И кучка красноармейцев, били немца

               

Они, около отделения и их командир  Василь Стодола, такой же, как и мы, красноармеец, вел нас на Восток, от самой границы. Мы все, что остались от роты, семь красноармейцев спаслись на заставе. На нас неожиданно напали немцы, мы выскочили из казармы, и полуголые, очумелые, от взрывов снаряд немецких, бросились, как по тревоги  в вооружейную комнату, куда с вечера сложили наши винтовки, схватили их, патроны, и только выскочили на воздух, как от попавшего снаряда здание рухнуло. Хорошо хоть, оружие в руках было. Кругом снаряды рвутся.

Немцы автоматами стали поливать нас, как только взрывы окончились, так что никакого сопротивления оказать мы не смогли.  Мы были ошеломлены. Не говоря о том, то оглушены. Отстреливаясь, мы оказавшиеся кучкой солдат, под командой нашего сержанта, пытались оказать сопротивление. Но, немцы, орущие на нас, полезли как очумелые. И  мы отошли. Никого из командиров, кроме сержанта такого же, как и мы одногодка, без опыта, стали отходить. Оторвавшись от немцев, слушавшие, вокруг нас канонаду, пошли на Восток к старой границе.

Так отходя, иногда нападали на шедшие, на Восток немцев. Долго шли в основном ночами. Не трясясь от страха,  от невозможности оказать немцам то, о чем трубили на весь мир. Если завтра вона. Если завтра…» А оказалось, что мы уже сегодня не могли достойно встретить. Но ничего и на нашей улице будет праздник.  Днем немцы по дорога неслись потоком, машинами, полными немцами. Однажды нарвались на отдыхавших немцев, и их часовой, которого мы не заметили, в упор убил сержанта. МС тех пор, Василь Стодола, взял на себе роль командира. Мы ему доверяли, д и надо было кому-то командовать. А то, в первое время как убежали, шли как стадо баранов.

 Он на привале сказал нам: «Хлопци, надо нам командира выбрать» Я ему и сказал: «Вася, будь нашим командиром. Тебя и так взводный всегда ставил в пример и хотел тебя рекомендовать  в  сержантскую школу». Так единовластно Василь стал нашим командиром. Выбрал направление. Вперед посылал самого отдохнувшего красноармейца. Чтоб шел впереди и наблюдал, чтоб не нарваться на немцев, неожиданно.

 Шли, обратили внимание, машины не стали нам попадаться ни впереди, ни обгоняли нас. Мы еще подумали, неужели немцев остановили наши? Однажды, на дороге встретили лейтенанта с красноармейцами. Он нас расспросил. Мы ему рассказали все о нас. Он нас забрал с собой и сказал нам: «Я лейтенант, командир роты. Меня, послали на доты, впереди стоящие, приготовленные на случай войны. И этот случай для нас настал. Мне дали приказ: Идти к ним останавливать всех, кого встречу, отходящих от границы, и вести их к дотам».

Мы подчинились. Вскоре мы прибыли на место. У хутора на Подолии, как объяснил нам лейтенант, в поле, в виду дороги стояли три дота. Он нас распределил по дотам. Мы все семь красноармейцев со своим командиром Василием Стодолом, попали по приказу лейтенанта в средний дот. Там, у амбразуре,  стояли два пулемета, «Максима» и одна пушка малая. Лейтенант показал нам, как стрелять наводить пушку.

Мы потренировались, он сказал: «Сойдете за артиллеристов, и, зачем–то, улыбаясь, сказал: «Захотите жить будите по немцев прицельно стрелять из неё». Какой-то шутник попался, лейтенант. Василь на эту шутку лейтенанта ответил, с присущей ему прямотой: «Ничего лейтенант, и будим стрелять, а попадем ли, потом посмотрим».

И мы, вместо того, чтоб отдыхать, приступили к отработки наводки пушки доведя до автоматизма. Я, красноармеец Степан Валуев из Сибири, как наделенный здоровьем подносил снаряды, Женя Москвич, он из Москвы мы так привыкли его называть, был наводчиком.

 Он хорошо из винтовки стрелял, Василий сказал ему: « У тебя глаз наметанный, ты белке в глаз попадаешь, хвалился», (это я говорил, но  не в этом дело). Он, Женя ходил в тире научился хорошо стрелять. Заряжающим меня и поставил, больше никого быстрого и шустрого с такой комплекцией как у меня не нашли. И вот настал день, когда на дороге появились немцы.

 С утра, как на параде, шли машины, впереди шел танк.  Это нас взбесило и Василь нам скал то, что каждый из нас подумал: «Хлопци! Давайте  клянемся, как  бы нам не было страшно, не было тяжело. Клянемся. Повторяйте за мной: Клянемся! Все сначала тихо: клянемся. Что не струсим, не струсим, Будим бить их, пока у нас хватит жизни. Все сначала тихо, а потом все громче повторяли. Пока наше сердце бьется, пока руки будут мочь держать приклад винтовки, буди бить гадов, по местам ребята». Лейтенант по телефону, распорядился: « В танк стреляю я,  Правый, сержант Васильков стреляет в последнюю машину колонны. Ты Стодола, расстреливаешь всех, начиная с первой машины. Стрелки и пулеметчики выбивают живую силу. По моему выстрелу, начинаем».

Раздался первый выстрел. И, недаром его послали лейтенанта к этим дотам. Первым же выстрелом, попал в танк. С него башня слетела. И тут начался праздник для нас шедших от самой границы.

Подбили переднюю машину и заднюю. И начали расстреливать машины. Солдаты немецкие, кто успел выпрыгнуть, из машин до того как их расстреляли. Отрыли по нас автоматный огонь. Но вскоре поняв, что без пушек, нас не расстрелять, прекратили огонь. Через час, со стороны Ялтушков поперли, на нас танки. Артиллерия открыла по нас огонь. Но и мы не молчали.

Пока солдаты были далеко, наши артиллеристы, потихоньку выбивали машины и танки. До вечера мы, продержались. Вечером к нам из хутора пробралась молодая женщина, принесла нам в ведре молока, шмат сала, три калача белого « к молоку» сказала. И три хлеба ржаного к салу, как мы поняли. Лейтенант поделил на каждый дот по немного. Мы поблагодари за еду, ее. Когда мы все собрались у нашего, как среднего дота, стоявшего, по приказу нашего командира, лейтенанта.
 
 21, с лейтенантом, красноармейца нас было всего. Лейтенант, прежде чем нас покормить. Так к стати упавшего не с неба, как евреям манн небесной, а еды. Что принесла с хутора сердобольная молодуха. Похвалил нас с победой над колонной. Объявил нам всем благодарность, от имени командующих Красной Армии. Перекусивши, по – команде разошлись по дотам. Получив напоследок, инструкцию: «Держаться до последнего. Усилить наблюдение».

А с раннего утра, немцы, вызвав самолеты, бомбили нас. Вот тут мы струхнули. Казалось, не немцы нас бомбили, а в ад попали, хотя какой он, Ад, никто не знал. Многие обмочились, о страху но, держались. Перепахали всю землю,  дот сержанта Василькова расстреляли. Данилу из Таганрога оглушило и присыпало землей. Откопали его. Он как пулеметчик продолжал стрелять. Мы с лейтенантом стреляли. У нас контузило и оглушило, почти всех. Убиты три красноармейцы, ранены  Женя москвич, Василь, и я.  К вечеру все кончилось. Нас достали из пушек и танков.
   
В живых остались только мы, я и Василь Стодола. Нас и двух из дота лейтенанта, взяли оглушенных и контуженных в плен. Все, для нас война закончилась. Плен. Лагеря. Но, это, другая история.