Сны

                СНЫ
 

     Когда я слышу речи о пророческих снах, мое отношение к ним, как правило, скептическое. Я сторонник того мнения, которое обычно высказывают духовно опытные отцы. Они советуют не обращать на сны никакого внимания. Истинно пророческие сны или толкование их  -  это удел единиц, людей особенных, таких, как патриарх Иосиф или пророк Даниил. Нам же, простым людям, лучше вообще не верить снам, ибо они скорее способны ввести нас в заблуждение: навязать нам какие-то гордые мысли или, наоборот, напугать, чем открыть какую-то правду.
      И к своим снам, разумеется, я ни в коем случае не отношусь, как к пророческим или имеющим какой-то иной мистический смысл. Я решил записать их потому лишь, что содержание их показалось мне необычным и назидательным, а, возможно, оно послужит для кого-то и предостережением от злых замыслов и дел.   

               
 
   
                Первый сон
 

      Снится мне, будто бы я нахожусь где-то на стройке, внутри недоделанного помещения. Помещение представляет собой бесконечный лабиринт квартир и комнат, переходящих одна в другую, без отделки, то есть с серыми, местами бетонными, местами кирпичными стенами.
      Я иду по этому лабиринту и не могу из него выйти.
      Вдруг, мимо меня проходит женщина в длинном платье с плотно завязанным платком на голове. Лица женщины я не вижу, так как оно закрыто ее руками. Видно, что женщина горько плачет. Следом за ней гуськом идут дети, выстроившись по росту. Самое большое дитя меньше обыкновенного младенца, а самое маленькое – ростом с детскую куклу. Этих детей – около семи. Они друг за другом следуют за матерью, издавая какие-то звуки, похожие на птичий щебет. Вся эта процессия напоминает гигантскую гусеницу, которая довольно быстро, перебирая множеством ног, ползет по этому лабиринту. Через какое-то время мне навстречу попадается еще одна такая же гусеница – опять горько плачущая женщина и щебечущие дети, потом еще одна и еще несколько таких же групп.
      На мой вопрос, что это такое, кто-то мне говорит: «Это женщины, сделавшие аборт и обреченные теперь оплакивать своих не рожденных детей».



                Второй сон


      Мне снится что-то вроде базарной площади. Какие-то люди. Кто-то чем-то торгует.
Народу немного. Он присутствует на площади группами и поодиночке.
      Посреди площади деревянный помост, на котором я вижу своего товарища, незадолго до этого сна умершего, Василька.
      Василек – мой товарищ по кровельной бригаде, в общем-то, складный, веселый парень то, что называется «душа компании», любивший при жизни приложиться к бутылке, что и послужило причиной его ранней смерти. Но при этом мастер на все руки, пользовавшейся любовью нашего строительного коллектива. Однако, как и все люди, он обладал какими-то пороками, один из которых  - жестокость к животным. Об этой жестокости его, к счастью, я знал не из его деяний, а, только лишь, из его пьяных рассказов. Но и это оставило след в моей памяти.
      Итак – мой сон.
      Базарная площадь, деревянный помост. На помосте Василек.
      Василек отчаянно лупит обухом топора по какому-то мешку. Видно, что в мешке что-то живое, и видно, что Васильку его действия не только не доставляют какого бы то ни было удовольствия, но напротив, приносят неизъяснимые страдания.
      Наконец, он в бессилии садится на помост, и из мешка вываливается щенок. Вернее сказать то, что осталось от щенка. Это какое-то месиво, покрытое шкуркой. Однако из этого месива смотрят живые, щенячьи глаза. Они смотрят в самую душу, как умеют смотреть собаки.
      Василек рыдает, и видно, что он хочет убить щенка уже не из жестокости, а чтобы все это скорее как-нибудь закончить.
      И в этот момент раздается голос:
      «Этого щенка убить невозможно. У тебя – только один выход. Теперь ты должен его вылечить».


                Третий сон


      Мне снится, будто бы я спускаюсь в какое-то подземелье, напоминающее сырой подвал каменного дома. При этом лестница, ведущая туда, достаточно длинна, то есть, подвал этот находится глубоко. Я иду по какому-то коридору и оказываюсь в небольшом, тускло освещенном помещении. Это – комната с сырыми, серыми, покрытыми плесенью стенами. В середине комнаты прямоугольный стол, вокруг которого сидят мои товарищи, строители, с которыми в разное время я вместе работал и которые к этому времени уже умерли.
      Этих людей объединяет только одно обстоятельство. Все они при жизни были запойными пьяницами, и кончина их, в той или иной степени, была связана с пьянством. Кто-то умер от остановки сердца во время похмелья, кто-то – из-за несчастного случая в состоянии опьянения, кто-то просто – от алкогольного отравления и т. д.
      На столе стоит большая, примерно, двухлитровая бутылка водки, в стаканах у них – тоже водка. Закуски на столе нет никакой. Увидев меня, они приглашают меня к столу и наливают мне стакан водки из этой бутылки. Я выпиваю стакан этой жидкости и чувствую, что это не водка, а какая-то затхлая вода, пахнущая болотной тиной.
  Только тогда я обращаю внимание на то, что никто из них не пьян. Все – абсолютно трезвы. Но при этом вид их, как и вид самой комнаты – воплощение такого разложения, опущенности, отсутствия хоть какой-либо жизненной энергии, что нам в нашей обычной жизни трудно себе вообразить что-либо подобное. Даже после месяца запоя в самых антисанитарных условиях люди выглядят ухоженнее и бодрее. В воздухе – сырость и жуткий смрад. По стенам, покрытым какой-то тиной, ползают скользкие пресмыкающиеся и насекомые. Лица у людей изможденные и лишенные, хоть какой-либо, тени жизни. Тусклые, измученные глаза.
      «Да, так мы здесь и живем» - говорит мне кто-то из них.
      В этот момент я, к счастью, просыпаюсь. 


                Четвертый сон


      Опять я где-то, в каком-то помещении, напоминающем недостроенный дом.
      Ко мне приближаются какие-то люди.
      Один из них оказывается совсем рядом со мной. Лицо его бледное, в глазах отчаяние и холод, волосы взъерошены и слегка приподняты. Весь вид его выражает холод и ужас.
      Вдруг я замечаю, что внутри головы у него ничего нет, и она имеет вид пустой трубы. Труба эта продолжается, образуя верхнюю часть тела, постепенно превращаясь в длинную извивающуюся ленту. Так и хочется назвать ее лентой Мебиуса. Но лента Мебиуса замкнута, а эта вьется и уходит куда-то в бесконечность.
      Эта сущность приближается ко мне совсем близко и обвивает все мое тело. Я пытаюсь от нее освободиться, но это крайне трудно. Через некоторое время ко мне подплывает вторая такая же ужасная сущность, уже с немного другим выражением лица, не менее, впрочем, мерзким. Потом – третья.
      Я с отчаянием пытаюсь от них отделаться. Но это почти безнадежно.
      «Это твои помыслы!» -слышу я голос откуда-то сверху и просыпаюсь.