Вперед, к свету солнца!

- Копай!
Мерный хор десятка голосов повторял это слово раз за разом. На каждом вдохе кирки вздымались в воздух, чтобы затем с силой опуститься вниз. Каменные коридоры шахты, казалось, были огромными легкими невиданного существа, мирно дышащего во столетнем сне.
Воздух вокруг наполнялся запахом пыли, гари и немытых тел. Шум от ударов металла о камень сливался в непрерывный звон, не отпускавший даже по ночам. Те из нас, кто ушел на покой говорили, что слышат его даже находясь в километрах от своей родной шахты. Горное дело оставалось с нами навсегда. Раз зайдешь в штольню – и никогда не станешь прежним.
Строго говоря, штолен здесь нет. По старым файлам, она должна иметь выход на поверхность, но такого у нас нет. Все коридоры ведут к рельсовой дороге, проложенной под землей. Здесь вагонетки несут до Приемного пункта №3, где мы сгружаем добытое. А уже оттуда через лифты можно попасть в Последний Приют. Так называется наш город-государство, целиком лежащий под землей и растянувшийся на десятки километров. Огромная система соединенных переходами зданий и сооружений, чудо инженерной человеческой мысли. Его построили как последнюю надежду на выживание и так случилось, что ему пришлось ею стать. Он стал домом для сотен людей, спустившихся сюда, в вечный мрак, разгоняемый лишь электрическим светом.
Этот исход произошел давно, уже сменилось три поколения людей и сейчас никто толком и не помнит, что же произошло. Великий совет и лично Президент говорят нам, что снаружи бушуют песчаные бури, а воздух непригоден для дыхания. Все, кто поднимался наверх, неминуемо погибал. По крайней мере, так нам сообщают.
Лично я, Бригадир 5-й бригады шахты №3, Александр Рокин верил в другое. Не так давно в Последнем приюте появился человек, говоривший, что он видел, как там наверху на самом деле. Он смог пробраться сквозь кордоны, охранявшие пути на поверхность и сделать снимки, подлинность которых не вызывает сомнений. На них запечатлены зеленые луга, залитые солнечным светом, насекомые и прекрасные цветы. Он видел все это своими глазами и смог принести доказательства людям. Его зовут Сергей Тураев и сейчас под его знаменем собираются люди, готовые предъявить властям обвинения во лжи.
Я наблюдаю за своими шахтерами, делая свой обычный обход. Мы добываем тироний – минерал, служащий топливом для наших силовых установок. Без него остановятся все системы, обеспечивающие жизнедеятельность людей. К счастью, пока запасов хватает с лихвой, а мы скоро выйдем отсюда на солнечный свет.
Вокруг мерно взлетают кирки, а когда они опускаются, я ясно вижу, как один из рабочих за секунду передал другому записку. Здесь нужно отвернуться, чтобы не дать повода Надзирателям подойти сюда. Если они прочтут то, что в записке, то, скорее всего, не поймут смысла – мы пользуемся кодовыми словами. Но они могут что-то заподозрить и нас расформируют по другим шахтам – так произошло в шахте №7, где рабочие начали бастовать. Верховный совет очень печется о том, чтобы тирония всегда хватало, и его добыча не прекращалась. Поэтому любая остановка работы жестко пресекается с помощью Надзирателей – служителей порядка. Только они могут носить оружие, а их главные – Капитаны, во время чрезвычайного положения могут казнить людей без суда и следствия.
Зачинщиков бунта в шахте №7 расстреляли там же, участников рассеяли, некоторых посадили в тюрьмы. Власти оправдались заботой о населении, но все понимали, что прошел акт устрашения. Нам показали, что будет, если сопротивляться и идти наперекор верхам. Тураев тогда потерял часть сторонников, потребовались месяцы, чтобы вернуть их и вновь наладить свою агентскую сеть. Всем сочувствующим его делу разослали послания, просившие подождать и не совершать поспешных действий. Переворот должен начаться везде, иначе в нем не будет смысла. Надзирателей немного, но сила на их стороне и любой небольшой очаг бунта они без труда погасят. Более того, многие рабочие все еще на стороне властей и не только не помогут в нашем деле, но и могут помешать. Поэтому мы передавали информацию только самым проверенным и надежным людям, тщательно подготавливаясь перед тем как отрыть правду и принять кого-либо в наши ряды.
Но сегодня настал важный день. Мы долго готовились к нему и наконец-то время пришло. Несколько месяцев мы через третьи руки получали послания о наших действиях, а несколько раз Сергею и его команде удалось присоединиться к экранам в домах и поговорить с нами «лично». В последний раз он облачился в военную форму и произнес короткую, но очень важную для всех нас речь:
- Дорогие соратники! – эти слова в каждом доме звучали приглушенно, трансляция велась в три часа по ночному времени и слушали ее чуть ли не под подушкой. – Наше время уже настало! Мы скажем Верховному совету и лично Президенту: вы не оправдали наше доверие! Мы выбрали вас, а вы скрываете правду! На поверхности есть жизнь и наши дети заслужили увидеть ее. Вы заставляете нас работать в поте лица, а сами наживаетесь на этом, живя в роскоши и изобилии. Нас это не устраивает! Мы требуем свободы! Вперед, к свету солнца!
Через несколько дней ко всем пришли инструкции. Оказалось, что именно через шахту №3 - нашу шахту! – можно выйти на поверхность. Совсем рядом проходит тоннель, тщательно охраняемый Надзирателями и, пробив одну из стен, можно напасть на них с тыла, застав врасплох и получить доступ на поверхность.
В плане все очень тщательно рассчитано. Сегодня в середине смены к нам приедет лазерный резак, один из двух имеющихся в распоряжений города. Его задачей будет пробурить новую штольню для дополнительной смены, набранную из молодых новичков и добровольцев из населения. Эта новая бригада прибудет вместе с ним и среди них довольно много наших людей. Практически все, кто разделяет нашу идею, записываются в эти бригады, чтобы помочь нам. Мне не нравится, конечно, что так используют молодых ребят, но они, без сомнений, самые горячие и деятельные из всех нас. Они с радостью соглашаются на любые роли в нашем деле и именно им поручили захватить резак и пробурить стену, отделяющую нас от прохода на поверхность.
Одновременно с этим мы поднимем бунт, который подхватят во всех других шахтах. Начнется переполох, это даст начало перевороту, волна бунта захлестнет город. Но даже не это главная цель. Самая важная часть легла на мои плечи как Бригадира. Тураев знает, что я руковожу всеми рабочими в своей шахте. Каждого я знаю поименно. Естественно, что мне придется возглавить восстание и вести моих людей к лучшему будущему.  Но есть и еще кое-что. Вчера к нам завезли телевизионное оборудование, чтобы снять передовиков производства тирония для показа на всех общественных экранах города. Моей бригаде придется не только пробурить стену и захватить проход на поверхность. Мы возьмем телеоборудование и покажем всему городу, как нам лгали наши правители.
Раздался далекий грохот колес по рельсам и я, переглянувшись с Капитаном нашей шахты – неплохим, кстати, парнем, никогда не выносившим смертные приговоры – направился к выходу из штольни. Приехал резак. Пора начинать.
***
Все с самого начала пошло как по маслу. Тураев везде внедрил своих людей, и никто не сомневался, что план сработает. С новой бригадой, действительно полной молодых ребят приехало четыре Надзирателя и три инженера, один из которых при выгрузке успел сунуть мне маленькую бумажку. Отойдя в туалет, я сумел прочесть: «Нефрит 12». Это означало, что из двадцати пяти новоприбывших шахтеров двенадцать – полностью наши люди. Что ж, это немало. Во всех бригадах было одинаковое число людей, и я знал, что в моей семнадцать человек, не считая меня, верны нашему делу. Итого, вместе со мной и инженером – тридцать один человек. Кто-то еще перейдет на нашу сторону, остальных мы нейтрализуем. Надзирателей в шахте всего десять, плюс Капитан, приехало еще четыре. Учитывая, что все спланировано заранее, мы справимся.
Удостоверившись, что выгрузка резака закончена, я вернулся в шахту. Жаль, что у нас нет лифта, а спуск устроен просто как наклонный коридор – можно было бы закрыть несогласных внизу и дело с концом. Так устроены шахты №4 и №6, наверное, после начала бунта там так все и произойдет. У нас же придется делать все сложнее.
Еще неделю назад я перевел ненадежных людей из рабочих в дальние участки шахты. Все Надзиратели располагались в основном коридоре, где сейчас работали самые надежные мои люди. По условному сигналу они скрутят военных и активируют маленький направленный заряд, который отсечет тех рабочих, кто не с нами в тупиковом коридоре. Им ничего не грозит – мы откроем коридор, когда дело будет сделано.
Условным сигналом установили крик «Падает!». После него я должен буду выключить свет в шахте (у меня есть свободный доступ к рубильнику) на три минуты. Когда я его вновь включу, все Надзиратели уже будут обезврежены и прогремит взрыв. Услышав его, наверху молодежь займется своими. После мы поднимаемся с оружием и пробуриваем себе выход.
Я встал рядом с рубильником. Тураев отдал приказ начинать ровно в 15:00. Сейчас было 14:48 по подземному времени. Несмотря на то, что все казалось продуманным до мелочей, я чувствовал волнение, постепенно набирающее силу внутри. Ожидание – это очень мучительно, особенно когда до нужного момента всего одна минута. Глубоко вдохнув, я задержал воздух в легких и шумно выдохнул. Пора. Наш час настал.
Громко крикнув «Падает!», я со всей силы дернул рубильник вниз. В шахте наступила кромешная тьма, которую через секунду разрезали лучи налобных фонарей рабочих, нападавших на опостылевших Надзирателей. Раздались крики, даже успел прогреметь выстрел, шум борьбы и я начал беспокоиться, отсчитывая три положенных минуты, что мои ребята могут не справиться. Мое дыхание участилось, я чувствовал, как сердце ухает прямо в голове. Нервы натянулись как струна и пришлось заставлять себя считать «сто тридцать пять… сто тридцать шесть… сто тридцать семь…».
На последней секунде я резко дернул рубильник вверх. В следующее мгновение прогремел взрыв. Он оказался посильнее, чем мы рассчитывали, но, похоже все осталось под контролем. Надзиратели лежали на полу шахты, оглушенные, у многих шла кровь. Я подошел к распростертому Капитану и взял у него из руки пистолет. Молча кивнул остальным, и они разбежались каждый по своим целям: кто-то нес веревку, кто-то побежал к заваленному входу в коридор, откуда доносились крики – надо проверить, все ли живы, но ничего им не сообщать. Таков был приказ Тураева. Все остальные – десять человек – схватили автоматы Надзирателей и двинулись за мной наверх.
Здесь уже тоже все закончилось. Молодые услышали взрыв и скрутили всех, кто был не с нами. На нашей стороне фактор неожиданности – бунта никто не ждет, особенно организованного. Может быть, именно поэтому мы обошлись малой кровью – все представители власти живы и таковыми и останутся. Нам не нужно их убивать, когда правда выясниться, они сами встанут на нашу сторону.
Пока я распределял людей (четверо должны остаться тут с огнестрельным оружием, с ними еще трое, вооруженные просто кирками и инженер, а остальные двадцать три пойдут со мной), инженер уже настроил резак и нацелил его на нужную точку. Мы выстроились в шеренгу, от важности момента у всех захватило дух. Вот уже сейчас мы станет так близки к свободе, как никогда в жизни. Между нами и настоящим, не искусственным солнцем будут стоять лишь Надзиратели, которых мы сметем как ураган. Может, будут жертвы. Они будут защищаться изо всех сил – с теми, кто пытался пробиться на поверхность разговор короткий – стрелять без предупреждения. Но их мало. А мы вместе – непобедимы.
Резак с оглушающим грохотом пробил каменную стену. Посыпались камни, в воздух взметнулась куча пыли, заставив нас закашляться. Через две минуты, увидев, что пыль оседает, я махнул рукой, отдав приказ наступать.
Начав с осторожного шага, в дыру в стене мы ворвались бегом. Кровь в наших сердцах закипела, глаза застилала красная пелена. Встретил нас лишь отряд из семи человек во главе с Капитаном, и лишь один из них решился стрелять сразу. Его пуля сразила наповал одного из наших соратников, но все остальные Надзиратели и даже их командир замешкались, не ожидая такого натиска, и мы смели их числом. Рукоять моего пистолета врезалась в лицо молодого солдата, и он с тихим стоном повалился на пол. Рядом раздались выстрелы – мои рабочие не простили убитого товарища. Солдата, осмелившегося нажать на спусковой крючок, расстреляли на месте, еще троих ранили и одного убили. Мне пришлось криком угомонить своих людей и донести, что нам нужно двигаться дальше. Пока связывали побежденных, я осмотрел телеоборудование, доверенное одному из самых надежных моих шахтеров. Оно состояло всего из двух вещей – маленькой камеры и такого же размера проектора. Поднявшись на поверхность, мы должны были застать там вечернее солнце и заснять его, а на проектор наш лидер Тураев должен был вывести изображение с Центральной площади, где люди собирались на митинг, который планировалось перевести в восстание. К нашему выходу на поверхность все уже будут собраны и на главном экране им покажут, что власть нас обманывает. После этого переворот неизбежен.
Убедившись, что все мои приказы выполнены, я первым включил фонарь и с помощью троих моих людей открыл тяжелую железную дверь, ведущую на поверхность. Осветив путь, я двинулся вперед по темному наклонному тоннелю, идущему под углом. Проход оказался очень широким, таким, что можно было свободно идти рядом троим людям. Шли в полной тишине. Каждый думал о своем, но общий ход мысли был един – уже почти у цели! Месяцы и месяцы подготовки и вот, наконец-то, буквально через несколько минут нашими головами раскинется небо. Эти думы заставляли весело ускорять шаг. Вперёд, к свету солнца!
Вдруг впереди забрезжил свет. Раздались радостные возгласы, и мы пошли быстрее, лишь природное чувство опасности заставляло сдерживать себя и не бежать. Никто не знает, что нас там ждет. И, несмотря на огромное желание вдохнуть настоящий свежий воздух, мы боялись, что мир наверху не оправдает наших ожиданий.
Стало совсем светло. Мы подошли к огромной поднятой железной двери, закрывавшей ранее вход в город. Ей уже много лет никто не пользовался, но выглядела она, как ни странно, как новенькая – видимая ее часть блестела, как будто ей пользовались постоянно. Но на это обратил внимание только я. Увидев, что до выхода всего какой-то десяток метров, мои соратники бегом бросились наружу и, поддавшись общему настроению, мои ноги вынесли меня на свет…
…Оранжевого солнца, едва пробивающегося из-за облаков. Вокруг стоял запах гари и химикатов, казалось, будто мы стоим посреди поля с отходами от производства. Проход вывел нас в ложбину между двумя небольшими скалами и только поднявшись из нее стало понято, куда мы попали. Никакой зелени и лугов не было. Только выжженная земля, над которой завывал страшный ветер, порывы которого норовили сбить с ног.  Все застыли в немом изумлений, как вдруг раздался оглушающий металлический скрежет и, оглянувшись, мы увидели, как железная дверь стремительно закрывается. С криками мы бросились назад, но непробиваемая стена отсекла нас от подземного города. С безумными воплями мы стучали в нее кулаками, кирками, прикладами – не оставалось ни единой царапины. Это строение пережило все то страшное, что происходило годы и годы назад. Никакой человек не смог бы ее пробить.
Вдруг пискнул брошенный в панике на землю проектор. Все повернулись как раз к моменту, когда он стал транслировать изображение. Мы увидели Центральную площадь и нашего Президента, стоящего перед огромной толпой людей. На Главном экране транслировалось изображение местности, которую мы только что увидели. Президент что-то вещал с трибуны, и многие граждане тихо кивали его словам, а потом разразились громкими аплодисментами.
Не дав нам время задаться вопросом, что происходит, проектор сменил изображение, и мы увидели Сергея Тураева в той же самой прекрасной военной форме. Пару секунд он молчал, а потом глубоко вздохнул и начал говорить:
- Здравствуйте, друзья мои. Вы успешно выполнили мое задание, и очень жаль, что не удалось обойтись без жертв. Но это было необходимо.
Вы хотите знать, что произошло, - продолжил он после секундной паузы. – Я поясню. Уже много лет среди наших граждан ходили протестные настроение, заканчивающиеся бунтами. Люди, недовольные условиями своей жизни, решили, что если они возьмут власть в свои руки, то смогут управлять Последним Приютом гораздо лучше, чем те, кого они сами же выбрали во власть. Мы не могли этого допустить.
Да-да, мы, - сказал он, будто увидев наши вопросительные взгляды. – Я – член секретного блока Надзирателей, целью которого стало устранить людей, склонных к бунтам. Я вбросил информацию о лжи, которое нам якобы подкидывает власть и стал основателем и главой подпольного движения, вобравшего в себя практически всех людей, склонных к неповиновению и беспорядкам. Вас довольно много, в сумме около сотни, но такое количество не критично для жизнедеятельности города, если вас исключить. Мы не могли сделать это путем арестов или казней, поэтому пришлось идти другим путем.
Мы дали вам идею того, что можно раскрыть ложь и средство, чтобы ее достичь. То, что произошло у вас, случилось и во всех остальных шахтах, куда мы удачно свезли всех потенциальных бунтарей. Остальных мы арестуем, что не будет большой проблемой. Основная масса бунтовщиков сейчас находится на поверхности у других выходов и также смотрит это сообщение. Президент в данный момент говорит, что огромная группа добровольцев из самых сильных и отважных людей сейчас пытается найти на поверхности место, куда мы могли бы выйти. Через неделю все люди «узнают», что вы погибли, потому что воздух наверху отравлен и уже через десять-пятнадцать минут он убивает взрослого человека. Вы наверняка уже чувствуете, как кружится голова, а в глазах начинает темнеть….
Тураев продолжал вещать, когда я понял лежу лицом вниз на земле. Тело налилось свинцом, а в голове клубился туман. Нас обманули. Всех… Им так удобно оказалось просто собрать всех недовольных и убедить их пойти на смерть. Добровольно, без палок и Надзирателей. Просто дав надежду… Зная, что никто не потом не спросит с них за обман.
Огромным усилием я перевернулся на спину. Дышать стало тяжело, как будто на грудь положили камень, я слышал, как рядом кашляют мои соратники. Они умирают… Как и я. В последний раз взглянув на небо, я закрыл глаза. В этой серой пелене не видно солнца. А может быть, оно уже и не светит. Кто теперь это знает. Может там, за порогом смерти, получится увидеть настоящее солнце. И зеленые поля. Я мысленно хмыкнул, сознание уже улетало из тело. Ну что ж, вперед. Вперед, к свету солнца!