Рассказ о том, как Базленко замерз первый раз

     Первый раз со мной это случилось под Новый год.
    Осенью моя первая жена сказала, что меня любит, но не настолько сильно, чтобы всю молодость просидеть в Приозерске, зарабатывая камни в почках, дочку  в охапку и укатила к маме в Харьков. Мне остались двухкомнатная квартира на бульваре Гагарина и алименты.
     В одном из домов в квартире взорвался баллон с пропаном. Приказом по гарнизону запретили использование баллонов, пользоваться только электрическими плитками. Весной баллоны вывели на улицу, а к домам потянулись трубы.
     В Советской Армии делается все по приказу, а что бывают приказы идиотские - это  не обсуждается. Главное выполнить. Подрались солдаты, один ударил другого ножом. Приказ, изъять все ножи, даже перочинные.
     Солдат с ведром пошел по воду, поскользнулся, дужкой ведра выбил глаз. Приказ, ведра железные изъять, ходить по воду с брезентовыми.
    Солдаты подрались швабрами, проломили голову. Приказ, все швабры сдать, полы мыть руками.
    Что дальше. Прорвало трубу отопления на улице, вечером выключили свет. Тридцать первое декабря. Мороз – двадцать градусов. Как обычно зима пришла неожиданно. В довершение всех моих бед меня затопил сосед сверху, капитан ВВС Галкин.
    Мороз стал усиливаться. Стены покрывались льдом,  украшая причудливыми рисунками новенькие обои.
     Первого января должна была приехать Зоя из Житомира, кандидат в будущую жену. Раздосадованный, я поднялся к Галкину, тот праздновал отъезд жены к родителям. Праздновали с размахом. На столе стояла трехлитровая банка наполовину пустая, с «массандрой» или «шпагой»- спирт с дистиллированной водой. «Массандра» от «шпаги» отличалась только пропорцией спирта. Отутюжил я Галкина и гостей и пошел в свою ледяную пещеру, прихватив в подъезде черенок от сломанной снеговой лопаты.
   Черенок через час пригодился. Галкин с двумя сослуживцами, опомнившись, решил меня навестить. Поработал черенком я хорошо, даже согрелся.
      Попытался закрыть дверь, бесполезно, все было сковано льдом.
     Я на диван сгрузил все одеяла, шинели, пальто, одел на себя все что нашел, нырнул в эту берлогу и попытался заснуть.   
     Среди ночи меня разбудил свет фонаря. Опять  Галкину неймется, подумал я, выползая  из вороха шинелей и попытался вновь встретить гостей черенком, но не успел. Руки завернули за спину и уткнули   головой в ледяной пол. Оказывается,  патруль искал беглых солдат и обходил  брошенные, нежилые квартиры, подвалы, и, естественно моя квартира больше всех подходила для приюта дезертиров. 
     На следующий день приехала Зоя. Вечером я уже ее проводил, выслушав уже  знакомое  до боли:
 - Я люблю тебя, но не настолько.
     Лучше всего эту фразу произносили ленинградки, так глубоко, так проникновенно, наверное,  сам  Станиславский на том свете аплодировал и кричал: «Верю»!
       Галкин помогал мне делать ремонт и бурчал:
- Надо же,  как повезло. Одна сдернула и вторая. Дня даже не вытерпела. А тут десять лет кровь пьет ведрами, сука.