Прислушиваясь к ритму

    Огни реклам Европейского весело подмигивали, зазывали в гости, убеждая прохожих, что праздник живёт именно в нём, расцвечивали привокзальную площадь и словно дразнили толпящихся там зевак: мало, что не участвуете в нашем салюте огней, так ещё и уезжаете?
    Соня показала язык манящим огонькам. Подумаешь, иллюминация. А не хотите ли со мной на фейерверк тщеславий? Как иначе назвать встречу одноклассников? Все из кожи вылезут, чтобы показать, как преуспели... не важно где.
    Соня не многого ожидала от встречи, наоборот, заранее посмеивалась, представляя девчонок в лицах. Но что скрывать, одна встреча волновала по особому. Она ждала её, надеясь, что та состоится. Егор. Завтра. Где-то он сейчас?
    Когда это началось? Они всегда не то, что дружили, но приятельствовали. Егору нравилась одноклассница, и порой по дороге домой он жаловался Соне, что Анастасия не обращает на него внимания, вспоминает о его существовании, лишь когда нужна помощь в решении задач.
    Соня всегда выслушивала, подбадривала. А потом тот поцелуй. Первый в её жизни. И она сломалась. Весь вечер как лихорадило. Ночь покоя не принесла, она то проваливалась в сон, то просыпалась и вновь прокручивала их встречу. Утром оказалась с температурой. Несколько дней лечилась дома. Мама тогда уговаривала полежать, а она вдруг занялась задачами, хоть голова и протестовала. Мама не понимала, что только пока она решает задачу, надёжно прячется её смятение.
    Егор ей нравился всегда. Только она никому не признавалась, даже себе: ни вслух , ни мысленно. Для всех у неё всё было хорошо, а узнали бы о симпатии – жалели бы или смеялись. Зачем давать повод?
    В университете кто-то из ребят сказал, что снилась Соня, и, как всегда, улыбалась. Всегда. Это так и было. Может, кто-то даже считал её легкомысленной или что у неё нет никаких переживаний. Она так и хотела. Что бы не происходило, она держала лицо. Ещё со школы. Поэтому удалось избежать ненужных расспросов.
    Даже Егор ничего не знал.
    Когда она перестала улыбаться по любому поводу?
    Это было несколько лет назад. В пандемию. Они тогда всем четвёртым курсом несколько месяцев работали в стационаре, а чувствовали себя, как на катастрофе.
    Больные страдали и не всегда справлялись с вирусом: лекарств от него тогда ещё не придумали. Родных к пациентам не пускали, поэтому так весомы стали их слова поддержки. Больные не видели их лица за маской – держать улыбку стало ни к чему. Но когда она говорила: «Дамы, крепимся. Завтра обещают солнышко», губы женщин трогала улыбка. А утром кровать одной дамы стояла пустой – не дождалась солнца. Через пару часов её заняли.
    Сердце сжалось от боли: ещё одна душа ушла безвозвратно. Соне казалось, что им всем тогда сделали прививку милосердия.
    Поражало, что за стенами больницы жили и другие: они видели кадры из палат красной зоны, но не верили, что есть какой-то вирус, считали, что его придумали, возмущались излишней изоляцией.
    Улыбаться она стала реже. Модный ещё недавно стиль жизни, утверждавший: все должны считать, что у тебя всё отлично – стал казаться показухой. Эталон личности в то время изменился – из киношного стал человеческим. Хотя не до каждого это чистилище дошло. Соня ко всему стала относиться проще: делала, что могла. А улыбалась, когда человек выздоравливал.

    ***
    Разноцветные огни Европейского лихорадочно мигали – Егор не любил назойливых реклам. Когда бежишь по городу, их не замечаешь, а здесь деться от них некуда.
На вокзале до отправки поезда каждого настигает пауза: во времени, которое растягивается и еле ползёт; в мыслях, которые прощаются с покидаемым городом и мчатся быстрее поезда в место назначения с раздумьями о тех, кто там ждёт или, наоборот, не ждёт; в чувствах, которые замирают от ожидания скорого будущего, которое непременно изменит жизнь. Даже если намечается самая прозаическая поездка.
    Егор ехал на выходные домой к родителям. Хотя это только так говорится к родителям, а на самом деле намечалась встреча одноклассников, поэтому мысли роились и складывались то в одну, то в другую картинку, манящую сверкающими гранями непредсказуемости, пока не замерли, как в остановившемся калейдоскопе.
    Поезд тронулся, навстречу побежали дома. Егор смотрел, как они его провожали. Но через пять минут уже жалел, что не закрыл глаза сразу, как только опустился в кресло.
    Откровения пассажиров в дороге. Наверное, это повелось из прежних времён. Сейчас редко кто ездит на дальние расстояния в поездах. Если далеко, то самолётом. А небольшие расстояния преодолевают в экспресс электричках. Или они называются поездами? Не разобраться. Откидываешь спинку мягкого кресла, утопаешь в нём и дремлешь всю дорогу или делаешь вид, что мыслями здесь отсутствуешь.
    Сейчас не принято разговаривать с незнакомыми соседями, тем более откровенничать. Нет прежней сакральной купейной уединённости. Сейчас начнёшь болтать – половина сидящих в вагоне услышит.
    Но сегодняшний сосед Егора этого не учитывал или ему это не мешало. Он рассказывал о наболевших семейных проблемах. Не просто рассказывал, а после вылитого на соседа ушата информации ещё и вопросами донимал. Вот какое ему, казалось бы дело до жизни попутчика. Ан нет. Раз он откровенничал, то и от слушателя требовал того же. Чтобы всё по честному – по его мнению, конечно. Пришлось говорить.
    Для особо любопытных Егор давно уже придумал побасенку. Начал говорить с совершенно серьёзным видом, в какой-то момент чуть не прыснул от смеха, какой бред несёт. Но по опыту знал, если жестко объяснить человеку, что ничего ему рассказывать не собираешься, то тот жутко обижается. А ехать остаток пути придётся рядом. К счастью, сосед, после того как выговорился, вскоре задремал, и никакой новой чепухи придумывать не пришлось.
    На самом деле в его жизни всё было банально: он в школе влюбился в золотоволосую зелёноглазую Анастасию. Та сидела чуть впереди у окна, что часто отвлекало от учителя. Завиток волос непокорно выскакивал на щеку, как та его не прятала за ухом.
    После школы оба учились в техническом университете, но на разных специальностях. Редко получалось увидеться наедине, в основном на переменах, когда мельком проносились мимо друг друга, пробираясь перебежками между аудиториями. Анастасия знала о его симпатии, но лишь снисходительно подтрунивала над ним. Ухаживали за ней много ребят, можно сказать, самые заметные среди студентов. Более накаченные, успешные в спорте или творчестве. Она выбрала старшекурсника, солиста студенческого ансамбля. Это понятно.
    Егор же только в учёбе и успевал, а это не самое главное для популярности у девчонок. Какая разница, как учишься, сейчас в жизни важнее связи, предприимчивость, удача. Егору повезло, что он сейчас работает в Москве. У родителей там живут друзья. Когда они купили себе новое жильё, мама друзей, Валентина Ивановна, в прежней квартире осталась жить одна, и им хотелось, чтобы кто-то свой, на кого они могли положиться, жил рядом с ней. А Егора и они, и старенькая мама знали с детства, поэтому всем показалось удобным, чтобы тот оказался в Москве.
    Сначала он привыкал к месту обитания. Как-то забежал в кафе, но посмотрев меню, больше в центре в кафе не заходил. Платить более пятисот рублей за чашку чая был не готов. За прошедшие годы освоился: узнал места, в которые можно забегать, и те, в которые лучше дверь не открывать.
    В Москве в его распоряжении была уютная комната с телевизором, ноутбуком. Вечером с приготовленным обедом ждала с работы Валентина Ивановна: говорила, ей приятно и готовить, и ждать. Хозяйка редко выходила из дому, поэтому продукты он закупал сам.
    Для счастья надо, чтобы кто-то о тебе заботился. Они были нужны друг другу в этом огромном городе. Раньше он, наоборот, мечтал жить самостоятельно и без наставлений. Чем больше вокруг народа, тем чаще чувствуешь себя крошечной песчинкой. Эффект одиночества в толпе. Он впервые это ощутил. Когда живёшь в семье, этого не замечаешь. Нет, родителям он был нужен несомненно. Но они теперь жили не рядом, а его отпустили, чтобы смог лучше устроиться в жизни. Москва как раз и заманила фейерверком возможностей для молодых.

    Почему предстоящую встречу назначили в мае и кому эта идея пришла в голову, Егор не знал, но пообещал приехать. Хотел увидеть, какой стала Анастасия, и заглянуть в свои чувства: обнаружатся или ушли безвозвратно?
    Встретились на ступенях у входа в школу, дождались опаздывающих. Анастасия прямо королевой стала. Правда, в Москве красавиц хоть пруд пруди. Столько появилось молодых девчонок, переделанных, как по шаблону. А тут красота натуральная. Кажется. Хотя, губы, возможно, подкачены. Обручального кольца на руке Егор не увидел, лишь перстень с большим синим прозрачным камнем. Роскошная.
    Прислушался. Его сердце спокойно отстукивало ритм – не частило, как прежде.
Собрались в классе вместе с учительницей. За годы, что не виделись, они не слишком изменились. Хотя девчонки повзрослели не на шутку.
    Многие одноклассники из интернета знали, кто и где сейчас живёт, работает. Он сделал такой вывод, потому что его спросила об этом только учительница, когда ещё стояли на крыльце. Может, она всех так расспрашивала наедине? В социальных сетях он её не встречал. Хотя и не искал ведь.
    Два часа вспоминали о школьных временах. Непостижимо, как много интересного творилось в те годы: конкурсы, танцы, а ещё вечеринки с вином, поцелуями. Егору даже обидно стало: совсем ничего не подозревал о проказах одноклассников. Сколько флиртов, романов, о которых знали все, включая учителей, прошмыгнули мимо него, а он, сосредоточился на Анастасии и никого не заметил.
    Часы промелькнули как минуты. А потом поехали к Милке: у них двухэтажный дачный дом в посёлке рядом с сосновым лесом. Сами родители дома в городе остались, так что никто не мешал. Только тогда Егор и узнал, что пригласили не весь класс. По какому принципу выбирали, он не разобрался.
    За столом рядом с ним сидела Анастасия. Егора приятно удивило, что та с явным удовольствием принимала его ухаживания, смеялась над шутками, а раньше они ей казались занудными. Неужели он стал жутко остроумным? С каких пор? Как переехал в Москву?
    Жизнь в столице не проходит бесследно. Казалось, вокруг столько молодых девчонок, которые ищут романтики и любви. Но он для себя понял, что приезжие жаждут принцев местных, обеспеченных работой и жильём. На него тоже сразу нашлись охотницы, но по мере разъяснения, что после ухода бабушки, квартира будет принадлежать не ему, а её детям, любовь барышень как-то исчезала, не оставляя у тех ни симпатии, ни дружеского участия. В большую светлую любовь он уже давно не верил.
    С сентября Егор подрабатывал в колледже. Юные леди заигрывали с ним не по детски: то лишние пуговицы на кофточке расстегнут, то юбку подтянут короче некуда, и провокационные вопросы: придумывали их, наверное, сообща. Сначала он терялся, злился, а когда разобрался, кто главные зачинщицы, сцены разворачивались  уже по его сценарию. Декорации заданы, а исполнение за ним. Цену вниманию девчонок он знал, близко не подпускал, не хватало интрижек с малолетками. Но надо признать, их интриги придали некую особую уверенность в себе.
    А вот с одноклассниками никаких надежд что-то из себя состроить – знают его, как облупленного: ботаник. Зато притворяться никем не надо. В этом что-то есть.
    И ещё перед одной женщиной не притворялся – год уже встречался, она старше его на семь лет. Съезжаться не планировали. У неё рос десятилетний сын, и вряд ли тому понравилось бы это. Но в дальней перспективе Егор рядом с собой её не видел: о семье без детей не мечтал. А она радовалась, что давно прошло время пелёнок и детских садиков – сама как-то сказала. Он считал, что её тоже устраивала жизнь без обязательств, раз не заговаривала о будущем. Поэтому пока Егор не собирался оставлять Валентину Ивановну одну. А там видно будет.
    Воспоминание о настоящем вдруг показалось придуманным и не относящимся к его сегодняшней жизни. И женщина, и их отношения – вдруг провалились в другую реальность, которая сейчас к нему не имела отношения. Словно насмотрелся глупого кино и выстроил какие-то киношные отношения. На миг спросил себя: не предаю ли её сейчас? Но тут же отбросил ненужную мысль. О себе всегда хочется думать хорошо.
Ага. Вот он и дождался. Анастасия начала задавать вопросы: где он работает, где живёт в Москве? Посмотрел на неё внимательно.
    Ребята уже поведали историю, как солист сделал правильный выбор продюсера, точнее, его дочки. Теперь живёт в Москве, показывают в телевизоре. Анастасия, говорят, злилась, а потом принялась искать подходящую партию. Кто-то даже намекнул, что и эту встречу она организовала с обязательным его присутствием.
    Прежние чувства к Анастасии испарились, не оставив следа. Появилось сочувствие к её неустроенности и сожаление к себе, что столько огорчений испытывал раньше. Подосадовал, может, зря грешил на московских девчонок? Видимо, не так уж они виноваты –  их, наверное, просто постигало разочарование. Вот как с ним сейчас. Для того он и приехал, чтобы окончательно убедиться в этом?
Анастасия ждала ответа, и Егор поспешил рассказать, что жильё снимает, и даже не квартиру, а всего лишь одну комнату в двухкомнатной квартире, да вдобавок ухаживает за чужой бабушкой. А свою квартиру собирается приобретать в ипотеку, возможно, в Подмосковье. Для квартиры в Москве пока не заработал.
    Получив диплом, он устроился программистом. Чем замечательна специальность – универсальна и востребована в любой сфере. Хотя дважды он вляпался: брали на совсем простую работу с испытательным сроком, по окончании которого с ним прощались без оплаты. Он даже стал сомневаться в своём профессионализме. Потом узнал, что это такой ход: брать молодых, а потом вместо оплаты их работы замещать новенькими. Конечно, он об этом много читал в интернете, но казалось, что это только с другими бывает, а у него всё как полагается будет. Наконец нашёл работу, но не слишком интересную и не слишком денежную. А потом ему позвонили и пригласили работать в Службе. Сказали, что берут по рекомендации. Он до сих пор не знал, кто тогда подсобил.
    О будущей ипотеке он сказал сознательно. Вряд ли перспектива выплаты кредита длиной в десятилетия могла ей понравиться. И всё равно неприятно видеть, как быстро она переключила внимание с него, на брата Милки. Есть чувства или нет, а смотреть в сторону Анастасии, флиртующей с другим, стало не то, что неприятно, а неловко, словно он разом раскрыл все её тайны.

    Отвернулся от них и взглядом сразу наткнулся на Соню. Глаза в глаза. Удивительный он чурбан. Как раньше не заметил – она же сидела за столом напротив него. Вот кого после окончания школы Егор ни разу не встречал. Даже где сейчас живёт не знает. А ведь в школе дружили.
    И первый поцелуй был с ней. Стало одновременно смешно и неловко. Сердце зачастило. Стыдно вспомнить: он тогда ей признался, что влюблён в Анастасию. А потом, как ни покажется это странным, он её поцеловал. Наверное, Соня пожалела его, раз ответила. Ну, как поцеловал. Он тогда и целоваться не умел. Просто прикоснулся к губам. Губы у неё были шершавые. Он тогда удивился с чего бы это? А потом узнал, что Соня совсем замёрзла, пока он свои чувства излагал, и заболела.
    Хотя, она потом сказала, что в тот вечер уже температурила. Это понятно, с какой стати иначе ей целоваться с ним? Температура. Но не ушла, слушала его словесный понос. И он тоже заболел. Так и болели неделю, можно сказать по соседству, так как жили они в соседних домах.
    Точнее, дома стояли напротив друг друга, а между ними городской пешеходный бульвар. Окна у неё выходили тоже на бульвар. Вспомнил, однажды видел её стоящей с Анастасией на балконе. Та забежала и сразу на балкон вышла. А Соня редко выходила, или он просто не замечал.
    В Москве он как-то вспоминал о Соне. Однажды даже в метро почудилось, что девушка на неё похоже. Вот же глупости могут померещиться.
    Скосил глаза на смеющуюся теперь уже над шутками Милкиного брата Анастасию. Хорошо, что хоть кому-то весело.
    Неудобно, что с выпускного ни разу не поинтересовался Соней. А она похорошела. Глаза ярче светятся. Серо-голубые. Ресницы подкрашены и чёрные стрелки на верхнем веке. Помада с губ съедена, нетронутым остался лишь контур. А ведь он впервые видел её с косметикой на лице. Других девчонок раскраска делала солиднее, а её нет. Вот у кого красота не броская, но трогательная. Чем тронула? Не понял. Русые волосы спускались до плеч, а раньше она их в хвостики собирала.
    Он не знал ни где она училась, ни где работает. Куда-то уезжала поступать, там и осталась, видимо, в городе точно не было. А сейчас где? Ни на крыльце школы, ни в классе он к ней даже не подошёл. Неужели он сторонится её с того нечаянного поцелуя? Теперь это почти смешно.
    Сосед Сони рассказывал анекдот. Удивительно, она не веселилась, и даже совсем не улыбалась, как раньше. Неожиданно сосед размахнул руками так широко, что ударил по руке Сони с бокалом красного вина, которое радостно выплеснуло на светлое платье хозяйки.
    Соня вскочила, стала стряхивать с платья рубиновые капли, которые ещё не успели поглотиться тканью. Время было позднее. Соня расстроилась и собралась уходить. Егор решил поддержать и проявить внимание, а то настроение у той не очень радостное, а заодно исправиться и расспросить о том, как жила эти годы. Не только же ей быть его слёзной жилеткой, мог и он свою рубашку подставить. Кольца на руке у неё тоже не замечено. А что, ученицы повышают статус ему, а он поднимет боевой дух бывшей однокласснице.
– Соня, я сейчас вызову такси и вместе доедем. Нам же по пути. Если ты место проживания не поменяла?
– Вызывай.
    Егор слегка удивился, не рассчитывал на такой холодный тон – ни капли радости от его предложения, даже из вежливости. Расспросить по пути не получилось: при таксисте не хотелось откровенничать, поэтому говорили о погоде, о городе. Лишь телефон у неё попросил. Около дома, пока он расплачивался с таксистом, она попрощалась и направилась к дому. Ушла и ушла. Кричать и звать в ночи он не стал.
    Только подойдя к двери Егор обнаружил, что ключей от квартиры не взял. Вышел на улицу и посмотрел на окна – темнота. Не удивительно, час ночи, родители точно спят уже. Будить не хотелось. Посмотрел на балкон. Прямо вблизи от того проходила водосточная труба. Ухмыльнулся, вспомнив, как раньше поднимался по ней, чтобы родители не узнали, во сколько пришёл с прогулки. А что, второй этаж – не так уж и высоко. Подвернул джинсы, чтобы те случайно не зацепились за что-нибудь. Почти нежно обнял трубу. Теперь главное, чтобы труба его вес выдержала. И полез. Потихоньку. Он уже почти поравнялся с балконом, когда за спиной послышался мужской голос.
– Ну, посмотри. И это на центральном бульваре города. Ты такого грабителя раньше видел? Лезет в дом, когда там хозяева спят. Или он знает, что их нет? – голос зазвучал громче. – И куда мы собрались? Эй, парень, спускайся, самое время с нами познакомиться.
    Егор посмотрел вниз, где стояли двое молодцов в форме. В свете фонарей со стопроцентной уверенностью нельзя утверждать, что за форма, но особых сомнений не возникло.
    Слезать, когда почти достиг цели? Обидно. Второй раз может и не получиться: то ли сил не хватит, то ли нахальства, или трубе надоест его ползание. Но если не спуститься, ребята поднимут шум и точно разбудят весь дом, а не только родителей.
    Стоило оказаться рядом с ребятами, как те сразу отреагировали на его дыхание:
– О! Так и думал. И что мы сегодня пили?
    Егор наморщил лоб и стал усиленно вспоминать и озвучивать, что именно он сегодня пил и в каком порядке. Ребята на это не рассчитывали. Засмеялись, смех гулко разнёсся по пустому бульвару, усиливаясь и резонируя, как в трубе.
– Ты чего туда полез?
– Ключи забыл взять, а родителей будить не хотел.
– Документы есть?
    Егор полез во внутренний карман куртки, где всегда носил паспорт. Карман оказался пуст. Вспомнил, что выложил документ перед уходом в школу.
– Паспорта нет.
– Тогда к нам. Переночуешь там, раз будить никого не хочешь, – они слегка посмеялись, похоже, над привычной для них ситуации.
    И тут Егор вспомнил о Соне. Даже если она уже в постели, то заснуть точно не успела.
– Стойте. Мне есть кому позвонить.
    Через пять минут Соня была рядом, уже не в платье, а в джинсах. С документами.
– Девушка, вы его личность подтверждаете?
– Подтверждаю. Смотрите, в мобильнике его персона на сегодняшней вечеринке.
– И на поруки берёте?
– Нет уж. На руках я его таскать не готова.
    Ребята ушли. Егор поблагодарил Соню, посмотрел на балкон и завис в раздумьях: лезть снова или что? Соня дёрнула за рукав.
– Куда ты сейчас?
– Может, ещё раз попробовать? – он переводил взгляд с балкона, на трубу и обратно.
    Соня рассмеялась. И вдруг подошла к трубе и быстро-быстро полезла вверх. Минута, и она уже на балконе. Егор потрясённо молчал, не понимая, с каких пор тихая Сонечка так запросто поднимается по водосточной трубе? И тут же посмеялся над своей глупостью. С каких пор, каких пор – с тех, что не виделись. Он стоял на месте, потому что не мог решить: идти ему к открытой двери квартиры или лезть вслед за Соней на балкон? Но тут Соня сложила руки крестом. Спустилась. И, даже не переведя дыхание, выдохнула:
– Дверь в комнату закрыта.
    В свете фонарей её разгорячённое лицо казалось похожим на героинь японских мультфильмов, те повергали окружающих в изумление, запросто совершая подвиги. Но широко раскрытые глаза, которым под светом фонарей не надо было прятаться от сияния солнца, указывали, что эта супер девочка – наше, отечественное достояние.
    Вообще-то он как-то пробовал позвонить Соне по телефону. Но раз она училась в другом городе, то номер поменяла, а новый – он ни у кого не спрашивал. Их невинные отношения, чем больше проходило времени, тем чаще возвращались воспоминаниями.
    На бульваре стояли лавки, обрамлённые металлической ковкой. Они присели. Два ночи – не самое время разговаривать на свежем воздухе. Разговор как-то не слишком клеился. Смешно. Тогда тот нелепый первый поцелуй не сблизил их, а воздвиг между ними неловкость, но неужели он влияет на их общение до сих пор? Егор не понимал, она смущена или безразлична к нему, раз ничем не интересуется. Раньше каждый день так много спрашивала – отвечать не успевал.
    Спросил о работе. Потрясающе, она закончила медицинский и работает в Службе, где и он. Только, наверное, она здесь, в городе, раз не пересекались в Москве. Значит, и живёт в городе.
    Соня стала подкашливать, шмыгать носом. Не хватало снова её заморозить. Она вздохнула, встала с лавки и решительно произнесла:
– Ещё немного и на нас наткнётся очередной патруль.
     Егор представил, как смотрится со стороны их свидание в лунном свете на лавочке – забавнее не придумать. Соня продолжила:
– Мои уже тоже спят. Третий час ночи. Но если ты не станешь топать как слон, то я напою тебя горячим чаем. Потому что гулять ночью в мае, прости, холодно. А снова заболеть мне не хочется.
– Ты ещё не забыла, как мы дружно заболели? Я был тогда очень смешной?
– Ещё влюблённый. А сейчас как?
– Прошло. Жизнь закрутила. Сердце свободно для любви. Ну, пошли, угощай чаем.
    И тут со смелой и ловкой подругой стало творится что-то непонятное: пока дошли до дома она пару раз споткнулась, потом долго возилась с замком, а войдя в квартиру что-то зацепила, и с вешалки к ногам упало пальто. Счастье, что никто не пробудился, а если проснулся, то к ним не вышли. Иначе Егору стало бы неудобно: не захотел мешать своим и поднял Сониных родных.
    Они разделись и прошли в кухню. Тишина продолжилась, лишь возмущённо засвистел закипевший чайник. Соня заварила чай, разлила в кружки и теперь помешивала ложечкой, ловя в неё купающиеся лучики света от лампы. Столько лет знакомая и, судя по недавним взлётам на балкон, так и неузнанная.

    ***
    Соня пила свежезаваренный чай, наблюдая за Егором. Но когда тот стал её внимательно рассматривать, ощутила стеснение, опустила взгляд в чашку.
    Вот что сегодня такое было? Вино вылила на платье, полезла на балкон, горло заболело – когда ещё столько неприятностей с ней происходило разом? Она за последний год в стольких командировках побывала. Она же не просто врач на приёме в больнице, а наравне со всеми лазит по завалам на землетрясениях или оползнях – оказывают медицинскую помощь людям после катастроф. Служба такая.
    После университета жить Соня осталась в Москве. Место в общежитии дали в Службе. Перед глазами Егора не мелькала, на пути старалась не попадаться, чтобы не вызвать лишних подозрений. И хотела забыть. К чему безответные чувства? Она молодая, всё у неё впереди –  забудет. Хм, значит, есть что забывать?
    Однажды в социальной сети увидела на странице Егора сообщение, что тот ищет работу в Москве. Соня в Службе ещё с университета практиковала, поинтересовалась и, когда появилась вакансия программиста, сказала о своём знакомом. Вскоре она почти на год отправилась в командировку, вернулась недавно.
    Кажется, Егор до сих пор не знает, что это она помогла ему в Службу устроиться. Потому что помнила, он прекрасно учился. Ну, не только поэтому. Да, да. Следила она за ним. Издали. Все эти годы.

    Соне казалось, что она стала жить проще. Но сейчас они сидят вдвоём в кухне, уже никуда идти не надо, вот он. Ну, же, подбадривала она себя, но сердце сжималось от прошлой боли, опасаясь, что он снова уколет словами, и... она не решалась заговорить о личном.
– Значит, ты так и живёшь здесь с родителями?
– Вообще-то я в Москве живу, – голос вдруг оказался хриплым, пришлось откашляться.
– Опять тебя простудил, – и тут до Егора дошло, что она сказала. – Как в Москве?
Так мы работаем в одной конторе? Ты тоже приехала на выходные? Почему же ни разу не пересеклись?
– Я в командировках часто бываю.

    ***
    Егор только сейчас отметил, что у Сони тонкие пальцы с коротким французским маникюром. Смотрел и не понимал, как эти нежные руки только что сжимали водосточную трубу? Руки лежали на столе, а пальцы  в десятый раз нервно скручивали бумажную салфетку и чуть подрагивали, отчаянно выдавая волнение.
    Боевая подруга детства сейчас выглядела немного растерянной. Ну, ночами мы и впрямь чаи раньше не распивали. Захотелось взять её девичью руку в свои мужские. Она не будет против? Соня в его сторону не смотрела, как понять? Решился, отнял салфетку, за которую цеплялись пальцы, положил руку на свою ладонь. Рука не протестовала. Егор наклонил голову и нежно поцеловал каждый трепещущий пальчик.
    Приподнял голову, заглянул в глаза и сказал:
– Мы с тобой столько времени упустили. Но ведь впереди ещё столько лет жизни. Поедем завтра вместе?