шефская помощь

            В незапамятное советское время, у каждого серьёзного завода были

 подшефные, дотационные предприятия. Наше предприятие выпускало по конверсии

 мясоперерабатывающее оборудование, которое поступало на всевозможные,

появившиеся, как грибы после дождя, мясокомбинаты, ИП, ОАО и прочие детища

перестройки, производившие из американского, польского, бразильского и не понятно

 ещё какого мяса, колбасу разных сортов, названий и качества. Население,

дорвавшееся до дефицитного в советское время продукта, забывшее какой и вкус у

колбасы, покупало, ориентируясь в основном на цену. Ну а владельцы мини колбасных

 цехов «ковали железо, пока горячо», понимая, что вечно, этот не самый полезный

продукт, не будет дефицитным. В райцентр на мясокомбинат нас послали помочь в

отладке нашего, уже не гарантийного и основательно убитого оборудования. Бригада

оказалась разновозрастной, из разных подразделений, но с одной общей задачей –

помочь подшефному комбинату. В неё входило два слесаря, инженер механик и инженер

 электронщик.  Отставник майор, ранее работавший мастером и пониженный до

слесаря, назначил себя руководителем бригады, против чего никто и не возражал.

Как только выехали за ворота предприятия, он попросил остановить автобус около

магазина. На вопрос, что случилось? Ответил, купить курево. Вероятно, сигареты

продавали с нагрузкой, так как он вышел с бутылкой водки и полтарашкой пива. На

моё замечание, что едем-то на работу, а не на гулянку, убедительно сказал, пока

доедем всё выветрится. Не знаю, толи встречный ветер был не сильным, но состояние

 слесарей не вызвало у встречающей стороны большого восторга. Отставник, по-

армейски твёрдо, заверил руководство комбината, что завтра будем, как огурчики,

правда не уточнив свежими, или маринованными. Пьянством в России никого не

удивишь, и нас принялись устраивать на ночлег, в изобилии обеспечив продукцией

комбината. В этом райцентре был педагогический техникум и было решено нас

поселить в общежитие этого заведения. Слесари, увидев в цехе две застеленные

раскладушки, категорически отказались ехать в общежитие, сказав, что останутся

ночевать здесь. а рано утром приступят к работе. Мы с электронщиком поехали в

общежитие, где нас встретил не молодой педагог, директор техникума. Вероятно,

мясокомбинат являлся, в свою очередь шефом у техникума, а потому попросил

расселить в его общежитии своих гостей. Интеллигентный педагог рассказал о том,

сколько сил он потратил, при скудном финансировании, на проведение ремонта в

общежитии. Просил бережно отнестись к имуществу, соблюдать чистоту и порядок.

Убедительно просил не курить в комнатах, чтобы обои не пропитались дымом, потому,

 что скоро, после каникул, приедут юные учащиеся, будущие педагоги. Я пытался

заверить его, что мы все работаем на серьёзном предприятии, инженерами. Один

слесарь в бригаде- бывший майор, и что волнения его напрасны. Утром мы с

электронщиком прибыли на мясокомбинат. Слесари действительно приступили с утра,

 но не к работе, а похмелью. Раскладушки, которые они увидели в цехе, были

водителей, доставивших скот на комбинат и естественно, уехали вместе водителями.

 Слесари всю ночь не спали и утром, конечно, от них помощи не было. Я

постоянно занимался пуско-наладкой и мы, вместе с электронщиком, значительно

продвинулись с ремонтом. В конце дня нас вместе с «усталыми» слесарями привезли в

 общежитие. Нам выделили две комнаты, в одной остановились мы с электронщиком, а

 другая предназначалась для слесарей. Два полупьяных и усталых слесаря двинулись

 из автобуса н общежитию. Майора поддерживал более молодой собрат. Они напоминали

 собой Петьку и Чапаева, спешащих к реке Урал из знаменитого фильма.  Майор

больше походил на раненного Чапаева. Перед входом в комнату я передал им просьбу

 директора техникума, соблюдать чистоту, порядок и не курить. Майор спросил, а

 может ещё и не дышать? Я не знаю, как и где он служил, но за десять лет на

гражданке он полностью деградировал. На каждом этаже был душ. Я попросил их,

перед тем как лечь, принять душ, потому, что спали они на каких-то стеллажах.

Постели в комнатах были белоснежными. Когда, через два дня, мы выезжали из

общежития, комнату слесарей невозможно было узнать. Она была закидана окурками и

заставлена бутылками, но главное, на простыни майора был грязный отпечаток его

силуэта. Он спал не раздеваясь, сверху на кровати. Мы с электронщиком сдали

комнату и вышли. Когда принимали комнату у слесарей, я услышал всё «богатство»

ненормативной лексики из уст интеллигентного педагога директора, который из

глубин памяти всё же нашёл доходчивые до пролетариата слова. Они не были

разумными, добрыми, вечными, они были абсолютно уместными.