Поэт и гражданин. Диалог у телевизора

Сельский вечер. Эскимос Микроскопов разливал по бокалам чёрный чай марки Маркин, пока его друг, известный луораветланский историк и поэт Иван Прекрасный, надписывал свежеотпечатанный томик стихов, изданных в Германии.
«Красотища! - любовался Пантелеймоныч. - Умеют же немцы упаковать» — похваливал он симпатичный томик с заголовком не нашими буквами: “Iohann Schon.  Pegtymelisch Morgendammerung".

В углу, по сельскому обычаю, шкворчал телевизор. Вещали красивые косноязычные дяденьки и тётеньки.
«И чего ты там, в телевизоре, умудряешься высмотреть, Пантелеймоныч? - спросил поэт хозяина. - Там же или бесконечные пустопорожние детективы или ещё более пустопорожний трёп».

«Ну, это как посмотреть,- отвечал хозяин, каждый день узнаёшь что-то новое».
«Да ну?» - усомнился Иван.

«Ну вот, хотя бы вчера. Смотрю, песни поют. Хорошо поют, душевно. И сидят умные дядьки-тётки в жюри, поющих журят. И не только журят, а и поучают. Как бы они хотели, чтоб всё было по ним. И вот один умный дедок, он у них главный знаток, потому что шесть лет отсидел, сообщает не только певице, а всей стране, что «Цыганскую венгерку» написал Григорий Аполлонов. Чуешь?»

«Не, не чую, - ответствовал Иван, - А это кто такой, неужто поэт?»

«Не иначе, поэт. Я-то считал, что написал эту псевдоцыганскую венгерку Аполлон Григорьев, оказывается, вовсе нет. Наоборот, неведомый мне доселе Григорий Аполлонов. Я пока не узнал ничего про такого автора, но надеюсь, что узнаю, кто это такой».

«Ты смотри-ка, - удивился Иван, - никогда бы не подумал».

«Это ещё что, Вань, - продолжал хозяин. На днях узнал, что есть два серьёза. Полный и неполный».

«А это как?» - снова удивился поэт.

«Ну как... Там, в телевизоре, кричащие умные-преумные люди утверждают на всю страну, что говорят они на полном серьёзе. Суди сам. Если есть полный серьёз, значит, есть и неполный. Половинный, например. Или четвертной. На неполном серьёзе говорят, очевидно, несерьёзные люди».

«Ишь ты!...» - не переставал удивляться Иван.

«Да, Ваня. Пока ты странствовал галопом по европам, много чего пропустил. Вот как-то, давно уже, от одного старейшего депутата, вождя целой партии, узнал, благодаря телевизору, что строки ''Не смеют, что ли, командиры чужие изорвать мундиры о русские штыки?'' написал, то ли Фет, то ли Тютчев. А ты говоришь — чего... А слыхал ли там, в европах, слово «залазить», а?»

"Да я и в родной тундре такого слова отродясь не слыхал, - растерянно отвечал поэт. - А строки эти, считал, что другой поэт написал. Эх, тундроват я, однако".

«То-то и оно! Да что там, "залазить"... По телевизору ещё и не такое услышишь.  А ты говоришь, чего ты там усмотрел... самая познавательная штука этот телевизор. Каждый день узнаёшь что-нибудь новое».

И призадумался пространствовавший поэт Иван Прекрасный, он же Иоганн Щён.