Искушение Глава 02

Глава 2
Витька сидел на лавке у дощатого стола из горбыля с прибитым сверху куском кровельного железа.  Доминошники, устраивающие свои вечерние баталии за этим столом, под пиво и окуней (да и не только под пиво), так  лупили  по кровельному листу костяшками домино с возгласом: «Рыба!», что через энное количество времени распахивались окна соседних домов и на головы игроков обрушивался поток изысканных выражений. Перепалка продолжалась несколько минут, забавляя обе стороны конфликта.  После чего поверженное в неравной борьбе меньшинство сворачивало свою лавочку и удалялось в сторону ближайшего детского сада, дабы на лоне природы, под резными сводами беседки,  продолжать употреблять волшебные нектары с божественными названиями: «Золотая осень», «Агдам», «Солнцедар» и «Лучистое».
День был по-летнему тёплый. Деревья зеленелись лёгкой дымкой листвы, что, по-видимому, располагало к творческим мукам. Витька с упоением орудовал перочинным ножиком, стараясь вырезать на отполированной задами лавке слово - «Пузо». Он даже  кончик языка высунул от усердия. Полюбовавшись проделанной работой, зодчий ощутил некую творческую неудовлетворённость. Подумав несколько минут, Витька снова раскрыл перочинный нож и продолжил вырезать кавычки. Мысль о необходимости кавычек пришла по причине недавно полученной двойки за диктант и строгого голоса Анастасии Ивановны, преподавателя русского языка,  набатом звучащим в голове: «… а Ильин сейчас перестанет вертеться, встанет и расскажет нам, как всё-таки пишутся имена собственные в словосочетаниях и предложениях».
Из окна второго этажа, в дома напротив, высунулась стриженная под полубокс голова и прокричала:
- Витёк, айда ко мне! Я тебе одну штуку покажу.
Витька неохотно поднялся со скамейки, на которой кроме его творческой работы с недорезанными кавычками, красовались не менее колоритные шедевры типа: «КЛЁН», «СЛОН» и «Светка дура», и поплёлся в сторону зовущей головы, которая в придачу ещё стала размахивать рукой.
Звонить в двери не пришлось. Она распахнулась сама, как распахиваются двери в фантастических произведениях на космических кораблях.
- Смотри! – прямо на пороге Мишка, старый приятель и одноклассник, протянул Витьке удилище. – Стеклопластик! Телескопическая! Космические технологии…. С катушкой.
Удочка была хороша. У Витьки была обычная бамбуковая «трёх коленка», а до неё вообще самоделка, изготовленная из прутьев ивы и распиленной на трубки, старой лыжной палки.
- Отчим подарил. Завидуй! – глаза Мишки горели огнём превосходства.
Отчим Мишки работал стоматологом-протезистом, подрабатывая как водится, на стороне. Не испытывая нужды и видимо чувствуя некую шероховатость отношений, отчим сглаживал эту шероховатость, если не любовью к пасынку, то хотя бы чрезмерной заботой. Забота эта проявлялась следующим образом: у Мишки у первого всегда появлялись какие-либо дефицитные новинки, такие как: велосипед «Орлёнок» и  настоящая хоккейная клюшка «ЭФСИ», а не какая-нибудь «слоёнка»;  коньки чешской фирмы «Botas»,  польская жвачка «Болек и Лёлек» и настоящие нейлоновые плавки с драконом,  из Китая. Впрочем, этими подарками и подношениями забота о Мишке заканчивалась,  и вся тяжесть воспитания ложились на плечи Мишкиной матери.
Витёк, не позавидовал, он равнодушно посмотрел на пластиковое удилище и многозначительно изрёк:
- Рыбе фиолетово, какая у тебя удочка. Она из-подводы тебя всё равно не видит. Ей - рыбе больше червяк навозный нравится или жирный опарыш, а удочка – это перед нами выпендриваться. Эскимосы вообще леску на палец наматывают, когда рыбу в проруби ловят.
Довод Витьки убивал. Но возразить стоило.
- Так, то -  эскимосы. У них дыру во льду просверли и лови. А у нас? Пока куда надо поплавок закинешь,  да ещё в траве зацепишь чего не надо. Пошли завтра на рыбалку, увидишь, кто больше наловит. Заодно и теорию твою проверим, всё равно рыбе или нет, на какую удочку её ловят. – съязвил Мишка. – Кузю и Пузо позвать надо, да червей накопать, а ещё у меня, знаешь чего есть? – на одном дыхании протараторил Мишка и вытащил из-за спины, сплетённый из алюминиевой проволоки садок для рыбы.
От неожиданности в Витькиных глазах,  блеснул плохо скрытый, огонёк зависти.
- Вот это вещь. Это тебе не пакет и не ведро. Тут рыба сколько угодно может плавать живее всех живых, а не тухнуть на солнышке. Пошли Пузанова с Кузей искать, я видел как они с утра в сторону сараев отправились.


В узком проходе между сараями, где стояли ящики для хранения угля и сложенные в поленницы дрова, Мишка и Витёк быстро нашли друзей. Они бросали самодельный нож в нарисованную на ящике мелом мишень. Нож был сделан из гвоздя.  Для  его изготовления четверо друзей специально ходили к железной дороге , чтобы положить гвоздь на рельсы для его «сплющивания». Потом Пузанов долго точил  бывший «гвоздь» напильником в гараже, зажав в дедовские тиски,  и шлифовал на точильном камне. Для наборной ручки были использованы старые пластмассовые зубные щётки, и куски органического стекла искать которые ходили на старую загородную свалку.
Идея изготовления ножа, возникла сразу, после просмотра американского вестерна «Великолепная семёрка». Дело в том, что спор на тему: «Что быстрее нож или пуля»?» так и не был разрешён. Хотя в фильме и победил метатель ножа Колька Кузьмин и Витка уперлись рогом  и стали спорить, что так не бывает и что пуля всё равно быстрее и точнее ножа, а кино оно и есть кино, там,  что хочешь можно показать.
Спорили долго и в итоге сошлись в одном: уметь метать нож всегда может пригодиться: часового снять, преступника обезвредить ну  мало ли ещё зачем? В цирке выступать! Мишка даже рассказал, как в цирке сам видел мужика, который с завязанными глазами в женщину ножи кидал и не разу не попал.
После того как было переломано несколько кухонных ножей, втихаря упертых из дому, было принято решение изготовить нож своими силами из подручных материалов и по своей технологии. Генка  вспомнил, что в деревне у бабки, в сарае из стены торчит старый кованный ещё при царе гвоздь, забитый неизвестно для чего в незапамятные времена. Не без изрядных усилий заготовка будущего ножа была извлечена из стены сарая и, пройдя все стадии обработки, совместными усилиями была превращена в превосходный метательный снаряд.
В проходе между сараями, скрытая от посторонних глаз, компания устраивала настоящие соревнования, кто больше и точнее попадет в мишень. Придумывали различные способы метания: за ручку, за лезвие, сверху, снизу, через себя и даже с завязанными глазами. За этим занятием и застали Кольку с Генкой друзья.
Рыбу ловить, компания пристрастилась давно. Первый опыт был печален. Друзья не умели ни чего. Поэтому поход на ближайший пожарный пруд в садовое товарищество за карасями закончился сломанной удочкой, утопленным ведром и совместным распутыванием лески. Со временем пришёл опыт, появился азарт охотников и романтика путешествий. В поисках добычи были облазаны и изучены все близлежащие водоёмы: речушки, канавы, бочаги и пруды.
С наживкой тоже не обошлось без экспериментов. Испытано было всё, или почти всё, что могла сожрать рыба, начиная с обычного дождевого червя, мотыля, ручейника, мухи, опарыша, кузнечика, хлеба и заканчивая более специфическими: жмых, горох, морковь и даже тесто с валерьянкой.
Ручейников ловили в придорожной канаве, хлеб покупали в магазине, за опарышом ходили в станционный туалет. Отхожее место представляло собой деревянное строение грязно-оранжевого цвета, стоящее на отшибе и благоухающее хлоркой. К длинной палке привязывалась консервная банка и в выгребной яме черпалась бурая жижа кишащая личинками мух. На что не пойдёт настоящий рыбак, чтобы поймать рыбу своей мечты!
В этот раз решено было ловить в реке, но до неё ещё надо было добраться. Сначала надо было ехать на автобусе, потом идти через поле до деревни Бодуны. Сразу за деревней сосновый бор, по территории которого и протекала река с секретным названием «Запретка». Истинное название реки никто не помнил. Может оно где-то и существовало на военных картах и атласах стратегического значения, но сие нам не ведомо. Аборигены называли водоем «Запреткой», потому, что от реки вечно отгоняли жаждущих отдыха горожан. Запрещали жечь костры и жарить шашлыки, купаться в необорудованном и не предусмотренном для отдыха месте и ловить рыбу в период нереста,  пытаясь  сохранить  для  потомков природу в её первозданной красоте.
Запреты внедрялись в жизнь языком плакатов, в изобилии стоящих вдоль опушки бора и гласящих: «Береги лес от пожара», «Купаться запрещено», «Какой ты – такая и природа». Не обошлось и без стихотворно-лирических форм типа:
«Бросишь окурок в прозрачную воду,
Глянь в отражение – увидишь урода».
Несознательное население жгло костры и жарило на кирпичах, прихваченных заботливыми руками со строек пятилетки - мясо, купленное  у грузчика, в подсобке магазина с полупустыми прилавками;  пило пиво -  и не только, разбрасывая по сторонам окурки и бутылки. Оно - это несознательное население, спасаясь от зноя и духоты, плескалось в запретных местах, иногда даже в непотребном виде и ныряло в воду,  не зная броду,  неся при этом невосполнимые потери. За потерями из города приезжала бледно-жёлтая машина с красным крестом. Но всё это безобразие, как правило, происходило днём и в выходные дни.
Ранним же тихим утром или поздним вечером, другой несознательный контингент, подкравшись к обрывистому берегу, забрасывал удочки в смолисто темную воду  в надежде поймать покрытого чешуёй коренного жителя водоёма.