Что всех дороже

    
         
       Провинциальный городок Балаково, в котором я родилась и жила в детские и юношеские годы, был окружён большими и малыми реками. Волга и Иргиз несли свои воды в нескольких километрах от города. Маленькая речушка -  Балаковка протекала за околицей , омывая городишко с двух сторон. Радостью для горожан было большое озеро Линёво, длина его была около километра. Это озеро и сейчас живо и является одним из любимых мест отдыха горожан. Оно было таким большим, что дети считали его речкой и называли Линёвкой.  Находилось озеро на окраине городка, в конце новичков, так называли окраину, состоящую из 3 улиц: ул. Трудовая, ул. Факел социализма и ул. Фабричная, - на которой я жила.
    Озеро Линёво было любимцем и для взрослых, и для детей. Не широкое, но глубокое (местами до 8 м), с длиной в километр оно создавало впечатление спокойной речки. Крутой берег покрывал лесной массив. Смешанный лес тянулся вдоль всего берега, местами спускаясь прямо к воде и тянулся до самой Волги. Лес был местами глухой и непроходимый. Люди боялись поодиночке ходить за грибами и ягодами.  Они боялись не только заблудиться, но и нападения разбойников, которые, якобы, прятались в этом лесу. А пологий берег подходил почти к самому городку. Это и было ценно.
      Через озеро был перекинут широкий и прочный деревянный плавучий мост. Его облюбовали местные мужики для рыбной ловли.  По выходным дням, чуть забрезжит рассвет, рыбаки тянулись сюда, неся удочки, сачки и нехитрый скарб для приготовления ухи на вечерней зорьке. Они были уверены, улов будет знатный, так как в озере водились лини и ерши, окуньки, караси и всякая мелочёвка…
 А раки были такие крупные, и их было так много, что дети ловили их, зайдя чуть выше щиколотки в воду и привязав к верёвочке мясо от ракушки.
     Но ближе к полудню по выходным дням на мосту хозяйничали женщины. Они затевали здесь грандиозную стирку! Бельё приносили сюда в двуручных корзинах. Я с нетерпением ждала этот день, потому, что отправляясь на озеро, бабушка доверяла мне везти маленькую тележку, на которой размещали деревянную шайку для стирки белья. А в шайку ставили плотно закрытый чугун со щёлоком. Щёлок это мутная едкая жидкость, приготовленная из золы. Она предназначалась для стирки рабочей одежды, перепачканной соляркой и солидолом. Ведь мужчины работали в основном на тракторах и других сельхозмашинах. Мыло было редкостью и его, если удавалось приобрести, приберегали для банного дня и для стирки детского белья.
И я гордо вышагивала вслед за мамой и бабушкой, которые несли бельё в двуручной корзинке, стараясь не перевернуть содержимое тележки.         Мужики, покончив с рыбной ловлей, со знанием дела подыскивали место для костра, между тем они приглядывали за своими ребятишками, норовившими залезть в воду, где глубже. Получив указания от женщин, мужчины заботливо привязывали верёвки от дерева к дереву, готовя место для просушки белья.
           Расположившись на мосту, женщины, подоткнув подолы юбок, начинали усердно стирать бельё и далеко по округе разливался их весёлый смех, звучали прибаутки и шутки… А иной раз кто-то из них запевал разудалые частушки и озорные голоса звенели над озером. Пели женщины не отрываясь от главного занятия, ради чего пришли сюда. Стирка была главнее всего!



                ***
            …Но вот бельё развешено для просушки и женщины, поправив на головах косынки и оправив подолы юбок созывали ребятишек к костру, оттуда тянулся пряный запах вкусной наваристой ухи и ржаного хлеба. Как приятно было после трудов праведных усесться вокруг костра, посыпать ломоть крупной солью и натереть корочку хлеба чесноком. Шутки и подтрунивания друг над другом сыпались со всех сторон…  Насытившись ухой, отдыхали, полу развалившись, прямо на траве. Кто-то брал в руки гармонь или балалайку и тогда далеко были слышны Саратовские страдания…  Пели про Волгу, про Стеньку Разина, про безответную любовь…

           ***

В сусеках памяти моей
Хранится то, что всех дороже.
Что до сих пор всего милей,
И сердце до сих пор тревожит.
 Линёвка  -  люди звали так
 за то, что жирный линь водился.
Ещё водился здесь судак,
Он в тихих заводях плодился.
Гуртом, бывало, мужики
Под улюлюканье мальчишек
Ходили с бреднем вдоль реки,
Ругая крепко шалунишек.
И посиделки: сват да брат...
Уха в ведре, по всей округе
Струился пряный аромат...   
И смех, и байки друг о друге.
И до полуночи костёр,
Да не один. Костры горели!
Над головой – небес шатёр…
Как задушевно песни пели!
Теперь не водятся лини,
И мужики не ходят с бреднем.
Но живы в памяти они,
Костры в душе горят, как прежде.