Говорящая на древнем языке

Ещё чуть-чуть, и я дотянусь носком своих красных сандалий до верхушки дуба, ещё чуть-чуть, но я лечу вниз. Долетев до земли, я ещё сильнее отталкиваюсь ногой от поверхности, отполированной сотнями детских ног, мечтающих взлететь ввысь. Я сжимаю со всех сил в кулаках гладкую металлическую цепь, чтобы не отправиться на самом пике взлёта в настоящий полет. Мои сандалии опять устремляются к зеленым резным листочкам дубов, а белые облака на ярко-синем небе стремятся навстречу.

— Лёлька, как ты сильно раскачалась! Слезай, я тебе билет купила на «Ромашку»!

С земли доносится голос моей бабушки. Быстро остановиться не получается и мне ещё нужно раз пять взлететь в небо, каждый раз всё ниже. Не дожидаясь, пока качели остановятся совсем, я, достигнув, нужного положения, спрыгиваю и улетаю двумя ногами в песочницу. Как ловко, думаю я, у меня получилось!

— Бабань, а ты себе билетик купила? Я одна боюсь! — подбегаю я к бабушке.

— Купила, тоже с тобой сегодня полетаю.

«Ромашка» из платных каруселей моя самая любимая. Когда она заводится, то издаёт сильное тарахтение, словно десяток тракторов работают одновременно. По устройству она напоминает подъемники в горах. Вы стоите спиной и ждёте, когда подъедет два парных кресла и можно будет запрыгнуть и пристегнуться к ним цепью.

Только на этой карусели, вы поднимаетесь не вверх, а летите по кругу, расположенному в пространстве так, что одна половина дуги в два раза выше от земли, чем другая.

Когда мы идем по верхней части круга, бабушка держит меня за руку, которой я вцепилась в поручень. А когда летим вниз, мы пытаемся ухватить руками ветки кустов, которые совсем близко. Изловчится и сорвать листочек считается у нас верхом ловкости.

Карусель потихоньку останавливается. Бабушка демонстрирует маленький листочек орешника, который ей удалось схватить.

— Куда мы пойдём дальше? — спрашиваю я.

— Хочешь, дойдем до берёзовой рощи, заодно и грибы поищем? Ты маленькая, глазастая, может, тебе какой грибочек и покажется!

Мы доходим до конца парка. Там заканчиваются асфальтированные дорожки и начинаются маленький тропинки, ведущие в березовую рощицу, посаженную на холме возле большого пруда, в котором плавают утки и гуси.

Бабушка подходит к берёзке, отрывает кусочек березовой коры и протягивает мне.

— Смотри, какая белоснежная. На ней раньше люди писали, когда не было бумаги. Положи себе в карман, когда придем домой, и ты попробуешь на ней что-нибудь написать.

Я удивляюсь. И думаю, надо бы побольше такой коры, чтобы у меня было.

Мы идём вдоль берёзок, слушая жужжание пчёл, собирающих нектар с цветущего липового дерева. Бабушка останавливается и говорит, что грибы не появятся, если мы у леса не попросим их нам показать.

— Лес батюшка, покажи нам грибочки! Мы лишнего не возьмем. Мы пришли к тебе с почтением!

Я отношусь скептически к тому, что с лесом можно договориться. Но бабушка постоянно находит грибы. Я же, сколько ни смотрю, не вижу ничего, кроме листьев.

— Оля, да вот же подле тебя подберёзовик! Да какой крепенький! Он под листочком от тебя спрятался!

Гляжу — и вправду, только что где были листья и ветки, стоит гриб. Не было его там, точно. Он вылез из земли чтобы показаться бабушке! А у неё в корзинке уже грибов много разных . И цветные сыроежки, и подберезовик,и и грузди. Я чувствую себя смущённо, что я, такая маленькая и глазастая, а в упор эти грибы не вижу. Тихонько про себя начинаю просить лес, мне показать грибы. Ну пожалуйста, покажи мне тоже! И тут я вижу под деревом красивый красный гриб.

— Нашла-а-а! — Кричу я. — Бабуль, смотри какой!

— Красивый, — говорит бабушка. — Только он называется мухомор. Его нельзя есть, но из него делают целебные настойки. Если хочешь, давай его возьмем с собой. Дедушке покажешь.

Собрав полную корзину грибов, мы благодарим лес. Я выбираю берёзу, которая нравится мне больше прочих. Обнимаю её руками, закрываю глаза и упираюсь носом в теплую кору. Сладкий древесный запах проникает в ноздри. Я представляю пульсирующую жизнь внутри дерева . Вижу, как текут соки от корней невидимых в земле к пышной листве. Огромная сила жизни, которая обнимает меня в ответ . Какая хорошая, спасибо тебе, говорю я мысленно. Открываю глаза и вижу, что бабушка тоже гладит рукой белоснежный ствол. Я не знаю, о чем они говорят, но чувствую, что говорят они на древнем языке единства.

Мы возвращаемся домой. И мне тихо на душе. Я думаю о жизни, пульсирующей вокруг. Иной, молчаливой совсем не похожей на нас, но откликающийся на наш зов. Я чувствую любовь разлитую вокруг и боль от того, что она так беззащитна, что не может дать отпор человеку, который в своем неведении уничтожает все на своем пути. Пронзительный свист прерывает мои размышления.

Это бабушка сорвала с неизвестного мне дерева стручок, надкусила его с двух сторон и пронзительно в него свистит.

— Мы такие в детстве, в деревне делали, — говорит она, передавая его мне.

И он у меня не свистит. Наверное и с этим стручком нужно тоже договориться , чтобы из него извлекался громкий пронзительный свист, думаю я. Но я утратила эту древнюю способность разговаривать с растениями на их языке. Мы идем мимо деревьев и я дотрагиваюсь кончиками пальцев до коры и листьев, как прикасаются близких людей, пытаясь передать своё тепло и любовь.

Прошло много лет, язык растений мне так и не открылся . Моё место работы находится в очень живописном месте. Лестница, по которой я каждый день спускаюсь и поднимаюсь, окружена раскидистыми туями. Листья у туи словно растопыренные пятерни, плотные на ощупь, как мягкая пластмасса. Каждый раз, пробегая по лестнице я касаюсь ладонями веток, «даю им пять».

— Привет, хорошие!

И они в ответ оставляют стойкий аромат у меня на ладонях.