Голд кард

1.

Когда Абрам Кузнецов видел богача, его охватывала ярость. Он был готов буквально разорвать нувориша собственными руками. И любой суд присяжный его б оправдал.

Помилуйте, почему одним всё, а ему нигил?!

Эти курсируют на яхтах мимо каких-то Азорских островов, имеют, как хотят, длинноногих моделек, хохлушек да таитянок, жрут крабов и миног, принимают ванну из шампанского «Мадам Клико»…

А он? В сорок-то лет? Обитает в хрущобе. Кормится дрянью.

Нет, этот мировой диссонанс надо исправить!

В выходные Кузнецов, как на работу, шел в фешенебельную гостиницу «Marriott», что на Тверской-Ямской. Надевал единственный свой полосатый польский костюм, дабы пустили швейцары. Часами бродил по роскошному холлу, с остервенением вглядываясь в блаженные лица толстосумов.

Нет, почему все лакомство жизни им, а не ему? Бог заснул? Помер?

Вот они сидят в покойных кожаных креслах и наворачивают под черный кофе черную же икру. Для них что-то классическое пиликает живой духовой оркестр. Дети богачей, толстые, с тремя подбородками, носятся по холлу, визжат от избытка гемоглобина. Благоверные финансовых тузов, обнажив силиконовые груди, виляя ягодицами, расхаживают с мобилой в ухе, лялякают с подружками из Лондона и Сан-Франциско.

Сволочи! Гады! Подонки!

А он здесь в костюмчике из секонд-хенда, в вельветовых, не по погоде, туфлях, тоскливо переваривает в животе крутое яйцо да спитой чай.

Уходя из отеля, Абрам Кузнецов долго торчал возле стоянки элитных автомобилей. «Мерседесы», «БМВ», «Тойоты»… А он за всю жизнь заработал лишь разбитый ржавый «Москвичок». Приобрел за триста баксов у одного спитого ханурика.

Эти же лощеные битюги на один ужин тратят, наверняка, больше…

Иногда Абрама охватывало неистовое желание. Ночью прийти сюда с литровой бутылкой керосина. Поджечь к едреной фене все эти выпендрежные авто. Устроить веселую иллюминацию в честь международного праздника справедливости.

 

2.

Как-то, расхаживая по лощеному холлу, охваченный бурей негодующих чувств, столкнулся с богатеем в твидовом пиджаке. Да не просто столкнулся, а боднул его в брюхо. Тот поднимал с пола оброненный рубль и… загляделся.

— Куда прешь, козел! — возопил жиртрест.

От испуга Абрамушка вздрогнул, поднял руки, словно защищаясь от удара. И, тем самым, выбил господский кейс из крокодиловой кожи.

— Охрана! — заорал толстосум.

Абрам, не дожидаясь приглашения, опрометью кинулся вон.

Дома, бережно снимая свой поношенный польский костюм, выронил пластиковую карточку.

Это еще что такое? Откуда?

Выпуклым золотом начертано: «Gold card».

Выходит, золотая карта.

Абрам в институте учился. Английский кое-как знал.

Вспомнил, как боднул богача. Выбил кейс. Тот взлетел к самому потолку. Раскрылся.

Не могла же эта карточка сама опуститься в карман?

В чудеса Абраша не верил. Да и кто в них верит?

Точнее, за свою жизнь с ними не сталкивался.

Карточка неделю пылилась на подоконнике. А когда стало особо туго с деньгами, Абрам рискнул.

Расспросил в банке, как ею пользоваться. У самого карточки никогда не было.

Служащие сберкассы объяснили, что нужно набрать всего четыре цифры. И бери, сколько хочешь. Если, конечно, на карточке что-то есть.

«Три карты! Три карты!» — напевая арию Германа из «Пиковой дамы», Абрам Кузнецов подошел к банкомату в каком-то безлюдном тупичке.

Пушкинскому герою были нужны всего лишь три карты. Кузнецову четыре цифры.

«Железный брат» с жадностью сглотнул пластик.

Абрам напрягся.

Банкирша объяснила, три раза введешь неверный пин-код и с карточкой попрощайся. Банкомат заблокирует. И опять кукуй в облезлой квартирке с голодным котом, облизывающимся на воробьев.

Вдруг накатило!

Вспомнил хозяина карточки, вальяжного пузача в модном твиде.

Расфуфыренный, благоухающий французскими духами…

Змей подколодный!

Ненависть к богачу ударила по пояснице, стиснула ее огненным обручем. Затем волна дикой боли прокатилась по позвоночнику, саданула в мозг.

Абрам Кузнецов на миг ослеп.

Меж тем, перед его внутренним взором золотом вспыхнули четыре заветные цифры: 5…7…9…0!

Дрожащими пальцами набил код.

Банкомат пустил внутрь, спросил о надобной сумме.

От испуга, от радости Абраша выбрал всего лишь сотку баксов.

Хрустящая зеленая банкнота целомудренно вылезла из щели.

Снимать… Снимать все дотла!

Пока хозяин не заблокировал счет.

В банке ему и это объяснили.

Домой Абрам Кузнецов вернулся Ротшильдом.

С туго набитым пакетом.

 

3.

Вот уже год, как Абрам Кузнецов обитает в просторной в квартире на Патриарших.

Паркет, стеклопакеты, вид на булгаковский пруд, где Воланд прогуливался с хамоватой свитой.

Абрам не работает. Зачем?

Когда очередная карточка исчерпывает свой лимит или хозяин ее блокирует, он идет в один из фешенебельных отелей, а в Москве их до чёрта, как бы случайно сталкивается, бодает в живот богатенького буратинку. При этом запоминает его жирное от икры или истонченное кокаином лицо, для сеанса ненависти перед появлением заветных цифр.

Как карточка попадает к нему, Абрам не задумывается. Попадает и всё! Видимо, небесам самим надоели земные бесчинства. Они с ним заодно. Так сказать, небесная артподдержка. Бог, виват, проснулся.

Из роскошных отелей Абрама Кузнецова теперь никто не вышвыривает. Ведь он стал просто лондонским денди. Тем более, швейцарам теперь он откатывает щедрую мзду. И эти сребролюбивые лакеи нынче на него молятся, пылинки сдувают, подобострастно заглядывают исподлобья. Сокрушаются о его здоровье, когда он опрокидывает одного из гостиничных постояльцев.

Захмелев от избыточной наличности, Абраша пустился во все тяжкие.

Сходил в кругосветный круиз. Посетил Маврикийские острова. Откушал миног под уругвайским майонезом. Крутанул роман с таитянкой, щедрой на альковные игры.

Вернувшись в Златоглавую, каждый вечер посещал рестораны. Японский, хохлацкий, таджикский… Хлебал текилу и горилку, лопал за обе щеки жареного, истекающего соком, молочного поросенка, глядел стриптиз под африканский тамтам.

Отъевшись вволюшку, захотел секса.

Бабла же немерено, так — пожальте!

В укромных вип-комнатках ресторанов стахановским подрядом любил стриптизерш. Вызывал в апартаменты элитных путанок. Устроил даже групповую оргию, пригласив целый букет национальностей — черных, белых, желтых, красных, даже голубых!

Потом ощутил — устал дико…

В круизах от морской болезни блевал за борт. От ресторанной московской еды немилосердно пучило. Изысканные фемины не возбуждали. Да это бы еще ничего…

Однажды подошел к банкомату с дивной карточкой и не смог вспомнить мордуленцию её владельца. А когда всё-таки вспомнил, не сумел вызвать к тому господину жгучую ненависть.

Какая тут ненависть?

Сам такой же.

 

4.

Абрам Кузнецов не переживал. «Зелени» он накосил от души. Завел свою кредитную карточку. Золотую! Бери с нее хоть в кредит.

Ради прикола Абраша иногда захаживал в одну из роскошных гостиниц. Нет, он никого не бодал плешью в живот. Смысла нет. Ведь заветные цифры перестали вспыхивать. Вальяжно шландал по мраморному холлу туда-сюда, сюда-туда.

Вспоминал голодные годы, облезлую хибарку, жену с волосатой бородавкой, голодного кота, святую ненависть к богатеям.

Как-то в отеле на него налетел щуплый рыженький паренек. Выбил из рук крокодиловый кейс.

Швейцары с улюлюканьем выкинули нахаленка.

Вернулся Абраша домой, заглянул в портмоне, а золотой карточки нет.

Рыжая бестия?..

Срочно блокировать gold card!

Позвонил в банк.

А там ему: «С вашей карточки уже всё снято».

Абрамушка взвыл белугой.

Неужели конец?

Нет, конечно, в квартире достаточно заначек в долларах, в фунтах и евро… В книгах, за плинтусом, под подоконником.

На пару лет хватит.

А дальше?

Можно сдавать свои роскошные апартаменты, а самому перебраться куда-нибудь к чёрту на кулички, в Бибирево или Новое Косино.

И все-таки, обидно до слез, до ломоты в пояснице. Почему одним всё, а ему нигил?

Руки затряслись от праведного гнева. На губах вспенилась горькая слюна.

Абрам ощутил прежнюю лютую ненависть.

Кровь вскипела.

Кузнецов накинул на плечи пальто от Диора и размашистым шагом к гостинице «Marriott».

*** «В Москву! В Москву!..» (издательство МГУ), 2018,«Наша Канада» (Торонто), 2016