Тропами кабанов

 

За  околицей в  деревне  Ваульцево  медленно  рассветало. Повеяло  вдруг  сыростью, холодком.   
       В  лицо  пахнуло  утренней  свежестью, сорвалась  и  упала на  щеку холодная  капля  росы, следом вразброд  другие  капли  закапали.
Речушка  Липенка плескалась по  песочку, по  осклизлым  камушкам, перебирала  на  мелком  перекате хрустальные  струи, слегка  толкалась в  гибкие  кусты ивняков.
На  берегу, над  омутом, подросшая  калина  ярко – красная, пылающая, приметная. Весь  берег покрытый  тальником, вереском, кустами  ольхи и  берёзовой  порослью. Трава  пока  всё  так  же  густо – зелена и  гнётся прядками. Прядка к  руслу, прядка от  берега к лесу.   
Две чёрные птицы сидят  на  маковке старой   плакучей  берёзы.
Приняв их с этим  холодным  утром, я долго  наблюдал  за ними. Листья последние  берёзы слетали и садились на  пряди  густые  травы, на погустевшую  синею  воду. Но вот птицы разом  снялись и  дружно  рядом  полетели. Теперь, в  полёте, они своими  крыльями  обнимали позднюю  осень.
  С  резиновых  рыбацких  сапог  волнами  стекала  холодная  роса. Лес уже  начинал сквозить, проглядываться  березняки. Дубы на  берегу были  с  лёгкой  желтинкой в  кронах, с  чёрными, словно обугленными стволами, корявыми  сучьями. Тускло  мерцали стволы  береговых ольх.
И такая  близкая во всём была поздняя  осень, и  тихо  - тихо  было  кругом. В  глуши  ворчал,  журчал  ручей. Как побеленные извёсткой стояли на  берегу  матёрые  берёзы. Редкие  листья с шорохами ложились на помутневшую воду.  И  глубокая, обволакивающая  тишина  вокруг.
 Дикий  хмель развесил  свои  золотистые  шишки. Попробуй,  пройди!
На  кромке  торфяной  канавы  кусты  вереска, берёзовый золотой  островок, а  влево,  откуда – то  взялся  большой куст калины, как я  его  раньше  не  замечал. Но что  это? Какие – то  странные  звонкие  голоса доносятся  оттуда. Подхожу  ближе, ближе и  всё прояснилось: опоздал  я  собирать  ягоды  калины. Оказывается, заветный  куст  видел  не я  один. Стайка свиристелей с ярко- малиновыми лепестками на крыльях,   
с чепцами на  голове, вольготно угощались огнисто -  алой  спелой ягодой. Заметив меня, свиристели перелетели  в  сторону   канавы…
Рука потянулась к  грозди.  Ягоды калины  были  студёны, но  несказанно  ароматны и  вкусны.
Встречаются берёзы с  зелёными листьями. Неужели  так и в зиму  войдут?
  Давно до  последнего  листика  сдались  осени  на милость ольхи и осины. Я  шагал кабаньей  тропой выстланной  мокрыми  ошмётками палой  листвы.
Вот  кто – то  шумно  ломится  сквозь  бурелом, прямо на  меня  - кабан.
Уже  были   видны   вздыбленная  на  загривке  щетина и свирепой  решимости  маленькие  глазки – пуговицы, и  острые  жёлто -  белые  клыки вразлёт. Секача, нежданно спугнул  с  лежки.
В  одном  месте  я приметил  отдельно  стоящую  бородавчатую  рослую  берёзу, совершенно  золотую, как  зажжённую  люстру. Не  облетела  ещё.
Внимательно поглядывали  на  меня и  дозорные – сороки. Прошмыгнула   через  кусты  рыжая плутовка -  лиса.   
Ручеёк, впадающий в  канаву, облюбовали  бобры. Две плотины  перегородили его. Всюду видна их  работа. Вон как осины, словно карандаши  заточили, вот  - вот  упадут в   воду, запасают  себе корм на  зиму.
Стою, отдыхаю, гляжу на  бобровое  поселение. Далеко впереди облетающие  совершенно  золотые   березняки  уходили  к  посеревшему  горизонту.