За все прощайте Часть3 Любовь не предает Глава3

III

 Вера отчаянно отбивалась, но охрана вытолкала ее из офиса. Она медленно спустилась по ступенькам, и тут хлынул дождь. Дождь сплошной стеной укрыл от нее весь город. Само небо плакало вместе с ней от кошмара несостоявшейся любви, любви, которую благословило оно само.

Мгновенно промокнув насквозь, она чувствовала  холод, страх, боль, обиду и ужасающее отчаянье. Она боялась кричать, потому что если бы сейчас закричала, небеса с грохотом обрушились бы  на землю. Небу и так больно, оно и так плачет с ней, но оно держится, и она должна держаться. Плакать, но держаться из последних сил, хотя – бы из ненависти, из злости, но держаться.

 Она теперь одна, она была одна, но обманывала себя, верила ему, а он смеялся. Смеялся с того первого дня, когда встретил ее в лифте, он понял тогда и смеялся над ее глупой любовью. Но зачем отбирать у нее все? Пусть шутка удалась, но зачем ему дочь? Как же она сразу не поняла. Он же всегда испытывает людей, проверяет их на прочность и это его очередная проверка? Он же хуже палача. Убивает медленно и мучительно.

Надо бежать домой. Вдруг не успел, не успел ее забрать и тогда она вцепиться в каждого, кто хоть на шаг приблизиться к дочери. Умрет, но не отдаст. Она поторопилась набрать номер такси, но как только достала телефон, вспомнила его холодные слова «Хорошо заплатили? На такси до дома хватит?» и опять исступленно зарыдала.

 Он не верил ей, никогда не верил, никогда не любил. Он со всеми, как с шахматными фигурами, со всеми через клетку. Она не помнила, как доехала домой, как поднялась по лестнице.

- Тетя Валя, где, где? – Вера вдруг резко замолчала.

- Ну как же, Верочка, женщина приходила. Добрая такая. Сказала, что ты надолго в командировку уезжаешь. Адрес, телефон оставила.  Мне даже  документы показывала, я все записала, она вот и к Наде хорошо.  Неужели я что-то не так сделала? – удивленно спросила тетя Валя.

- Нет, тетя Валя, я забыла просто, извините, - и Вера резко отвернувшись, пошла к своей двери. Она долго не могла взять дрожащими пальцами ключ и попасть в замочную скважину. Открыв дверь, она попыталась вытащить ключ, но не смогла.

 Медленно зайдя в комнату Вера огляделась. На кровати лежал большой пушистый медведь, виновник ее нелепого трудоустройства.

- Ненавижу, ненавижу тебя, - и Вера бросилась к нему со всей яростью, на которую была способно.
 
- Ненавижу! Слышишь? Зачем? Я же ничего, ничего не сделала! Зачем я тебе поверила? – и она яростно нападала на безмолвного  плюшевого медведя. Трепала его меховые бока, беззащитные уши, с усилием отрывала мягкие податливые лапы.

 Потом вдруг резко остановилась, бросила медведя в сторону и схватила телефон.
 
- Ленка, Лен, Лена. Они ребенка забрали! Надю у меня! У меня. Я одна, Лена, - и зарыдала в трубку.

- Что? Кто забрал? Ничего не понимаю. Я сейчас приеду, - и в трубке раздались длинные гудки.

 Вскоре входная дверь хлопнула.

- Вот видишь, Вера. Я же тебе говорила, он же опасен, как африканский  лев. Он, когда доволен – мурчит, а когда на хвост ему наступишь – в зверя превращается, - садясь на стул, качала головой Лена,- а ты: он – хороший, он ко всем – по доброму,- передразнила она ее.

  - Ты откуда знаешь? Вот откуда ты знаешь? Почему ты раньше мне не говорила! – рыдала Вера, нелепо скорчившись на кровати. Она поджала под себя ноги, обхватила себя руками и дрожала, будто попала не под дождь, а пережила наводнение.

- Мне Игорь рассказывал. Его же сразу нам сдавать надо было, - гневно ругалась Лена.

-  Ну что я могла сказать? Я же ничего не понимаю, в этих его поездках, встречах, переговорах. У меня же голова кругом шла от его заданий. Я же даже жучок твой поставить не успела, он так в ящике и провалялся, а они – нашли, - уткнувшись в подушку, продолжала оправдываться она.

 Лена равнодушно посматривала на нее и листала документы, которые вручили Вере даже без заявления об увольнении:
- Вот, Верка, а если бы поставила  не нашли.  А ты, дура, зря с нами работать не согласилась.  Денег бы собрала, его охрану бы подкупила и ребенка смогла вытащить.

- Я и так вытащу. Я в полицию пойду, - поднимая голову, твердо решила Вера. Взволнованная, он быстро стала вытирать слезы, собирать документы, натягивать сухую одежду, но все так нелепо, быстро и одновременно, что ни одно дело у нее не получалось.

- В полицию? – и Лена громко рассмеялась, - тебе не полиция нужна, а рота «Омон»а с тяжелой техникой. Знаешь, как он  заказчику Игоря говорил, когда тот к нему поговорить пройти пытался? А у него ведь тоже охрана с оружием и все такое.  Он к нему на порог, а тот в ответ: « попробуй сунься, у меня не офис, а  брестская крепость, только штурмом брать и то, только после долгой осады», представляешь, наглый какой. Так и не пустил. Так он же только поговорить с ним хотел, а ты -  ребенка забрать, да он запрячет ее так, что ты в жизни не найдешь.

     Вдруг остановившись, но все так же серьезно и важно, да еще всхлипывая от непомерной обиды, Вера отчаянно возразила:
- Я заявление напишу. Его же посадят.

Лена с неприязнью взглянула на ее пиджак, криво застегнутый не на те пуговицы и категорично ответила:
 - Он  сам юрист, финансист, экономист, психолог, дипломат, адвокат, - у него же дипломов – всю твою квартиру можно завесить, даже места не останется. Он все равно выкрутится. Пока сам не захочет, ребенка не отдаст.

   Чтобы ни значили слова, но напоминание о его безграничной власти опять подавило ее решительность и  что-то отчаянное пробежало по лицу Веры, буйно застучало в груди сердце, и руки непроизвольно взметнулись вверх, сквозь стены пробиваясь  к вечно непреходящей силе  небес.

Крепко она сжала в кулаки свои тонкие пальцы и  в беспомощной кроткой смиренности зазвучал ее дрожащий голос:
- Я же просила его! Я же умоляла, а он мне не поверил. Я же на коленях его умоляла, а у него глаза – каменные, - и Вера опять упала на кровать и разрыдалась.

 Медленно, как сонная, Лена закурила сигарету, куда-то вверх  отрывисто выпуская  дым, но не сочувствуя  и не жалея,  гордо держа голову,  сказала ровно и интересуясь.

- Что-то ведь ты знала, Верка? Иначе  они бы так дерзко действовать не стали.  Если бы ты ничего не знала, они бы просто с работы тебя выкинули и все, - и Лена внимательно склонилась к ней.

- Ну что, Ленка? Что я могу знать? Я только бумажки могу перекладывать, - и Вера, уткнувшись в подушку, замолчала, всхлипывая.

- Ладно,  - махнула та рукой с сигаретой в сторону, струшивая пепел,- скажу Игорю, может что-то придумает. А пока жди, что тебе могу сказать, - и Лена встала и ушла, да Вера и рада была, что осталась одна.

- Что же мне делать? Что делать? - отчаянно  думала она, когда дверь захлопнулась, - какая же я дура! Наивна простушка. Он использовал меня и выкинул, как поломанную игрушку. Как я могла поверить? Как можно так врать? Как можно так душу наизнанку вывернуть и грязными руками перепачкать? Он не человек, он чудовище, железная машина под гусеницами которой гибнет все, превращаясь в прах. Он же все у нее отобрал, все: жизнь, сердце, душу, ребенка.

Подарил ей сказку на час и сам нещадно ее разрушил.  Забрал все, что у нее было. Как она могла не разглядеть, как могла не заметить этого холодного бездушного взгляда, почему поверила? Ей же казалось, что он клятву говорил, а он просто смеялся над ней, жалкой и испуганной, поверившей и доверившей ему свое пугливое сердце. И сейчас, и сейчас наверно смеется, в своем этом кабинете, в своем офисе, в своей ненасытной корпорации, отгородившись от всего мира стальными стенами безнаказанности. И  Вера вдруг отчетливо представила себе, как он сейчас сидит и хохочет, довольно закинув голову, над ней и над ее жалкой жизнью и над всем миром.

 Вера потянулась к тумбочке и попыталась вытащить флакон валерьянки. Он выскользнул и разбился. Темная лужа, похожая на кровь, растеклась по полу, поблескивая на свету острыми осколками и распространяя едкий запах.

  Вера опять заревела, какая она беспомощная и глупая. А он знал, знал все и предупреждал ее. А ей не надо было верить в сказки, и руку ему протягивать не надо было, и встречать никогда,….. и жить не надо.

      Вера потянулась и достала упаковку с таблетками. «Наверно, мало будет», - подумала она и потянулась еще. Из тумбочки выскользнул сверток, и громко ударившись об пол, раскрылся. Темный наполированный пистолет упал в лужу от валерьянки, которая, просачиваясь сквозь бумагу, медленно окрашивала ее в пугающий цвет.

- А Надя! Как же Надя без меня? Я же ничего не сделала! Он же вернет мне ее. Когда-нибудь вернет, а если меня не будет, что будет с ней? Она же тоже беспомощная. Я же ей нужна, - схватившись за голову, запричитала Вера.

Продолжение: http://proza.ru/2020/09/27/542