Александрия. Глава 15. 4

Смерть префекта не стала для Александрии неожиданностью – уже с полгода по всему городу распространились слухи о болезни, медленно, но верно убивающей наместника, поэтому его кончина была воспринята горожанами как естественный и ожидаемый исход дела. Глава городского совета объявил приличный по такому случаю двухдневный траур. На несколько дней жизнь в городе как бы замерла – не проводились собрания и зрелища, не собирали толпу на площади поэты и философы, отменились шумные семейные торжества. И в этой, словно предгрозовой тишине явно ощущалось всеобщее ожидание той радостной вести, которая как удар молнии и грома должна была потрясти город и одновременно принести обновление. Все эти дни люди с вовсе не траурным оживлением обсуждали меж собой только одно: кого же император назначил новым префектом. В том, что это назначение уже состоялось никто не сомневался.

А как только дань общественному горю была отдана, и обычная повседневная жизнь города возобновилась, почтеннейший Камилл поспешил назначить новый день для судебного заседания. На этот раз процесс решено было провести на городской площади, с учетом того количества сочувствующих среди горожан всех сословий, что так явно проявляли живейший интерес к делу об убийстве юной префекторши и обвиняемого в этом убийстве знаменитого колесничего. Таковое мудрое решение было одобрено все судебной коллегией.

На возвышении разместились судьи и остальные судебные магистраты. А вокруг помоста вся площадь до краев заполнилась народом. При появлении обвиняемого в сопровождении стражников, толпа пришла в движение, повсюду послышались крики: «Невиновен!». Когда же площадь, наконец, утихла, судебное заседание возобновилось.

- Слово предоставляется защите, - объявил судебный магистрат.

Гай Камилл, представший на суде в качестве адвоката, выглядел достаточно уверенно для новичка, с безупречно прямой спиной и высоко поднятой головой он оглядел радостно приветствующую его публику и, поклонившись сперва судьям и после народу, затем, многажды отрепетированным дома жестом, призвал толпу к тишине.

- Достопочтенные судьи, магистраты и граждане! Думал ли я, ничем ещё не прославленный юноша, что буду выступать здесь с защитной речью о достойнейшем из александрийцев, герое, гордости нашего города, непревзойденном и прославленном колесничем, отважном ветеране войны и доблестном командире вигилов – Валерии Галле? О Александрия! – взволнованно простер юноша руки в пространство. - Любимая дочь богов и благословенная матерь людей! Цветущая, вечно юная, прекрасная и справедливая! Как могло случиться, что ты стала свидетельницей убийства красивейшей из твоих дочерей и обвинения в этом жестоком злодеянии лучшего из твоих сынов? Кто посмел запятнать твои блистающие одежды невинной кровью? Родной любимый сердцу отеческий дом! Кто посмел творить бесчинства под твоим гостеприимным кровом?

Все мы, твои горожане, собрались сегодня здесь, чтобы отыскать истину и восстановить справедливость. Да будет найден и наказан убийца, да будет оправдан невиновный, ибо, как сказал Аристотель: «Истина и справедливость сильнее, чем их противоположности»!

После прокатившихся по площади одобрительных возгласов, адвокат, вновь призвав к тишине, заговорил снова:

- Итак, в пятый день месяца супруга префекта была найдена заколотой около дальнего источника. Чтобы дознаться до правды о том, кто и зачем совершил это злодеяние, необходимо сначала выяснить, что привело жертву на место заклания? Все дело в том, что Сабина, молодая и красивая жена ныне почившего префекта Клавдия Аттала вдруг оказалась для него негодной супругой, и была им изгнана не только из дворца, но и из достопочтенных матрон и препровождена им в публичный дом. Что уже явилось нарушением закона и преступлением, ведь по закону Августа и Папия муж не может развестись с женой и объявить её бесчестной без оглашения при семи свидетелях и без подтверждения её бесчестности со стороны минимум двух свидетелей. Стало быть, Сабина изначально подверглась беззаконию со стороны мужа.

Чтобы избежать исполнения несправедливого приговора, жертва бежала из лупанария. Но что делать дальше, куда идти несчастной женщине, лишенной по воле богов родительского крова и по воле беззаконного мужа – супружеского ложа и чести?

В таком бедственном положении, на краю города у источника и застал одинокую, брошенную всеми женщину её убийца. Кем он был подослан? Думаю, нетрудно догадаться! – Тем злодеем, кто, узнав, что она избежала позора, захотел отнять у неё не только честь, но и жизнь. Услыхав крики о помощи, оказавшийся поблизости Валерий Галл поспешил к источнику, но, увы, опоздал. И в отчаянии от того, что не смог предотвратить это дерзкое и жестокое злодеяние, казня за случившееся самого себя – того, кто в ответе за безопасность жителей города, он отдал свой меч и позволил себя арестовать. Это было сделано под влиянием аффекта, повторюсь и настаиваю на том.

А теперь, достопочтенные судьи, и вы, александрийцы, жаждущие справедливости, можете убедиться из первых уст, что все было именно так, как я уже вам изложил. Достопочтенные судьи, прошу заслушать свидетельницу защиты! - обратился он к суду.

К удивлению Валерия, уже не чаявшего когда-нибудь свидеться с виновницей постигших его бед, на помосте появилась Пантия – испуганная, бледная и неопрятная, она выглядела так, словно тоже коротала немалое время в заточении.

- Кто ты, девушка, и что можешь рассказать суду по делу об убийстве Сабины, дочери Агапия Сабина и жены Клавдия Аттала?

- Я ближайшая подруга и служанка Сабины, - заговорила Пантия и, вздохнув, выговорила в наступившей тишине: – Это я убила её.

И так как толпа угрожающе загудела, девушка испуганно смолкла.

- Кто приказал тебе убить её, говори! – строго приказал свидетельнице сопровождавший её на заседание Садик.

Услыхав его, Пантия в мгновенье ока пришла в себя:

- Это все префект! Он призвал меня к себе и велел идти к дальнему источнику, взять меч, что найду там, и ждать госпожу. А когда она придет – заколоть её. Он угрожал убить меня и всю мою родню, если я этого не сделаю, - Пантия искренне расплакалась от жалости к себе.

- И ты все исполнила, что он тебе велел? – продолжал допрос Садик.

- Да, - всхлипнула девушка.

- Узнаешь ли ты этот меч? – Гай взял у помощника меч и, высоко подняв, продемонстрировал судьям и народу, а затем вернулся к девушке.

Пантия узнала бы это оружие из сотен других.

- Нет, - соврала она, - этот простой, а у того рукоятка была украшена золотом и рубинами.

- Стало быть, ты подтверждаешь, что этот меч не является оружием убийства жены префекта? – переспросил Гай.

Девушка кивнула.

- Достопочтенные судьи и вы, граждане! Итак, свидетельница подтвердила, что меч Валерия Галла не является оружием убийства! – торжествующе заключил адвокат, ко всеобщему одобрению.

- Узнаешь ли ты этот меч? – Гай взял другой меч, чья рукоятки и ножны, действительно были богато украшены золотом и драгоценными каменьями.

- Да, этим мечом мне пришлось заколоть мою госпожу, - плача, подтвердила Пантия.

Гай передал оружие убийства судьям.

- Что ж, защита сказала свое слово, - объявил судебный магистрат, - Судьи готовы вынести свой вердикт.

Главный судья подал знак требования тишины, приготовившись говорить. Площадь замерла.

- Итак, поскольку найден настоящий убийца, то судебная комиссия выносит вердикт о невиновности Валерия Галла в убийстве Сабины, дочери Агапия Сабина и супруги Клавдия Аттала.

Вердикт пришелся всем по душе. Галл тотчас был освобожден из-под стражи и получил обратно свой меч.

- Валерий, я люблю тебя! – крикнула, уводимая стражниками с помоста, арестованная Пантия, но её крик утонул во всеобщих возгласах приветствия: «Слава Валерию!» и «Слава Гаю!» - которые перемежались друг с другом и сливались в один.

В это время на площади показались носилки главы городского совета. Неторопливо проследовав меж расступающейся толпы, они остановились возле помоста и выбравшийся из них магистрат важно взошел на возвышение. Горожане, забыв обо всем, с любопытством уставились на него – конечно же, не сам Стагир вызвал интерес толпы – Аммоний выглядел все так же как обычно и ничего интересного в его персоне не было – всепоглощающий интерес горожан вызывала та новость, с которой он явился на площадь. Ни один человек в толпе не сомневался, что глава городского совета прибыл, чтобы огласить имя нового префекта. И это было действительно так.

- Александрийцы, выслушайте указ императора единой Римской империи Флавия Валерия Константина! - обратился он к присутствующим, держа в руках документ с императорской печатью. - Да будет вам известно, что с этого дня указом императора префектом нашего города назначен Валерий Галл! – одновременно магистрат повернулся в сторону поименованного, указав на него рукой. И тут же, вместе со всеми горожанами и чиновниками, принялся громко аплодировать, выражая свои поздравления и одобрение.

Смущенный такой внезапной переменой судьбы, и одновременно, преисполненный счастьем и гордостью, Валерий, как полагалось в подобных случаях уставом, отчеканил по-военному громко и четко, вскинув руку:

- Служу империи!