Протоиерей Феодор из В бричке Гоголя по улице Гого

      
    ПРОТОИЕРЕЙ о. ФЕОДОР из Дразнилки-мини В бричке Гоголя по улице Гоголя
 
   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .
     .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

  Так уж получилось, Рики-тики давно не был в храме, давно не встречался с о. Феодором. Помнил его молодым, импозантным, с прекрасной шевелюрой и небольшой ухоженной бородкой. Именно таким он был, когда крестил новорождённую внучку Рики-тики. Теперь она уже достигла совершеннолетия даже по европейским стандартам.

  Сейчас с удивлением смотрел на о. Феодора  и не узнавал, иной человек стоял перед ним.

  - Кого же  он мне  напоминает? – Подумал Рики-тики. - Почему так пахнуло детством?

   Я - Тарзан, на длинной  лиане перелетающий с одного дерева на другое? – Нет!

   Я – Дартаньян, своей проворной шпагой разящий врагов направо и налево? -  Нет-нет!

  Конечно, передо мной  живой Робинзон Крузо!

  В детстве у меня была большая книга в твёрдом переплёте «Робинзон Крузо», кажется так или чуть-чуть по-иному она называлась. Запомнилась иллюстрация в этой книге: Робинзон Крузо в грубо выделанных козьих шкурах, в смешной высокой шапке-колпаке из такой же шкуры, обросший, с длинной-длинной бородой, с ружьём в руках и большущей корзиной за плечами. Почему-то я забыл его нелепый зонт. Зато помню,как он сделал из своей хижины неприступную крепость за густым высоким частоколом.

  Это была последняя романтика книжного наследия для детей переходного возраста, которую я захватил. В дальнейшем, вместо ожидаемых Фенимора Купера и Майн Рида – Аркадий Гайдар с  киношным Тимуром и его командой на чердаке дачного сарая. Окончательно вытеснил Робинзона Павка Корчагин - это уже совсем другая романтика.
 
   У о.Феодора ни шкур, ни корзины, ни ружья не было, только худое аскетическое, с выпирающими скулами лицо. Шевелюра сильно поредела, потеряла угольную черноту,  тщательно зачесана назад. Но зато борода, откровенно седая – та самая, которую давно не касались ножницы, сужающимся клином ниспадала почти до живота – ну, настоящий робинзон! Сходство добавляла его черная долгополая, наглухо закрывающая всё тело, будничная одежда священника - у кого бы спросить, как она называется –  достаточно экзотичная и романтичная, чтобы прировнять этих двух людей   не от мира сего. А вот разложил ли о.Феодор свою жизнь на то, что в ней "хорошо" и что в ней "плохо" , как сделал это Робинзон Крузо - знает только Бог...

    Чью ипостась унаследовал о.Феодор, почему он так изменился?
   
   … Сегодня любой священник в своём храме – Робинзон. Но это уже совсем другая робинзонада. Не та, классическая, островная, окруженная водой.

   Робинзон теперь уже на континенте, среди  существ себе подобных, но по-прежнему одинок и беззащитен, зачастую и по своей воле. Это была неоробинзонада девятнадцатого века, когда группа людей по разным причинам отрезана от мира в горах, пустыне или, не дай Бог, за колючей проволокой.

   Достаточно вспомнить контрабандистов, скрывающихся в горах по рассказу Проспер Мериме «Кармен». Или путешествие в Хиву, Бухару, Самарканд венгерского ученого Арминия Вамбери, совершенного им через пустыню Кара-Кум под видом дервиша в группе дервишей. До присоединения к России эти три ханства были белым пятном на карте этнографов, ни один европеец безнаказанно не мог их посетить.

  Термин «неоробинзонада» имеет место быть в литературоведении: впервые  прозвучал в середине шестидесятых годов прошлого столетия в дипломной работе студента филфака Ташкенского университета. В этой работе было указано пять основных признаков неоробинзонады.

  В двадцатом веке неоробинзонаду пополнила мощная сеть концентрационных лагерей в России и Западной Европе.  Страшным откровением прозвучали произведения Александра Солженицина и Варлама Шаламова о жертвах в лагерях с аббревиатурой ГУЛАГ...

     Именно тогда российский ученый, жертва тоталитарного режима Вернадский, открыл Пространство всепроникающей живой энергии мысли – Ноосфера, и мы, помимо всего прочего, получили нооробинзонаду. Возможно, человечество еще на шаг приблизилось к тайне тайн, святая святых - осознания своего предназначения на этой планете.   

 ...  Теперь каждый священник – нооробинзон.  В центре города, в стенах храма или монастыря, за молитвенным частоколом прихожан, за царскими вратами, на высоком градусе изменённого сознания, в церковном облачении, под аккомпанемент хора: - Слава Тебе, Господи! Слава! Господи прости...
творит таинство сопричастия с горним миром.

   Пред образом Спасителя, широко раскинув воздетые руки, трепетно, всем сердцем принимает ниспосланную ему благодать, и благоговейно делится ею во время причастия. Мир и радость наполняют Храм. Свет на лице Женщины справа от меня, Свет на лице Мужчины - слева от меня. Сейчас я их люблю, как своих брата и сестру. Литургия так быстротечна.
   Выходят миряне из Храма,как матросы с корабля на берег. Земля подобно палубе качается под ногами. С глазами и повадками людей не от мира сего проживают дни недели до следующей воскресной службы.
   Решать свои проблемы мне придется самому...
 
  Такой нооробинзон – наш о.Феодор. Его многоликий Пятница – его прихожане. Есть и козочки – учащиеся его воскресной школы, которых он готовит к взрослой жизни. Про попугая умалчиваю.

  Храм –  плотно задраенный ковчег с парусом-крестом на куполе. Не по воде, по воздуху плывёт храм-ковчег во время литургии. В будни он задумчиво  стоит на земном якоре среди могил маленького при церковного кладбища, а   прихожане живут мирской жизнью: грешат, каются, снова грешат и опять каются.

 
  Батюшка-Робинзон, он же Губернатор и Охранник-хранитель спокойствия этого острова в житейском море. Хочу на этот остров к моему Робинзону. В его козьих шкурах нет ни блох-воспоминаний, ни блох-философии, он умеет жить здесь и сейчас.

  … В бричке Гоголя, по улице Гоголя в компании Робинзона…

   Сегодня перед службой о.Феодор в не новом, но впечатляющем облачении, кого бы спросить, как оно называется, исповедует всех желающих  причаститься.
 
Цепочкой очередь стоит: я встал последним. Передо мной двенадцать человек, а сколько уже прошло. с чем только не идут люди к нему: порой такая мелочь, чепуха, а надо ему всё выслушивать. Может, мне уйти? Но в следующий раз он будет не менее усталый…

      Каявшиеся были не многословны, очередь продвигалась быстро.
   
    Вот к батюшке подошёл худенький мальчонка, робко протянул ему маленький листочек со своими каракулями, весь ожидание. У меня ёкнуло сердце – это же я в третий послевоенный учебный год, после звонка с урока, сдаю учительнице двойной листок со своей контрольной работой за вторую четверть. Это как бросить камень по воде: сколько раз он коснётся поверхности водоёма? Сколько получится кругов на воде - два, три, четыре?

 Мой двойник, через 60 с лишним лет, сначала сам нашел свои ошибки-проступки, подверг себя суду-экзекуции, сейчас сам предстал перед священником – высшим Судом Совести. Вот какие мы теперь… Победить самого себя… Не бояться самого себя, заглянуть в самого себя! Мы встретились! Я счастлив!
 
 Священник, не читая, сложил  этот листочек пополам, потом ещё пополам, ещё и ещё раз пополам и своими сильными пальцами стал рвать на мелкие частицы этот комочек. Море доброты, нежности  в глазах, что-то сказал ребёнку, погладив его по головке.

   Я подошел к нему на исповедь последним.

Столько надо  сказать! С чего начать?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

 … – А еще есть обстоятельства, - я указал о. Фёдору на своё сердце, - совпадение обстоятельств, которые цепь наших будней. Стальная цепь! В ней звенья–будни. Пропитанные серостью, тяжестью,  безысходностью  и глухотой. Будни эти убивают физически своей тупиковостью. Я боюсь их! Как пережить  стечение таких обстоятельств? Как жить дальше? Зачем жить?

 Священник проворно накинул на голову кающегося Рики-тики  небольшую салфетку, расшитую нитками желтого цвета - кого бы спросить, как она называется…

Троеперстие его правой руки решительно расставили крестообразное многоточие на этой жесткой салфетке.

  - С Богом надо быть! С Богом! – Произнёс почти сердито и быстро пошел в алтарь.

  Куда?! Я ещё не всё сказал! – Чуть не вскричал Рики-Тики с досады, но прикусил язык. В свое время не помогла Канавка Серафима Саровского! В наших сердцах прошел противотанковый Ров?      
    Сорвалось… не по-моему вышло… вместе мы бы что-нибудь придумали…   разоружаться надо, менять доспехи…  время бомбометателей прошло…  человек меняется...   Человек быстрее меняется в Интерьере изменённого Пространства

   Я смотрел в спину удаляющегося о. Феодора, согбенного   под давлением непомерной тяжестью чужих грехов, а теперь и моей подлости,  её послевкусия. Священник – не дыня, а я – не змея, заползшая на бахчу, избавиться от излишков своего яда…

   Ему еще предстояла служба, потом с чашей в одной руке и ложечкой в другой, совершать таинство причастия, держа руки всё время  навесу перед собой… Вряд ли кто-либо из прихожан, да и он сам , об этом подумают.