Повесть-роман Золото. Глава 14

                Анна проснулась от мысли: «Что же это я разнежилась с молодым мужем? Дети вот-вот должны прийти домой, им ведь скоро в школу». Быстро выскользнула из-под пухового одеяла, босые ноги сами нашли чуни, обрезанные старые валенки.
Боковое оконце, освещенное луной, давало тусклый свет, который падал на спящего Ивана. Укладывая волосы в тугой пучок на затылке, Анна засмотрелась на мужа: прямой с небольшой горбинкой нос, черные густые брови, а губы, ох, эти губы, алые, горячие, Анне не давали покоя всю ночь. «И какой он у меня красавец!» Анна улыбнулась, нежно поправила одеяло и ушла одеваться в горницу.

В хате было уже свежо, и первым делом надо было растопить русскую печь. Когда огонь в печи разгорелся, Анна ухватом подвинула с шестка ведерный котёл, полный воды, ближе к пламени. Теплая вода нужна была всем - и ребятишкам для умывания, и для скотины на пойло.
Вдруг Анна услышала воротный скрип. «Не успела ещё встать с постели, а уже кто-то идёт», - подумала она. В хату с холодным паром, прихрамывая, вошла Анфиса.
- Мама, доброе утро! Ты уже встала? А я к дому подхожу и смотрю – дым поднимается свечой из нашей трубы. Это что – к холодам?
- Наверное, дочка. Но ты у меня - молодец, что пришла пораньше. Вон сколько уборки! Я бы не успела прибраться.
- Сейчас, мама, всё сделаем, - повязывая на себе фартук, по-хозяйски заверила Анфиса.
- Ну, давай, дочь, ты в хате прибирай, только потише – отец спит.
Анфиса вопросительно посмотрела на мать.
- Ну, что уставилась! Отец он вам сейчас! Поняла?
- Поняла, - опустив глаза, тихо ответила Анфиса и начала собирать грязную посуду в большой таз для мытья.
А мать в это время разводила в бадье теплое пойло для коровы и лошади.
         

           Управились мать с дочерью со всем хозяйством вовремя. Дети гурьбой ввалились в хату, и Зинка тут же своим резким голосом начала рассказывать, чем их угощала тётка, да куда уложила спать. Анфиса, как старшая, уже десяток раз говорила одно и тоже:
- Зинаида, потише можешь! Там папа Иван спит.
Зинка затихала, но только на минутку, а затем опять раздавался её пронзительный голос.
- Ну ты можешь, Зинаида, потише! – уже другие дети уговаривали громкоголосую сестренку помолчать.
И вдруг из-за шторки раздалось:
- Да пусть щебечет! Я уже не сплю, ребята.

И вышел Иван могутный, в нательном белье и прошёл к умывальнику. И вот их новый отец уже сидит во главе стола на месте, где и должен сидеть хозяин дома.  Черпая из своей мужской миски деревянной ложкой кашу, смачно отправлял её в рот, тщательно пережёвывая.
За крестьянским столом не положено было о чем-либо говорить, поэтому ели молча. Даже Зинка, не очень-то обожавшая каши, старательно, как папка Иван, укладывала её в рот и тоже долго жевала. Наевшись, каждый тщательно облизал свою ложку, не оставив в миске ни одной крупицы каши. В крестьянстве была заповедь – пища в тарелке не должна оставаться, это - грех. Тарелки и ложки после трапезы должны быть всегда чистыми. Опять же, дети должны благодарить родителей после приёма пищи.
И тут Зинка опередила всех.
- Спасибо, мама! Спасибо, тятя, за пищу!
Остальным ничего не оставалось, как повторить за Зинкой.
- Спасибо, матушка и тятя, за пищу!
Так буквально с первых дней был признан Иван отцом и хозяином этого дружного семейства.