона – ему требуется тишина…

Схватка

   Поняв, что перед ним убийца, Николай Петрович отшатнулся от поэта, но в узком пространстве перед лифтами у него оставалось мало возможностей для маневра. Постарался нащупать в кармане телефон – и с ужасом обнаружил, что оставил его дома.
   Морголетов, издавая рычание, похожее на самурайский боевой клич, со всей силой начал толкать Николая Петровича тяжёлой корзиной на колёсах в направлении грузового лифта. После одного из самых сильных толчков Николай Петрович вдруг почувствовал, что упёрся спиной в закрытую дверь лифта. Морголетов что есть силы вытянулся вперёд – так, что почти распластался поверх корзины, (которую всё это время удерживал между собой и Николай Петровичем), и нажал кнопку вызова лифта.
   Кнопка сработала и дверь лифта за Николаем Петровичем открылась. Он оглянулся назад, но к своему ужасу не увидел светлой кабины. За ним чернел провал шахты. В этой пустоте где-то притаилась смерть. Через мгновение в тишину шахты ворвался звук мощного мотора, который заработал где-то наверху. Он увидел, как толстые тросы с натугой начали подтягивать грузовую кабину лифта снизу, но до неё ещё было слишком далеко. Николай Петрович собрав все силы толкнул корзину на колесах от себя в сторону Морголетова. Ему удалось оттолкнуть поэта к стене напротив лифта. В этот момент Николай Петрович услышал, как дверь лифта за ним опять захлопнулась. Он почувствовал себя почти спасённым.
   Николай Петрович машинально посмотрел на свои руки и увидел, что продолжает крепко сжимать сумку с упаковкой яиц. Он открыл коробку и начал швырять яйца, одно за другим – стараясь попасть поэту Морголетову в очки и лишить того ясного зрения. После нескольких удачных бросков линзы очков поэта надёжно залепились жёлтой яичной массой. Руки поэта были заняты – он продолжал толкать корзину, стремясь опять прижать Николая Петровича к лифту. Морголетову пришлось искривить шею и наклонить голову – так, чтобы попытаться увидеть Николая Петровича боковым зрением. Поэт стал похож на женские образы из картин Модильяни.
   В этот момент ослеплённый поэт взревел, и с такой силой толкнул корзиной Николая Петровича, что тот сначала попятился, а потом, теряя равновесие, начал валиться спиной назад. Падая Николай Петрович с ужасом услышал, что дверь лифта за ним опять открылась, но он уже не мог удержаться от падения. Николай Петрович в последний момент ещё пытался раскинутыми руками зацепиться за края открывшихся дверей, но безуспешно. Он начал падать назад, в пустоту…
   Вдруг его спина упёрлась во что-то твёрдое – он удержался на ногах. Потом Николай Петрович ощутил тонко-тревожный запах таких знакомых духов. Он повернул голову и увидел, что спиной опирается на следователя Маркелову (на которой был надет бронежилет поверх её красивой модной куртки).
   Кроме Маркеловой в кабине лифта был Корнеев, участковый и ещё три омоновца в масках. В следующее мгновение Николай Петрович был вынесен из кабинки лифта вперёд – мощным порывом группы захвата. Но перед лифтом группа захвата наткнулась лишь на пустую корзину. Поэта Морголетова там уже не было.
   «Где он?» – воскликнул Корнеев.
   «Смотрите! На полу жёлтые капли от моих разбитых яиц. Надо идти по их следу. Я отбивался ими от убийцы. Они спасли мне жизнь!» сбивчиво ответил на восклицание Корнеева Николай Петрович.
   «Вот медики говорят, что много яиц – вредно! А они людям жизнь спасают!» – как всегда точно заметил начитанный участковый. Жёлтые капельки от разбитых яиц привели группу захвата, как и ожидалось, к квартире на пятнадцатом этаже, расположенной прямо под квартирой Николая Петровича.
   На требование открыть дверь поэт Морголетов ответил решительным отказом. Через какое-то время появился дворник-кинорежиссёр Масуд с инструментом. Он не мог скрыть радостной улыбки: посещение актрисы оказалось удачным. Она всё-таки вернула наследство его бабушки – медные пятаки 1961 года!
   Было решено вскрывать дверь поэта при помощи дрели с перфоратором. Услышав мучивший его столь долго знакомый до боли звук, поэт Морголетов начал в ответ надрывно орать через дверь стихотворения из своей книги «Хочу тишины!», но тише от этого не становилось. Где-то на десятом стихотворение дверь поддалась, и ОМОН ворвался в квартиру. Хозяин квартиры пытался укрыться в ванной, но хлипкая дверь ванны лишь на мгновение отсрочила развязку.
   Морголетова посадили в кресло перед телевизором. Он стал выглядеть совсем маленьким: часть его тела затянуло в пушистую трясину мягкой обивки. Если бы не две его руки в наручниках, вытянутые к коленям, то можно было бы подумать, что он присел посмотреть любимую передачу. Всем захотелось взглянуть в глаза убийцы, но – увы! – это не представлялось возможным, так как линзы его очков были ещё залеплены жёлто-белой смесью яиц, купленных Николаем Петровичем.
   Следователь Маркелова, уже без бронежилета, подала поэту носовой платок. Он взял его двумя руками, стянутыми вместе наручниками, и начал протирать очки – пытаясь вернуть себе ясное видение окружающей реальности. Со стороны он стал похож на хомячка, что нашёл что-то съестное – и теперь, держа добычу перед собой двумя передними лапками, быстро откусывает кусок за кусочком.
   После вытирания на линзах остались вертикальные жёлтые полоски, так что поэт мог видеть свою квартиру только как через решётку тюремной камеры. Пробив заслон полицейских, в квартиру Морголетова ворвалась председатель ТСЖ Тамара Степановна. Взглянув на задержанного, она воскликнула с яростным восторгом: «Так это же Морголетов, электрик из «Управдома»! Кто бы мог подумать!»

Дело закрыто

   На следующий день Корнеев и Маркелова принимали поздравления Авдеева в его кабинете. Корнеев доложил все детали дела. Преступником оказался поэт-электрик Морголетов, сотрудник «Управдома». На допросе – на все вопросы Морголетов, вместо ответов по существу, лишь читал нараспев стихи из своей книги «Хочу тишины!». Когда стало ясно, что кроме стихов от него больше ничего услышать не удастся, пригласили врача, чтобы оценить психическое состояние задержанного. Прослушав несколько стихов, врач срочно вызвал бригаду из психиатрической больницы, и поэт-электрик был увезён на освидетельствование. Кроме этого Корнеев пояснил, что картина совершённых преступлений стала совершенно ясной и без показаний самого злоумышленника.
   Из рассказа председателя ТСЖ выяснилось, что поэт работал электриком в «Управдом», и до образования в доме ТСЖ занимался ремонтом и обслуживанием всей электропроводки в доме. После образования ТСЖ, жильцы на общем собрании решили нанять другую обслуживающую компанию. А у той компании имелся свой электрик. А поскольку «Управдом» уже не имел отношения к дому, то Морголетов стал получать теперь наряды на выполнения работ исключительно в пятиэтажках. И лишился возможности выполнять мелкие заказы в доме за наличные, (во время основной работы). А ведь новый дом большой, частных заказов – множество! Их потеря больно ударила по карману поэта-электрика.
   Но потеря заказов стала только началом неудач. Выполняя работы в пятиэтажке, по одному из нарядов «Управдома», Морголетова упал со стремянки и сломал руку. Целыми днями ему теперь приходилось сидеть дома – в мрачных раздумьях о потерянном приработке и с постоянной болью в сломанной руке.
   Это стало для него тяжёлым ударом судьбы. А ведь ещё совсем недавно ему улыбнулась удача! Морголетову удалось выпустить свою новую книгу стихов «Хочу Тишины!». К тому же удача состояла и в том, что он нашёл издательство, что выпустило его книгу на мелованной бумаге, напечатав аж целую тысячу экземпляров за цену, гораздо ниже обычной цены. Накопленных им денег, (из тех, что он получал за мелкие заказы) – как раз хватило, чтобы рассчитаться.
   Но после всех этих неудач (с потерей приработка и сломанной рукой!) Морголетов всё же нашёл в себе силы, чтобы начать работать над продолжением книги «Хочу тишины!» Но тут со всех сторон начали визжать дрели с перфоратором.
   Нервы у поэта-электрика не выдержали – и он пошёл на преступление! Так как он хорошо знал, как проложены электрические кабели в доме, то ему не составило труда, сделать незримые электроны орудием своих убийств. Первой жертвой Морголетова стал Белых, квартира которого находилась этажом ниже. Он знал, что Белых всегда включает свет на общем балконе, когда туда выходит, (потому что его сосед по лестничной площадке всегда его выключает). Морголетов, случайно узнав, что Белых и Масуд договариваются о встрече на балконе – бросился туда и снял крышку выключателя. Белых в темноте попал пальцами на провод под напряжением. От удара током он отшатнулся к краю балкона и опёрся на плохо закреплённые перила. Они не выдержали и Белых рухнул вниз!.. Второй жертвой Морголетова стала пенсионерка Фролова, что проживала в третьем подъезде на пятнадцатом этаже, (её квартира примыкала к квартире поэта-электрика справа). Она часто приходила к Масуду с просьбами о мелких ремонтах в своей квартире. Услышав, как Масуд договаривается с пенсионеркой об очередном визите, Морголетов зашёл в кабину лифта и вытянул оголённый провод лампы освещения из-под плинтуса. Когда Фролова стала подниматься в лифте, он отключил блок управления от электричества – и лифт остановился. Палец Фроловой вместо аварийной кнопки попал на оголённый провод, и от удара током у неё остановилось сердце. Старушка в последние минуты жизни поняла, кто убийца, но успела начертать на стенке кабины только букву «М». Предположение, что эта буква указывала на дворника Масуда – оказалось неправильным. Эта буква разоблачала поэта-электрика.
   А последней жертвой стала девушка Людмила. Её квартира находилась на пятнадцатом этаже, в первом подъезде – примыкала к квартире Морголетова слева. Ещё с тех времён, когда Моргалетов работал в доме электриком, он знал, что Людмила из первого подъезда ходит выкручивать лампочки во второй подъезд. Она это делала обычно раз в две недели – приходя под предлогом, что у неё имеется какое-то дело к Масуду. Морголетов часто бродил возле дворницкой Масуда, одного из самых тихих мест в доме! Ведь в дворницкой никогда не производилось никакого ремонта! Дворник всегда разговаривал громко: его было хорошо слышно и через закрытую дверь. (Привычка орать на работе у него осталась еще с тех времён, когда он работал режиссёром).
   Однажды Морголетов услышал, что Людмила договаривается о встрече с Масудом. Он кинулся на пожарную лестницу и отколол кусочек патрона одной из ламп освещения. Потом для верности разбил стекло в окне, чтобы дать возможности дождевой воде затечь на пол. И не просчитался. Людмила пошла выкручивать лампочку, и была жестоко наказана за воровство. А заодно – и за визг дрели с перфоратором из её квартиры.
   Выслушав Корнеева, Авдеев откинулся на спинку кресла и заулыбался: «Вадим и Людмила – вы молодцы! Как хорошо сработались… И, кстати, Людмила – моя жена тоже заинтересовалась этой эпоксидной затиркой. Не дадите мне телефон того мастера, о котором так горячо рассказывали? А дело считаю закрытым!»

Счастливчики

   Николай Петрович, проснувшись на следующий день после своего чудесного спасения, долго лежал в постели. Было тихо. В доме вообще стало очень тихо. Все дрели с перфораторами умолкли…
   Николай Петрович наконец встал и пошёл на кухню завтракать. Открыл холодильник – и тут же его закрыл, взглянув на коробку с яйцами. От вида яиц у него по спине прошёл холодок. Он представил, как вчера мог бы не удержаться и упасть в пропасть шахты лифта. И понял, что теперь сможет жарить яичницу только после помощи психолога.
   Николай Петрович достал пакет с овсянкой и начал варить кашу. Пока плоские жёсткие овсяные хлопья разваривались в кипящей воде, чтобы стать однородной мягкой массой, Николай Петрович подумал: он уже несколько дней не проверял деньги, спрятанные в сумке! Но, как ни странно, после этого не бросился стремглав в тёмную комнату. Он и так считал себя счастливчиком: подумать только – остался живым после вчерашней встречи с обезумевшим поэтом-электриком!
   Раздался звонок от входной двери. Поскольку этот вызов шёл не от домофона, Николай Петрович понял: это кто-то из дома. Он открыл дверь и впустил в квартиру дворника-режиссёра Масуда и председателя ТСЖ Тамару Степановну. Оба улыбались счастливыми улыбками.
   Тамара Степановна участливо справилась о самочувствии Николая Петровича и выразила искреннее восхищение его мужеством, проявленном при задержании опасного преступника. А затем сказала, что совершенно счастлива, так как скоро состоится собрание жильцов, где она подробно всех информируют о том, какие преступники скрываются под крышей «Управдома».
   Перед тем как уйти, Масуд рассказал Николаю Петровичу, что и он может считать себя счастливчик. Ему удалось – несмотря на решение суда о том, что он не может приближаться к актрисам ближе чем на сто метров! – всё-таки вернуться в профессию. Он устроился на студию режиссёром мультфильмов. Ещё Масуд сокрушённо поведал, что ему жаль уходить с позиции дворника в таком хорошем доме! Но призвание – есть призвание! А ещё пообещал пригласить на премьеру его первого мультфильма.
   Разговоры об искусстве навели Николая Петровича на воспоминание об их с Корнеевым посещении театра. Вспомнилось, как он тогда, под гром аплодисментов зала, подошёл к рампе и вручил актрисе, (в то время – ещё одной из подозреваемых!), букет цветов.
   Внезапно он вспомнил фразу из старого фильма «Старшая Сестра»: «Театр!.. Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного? Или, лучше сказать, можете ли вы не любить театра больше всего на свете, кроме блага и истины?»
   «Действительно, в театре есть какая-то магия!» – подумал Николай Петрович. И решил, что положит завтра же все деньги в банк – и заплатит с них положенные тринадцать процентов налога. А послезавтра – пойдёт устраиваться в театр билетёром, на всё ещё вакантное место Белых…
   В то время как Николай Петрович решался связать свою дальнейшую судьбу с театром, Корнеев на своём рабочем месте заканчивал отчёт о поимке серийного убийцы. Утром его начальник Авдеев ему намекнул, что Корнеева скоро ждёт повышение по службе.
   В это время в кабинет вошла следователь Маркелова.
   «В шахматы с ней играть не буду – скажу, что занят!» – подумал уверившийся в себя Корнеев.
   «Всё Вадим, увольняюсь. Меня рекомендовали на должность районного судьи. Только что позвонили и сообщили, что решение уже принято. Я такая счастливая!» – радостно прощебетала Маркелова. «Людмила, я так рад за вас!» – ответил Корнеев. И подумал, что он просто счастливчик. Конечно, после столь впечатляющего успеха в расследовании никто и не подумает проверять его диплом… Но всё-таки хорошо, что теперь не нужно будет пересекаться на служебной лестнице с этой длинноногой бабёнкой…
   После того, как Маркелова ушла из его кабинета и пошла дальше трезвонить по отделу о своей новой работе, Авдеев позвал Корнеева в свой кабинет с отчётом. Авдеев неторопливо просмотрел завершённое дело. Чувствовалось, что он счастлив: дело закрыто! Ведь последние несколько дней ему постоянно звонили «сверху» и настойчиво требовали результата. Начальственные тучи, что имеют приятное свойство одаривать дождичком званий, премий и должностей – явно начинали чернеть, предвещая грозу с громом и молниями.
   Авдеев отложил дело и, благодушно посмотрев на Корнеева, с улыбкой отметил: «Всё-таки даже не вериться, что такое возможно. Убивать из-за шума дрели с перфоратором!»
   …Тут в коридоре завизжала дрель с перфоратором. Авдеев и Корнеев мрачно переглянулись…