Упавшее яблоко 10

Оказавшись в своем номере, в гостинице Верестюжинска, Эдуард первым делом позвонил Перерубову.
- Надоели накрахмаленные простыни, домой захотелось? – спросил Петр Макеевич, заслушав отчет о поездке в Кряжинск.
- Не вижу смысла оставаться здесь, следы надо искать в Москве.
- В этом ты прав, мы тут кое-что уже нарыли.
- Что???
- Успокойся, вот приедешь завтра, тогда и поговорим. А пока отдыхай, кто тебе еще простыни крахмалить будет? Да, утром заскочи к следаку, он копии экспертиз обещал передать. И жду тебя дома.
Но на следующий день, прежде чем возвращаться в Москву, Эдуард заехал к родственникам Евгении, надо было встретиться с кузеном. Михаил что-то мастерил во дворе.
- Добрый день, - поздоровался детектив.
- Добрее видали, ты кто?
- Детектив, Эдуард Семенов, я к матушке вашей уже приезжал.
- Нет ее, на рынок ушла.
- Да я с вами поговорить хотел.
- О чем со мной разговаривать. Женьку давно не видел. Мы особо отношения не поддерживали.
-А сосед ее утверждал, что видел, как вы деньги с нее требовали.
- Требовал? Не требовал – просил, так не дала, она всегда стервой была.
- У вас были натянутые отношения?
- Натянутые, - засмеялся Михаил, - было бы что натягивать. Никаких у нас отношений не было. Как переехала, ходил к ней, думал, помочь может надо, а она сразу на дверь указала. А она нам должна, пока училась, мать моя деньги ей высылала.
-  А как случилось, что она осталась без доли в доме?
- Нужна она ей, ага… А долю мы выплатили, мамаша, пока работала, денежки откладывала, понимала, что нам разделиться надо. Не веришь, я могу и документы показать.
- Покажи.
Михаил принес пакет, набитый бумагами.
- Сейчас, вот, смотри, - протянул он договор купли – продажи.
По документам выходило, что долю, а это половина дома, у нее выкупила тетка, Мария Федоровна. Передача денег происходила при нотариусе, он же заверил сделку.
- Странно, она говорила, что тетка оставила ее без жилья.
- Вот я и говорю – стерва. Но ты, сыщик, убийцу найди, какая ни есть – сестра все же, кровь.
Всю дорогу до Москвы Эдуард думал о странной женщине, прожившей недолгую жизнь так, что и добрым словом мало кто вспоминал. О женщине, жившей во лжи, и закончившей свой путь так страшно, что маленький город содрогнулся. О женщине, окружившей себя тайной, разгадка которой никак ему не дается.
В офисе ждали, Перерубов даже заказал любимые пирожные Эдуарда в ближайшей кофейне.
- Вот, гостинец привез, свидетели подкупали, - достал Семенов большой пакет с яблоками. Комната сразу же наполнилась медовым ароматом.
- Ух, хороши, - надкусил Петр Макеевич красный плод. – Ну давай, заливай свой контент в мой дряхлеющий процессор.
- Так я же отчитывался ежедневно.
- Это так, но твои ощущения, соображения.
- Странная она была, вела двойную жизнь. Надо встречаться с ее мужем.
- Приедет через часок, мы договорились.
- Оперативно.
- Вычислить его - было делом трех минут, а вот то, что так легко пошел на контакт – наша удача. Зорькин Роман Алексеевич, работает торговым представителем, женат, двое детей. Вполне себе успешный мужчина - хорошая квартира, супруга.
- Вы сообщили о смерти Евгении?
- Нет, просто просили подъехать, чтобы поговорить, реакция его важна. Ты ешь, ешь, поди, мечтал о них, - кивнул Перерубов на корзину с десертом.
Роман Алексеевич пришел вовремя. Постучался в кабинет Перерубова, смущаясь.
- Добрый день, мы договаривались о встрече.
- Добро пожаловать, ждали вас. Это я с вами договаривался, Петр Макеевич, детектив, а это мой помощник – Эдуард Олегович. Присаживайтесь.
- Я ничего не понимаю, вы говорили что-то о Жене, но мы развелись много лет назад, с тех пор никаких отношений не поддерживаем. Что-то случилось?
- Да, ее нашли убитой в Верестюжинске.
- Убитой? Женьку? Не может быть…
- Почему не может быть? – спросил Перерубов, вглядываясь в лицо Зорькина.
- Что? Да, наверное, может, особенно с Женькой. Но я просто… для меня убийство – нечто киношное, ненастоящее что ли.  Как ее?
- Жестоко, множественные ножевые ранения, ей выкололи глаза.
-  Глаза? Глаза? – неожиданно засмеялся Роман. Петр Макеевич налил стакан воды и протянул ему. Через несколько минут смех стих, и мужчина заговорил:
- Простите… если глаза - это жертвы, их жертвы.
- Какие жертвы? Кого?
Рассказ Романа шокировал. Они познакомились, будучи студентами. Девушка первый год жила в Москве, Зорькин же был коренным москвичом. Уверенный в себе, обаятельный молодой человек и робкая невзрачная провинциалка, казалось, что у них нет будущего, но уже через полгода они зарегистрировали отношения, а еще через несколько месяцев переехали в свою квартиру. Родители жениха решили отделить молодую пару и уговорили бабушку переехать к ним. Роман и Евгения оказались хозяевами просторной двушки в центре столицы.
- Отношения с ней – сродни болезни, все видишь, все понимаешь, но жить без нее просто невозможно, физически невозможно. Не знаю, как это объяснить. Когда познакомились, я ждал осуждения приятелей, и поначалу они, действительно, подсмеивались надо мной. Но лишь до момента, когда Евгения это понимала. Ей достаточно было просто посмотреть, понимаете, такая сила взгляда, что устоять невозможно. Кто-то даже заболевал после этого, к счастью, несерьезно. Родители уговорили бабушку тоже под воздействием Евгении. После того, как привел ее в наш дом, мать стала болеть, больницы, бесконечные диагнозы. Отец загулял, даже уходил из семьи, правда, вскоре вернулся. Не знаю, мать вроде бы ходила к какой-то знахарке, та посоветовала выселить сноху, мол, в ней притаилось такое зло, что убивает все живое. Я был молод, беспечен, но уже тогда понимал, что происходит что-то ненормальное.
- Но вы ведь с ней прожили долго. Сколько лет длился ваш брак? – спросил Семенов.
- Семь лет, семь долгих лет гипнотического сна.
- А кто обеспечивал вашу семью?
- Первые два года помогали родители, я учился на последних курсах. Женя бросила учебу, как я ее ни уговаривал доучиться.
- А она всем рассказывала, что это именно вы настояли, чтобы она сидела дома.
- Не удивлен. Если провести конкурс на самого лживого человека – то победительницей оказалась бы Женька. Ложь для нее даже не совсем ложь, это отражение правды, которую она моделировала в своей голове. Есть философское учение – солипсизм, солипсисты признают в качестве реальности только свое собственное сознание. Женька – прирожденный солипсист. Она не работала, пока жила со мной. Просто не хотела. И домашним хозяйством почти не занималась, только по настроению. Я же обеспечивал семью, научился готовить, стирать, убираться, и даже возмутиться не мог. Злился за это на себя, но стоило повысить голос, у меня начинался приступ удушья. В это время у меня нашли астму, после нашего развода астма исчезла, будто и не было.
- А что за история с сапогами? Почему она жаловалась, что вы не покупали ей зимних сапог?
- Что за история с сапогами? – удивленно спросил Перерубов.
- Сапоги я ей, действительно, не купил. Она захотела модель, которая тянула на три моих зарплаты в то время. Я дал ей достаточную сумму, чтобы купить приличную обувь, но она истратила деньги на дорогое белье. Тогда я предложил съездить в магазин вместе, разумеется, обычный, но она отказалась. И всю ту зиму она никуда не выходила из дома, жалуясь, что у нее нет обуви.
- Звучит как-то…
- Понимаю, в это поверить сложно, тем более и свидетелей наших отношений не было, никто не хотел дружить с нами.  Но это ваше право – верить или нет.
- Продолжайте, пожалуйста.
- Я старался стереть из памяти эти годы, но Женька, она как хроническая болезнь, ее можно загнать внутрь, но изжить невозможно. Нам помогали мои родители, мы жили весьма прилично, но Женьке всегда было мало. Хотя я не замечал у нее страсти к покупкам, она не была шопоголиком, в привычном смысле. Но если ей чего-то хотелось, она добивалась всеми возможными способами.
Я все пытался понять, чем она занималась, никаких интересов у нее не было, разве что освоила компьютер и сидела за ним часами. Мне же катастрофически не хватало времени, и поэтому я пропустил момент ее знакомства с этим чудовищем. В Сети он носил имя демона Ваала, демона вероломства и обмана.
Женька изменилась, она надолго уезжала из дома, признаться, я даже был рад ее отлучкам. Возвращалась и спала несколько дней. Я ничего не спрашивал, надеясь, что любовник уведет ее из семьи.
Мы жили так два года, дома она появлялась все реже. Я даже познакомился с женщиной, Настей, своей теперешней супругой. Мы обсуждали с ней мой развод, и я обещал Насте, что подам заявление, но стоило Женьке появиться дома, я понимал, что не смогу.
- Как же вы расстались?
- Она сама мне заявила, что уходит, что подала на развод, и через месяц все было кончено. Дарила мне свободу, я мог дышать полной грудью и вынырнуть, наконец, из бездонных глаз ада. У нее страшные глаза, - Роман замолчал. Кажется, только сейчас он понял, что теперь свободен окончательно, что никто никогда не окажется во власти этих глаз. -  Она настояла, чтобы я переписал квартиру на нее, а за это обещала больше не появляться в моей жизни.
- Она осталась в квартире?
- Да, какое-то время жила там, позже поменяла на другую, дешевле. Подозреваю, что ей нужны были деньги. А еще через три года я узнал о преступной группе, в которой практиковали гипноз. Они организовали что-то вроде секты, группы психологического содействия, а по совместительству, агентство киллеров, убивающих, имитируя естественные причины.  Их руководителем был человек, выступавший под именем Ваал.  Его арестовали, но некоторые «сотрудники» так и остались безнаказанными.
- Какой ужас, - не выдержал Эдуард.
- Резонансная история, дела там, действительно, мрачные творились. После ареста Потрошкова, это тот самый «демон»,  группа распалась, но позже, на раскрытии других убийств, брали киллеров из его организации.
- Женька тоже была киллером. Не знаю, откуда в ней такие способности, вероятно от природы, а там они раскрылись. Помните, убийство семьи нотариуса?
- Это когда хозяин расправился с женой и ребенком, а потом застрелил себя?
- Да, там заказчиком была дочь от первого брака. Но списали все на безумие отца семейства, ведь во время преступления в доме посторонних не было. Никто не знал, что за неделю до этого Женька поработала с несчастным, просто пришла к нему на прием, просидела несколько минут в кабинете, и программа была запущена. А потом она отомстила наследнице, та кинула на деньги. Наследница в психиатрической клинике, ее маленький ребенок остался с бабушкой. Эта бабушка искала Женьку и вышла на меня. Тогда я все и узнал.
- Она хотела отомстить?
- Думаю, да.
- Вы помните ее имя?
- Да конечно, - Роман написал данные. – У меня где-то был ее телефон, не знаю - рабочий ли, давно было, лет шесть назад.
- Шесть лет! Евгения уехала из Москвы!
- Я сообщил адрес, который знал, но больше она со мной не связывалась. Все это мне казалось триллером что ли, странно, но мой мозг не воспринимал все серьезно. Что это? Защитная реакция? Я же видел, что Женька обладает силой, которую объяснить невозможно.
- Ее тетка, Мария Федоровна рассказала, что Евгения с детства была ведьмачкой. Я цитирую, - вспомнил Семенов. – Будто прабабка их колдуньей была, а в Женьке дар этот открылся. Только не дар это, а проклятие. Тетка считает Евгению виновной и в смерти матери, она говорила, что заболела сестра после скандалов с дочерью.
- А что я еще не знаю? – возмутился Перерубов.
- Думал, просто байки, не любит старушка племянницу, вот и сочиняет. Да и потом, охоту на ведьм мы еще не устраивали!
- Как вы думаете, Роман Алексеевич, сколько было жертв?
- Я ничего не знаю, ко мне больше никто не обращался. С ее смертью закончилось это безумие.
- Боюсь, что безумие только начинается, еще много неприглядного откроется, - не разделил оптимизма Перерубов.

Окончание следует.