Повесть-роман Золото. Глава 16

             Только Анна проводила Ивана с ребятами, как тут же взялась за скотину - насыпала курам зерна, заправила пойло для коровы, и готовя пойло для лошади, подумала: «Не загнали бы, варнаки, скотину по неопытности!»
Лошадь звали Зорькой, которую купили ещё при живом муже. «Надо же! Вот хозяин был – всё есть в доме! Что-то сделал своими руками, а что-то приволок аж с городской ярмарки. Вечная память тебе, Иван!» И Анна перекрестилась.

По инерции оглянулась - не видит ли кто. Уж очень строго власть стала относиться к верующим. Вон дьякона и попа куда-то увезли. Народ, шушукаясь, распускал слух, что на каторгу. Вот нехристи! Как только их земля носит! Анна уже назло всем медленно осенила себя крестом и тут же опять подумала: «А каков будет её новый муж? Это пока сейчас ласковый да добрый, когда только начали жить. А вот через десять или двадцать лет что будет? – задумалась Анна. – Да бог с ним! Что будет тому не миновать! Дети уже «на ногах». Вон старшие девчонки собираются в город на учёбу. Ребят тоже дома не удержишь. Зина сейчас в пятом, а после седьмого - только её и лови, улетит к сестрам в город, и останемся мы вдвоём с Иваном». Анне эта мысль принесла какое-то блаженство. И она уже, заботясь о муже, подумала: «Как он доехал и хватит ли харчей до воскресенья?»

                ***

           Вечером, сидя за общим столом, после того, как сделали уроки дети, каждый рассказывал свои новости, и, в основном, Зинаида:
- Мама, мама, а меня в школе все спрашивают: «Что у вас появился отчим?» А я им отвечаю: «Никакой он не отчим, а отец Иван!» Ну уж и отец! – это вредная Нюрка «воду мутит». Отчим, - говорит она. – Отец ваш умер. Так как тут правильно, мама? – настойчиво требовала ответа Зинаида.
Все остальные молча допивали свой чай. Анна поставила свою чашечку, перевернув её вверх донышком в блюдечко и проговорила:
- А вы не обращайте внимание на болтовню! «На каждый роток не набросишь платок» - так говорят в народе. Отец он вам, раз записал в свой паспорт всех вас.
- И меня тоже? – Зина и тут сумела ввернуть свой вопрос.
- Ну я же сказала – всех вас! И фамилию мы поменяли. Сейчас мы не Равовых, а Тумаковы. И давайте на этом и остановимся, чтобы по десять раз не толочь воду в ступе. Как доехали до поезда? – Анна обратилась к ребятам.
- Хорошо, мама! Туда – под гору - так прытко, а обратно давали Зорьке отдохнуть пару раз.
- Молодцы, хозяева вы мои, - ласково потрепав русый чуб Михаила, улыбаясь, проговорила Анна. – А я боялась – не загнали бы Зорьку! Кстати, я пойло в сенцах приготовила.
- А мы, мама, уже её попоили и сена дали. Стоит, жуёт, кажется, довольна прогулкой, - это Степан успокаивал мать. – Мы, мама, в воскресенье к приходу поезда в восьмь утра должны быть уже на перроне. Тятька Иван, наверное, мешок сахара в городе купит  – так мы тут как тут будем.
- Ну-ну, - только и проговорила Анна.
- Мама, мы патефон послушаем? – это Маруся выразила просьбу всех детей.
- Слушайте, слушайте. А я приберу и лягу - что-то устала малость, - согласилась Анна на просьбу детей.
Михаил, как ответственный за инструмент, снял стопку пластинок с патефона, вставил ручку, завёл его. А Зинаида и тут не упустила возможность указать.
- Миша, Миша, а иголочку замени! А то тятя Иван говорил, что иголочка должна быть вострой.
- Не вострой, а острой! – поправил сестрёнку уже Степан и, открыв футлярчик на патефоне, «выловил» оттуда новую хорошо заточенную иглу, которую ввернули в головку патефона, поставили её на крутящуюся пластинку, и в хате зазвучала музыка. Дети расселись на стулья и с упоением слушали записи пластинок.
Анна уже лёжа в постели подумала: «Ну вот, у кого есть такое блаженство в деревне!» Она и не слыхала, чтобы кто-то имел патефон. «А тут лежишь в постели и слушаешь музыку! Красота!»