За все прощайте Часть3 Любовь не предает Глава5

V
- Ну что вы, Андрей Евгеньевич? В пять лет памперсы ребенку не требуются, - помогая разгружать машину, говорила няня, Вероника Сергеевна.

- То-то продавщица на меня так странно посмотрела, - Андрей помрачнел, доставая из машины пакеты с игрушками, - как она там себя ведет?

 Вероника Сергеевна вздохнула.
- Плачет. К маме хочет, - грустно и словно укоризненно ответила она, но больше ничего не добавила.

 Андрей бросил быстрый взгляд на Веронику Сергеевну.
- Перехочет, - резко отрезал он, не желая даже вспоминать о Вере.

     Оставив покупки у входа, он поднялся к себе в комнату. Взял блокнот, но тут же его отложил. Взял ноутбук и дал несколько указаний Алексею по смене паролей и кодов. Устало лег на кровать.

Он так и лежал на кровати, тщетно закрывая уши подушкой, чтобы не слышать воплей снизу, когда в  дверь постучали.
- Кто там еще? - садясь на кровати, окликнул Андрей.

- Андрей Евгеньевич, - осторожно вошла Вероника Сергеевна, - вы бы успокоили малышку, поговорили с ней.
 
    Когда не помогли даже привезенные игрушки, она долго не знала, что думать и что предпринять, тем более, что ничего, кроме того, что ей придется смотреть за ребенком, оставшемся без родителей ей не сообщили и ей оставалось только теряться в беспокойных догадках.

- Вы няня, вы и успокаивайте,- категорично заявил Андрей. Почувствовав себя дома он уже не скрывал утомления, досады и злости, когда будили в нем болезненные воспоминания.

 Вероника Сергеевна виновато опустила голову и нерешительно ответила:
- Ну я же не знаю, что там произошло? Что с ее мамой случилось?

   Сам не находя в себе  сил  искать  ответ на этот вопрос, Андрей резко встал, недовольно произнес:
- Заболела у нее мама. На всю голову у нее мама больная. 

Быстрыми шагами он вышел из спальни, решительно спустился по лестнице.  Прошел  в комнату, наспех переоборудованную под детскую. 

- Реветь еще не надоело? – грубо гаркнул он, распахивая дверь.

 Маленькая заплаканная девчушка с вьющимися каштановыми волосами стояла посреди комнаты  и орала во все горло.

- Не надоело! Я к маме хочу…ууу!  - и Надя еще сильнее заревела.

 Одетая в простую, с крупным цветочным рисунком,  шерстяную кофту, однотонные колготки и коричневые ботинки,  среди разбросанных по полу ярких и больших игрушек, она выглядела обиженной куклой, которую за ее бледный и выцветший вид никто не хочет покупать в магазине.

 Андрей подошел ближе. Она не испугалась, не убежала, не спряталась. Больше всего боялся он этой встречи, полагая, что сразу увидит она в нем вора и преступника, и как то  неловко становилось оттого, что не внушает он ей опасение.

- Мама твоя уехала, - ответил он первое, что пришло на ум, - а я – дядя Андрей, мамин друг. Она меня попросила, чтобы я за тобой присмотрел.

 Надя, как маленький, но любопытный зверек, цепким взглядом осмотрела Андрея, и не переставая реветь, спросила:
- А почему мама без меня уехала?

- Надо было ей уехать, - Андрей тут же вспомнил ее. Тогда, у кондитерской, это точно была она.

- К маме хочу, - продолжала плакать Надя нарочно громко, протяжно и противно.

   Андрей невольно оценил взглядом комнату.  Первый этаж, все окна выходят во двор, три – на газон, остальные - на парковую беседку, и каждое удобно просматривается с поста  охраны. Темноватая была комната, хотя большая и с окон убрали  тяжелые портьеры, для детской не совсем подходящая. У окон мраморные колонны и все цветовое решение -  холодное и классическое,  и только наспех расставленная  детская мебель, удачно яркая, мягкая и своеобразная, могла порадовать глаз ребенка.

- А ну перестань реветь! - строго посмотрел на нее Андрей тут же удивляясь, что не чувствует к ней  ни особенной неприязни, ни раздражения.

 Он присел на корточки  напротив нее и спросил:
 - Как тебя зовут?

- Надюшка, - ответила она размазывая слезы по щекам и растягивая буквы, обрадованная, что  добилась должного участия и в который  раз утверждаясь в том, как выгодно быть упрямой и  настойчивой.

- На что? – наклонив голову, переспросил Андрей и  странно было, что он также ничего не может придумать, чтобы успокоить ее: он совершенно не знает этого маленького человечка  и того, что ее может утешить, и все его психологические приемы тут не помогут.

 - Надюшка, -  повторила она, и в ребенке всегда заметно, когда ему  немного страшно  разговаривать с  незнакомцем, но как будто ничего  неожиданного и необыкновенного тут нет: мир полон таких же незнакомцев, добрых и злых волшебников, сказочных существ, принцев, принцесс, неведомых мест и заколдованных королевств.

- На дюка, - претворяясь, что не слышит, продолжал Андрей присев рядом на корточках в ожидании.

- Надюшка, - упрямо повторяла она и хотя еще не успокоилась, но сделалась  гораздо внимательнее и уже не ревела, а тихо всхлипывала.

 - Дюка? – исказил ее имя  Андрей и странные мысли о том, что своим плачем она   нарушила не только безмолвие его дома, но и обнаружила всю отвратительность этой тишины. Именно сейчас он отметил, что живет жизнью молодого старика: одинокого, замкнутого и безумно уставшего.

- Нет, Надюшка! -  настойчиво вскрикнула она и с удивительной резкостью даже в заплаканных  глазах  проступило напористость и ершистость.

  Андрею действительно стало весело: взрослый упрямец спорит с маленькой упрямицей.
- Дюка –бука тебя зовут, - и  Андрей насмешливо сощурил глаза.

- Нет не дюка, не дюка! - упрямо затопала ботинками Надя, махнула головой  и  мелкие, веселые  завитушки, подпрыгнули и легли на плечи легкими, блестящими волнами.

Обычно так и происходит -  настроение у детей меняется немыслимо быстро: непоправимое горе за недолгий промежуток времени превращается в досадную данность и Андрей легко уловил эту  перемену.

 - Дюка, Дюка,- кивал головой  он, чтобы самым бестолковым прозвищем, сравнять в ее глазах разницу в интеллектуальных способностях.

  Надя протерла глаза маленькими кулачками.  Зашмыгала  носом и  внимательно посмотрела на него большими карими глазами.
- Дядя Андрей, а я тебя помню,- вдруг призналась она.

- Я тоже тебя помню, Дюка,- задорно зашмыгал носом в ответ Андрей и тут вдруг заметил  Шанса за дверью.

Черный блестящий нос вероломно  выглядывал в щель приоткрытой двери и любопытно принюхивался. Андрею в голову пришла оригинальная идея.

- Заходи, Шанс. Познакомься, это Дюка, - произнес он.

 Шанс открыл лапой дверь и осторожно ступая, чтобы не напугать своим внезапным появлением,  зашел, виляя хвостом.

- Ой, собака! - радостно  хлопнув в ладоши, воскликнула  Надя, которой пес сразу  пришелся по душе.

У него была широкая, крупная спина, большая морда и узкая светлая полоска по твердому, не очень длинному носу, как это бывает у всех собак светлого окраса. Были проказливы и темны карие глаза, хотя во взгляде их было что-то слишком человечье, и застывал этот взгляд на людях неподвижно, точно не подпуская на близкое  расстояние.
 
- Вот, Шанс. Охраняй Дюку, а если будет плакать, кусай ее за пятку, я разрешаю, - подмигнул Наде Андрей. 

 И  потому, что Шанс  стоял и заметно чего-то выжидал, и потому, что с любопытством рассматривал ее и обнюхивал воздух, и потому, что у него был дружелюбный вид Надя стала тихо подзывать его:
- Шанс, Шанс.

 Как будто именно этого и дожидаясь Шанс радостно гавкнул,  прыгнул и, повалив ее на пол, стал облизывать ее мокрые щеки. Увидев, что Надя уже не обращает на окружающих  внимания, а безжалостно трепет Шанса за уши, Андрей осторожно вышел и поднялся к себе в комнату.

В этот вечер скрытое волнение навсегда ушло, он, как и много вечеров подряд с головой  ушел в бумаги и расчеты и с приходом ночи совершенно забыл о новом  маленьком жильце своего дома. Лег спать по давно отработанному расписанию, долго ворочался, но все никак не мог уснуть.

 Уже за полночь, только, только он начал дремать, он вскоре проснулся оттого, что кто-то стянул с него одеяло. Он озадаченно протер глаза, присмотрелся.

- Это что еще за новости?! Ты почему не в детской?

  Надя уютно укладывалась рядом, бесцеремонно укрываясь его одеялом.
- Мне страшно, - тихо потянула она.

 Андрей сел, заставляя себя  быстрей проснуться.  Включил ночник:
- Интересное дело. В детской страшно, а по большому дому и по темным комнатам бродить не страшно. Няня где?

- Няня спит, -  Надя устроилась на подушке, лукаво выглядывала из-под одеяла, натянутого до носа.

 Андрей не без любопытства рассматривал ее:  маленький, кудрявый зверек, но совсем бесстрашный. Ни доли испуга в глазах, а нескрываемый детский интерес  к незнакомому дому и странному дядьке, неожиданно оказавшимся другом мамы.

- Няня, значит, спит, а дядя Андрей спать не должен?- хитро прищурился он.

 Надя вылезла из под одеяла, успокоенная добродушным голосом Андрея и, зевнув сказала:
- А мама, между прочим, всегда со мной спала, когда мне страшно было.

- А папа, между прочим, тоже? – язвительно заметил Андрей.

 Кровать конечно была широкая и вместила бы даже четверых, но вот дисциплина у этой упрямой девочки серьезно пострадала от Вериной уступчивости.

Надя вздохнула, смешно почесала нос:
- Нет у меня папы.

 Андрей  придвинулся ближе и  как-то особенно резко возразил:
- У всех есть папа.

- У всех есть, а у меня нет, - грустно ответила Надя и опустила голову нехотя и как будто виновато. В сете ночника ее  худенькое личико  показалось бледным и горестным.

 Андрей весело наморщился и с  броским  неудовольствием спросил:
- Это кто тебе сказал, мама?

- Мама, - утвердительно кивнула Надя не поднимая головы.

 Андрей прилег рядом, оперся локтем о подушку. Маленький курносый нос Нади зашмыгал и она подняла голову и с нескрываемой грустью взглянула на него. Андрей щелкнул ее по носу и произнес:
- Мама твоя – большая сказочница. А я открою тебе маленькую тайну: те, кто придумывает детям сказки часто лукавят.

 Надя задорно махнула головой, было видно, что его ответ привнес в ее мысли заметное воодушевление и порадовал.  Она весело продолжила:
- А если бы у меня папа был, он бы тоже со мной спал.

 Андрей укрыл ее одеялом, шутливо ответил:
- Ты еще маленькая и глупая, Дюка. Если бы у тебя папа был, он бы с мамой спал.

- Нет,  мы бы вместе спали: мама, папа, я и собака еще,- с поразительным упрямством настаивала Надя и в тоне, каким она это произносила, звучала все та же решительность, твердость, уверенность.

 Наполовину шутя, однако, с навязчивым интересом, Андрей спросил:
- Какая еще собака?

- Такая, как Шанс,- улыбаясь, ответила Надя и было видно, как ей понравился беззлобный Шанс, который целый день не вылазил из ее комнаты.

 С напущенной строгостью Андрей возмутился:
- Вот еще! Шанса я вам не отдам так и знай.

Надя грустно вздохнула, изобразила обиду на лице, но глаза ее весело светились, устремленные на такого доброго маминого друга.

- А мама всегда о такой собаке мечтала,- будто выдав большой секрет, прошептала она.

 Андрей усмехнулся про себя, посмотрел на нее доверительно, опять поправил ей одеяло:
- Был у твоей мамы шанс да сплыл. Не мечтай,  а спи давай лучше.

- Не могу. Мне мама еще колыбельную пела,- Надя подтянула к себе одеяло и  прикрыла глаза.

- Извини, колыбельных не знаю,- непринужденно улыбнулся Андрей.

Так жестоко оторвавший   ее от матери, он мягко и ласково погладил ладонью Надины шелковистые  детские волосы.

- Я тебе спою, а потом ты – мне, - упорно ответила Надя и Андрей поразился упрямству  такой маленькой девочки.

  Она повернулась к нему и начала петь своим тонким, не проговаривающим буквы голоском: «Звездочки небесные светят в вышине,
 А  моя, чудесная светит только мне.

- «Колыбель качается, ночка за окном,
Иногда сбывается самый сладкий сон, - продолжил Андрей с трудом сдержав зевоту, которая уже сводила челюсти.

- Вот видишь, - радостно закричала Надя, и вскочив захлопала в ладоши,  - а говоришь,  не знаю.

- Это не колыбельная, а песня такая. Мама и тебе не всю правду рассказывала, - грустно уложил ее обратно на подушку Андрей, и  замечая ожидающе-радостный взгляд, которым Надя смотрела на него, согласился, - ладно спою.

 Она послушно закрыла глаза. Андрей запел своим грозным басом, как хитрый волк, у дверей семерых козлят:
– « Баю бай, малышка, баю бай,
Засыпай, малышка, засыпай».

- Нет, нет, - перебила его Надя и недовольно открыла глаза, - здесь мама поет Надюшка, Баю бай, Надюшка, баю бай.

- Хорошо, хорошо, только засыпай быстрей, а то мне завтра рано вставать, -  и Андрей продолжил: «Люли- лю, Надюшка, люли –лю
                Я так тебя люблю, я так тебя люблю».

И проснувшись утром, разглядывая еще  спящую на его кровати Надю,  внезапно подумал, что  ночь, которую должен был провести без сна, в тяжелых думах и тоске, проспал как никогда удивительно крепко и спокойно.

Продолжение: http://proza.ru/2020/09/28/1814