Салон красоты. Часть первая. Одним файлом

             
                Пролог
    
     В то время как землянин Джон Бэвис впервые наблюдал в созвездии Тельца остатки сверхновой, не дремал Строитель.
   
     След исчезающей во времени звезды уже второй десяток миллионов лет (по земному летоисчислению) покоя не давал Калейдоскопу.
   
     Ведь эта крабовидная туманность сулила, наконец, создать недостающее в природе зеркало.
   
     Дюжина «зеркал» Калейдоскопа, этого кудесника вселенной, могла создать все, что угодно.
   
     Поймав в свои «ловушки» свет, могла она разложить его кванты на «бозоны».
   
     Обратной (внутренней) стороной «зеркал» она могла обуздать и темную энергию. Могла она заставить и ее «гореть» в «печи» разума.
   
     Космический кудесник, землянами прозванный Строителем, был настоящим Пекарем вселенной.
   
     Но пока еще не знал Калейдоскоп, что на третьей планете желтой звезды на краю Млечного пути человек назовет его Строителем.
   
     Не было еще на Земле ни птиц, ни рыб и ни животных.
   
     Лишь первобытный океан омывал единый материк этой почти уже остывшей планеты.
   
     Неведомо было Калейдоскопу, что бог-случай на этой крошечной планетке создаст недостающее зеркало.
   
     С приходом в этот мир (материальный) тринадцатого «экрана» Строителю подвластно станет время.
   
     А пока та его дюжина зеркал-экранов «пекла» космические куличи.
   
     И с появлением на Земле того недостающего для эволюции экрана, смог Строитель в «куличи» свои вложить свою изюминку – разум.
   
     Как, откуда и зачем сама природа создала на голубой планете эту «искру разума», землянину еще предстоит узнать.
   
     Поистине был грандиозен замысел Калейдоскопа.
   
     На Земле эпохи шли чередой своей.
   
     Менялись очертания ее континентов.
   
     Обледенение планеты сменяли ноевы потопы.
   
     Человек почти погибал и вновь возрождался.
   
     Во все века, от самого зачатка разума у человека, ценилась у него красота.
   
     У каждого народа были свои о ней представления.
   
     С каких-то пор задумываться начал человек о продолжительности жизни.
   
     Наконец, пытливая его мысль позволила открыть в природе теломеры.

         
             Глава первая
               
                Мытарь вселенной

     Четверка Всадников вселенной, завершив обряд сбора податей, стреножила свой транспорт.
   
     Собственно, разделение сборщика дани на всадника и средство транспорта было весьма условно: ведь существо этих созданий было двуедино.
   
     Порой, нельзя было различить, кто в этом мытаре лошадь, а кто – всадник.
   
     Впрочем, ни в коей мере их нельзя было сравнить с налоговым инспектором, либо судебным приставом с Земли. Которой, кстати, еще предстоит создать предпосылки для зарождения на ней таможенной службы.
   
     Наездникам этих «коней» еще предстоит вершить суд первой инстанции в низших мирах.
   
     И первым актом их судебной деятельности еще будет создание на краю Млечного пути тюрьмы для людских судеб.
   
     Третьей планете солнечной системы еще предстоит это узнать.
   
     Белый, рыжий, вороной и бледный кони, пока еще не знали, что седокам их провиденьем уготована уже другая миссия.
   
     Чума, Война, Голод и Смерть – вот новые их имена.
   
     Впрочем, читатель, верно, знает, у Чумы и Войны есть и другие имена – Завоеватель и Раздор.
   
     Оговоримся сразу, на самом деле нет сейчас перед Ангаром вечности ни всадников, ни лошадей.
   
     Немыслимых очертаний тела этих сверх существ были вселенского масштаба. Чудовищна была их масса. По весу своих тел, если посчитать, что у них они были, сравнимы были эти сущности с десятком нейтронных звезд.
      
     Могли они, коль этого бы захотели, схлопывать черные дыры галактик, меняя реальность бытия.
   
     Играючи, они могли свернуть (вывернуть наизнанку) и белую дыру, меняя горизонт событий.
   
     Обязанностей было их не счесть.
      
     А пока эти сущности - всадники, взвалив на свои плечи «мешки» податей, спешат опустошить их в закрома Создателя.
   
     Вспышкой сверхновой знаменуется открытие Ангара: столько энергии потребует экран-защита лишь первых его ярусов.
   
     Поистине они бездонны - безграничны. Все, что еще создаст сама природа - мать, они способны разместить.
   
     И при экране (вратах) того Ангара, конечно же, несет свою вахту привратник, Страж врат.
   
     Аморфность его облика, немыслимых форм и очертаний, будет встречать каждого у зеркала защиты.   
   
     Нет у него ни ног, ни рук, ни головы.
   
     Способно зеркало-экран сдержать удары самогО Большого взрыва, ничто над ним не властно.
   
     Даже величество Время за многие миллиарды лет так и не смогло его состарить.
   
     И у истоков его создания трудился сам Строитель.
   
     И с позволения (благословения) Строителя, лишь только Страж способен был менять блеск этого вселенского зеркала.
   
     Меняющийся блеск зеркала - экрана совпадал с моментом Нулевых точек, которых даже сам Строитель потерял счет.
   
     На каждом ярусе Ангара был, конечно, и свой кладовщик, архивариус, если хотите.
      
     Итак, очередной Большой взрыв открыл врата Ангара.
      
     Привратник-страж своим покрывалом прикрыл экран.
      
     – Прошу, вас, мытари, не спешить. Впрочем, не забывайте, что в Ангаре время для вас бежать начинает вспять, – мерцать начинает рубиновым блеском Страж врат,  – стремясь превратить ваших коней в жеребят!
   
     – Ну-ну, любезный! Не испугать такой малостью слуг Строителя. Коль будем мы еще нужны, вернет он нам наш прежний облик!  – в карман за словом не лезет Белый всадник, опустошая свой «мешок».   
   
     Из его мешка-сумы посыпались не камни-изумруды. И злата блеск монет, и радуга на гранях бриллиантов здесь не прельстила бы космического лепрекона.
   
     Остатки бытия, след самого события материального мира, во всех десяти его измерениях, были заботой Белого всадника.
   
     Из ничего не возникая, ничто не может потеряться.
   
     Нет в мире абсолютной пустоты, и в этом убежден был сборщик податей вселенной.
   
     Свои восемь процентов всего былого сущего, во что бы то ни стало, отыщет это существо.
      
     Еще на заре Первородного Начала Строитель позаботился обо всем, создавая Архив времени.
      
     Дань с миров всех десяти уровней пространства, стараниями мытарей, всегда находила свое место в Ангаре сущего.
   
     Со стороны казалось, что «белая» дань нашла уже свое место на нужном ярусе Ангара.
   
     Будущий Завоеватель, опустошив свою суму, уже в обновленном виде, покинул Ангар.
      
     Сума Рыжего сборщика податей была полна процентами с миров темной материи.
      
     Освободив ее в Архиве, и он исчез в пространстве, меняя свой привычный облик.
      
     Настала очередь и Черного всадника пополнить закрома Строителя.
   
     Сила темной энергии в мирах всего сущего была его заботой.
   
     След темной энергии, ее восьми процентов, нашел свое место на ярусе Ангара.
   
     И вороной конь со своим всадником покинул ярусы Ангара.
   
     Едва различимый темный его след в мгновенье ока был растворен за его вратами.
   
     И Бледный сборщик податей вселенной оставил груз своей сумы на нужном ярусе Ангара.

     Сейчас не будем говорить, что было в том мешке. Лишь небольшая часть его груза – закат (смерть) всей Вселенной.

     Вспышкой сверхновой Закрыт Ангар-архив Строителя.
      
     Всплеском колоссальной ее вспышки положено начало новой жизни мытарей вселенной.
   
                Король заболел. Хандра
   
     Читатель, видимо, готов уже подумать, чем занимается Создатель, коль его слуги верные вершат дела.
   
     Где он, этот Строитель? Неужели в бездне лет ему не наскучило быть альфой и омегой?
   
     Религии землян нам говорят, пути его неисповедимы.
   
     Живет Строитель в Безвременье.
   
     Ну, как живет? Не просто он, этот Король всего сущего, живет, как этот процесс привык считать сам человек.
   
     Он просто есть, он существует, он был всегда, он вечен.
   
     Не просто это все понять прямоходящему «живому» существу голубой планеты, которое посчитало себя разумным.
   
     Собственно, процесс воссоздания себе подобного, путем естественного отбора, он тщедушно полагает верхом совершенства эволюции, не осознав до конца, кто же вдохнул в него ту искру разума.
   
     И теперь эта искорка, огнем Прометея, сулит во вселенной разжечь убийственный для нее пожар.
   
     Так, между делом, подумывал Строитель.
   
     Всевидящему его оку нет в мире никаких преград. Все оно видит и обо всем, конечно, знает.
   
     Человечество заболело мечтой по вселенскому господству.
   
     А что бывает, господа и дамы, с тяжелобольными, коль они весьма заразны?
   
     Правильно! Их помещают в карантин.
   
     Вот пусть и попробует человек излечиться!
   
     Бездна лет наблюдений наскучила Строителю.
   
     И, наконец, Король заболел. Заболел хандрой.
   
     Между тем, способен он заглянуть через барьер Безвременья.
   
     Ведь сам его Он и создал.
   
     Впрочем, и Время, по его замыслу не должно было родиться в муках рождения вселенной.
   
     Как и у всякого процесса, иной раз, может возникать побочный эффект, так и в те шесть дней (эпох) сотворения мира (по меркам человека) и возникла длительность бытия.
   
     Возникло Время, хоть и его не создавал, как нам бы показалось, сам Строитель.
   
     Немного можем успокоить мы себя, да и вас, наш дорогой читатель, что для Строителя Время – прозрачная субстанция.
   
     И может он через него смотреть, как смотрит человек через прозрачное стекло, иль чистый воздух.
   
     Заглянув в свои Ангары, а их у Строителя, конечно, было больше одного, узрел-ощутил Создатель на одном из его уровнях понравившуюся ему мысль (след мысли) полу разумного пока еще существа на Земле.
   
     О, как же ему понравилась эта мысль: «Все может в этом мире закончиться шуткой или настоящим кошмаром».
   
     «А почему бы и нет? – взглянул через барьер Безвременья Строитель.  – Отправим на эту мы планету наших шутников. Впрочем, пошлем их, не спеша, по одному».
   
     Слегка усмехнулся Создатель: «И пусть эта четверка доблестных всадников-коней сама решит, кто первым посетит окраины Млечного пути, не позабыв о той планете Солнца!»

    
                Глава вторая
         
                Обманчивое равновесие
   
     Нет еще, как таковых, ни Пустоты, ни Времени, ни Пространства.
   
     Из Нулевой точки Строитель начинает ткать жизни полотно.
   
     Помимо всего прочего, на краю Млечного пути создал он Землю, уже который миллиард лет бегающую вокруг своего властелина-солнца.
   
     Планете этой Солнца поистине суждено стать Центром мира.
   
     Виу Прекрасная, как ее еще назовет человек Земли, ваяет и творит на этом крошечном небесном теле, пытаясь сохранить баланс сил в природе.
   
     Но это равновесие, увы, до чрезвычайности обманчиво.
               
                ***
   
     Многочисленные, кровоточившие ранки по всему телу, начинающие уже загнивать, не давали больше шансов Мнемо увидеть рассвет.
   
     Он погибал на краю лесной поляны, которая сулила ему стать последним вечным домом.
   
     Нет с ним сейчас его верных друзей, Пронго и Кастуто, которые второй десяток лун шли с ним по жизни.
   
     Целых двенадцать лун они не оставляли в одиночестве своего властелина.
   
     Сама богиня сна уже начинала расстилать свой саван у лап существа, достигшего совершенства.
   
     Мнемо, почти потеряв сознание, слегка расправил одну пару своих крыльев.
   
     Они в лучах пламенеющего заката стали отливать радужным цветом.
   
     Вторая пара крыльев еще вчера днем вызывала трепет и восхищение у его соплеменников.
   
     И как же не было восхищаться этим шедевром мастерства Ситоку: вся его жизнь, все его подвиги отражены были на иссиня - белом полотне каждого его крыла.
      
     Искусству Маленькой птички обязаны были войти в вечность картины былой жизни величайшего воина.
   
     Двенадцать лун трудилась тату - мастерица, создавая последний в жизни племени экран воспоминаний.
   
     Ей святейшей Виу, наконец, позволено завершить жизни цикл, обретя покой во вновь возрожденном теле.
      
     Сто сорок три экрана, которые она уже завершила, ждут пополнения числа.
      
     Пророчеству Прекрасной Виу суждено сбыться: двенадцатый в двенадцати экран вновь возродит Зеркало.
      
     Мнемо, уже почти ничего не ощущая, расправил обе пары крыльев.
   
     Ему стоило чрезвычайных усилий своей воли плотно прижать их друг к другу.
   
     Лишь один раз за весь бесконечный цикл жизни этих созданий чужеродного Земле разума, им суждено было терять свои крылья.
   
     С их потерей теряли они и свою былую жизнь, возродившись в новом теле.
   
     Бесчисленность видов тел была обязана фантазии самой Прекрасной Виу.
   
     Миллионы лет создавала Виу семена жизни на этой Фабрике красоты, которую она назвала Салоном.
   
     Чего только не видел его конвейер.
   
     Были здесь существа, жизнью своей обязанные углероду, кремнию и еще бог-весть каким основам жизни.
   
     Их практически не счесть.
   
     Ужасны с точки зрения нынешних землян темные сущности, которые создавала Виу.
   
     Питаются они, увы, не кровью живых существ.
   
     Им пропитаньем служит сама искра разума.
   
     И для того, чтобы не дать зачаткам разума достичь высот божества, съедают они саму мысль.
   
     Есть здесь, конечно и плазмоиды, которых Зеркало отправит на короны звезд вселенной.
   
     Вихрям, ураганам, смерчам и тайфунам (с искрой разума, как и у остальных) здесь суждено родиться.
   
     Здесь, на этой Фабрике сущего, рождается все, чем так богат стал окружающий Виу мир: растения, животные, бактерии, птицы, рыбы, вирусы, фотоны света, тахеоны, «бозоны», ядро и его атом.
      
     Луч солнца осветил огромную поляну, и на ней Мнемо вновь погибал и вновь возрождался.
   
      А появившиеся подле него Пронго и Кастуто начали выполнять свою непростую работу.
   
     Потянув за множество тончайших, но прочнейших паутинок-нитей, выросших из ранок на теле Мнемо, вывернули они его тело, словно носок, наизнанку.
   
     Странный процесс возрождения завершен.
   
     Но в шестилапой перепончатокрылой амфибии возрожден не только Мнемо.
   
     Лишь только лучи света осветили упавшую на землю отвердевшую пару его крыльев, взрывом невидимой темной  энергии возрождено и Зеркало, тринадцатый экран.
   
     Строителю, наконец, подвластно станет само Время.
               
                Отпуск за свой счет
   
     Коль волен стал Строитель повелевать Временем, решило это существо взять отпуск без сохранения содержания.
   
     Взять отпуск у самого себя.
   
     И помнит он, ко всему прочему, что продолжительность его в счет жизни не пойдет.
   
     И будущим его созданиям, по образу и подобию его, еще предстоит вписать положения в Трудовой кодекс об отпуске за свой  счет.
   
     Итак, внимательно все осмотрев в созданной им вселенной, решил он, что это – хорошо.
   
     Во славу равновесия миров трудился он, не покладая рук, такую бездну лет, что даже и в его бессмертном теле оставила она свой след.
   
     Устала его сущность. Он просто захандрил.
   
     Создав двойник своему первородному небесному телу, Салону красоты, решает он планете этой дать возможность испытать на себе всю тяжесть первородного греха.
   
     Из семени Строителя создаст она разумное существо, которому суждено будет нарушить равновесие весов самой Природы.
   
     Четыре Всадника Строителя и здесь, поработав во славу его дел, забрали в закрома Ангара свои восемь процентов.
   
     Хранилище памяти Виу Прекрасной, как говорится, трещать по швам уже готово.
   
     Ведь это только будущий человек тщедушно будет полагать, что бесконечность – прерогатива мира.
   
     Сама природа-мать вольна создавать свои пределы.
   
     Первородный грех вкушения запретного плода ждет человека.
   
     А до того, над всей его сущностью души и тела время не властно.
   
     Единый материк Земли, законами Строителя, уже разбегается на континенты.
   
     Под зорким взором Очевидца на северо-востоке Африки, по образу и подобию его, народ Земли построит памятник-обелиск Строителю.
   
     И хоть и посчитал тогда Строитель, что размеры Сфинкса, в семидесяти и  двадцати его метрах, не совсем отражают могущество его существа, но тело-фигура земного льва Сфинкса ему была по нраву.
   
     А голова Обелиска, что голова?
   
     Она практически точь-в-точь, стараньем Маленькой птички, совпадала с его чертами божества.
   
     Под святилищем, у ног своего обелиска, Строитель, в ста сорока четырех метрах глубины грунта, создал саркофаг.
   
     Оплавленный песок пустыни отечески обнял Свитки памяти.
   
     Вспомнив о том, что самое надежное место для хранилищ-тайников – это место на виду у всех, нос своего лица Строитель использует, как флеш-накопитель знаний.
   
     Во многом схож он и с будущими земными накопителями информации.
   
     Правда, похож он на них лишь в теории.
   
     Практически невидим для землян нос Сфинкса: вся информация чудесной флешки «выключена» временем.
   
     Властелин Времени для нее остановил длительность бытия.
   
     И в этом не большом, едва видимом пока объеме, но грандиозном по объему ее памяти, материальном объекте все замерло, остановилось.
   
     Остановили бег свой электроны вокруг ядра атома. Замерли нейтроны и протоны  в его ядре.
   
     Замерло движение - процесс. Замер-замерз и импульс.
   
     Нос статуи Сфинкса исчез, провалившись в безвременье.
   
     И тут, конечно, не дремала когорта доблестных Слуг Строителя: и с этого процесса «заморозки» бытия ушли в Ангар свои восемь процентов.
   
     Взглянув на творение своего ума, решил Строитель, что и это – хорошо.
   
     Вспышкой немыслимой энергии был полет Строителя за Грань допустимого.

     Пошел счет дням его отпуска.
   
     Не суждено подобию его заглянуть своим любопытным взором за ту Грань.
   
     Ведь за ней, в субстанции невидимых переплетений десятки измерений, вновь начинается процесс подготовки к Нулевому циклу.


                Глава третья
               
                В лабиринтах разума
   
     Прощальный луч заката робко исчезал в тени древовидного папоротника.
   
     Прозрачный воздух, остывая, зашелестел листвой в его изумрудных кронах.
   
     Звенящая тишина наполнила окрестности лесной поляны.
   
     Звук стука капель прохладной росы по сухим листьям на земле позвал к ночному моциону Вале.
   
     Этот, едва уловимый его большими ушами, звук разбудил его беспокойное семейство.
   
     Семь серых небольших комочков живой плоти, покинув тело матери, уже ждут своего завтрака.
   
     Слегка повизгивая, они начинают груминг. Уход за шерстью своего собрата этими малышами дает отцу семейства время.
   
     Его весьма немного: пройдет каких-то полчаса, и беспокойное семейство огласит поляну воем.
   
     А этого допустить никак нельзя, об этом помнит Вале.
   
     Помнит об этом и его подруга Неке, зализывая былые раны.
   
     Ведь ей вчера своим здоровьем довелось заплатить за продолженье рода сумчатых.
   
     Подумать только, еще вчера у них было двенадцать отпрысков, резвящихся на  краю поляны.
   
     А теперь, пятеро их малышей были раздавлены под лапой Зверя.
   
     Всему причина в том, что прайд Зверя решил показать миру, кто в лесу хозяин.
   
     И прихоть его, не в том чтобы умертвить и съесть, а в том, чтобы просто истребить-уничтожить живое существо, противна разуму Вале.
   
     Как и когда ощутил Вале в себе зачатки разума, сказать точно нельзя.
   
     Впрочем, та его встреча с Большим другом решила все за него: попал он в лабиринты разума высшего существа.
   
     В четвертый закат дня, как то и должно, Вале, покинув теплую свою нору, осуществлял свою охоту.
   
     Искусен был ночной охотник: пауки, мухи, бабочки, червяки – все находило свое место в его сумке.
   
     И вот, когда его живая сумка тела трещать почти стала по швам, его длинный хвост пригвоздила к земле какая-то немыслимая сила.
   
     В испуге оглянулся Вале. Увидел он в лучах прохладного светила ночи саблезубый оскал Зверя.
   
     Из желтых глаз Зверя, ему показалось, струилась на него злоба и ярость, заставив застонать в испуге все клетки его тела.
   
     Вале зажмурился, смирившись со своей незавидной участью, припав к земле всем небольшим своим тельцем.
   
     Щелчок острых как лезвие бритвы зубов не дал ему ощутить приступов боли.
   
     Все маленькое существо этой крошечной сумчатой мышки объяла тьма.
   
     Разумному, мыслящему существу очень непросто понять, что ощущает живое существо без разума, на которое своей косой замахнулась сама смерть.
   
     Темнота, тишина, безвременье и пустота – все это ощутил своим телом Вале.
   
     Но, боли, как ни странно, так и не было.
   
     Какой-то знакомый ему звук, напоминающий ему писк матери, заставил мышку приоткрыть глаза.
   
     Странно, себя он ощутил не в желудке Зверя, который смог бы проглотить его в раз, просто, не жуя!
   
     Привычны были его взору картины тропического леса.
   
     Отличие от родного леса было в том, что всю его поверхность застилал сущий ковер из живой листвы папоротника.
   
     К тому же, неизвестно откуда появившиеся лучи света залили всю поляну потоком дня.
   
     Из небесной высоты опустившаяся к нему рука легла, раскрыв свою ладонь, перед ним.
   
     Не понимая, почему, Вале стал считать на ней пальцы.
   
     «Один, два, три, четыре, пять!» – произнесла мышка, прыгая с пальца на палец.
   
     Ее ничуть не удивила родившаяся у нее способность к счету.
   
     Стал ощущать себя Вале разумным существом, совсем по-новому взглянув на окружающий его мир.
   
     «Ну, вот и запущен процесс рождения разума у этого малюсенького существа.  Как и везде и испокон веков, не суждено будет ему преодолеть его лабиринты!» - подумала Виу.   

                Пробуксовка времени
   
     Предвкушая всплеск эмоций в своем божественном теле, Прекрасная Виу слегка взъерошила мех Вале.
   
     Бархатная шерстка мышки заискрилась разрядами электричества.
   
     Со стороны могло показаться, что Большой Друг нежно ласкает существо, которому суждено стать властелином планеты.
   
     На самом деле, перед своим скачком за Грань возможного, Строитель решил наделить Вале возможностью жить вне времени.
   
     Мириады безумно маленьких «пчел» Виу, проникнув в его тело, умело понесли «нектар жизни» клеткам мышки.
   
     Внедрившись в хромосомы ядер его клеток, смогли они закоротить «накоротко» концевые их участки.
   
     И, если для семейства Вале жизнь длилась лишь десяток лет, то для него время исчезло, начиная буксовать.
   
     Пройдут целые эпохи, и на Земле в двадцатом веке человек откроет теломеры.
   
     Именно они способны будут продлить род хомо сапиенс на голубой планете.
   
     Но это все – в далеком будущем.
   
     А пока млекопитающее из рода грызунов пытается, своим одиноким разумом, преодолеть пресловутый лабиринт.
   
     Причуд у Строителя не счесть.
   
     И наряду с другими, эксперимент с видами живых тварей на экзо - Земле – лишь небольшая часть из них.
   
     Мышонку Вале, волей Виу, довелось воочию наблюдать зарождение, расцвет и закат цивилизаций на планете.
   
     Семь видов разума пытались править ее жизнью. И в числе них – виды жизни в воздухе, на земле, в водных просторах и подземном мире.
   
     Попав в лабиринты своего разума, все представители стихий планеты не смогли ощутить радости продленья своей жизни.
   
     Победа смерти – вот смысл жизни.
   
     Достичь бессмертия, победив время, стремился разум всех земных существ.
   
     Теперь, человеку предстоит, в раскопах древности, отыскать путеводную нить выхода из временнОго тупика.
               
                ***
   
     В одной из столиц Северных земель группа ученых создаст лабораторию.
   
     Предметом изыскания новаторов явились теломеры.
   
     Именно они, словно «нектар жизни», в теле Вале, позволят им найти «улей» пчел Строителя.
   
     Как ни странно, серая мышь - полевка, купленная на Птичьем рынке, смогла в этом помочь.
   
     Пресловутая протечка кровли шестого этажа здания, где была лаборатория, последовавший за ней пожар от замыкания проводки, почти уничтожили результат многолетнего труда ученых.
   
     Хотя и сработала противопожарная система, тем не менее, все образцы живой ткани млекопитающего, с замкнутой кольцевой цепочкой хромосом, были безвозвратно утрачены.
   
     К удивлению всех, мышь - полевка с Птичьего рынка сидела в своей клетке целехонькой, невредимой.

          
               Глава четвертая
               
               Почти живой
   
     Едва различимый в ночной тишине звук падающих с потолка капель ничуть не смутил гостя землян.
   
     За свою долгую жизнь ему не раз приходилось встречать рассвет под звук капели.
   
     Однако, сейчас, в глухую полночь, когда рассветом и не пахло, языки пламени искусно истребляли тьму.
   
     Пожар в помещении разгорался. Огонь, словно голодное чудовище, стал пожирать мебель, компьютеры, колбы, реторты.
   
     Его щупальца, наконец, смертельной хваткой окружили клетку мышки.
   
     Любой бы погорелец, на месте Вале, испугался бы разбушевавшейся стихии.
   
     Но, только не Вале. Хотя адреналин в крови его тела позвал к действию, мышцы серой мышки спали.
   
     Сознание его, весь его бесконечный опыт требовал защиты организма.
   
     Ему, гостю из прошлого, давно была не доступна боль.
   
     Рецепторы тела Вале теперь не ощущали столь низкий болевой порог.
   
     Что ему, этому телу, каких-то тысяча градусов Цельсия.
   
     При них горит древесина, плавится стекло, обугливается камень.
   
     Но, только не шерстка Вале.
   
     Ведь доводилось этому созданию Виу посещать короны звезд.
   
     А в них температура на порядок выше.
   
     Десятки миллионов градусов ядра самого солнца были ему, к тому же, нипочем.
   
     Два цикла расширения вселенной прошли у него на глазах.
   
     Сопровождаемая их температура преодолима лишь была самим Строителем.
   
     Волей Виу, была делегирована и ему подобная способность.
   
     Учеными Земли будущего будет ошибочно предсказано, что абсолютный нуль не достижим.
   
     Ведь, Вале не раз довелось своим тельцем ощутить объятия абсолютного холода.
      
     И первый его экскурс за Грань допустимого, его результат, заставил бы научную мысль землян не строить противоречивые прогнозы на Большой взрыв.
   
     Словом, многие миллионы, если не миллиарды лет, серая мышка Вале жила и не жила вне времени.
   
     С точки зрения его хозяев, жителей Земли, был он сейчас и не жив, и не мертв.
   
     Словом, почти живой Вале сейчас созерцал картины отблесков огня пожарища, словно рассвет.
   
     Древесина клетки, яркой вспышкой, растаяла. Прутья его «домика» расплавились.
   
     В этот момент, с ненужным запозданием, сработали  датчики автоматической пожарной сигнализации.
   
     Включились системы аварийной вентиляции, дымоудаления, автоматических устройств пожаротушения.
   
     Но Вале это не очень-то заботило.
   
     Даже, если бы сгорело здание всего научного учреждения, если бы сгорела вся столица государства, Вале не смог бы пошевелить не только лапкой, но и своим длинным усом.
   
     Нейтралитет, невмешательство в эволюционный процесс на космических объектах – вот главный закон жизни «почти живого» существа.
   
     Впрочем, настанет, наконец, такой момент, когда ему будет дозволено слегка подкорректировать - подправить жизнь людей.
   
     Осуществляя принцип невмешательства, Вале усилием мысли перенес свое почти невесомое тельце на тарелку соседней вышки ретранслятора.
   
     Безучастным взором «гость» наблюдал прибытие пожарных расчетов.
   
     Суета людей, звуки сирен машин, борьба с огнем разбушевавшейся стихии – все это Вале говорило, как де жавю: «Все это было, было!»
   
     Огнеборцы победили зверя. Их искусством, зверь огня повержен, истреблен водой.
   
     И Вале, в сумраках водяного пара, как птица феникс, возрожденная из пламени, в лаборатории встречал рассвет.

                Первая встреча

    «Занятная книжица, – Василий Кузьмич слегка щелкнул указательным пальцем руки по переплету старенькой книги. – Который раз читаю пьесу Чапека, ищу подсказку, но ее все нет!»
   
     «Средство Макропулоса», этот своеобразный детектив чешского писателя, с элементами мистики и фантастики, десятки лет не дает покоя бывшему выпускнику МГУ, его биотехнологического факультета.
   
     Собственно, эта книжица, по его мнению, стоившая многих томов ученых трудов современности, явилась путеводной звездой его непростой жизни.
   
     Именно она заставила вчерашнего выпускника одной из подмосковных школ поступать на биологический.
   
     Учеба Василию давалась легко.
   
     Играючи, по индивидуальному плану подготовки, овладел будущий ученый программой обучения.
   
     Легко, с отличием, он защитил и дипломный проект.
   
     Молодой аспирант, оставшийся на кафедре биоинженерии факультета, показал недюжинные навыки.
   
     О, как же ему пригодились навыки получения, исследования и применения биотехнологических объектов.
   
     Второй год его учебы в аспирантуре Вуза был знаменован тем, что все его, как  ранее казалось, фантастические идеи, привели к созданию на шестом этаже учреждения лаборатории, в которой был он далеко не последним человеком.
   
     Теломеры. Это слово, не просто набор букв и звуков, стало смыслом его научной жизни.
   
     Еще на школьном выпускном вечере, когда ему первому директор школы вручил Аттестат и Золотую медаль за успехи в обучении, он, на глазах у всех присутствовавших в актовом зале школы, пообещал своей работой в будущем продлить жизнь человека на десятки лет.
   
     Своей же мамочке на ушко он шепнул, что жить она теперь станет вечно.
   
     Школьное братство, прозвав Ваську фантазером, тут же забыло о его былой мечте, об обещании.
   
     Но, Васька слов на ветер не бросал.
   
     И в свои тридцать шесть лет, своей учебой и работой, заслужил молодой мужчина, что обращались все к нему по отчеству.
   
     Все было бы, конечно, хорошо и в дальнейшем, но, как то и водится, была и у  Василия ахиллесова пята.
   
     Но не в пятку будет застрелен ловец теломеров, как неуязвимый Ахиллес.
   
     Как окажется, его пристрастие к рыбалке с юношеских лет, сыграет здесь с ним довольно каверзную вещь.
   
     Впрочем, как нам на это все же посмотреть: что плохо было в той его слабости, а что – и гениально хорошо, распорядится само время.
   
     Итак, не смущая ум любопытного читателя, не станет автор поднимать в его глазах сложнейший процесс извлечения теломеров из клетки живого организма.
   
     Впрочем, нелишне будет подчеркнуть, что эти концевые участки хромосом у всего живущего отвечают за продолжительность его жизни.
   
     Нелишне будет проследить нам и цепочку изучения теломеров у микроорганизмов, птиц, рыб, животных и, конечно же, приматов.
   
     Как было то и принято везде всеми учеными, Ячейка Кузьмича (так прозывать стали на факультете научную группу молодых ученых, занимающихся омоложением живого организма), во всех своих бесчисленных опытах на сто процентов пользовала мушек дрозофил, лягушек, крыс, мышек, шимпанзе.
   
     Второй год работы группы Кузьмича на износ, без праздников и выходных, уже позволил продлить жизнь плодовой мушки до одного года.
     И это – при  продолжительности ее жизни в два с половиной месяца.
   
     Естественно, с тех пор работы молодых ученых возведены были под гриф жесточайшей секретности.
   
     Впрочем, если говорить о животных, главным  образом, о мышках и крысах, все принципы и методы обработки (введения в их тело) их секретным раствором, как  дрозофил, для них не годились.
   
     Маховик науки, увы, стал тормозить, пробуксовывать.
   
     И этот маховик – Василь Кузь, как ласково его прозвали в группе.
   
     Уж очень много Васька думал, как посчитали все его друзья. Мозги его уже «кипели».
   
     Впрочем, и у остальных членов научного братства, казалось, вот-вот начнет валить пар из ушей.
      
     Но это все – конечно, шутка.
   
     Однако, группе нужен перерыв. Нужен, конечно, и отдых шефу.
   
     Вот и решает Васька вспомнить свою юность.
   
     «Почему бы не посетить Медвежьи озера?» – восклицает наш герой, в сердцах вскочив из офисного кресла.
   
     И от его движения кресло завращалось, что твоя юла.
               
                ***
     В начале шестого часа Васька, одетый по - походному, стоял уже у дверей павильонов Птичьего рынка.
   
     Как ни странно, получасовые его попытки припарковать отцовскую «шестерку» у нужного места смогли привести все его мысли в порядок.
      
     Мужчина отвлекся от теломер: как будто бы и вовсе не было ни гибели трех десятков мышей и крыс, ни гибели его любимой шимпанзе Гоги.
   
     Со знаньем дела в павильоне для рыбалки Васька приобрел пару пакетов кормового мотыля, мотыль насадочный, опарыш и навозного червя.
   
     Приваду рыбаку покупать было не нужно: до двух часов ночи готовил он «вкусняшку» для карпа, не позабыв, конечно, и об овсяных хлопьях.
   
     Ведь, в его младую бытность, на Медвежьих озерах именно на них, распаренных кипятком и слегка подсушенных на воздухе, со льда клевал трофейный карп.
   
     Конечно, за два десятка лет много воды утекло: озера ведь уже не те, не те уже и хлопья геркулеса, не тот уже и карп.
   
     «Впрочем, чем черт не шутит? – подумал, улыбаясь, гений теломер. – И Васька ведь уже не тот!»
   
     Вроде бы все сделано для рыбалки – переделано. Но что-то все таки не так.
   
     Саму душу Василия объяло беспокойство.
   
     Ноги, сами собой, повели его в павильон домашних животных.
   
     Умом, конечно, Васька понимал, что и на работе для него общения с животными хватает «выше крыши».
      
     Но, какой-то едва различимый голос звал его в этот бутик.
      
     Клетки, вольеры, садки, писк, завывание беспокойных животных ему знакомы. И запах, на границе с вонью (извините) – все это не волнует Ваську.
      
     Его любопытный взгляд притянула небольшая клетка и голос, шедший явно из нее.
   
     Табличка перед клеткой ненавязчиво гласила: «Отдам в добрые руки помощника всей жизни. Гарантия – пожизненно».
   
     Ну, как пройти мимо такой рекламы.
   
     Нужно взглянуть и на помощника!
   
     Продавец павильона услужливо снимает с клетки покрывало, а в ней, кто б вы подумали?
   
     Серая мышь, стоящая на задних лапках, в глубоком реверансе.
   
     «Ну, вот, еще одной мне жертвы не хватало! – подумал Василий. – Впрочем, ведь те мои были белые, а здесь – серая мышь!»
   
     «Не серая мышь, мой господин! Голубая!» – тут слышит чей-то ясный голос Васька.
   
     Он повернулся к хозяину-продавцу, но тот безучастно созерцал пол. Молча!
   
     А голос ведь звучит: «Голубая! Голубая».
   
     Смотрит Василий в клетку. А в ней Вале ему приветственно начинает помахивать рукой (лапкой).
   
     «Вот уж точно, видно, поздновато я решился отдохнуть! – начинает Кузьмич потирать рукой разгоряченное лицо. – Так и до «дурки» можно доработать-дослужить!»
   
     А серый мышонок Вале, словно говорящий Галчонок из мультика «Трое из  Простоквашино», уже  начинает кричать: «Это – я, я, я!»
    
     Примечание: Продолжение следует