Ради единственной строки

 Я заливал мозг алкоголем, чтоб к ч;ртовой матери вырубить контроль сознания. Мне хотелось предаться чувственности, но я никому не желал зла. Я просто хотел ощущать жизнь в своём теле.
 Я пускался в тяжкие, но не для того, чтобы нахлебаться досыта кайфов перед смертью. Я просто пытался преодолеть ангедонию, испытав хоть что-нибудь помимо тоски.
 Я пытался почувствовать себя живым человеком как остальные, ведь большая часть моей жизни проведена среди унижений нищеты.
 Я в наивности пробовал возобновить нормальную работу системы поощрения мозга, раскалиброванной в хлам и нарушал правила не для того, чтобы уничижить нормы и этику. Я хотел объяснить себе, что долголетнее соблюдение уставов и постановлений Творца - мой решительный выбор, а не слепое подчинение.
 Я пил вино, чтобы вновь окрасить реальность эмоциями. Чтобы выбраться из изоляции аффекта я выбирал праздник жизни - это был мой терапевтический ответ на депрессию. Я шёл на непрекращающиеся тусовки, чтобы не лежать дома в апатии, спрашивая потолок: "Зачем же есть я?"
 Но что дало мне потребление? Я смотрел на свою теневую сторону и она была отвратительна. Погоня за новыми ощущениями делала из меня животное.
 Я уподобился обывателям: разменивал достоинство на мелочи, хрустящих купюр искал больше мудрости книг. Я стал тем самым пресловутым "стандартным из стада", что сладострастием заменяет себе все мечты и чаяния.
 Я грезил идеей жизни среди творцов, что состязаются в созидании великого. Но я среди мещан, хвалящихся купленным, съеденным, выпитым, просмотренным.
  Цветастая вещица, фрешмен в репе, новый стендап, интервью со звездой, купленный девайс - я потребляю общее, а значит, как многие хлебаю ковшом баланду из общего корыта. Я инфицирован заразой - страстью к материальному. Мной годами путеводила идея с небес, ныне же я прижат к земле. Здесь лайф-стайл - погоня за следующим мгновением, настоящим потребители насытиться не в силах. Здесь гонятся за призраками счастья, не замечая его в мелочах повседневности. Беседа стала не наслаждением голоса сотрапезника, но разговором наскоро - сообщением друг другу фактов в урывках между залипанием в экран гаджета.
 Подлинного вокруг становится меньше. На месте самобытной личности единый образ. На месте живого чувствования рафинированное поведение. На месте искренности притворство.
 Живя только ощущениями, я думал, что обретаю апдейт рассудка: пестовал иррациональную часть психики, чтобы лучше понимать людей вокруг, но раз за разом терял контроль над чувствами. Моим богом так часто становилось чрево, и слава моя была в стыдливом.
 Я молюсь теперь о возвращении чистоты намерений, что омоет сердце от корыстолюбия, вкрадывающегося в душу. Мне необходима свобода, но не та, что позволит упарываться барбитуратами. Мне нужна свобода, которая приведёт в джаннат.
 Я выбираю быть настоящим: лучше от тоски по безответной любви складывать песнь, чем транслировать в массу наигранную жизнерадостность.
Я выбираю быть первооткрывателем: лучше дома у плиты неопытно готовить карбонару, чем шерстить прилавки в поисках новенького полуфабриката.
Я выбираю стремление к недостижимому: лучше возводить камень за камнем Небесный Иерусалим в недрах собственной души, чем искать услад в Вавилоне.
 Эти злые и печальные тексты, написанные в ночи, вряд-ли когда-то избавят меня от одиночества. Зато знаю: если я написал единственную строку, что поддержала чьи-то ослабшие руки - в своей жизни (словно фатальной ошибке) я сделал что-то правильно.