Глава 13. Чужой туман

Говорят,  что  быть лохушкой - это  плохо.
 Может  быть:  для велико мудрых  представителей  племени  мажоров,  для  их скучающих  «сосок»;  для  тех,  кто  не  способен  заработать  себе на  кусок  хлеба  честно;  для  того,  кто,  потеряв  совесть  на обмане других,  с апломбом  вещает, оттопырив нижнюю губу: « Все так живут.»   или  для   тех,  в ком гордыня давно  похоронила  под  собой  все  живое из чувств, - это и так.
А  как  по мне,  так  жить  с открытой  душой,  не  будучи  отягощенной  кучей  камней  за  пазухой,  припасенных  для  ближнего  своего  и не  быть терзаемой  раздутым  самолюбием  -  очень  даже выигрышный вариант. 
Это  не  значит,  что надо  быть глупой  и не наблюдательной.  Или не учиться на ошибках ( и лучше  на чужих),  или постоянно наступать на одни и те же грабли,  не  в силах, следуя  разуму и опыту,   проявить  волю,  отсекая  лишнее  из  своей  жизни.
Но и постоянно  терзаться  страхом:  быть обманутой, закрывшись из-за  него от  всех и вся  – просто глупо.
Это убивает вкус  к жизни,  радость  от  восприятия  множества  ее оттенков.  Зачем?
 
Нет, конечно,  не стоит наступать  на  заведомое  дерьмо  (  вот для этого  и нужен ум,  и наблюдательность),  но  и подозревать  всех  заранее,  в  их мерзких  намерениях относительно тебя – путь к деградации собственной личности. 
К тому же, страх  отнимает массу  сил и времени,  которые  можно  потратить  на  что-то  более интересное,  чем маниакально – депрессивный синдром или нервный срыв, от собственных фантазий на тему: « Как меня обманут» или: «Как меня обидят», « А может он меня кинет…?»
Вот   я  и  не стала  заморачиваться  на собственных переживаниях, решив,  принять  ситуацию такой,  как она есть, не придумывая то, чего нет.  А  возникшие  проблемы  решать по ходу жизни.  Не делая своими страхами  их  больше,  чем они есть на самом деле. 
Ведь  порою,  ситуация и выеденного яйца не стоит,  а  раздувается  из ничего,  исключительно  нашим  ущемленным  самолюбием.

Посему,  пару  раз  обиженно  хлюпнув  носом,  я пришла к выводу, что  у  Диких  и  без  меня  забот  полон  рот,  тем  более,  что  они мне  ничего не должны.  Скорее уж я им.  И поэтому,  -  мне  и ныть незачем.  В конце концов  я  ведь: одета,  обута,  жива,  здорова.  У  меня есть  еда,  крыша над головой, теплая постель  и целая  планета  в  распоряжении.
И  врагов на ней не наблюдается.  По  крайне  мере,  на  данном этапе  моего  пребывания  здесь.
Так  чего  самой  себе  трепать  нервы,  лишая   удовольствия познания нового,  портя  вкус жизни?

К тому же  исследовать  тут,  мне  есть чего. 
Да  и керчэх*,  приготовленный из молока  нжати  о - оочень даже  ничего на вкус,  как и солонина.  А запах степи и моря просто обалденный,  как  и  их  бескрайние просторы.
Одним  словом,  -  найду,  чем  заняться.
Успокоив  себя,  таким образом,  я и  принялась за дело.
Начав,  конечно,  с  очага.  Благо, что  Анпейту позаботилась о запасе стеблей сухой травы и кизяка**.  Впрочем, учитывая разный размер травы: от толстых стеблей,  размером со ствол дерева, до тонких,  почти  газообразных  стебельков; то и кизяк был почти не нужен.  Разве  что,  ближе  к настоящим холодам.  Для  большей отдачи  тепла.
Ну,  а разжечь  костер,  для  меня  давно  уже  не  составляло  никакого  труда.   Как  и разогреть  оставленную    мне  Диким,  в котелке  еду.
Одним словом, обретя хоть какую - то почву под ногами, я принялась за дело…

Часа через два, справившись с мытьем посуды и закинув все же лепешку кизяка в огонь, для  более долгого поддержания  его горения, я взяла удочку,  острогу  и отправилась на берег моря,  на ближайшую  к лагерю  каменную  косу,  решив,  что  на  ужин  хочу жаренную рыбу  с  запеченными  клубнями  папаса***.
Сказано – сделано.  И,  не прошло и часа,  как я уже была с уловом. С трудом  вытащив из бирюзово – серых вод моря, трех килограммовую  рыбину,  я  водрузила  ее в плетеный садок и потащила к шатру, весьма  довольная  собой.  Ведь вкусный ужин я себе  обеспечила. Оставалось лишь приготовить его.
Что я и сделала,  добавив в меню на ужин керчэх  и  сварив  к  обеду уху.
Должна заметить, что приготовления обеда и ужина, заняло у меня какое-то время.  Но, к середине дня,  и  с этим делом я уже справилась.
И что бы вновь не начать переживать,  срочно решила  себя  занять   чтением и письмом.  Ведь  язык  Диких все еще являлся  для меня трудной задачей, так что было чем заняться.
Но часа через три, поняв, что перестаю соображать, я призадумалась  о дальнейшем  времяпровождении.   День был в разгаре,  ужин приготовлен,  мозги  уже кипели от усиленной работы ими.  И что делать?

Сидя на низенькой деревянной табуретке у входа в шатер, я вновь обратила свой взгляд на пустой лагерь Диких. Нет, конечно, я понимала, что питать иллюзии это плохо, но мне все время казалось, что отсутствие Драконов, всех и сразу, все же может быть неким розыгрышем. Ну, может быть, хоть кто-то да остался? И теперь прячется в одном из шатров, наблюдая за мной исподтишка.
И что бы удостовериться в  их полном отсутствии или в наличии, я отправилась проверять шатры. Наверное, это было не совсем тактично, заглядывать без приглашения в чужие жилища?
 Но я была одна. Мне было страшновато и одиноко. И, кроме того, если тебе что-то кажется или  мысль то и дело возвращается к одному и тому же вопросу, надо просто пойти и проверить, а не мучиться недосказанностью или неизвестностью, тратя на сомнения свои силы и время.
 Да и, что уж там, скажу честно - мне надо было чем-то себя занять. Вот я и занялась проверкой чужих шатров, на предмет наличия или полного отсутствия в них,  хоть кого-нибудь из Диких.
Конечно,  обойти почти  две  тысячи  шатров,  было делом долгим.  И оно,  заняло ,  таки,   меня,  на определенное время.

Вот  только в моральном  плане,  ощущения от этой прогулки  были не из самых приятных.  Да оно и понятно. 
Глухая  тишина,  висящая  над  лагерем,  вместо  ровного  гула голосов и лязга стали;   безмолвие,  царящее вокруг,   заместо  звука  кузнечного  молота  и звона посуды.  Пустые пепелища,  взамен   костров.  Запах сырости и холод,  вместо запаха ужина,  запаха  мужчин,  тепла  огня.  Пустые шкуры,  аккуратно  сложенные у стенки,  а не разложенные у очага.  Темнота  оставленных  шатров,  нарушаемая  лишь  лучом  света,  проникающего  в него, вместе с приподнятым  мною пологом.  Отсутствие  оружия на стенах.  Пустота,  царящая вокруг и нарушаемая  лишь моим присутствием,  да  молчание покинутого стойбища,  прерываемое  робким шелестом  моих шагов.
 И…  Черное Солнце, словно мост, раскинувшееся над брошенными на равнину,  цвета фуксии,  шапками  черно-коричневых  скиний. Словно здесь прошло войско великанов, зачем-то бросивших свои шлемы оземь.

Одним словом,  не найдя ни одного Дракона,  спрятавшегося  от меня,   и от этого  пребывая  слегка  в  минорном настроении,  уже ближе к вечеру,  довольно уставшая и физически,  и морально,  я вернулась к своему шатру. 
Там,  подкинув немного дров,  в  почти погасший  очаг,  разложила  костер и перед входом в шатер,  как  это было принято у Диких.  Благо,  что  и крупные, размером с хороший ствол дерева,  стебли травы были припасены ими в достаточном количестве.
Этот костер освещал своего рода поляну (площадку), перед несколькими палатками,  включая конечно и мою.  Приглашая светом  огня в темноте  ночи,  и к общим посиделкам,  и освещая пространство вокруг.  Ну, мало ли какой зверь бродит, во мраке, мечтая напасть? 
Да и в принципе костер, что огонек свечи на окне, говорил воинам о том,  что их ждут;  путникам,  о том, что готовы предоставить кров и ночлег,  а  беженцам о том, что здесь они могут отдохнуть,  и,  возможно, что и обрести приют.
Конечно,  одной мне,  большой костер,   может быть,  был не особо то и нужен, но мне с этим огнем,  было как-то спокойней и уютней.

Хотя, все, как известно, имеет две стороны. И разожженный костер, хоть и  избавлял в какой-то мере от одиночества, но зато отблеск  его  огня слегка слепил глаза,  не давая любоваться ночными пейзажами.
А любоваться хотелось,  и потому я, подложив несколько поленьев в костер, отошла от него, присев на мох, позади своего шатра.
Что ж, сегодня  ночь была относительно теплой и безветренной. Вот только и без того бедное на звезды Небо Э-Дары,  было затянуто тучами,  так,  что сквозь них не проглядывал и серп Луны, не то что, одинокая звезда.
Зато,  из степи начал наползать туман, делая ночной мрак еще более плотным.
Тем не менее: ночная тишина;  треск  дров в костре, что был неподалеку;  тихий шелест моря;  разный оттенок мрака, что властвовал сегодня на этой планете, - мне нравились.
Были б рядом  еще и  Драконы,  и  я бы  совсем  расслабилась, спокойно  любуясь:  чернотой  холмов, темно-серым отсветом моря, мраком растущего на холме мха, эбеновым провалом степи, антрацитом скал, оттеняемым морскими водами.
Но, я была одна. И мне было слегка неуютно и тревожно.

 В голову лезли мысли о хищниках, водящихся в степи. Конечно, пока тут были Дикие, ни один хищник и принюхиваться в эту сторону не смел, не то,  что приблизиться.
Вот только Драконов то нынче не было. А была только я. Одна. Притом, что  из оружия в моем распоряжении, если что..,  находились лишь: нож,  горящее полено, да острога.  А хотелось бы иметь что-то более существенное. Ну, огнемет там, например. Или меч.  Автомат опять же не помешал бы.
Тяжело вздохнув, я честно призналась себе, что, возможно, больше боюсь не хищников, а вероятности появления гуманоидов.  И вроде: откуда бы им тут взяться то?   На пустой планете.
Но вот… С хищными тварями я как-то умела договариваться, по крайне мере, до сих пор. А вот гуманоидные… Они внушали мне большие опасения. Может я совсем одичала? Или это психоз от неуверенности в своем завтра?

Решив, что это обычная трусость, я немного успокоилась. По крайне мере,  признание себя нервической особой, слегка било по самолюбию,  заставляя отогнать собственные страхи прочь,  оставляя  вместо них нормальную осторожность.
И уже спокойно полюбовавшись ночными видами Э-Дары, я через час, спокойно вернулась к костру и принялась за ужин.
Горячий чай с молоком; соленая лепешка;  ароматная, жирная, мясистая рыба;  треск поленьев;   оранжево-красное пламя огня и чернота горизонта,  уходящего в бесконечность  -  явно сделали мой вечер.
И это было здорово.
Оставалось лишь дождаться Драконов, и очень бы хотелось, что бы  всех. Живых и здоровых.
Я, тяжело вздохнув, отхлебнула  ароматный, терпкий  чай и поправила одно из поленьев в костре.

Туман, тем временем, становился все гуще. Он уже завоевал степь, накрыв  ее собой, словно  плотным,  толстым,  ватным  одеялом. И теперь, протягивая к костру  одно лохматое  щупальце за другим, не спеша вползал на холм.
Не смотря на жар огня, я начала ощущать мелкие капельки влаги на своей коже.
Морось была холодной и какой-то колючей. А туман становился все гуще, завоевывая позиции на холме.
Вот уже и вход в шатер скрылся  в плотном, черном мареве.
Я поежилась от проникающей под плащ сырости. Кожа покрылась мелкими капельками влаги, так что я протянула ладонь к лицу, вытираясь. И ощутила  во рту привкус крови. Проведя кончиком языка по верхней губе, я нервно сглотнула  от  ее  железистого запаха и солоноватого привкуса,  лихорадочно начав вспоминать все о свойствах туманов в Системе Дара. Но знания о каких-то его особых свойствах в моей памяти отсутствовали.
Оставалось лишь предположить, что либо Дикие мне о них не рассказывали,  либо это был какой-то неправильный туман. Или не туман вовсе.
Но  если это не туман, то  тогда что или кто?
Лихорадочное  перерывание собственной памяти,  ответа на этот вопрос мне не принесло.

А туман тем временем окружил меня плотным кольцом,  сузив зону видимости до клочка костра и худеньких  рук, сквозь поры которых  начали проступать малюсенькие  капельки крови, сливающиеся  с  капельками воды,  мелкой  моросью  оседающей на моих  ладонях.
Крошечные,  колючие словно кусочки льда, прозрачные капли  воды, образованные в чреве черной хмари,  тонким  куполом накрывали каждую капельку моей крови, выступившую из пор кожи  и  разбавляя ее собой, медленно, жиденькой,  кроваво – водянистой дорожкой,  стекали с  враз закостеневших  ладоней на чуть подрагивающие  кончики пальцев. Где, на секунду зависнув, вытягивались упругой каплей и не спеша падали куда-то вниз,  в пушистое, колышущееся, черное марево тумана, бесследно исчезая в его непрозрачной, густой пелене.
Я сидела вся  в кровавом поту, ощущая как по вискам сползают    полу прозрачные лианы, обдирающей кожу воды и моей собственной крови;  судорожно сглатывая какие-то  густые, кровавые ошметки, заполняющие собой рот;  и совершенно ничего не соображая от потрясения и всепроникающего страха, пытающегося захлестнуть меня с головой, затягивая сознание  в бездну неконтролируемого ужаса,  словно игрушечную лодку в океанский омут.

И если бы не шок от нереальности происходящего, то  наверное, я бы погибла, ввергнутая страхом в безумие.  Но  мне повезло, поскольку  мой  рассудок  не совсем принимал происходящее: « В смысле?! У меня что, несвертываемость крови?! Так все ж нормально было. С чего вдруг? Это туман что-то с ней делает? А может последствия от плетки, которые только сейчас проявляются? Не поняла...»
Наверное, это был какой-то защитный механизм психики, потому что,  держа перед собой ладони,  наполняющиеся собственной кровью,  провожая взглядом ее поток, сбегающий  по тонким пальцам,  словно горный ручей, бегущий вниз по камням скал, отслеживая ее каждую каплю, теряющуюся где-то в пушистом чреве тумана, мне на ум пришли стихи:
«Чужой туман, как покрывало ноября,
Что соткано из слез, дождя и снега;
Из-за камней вползая, не спеша,
Он пробует на крепость наши нервы…»

О, нервы у меня и правда, были ни к черту!
Более того, я начала злиться, одновременно пытаясь уговорить собственную кровь, не покидать мое бренное тело. Это не было чем-то связным, было просто желание оставить ее в себе, не умирая в одиночку на этой планете, непонятно отчего. И очень хотелось, что бы Рохан, вернувшись, нашел бы меня, всю и целиком, а не только мою обескровленную тушку.
Мне подумалось, что найди я в таком виде кого-то из Драконов, и я бы огорчилась. Возможно, что  огорчаться и они. Тем более, что столько со мной возились. А тут я – возьми и сдохни, непонятно с какого перепугу?
Одним словом, вместо ужаса пришла злость и желание выжить, с одновременным горячим желанием не расстраивать Дикого.

Не знаю, что помогло, но мои ладони перестали наполняться кровью. И кровавые дорожки на моих щеках,  вдруг начали подсыхать.
 А когда  я,  вылив начинающую густеть кровь из  похолодевших ладоней в вязкую черноту тумана, подняла голову, то вздрогнула от неожиданности,  слегка не поверив своим глазам…

_____________________

• - керчэх – это, по сути, взбитые сливки и молоко с сахаром или вареньем ( якутск.).
• ** - кизяк – сухой навоз.
• *** - папас – картофель ( лат. Америка).