Красное и зелёное

Рина стояла за забором на куче песка, нерешительно и слабо махала бледной ладонью в густом синем небе. Второй рукой прижимала к животу свёрток-пакет – принесла Жекин пиджак, в котором сбежала с тусовки творческого  бомонда. Белые кроссовки девушки увязли, песчаная куча дрогнула и поехала текучим пластом. Рина ойкнула и покачнулась, ловя равновесие. Она больше не казалась недоступной королевой, разрумянилась, бродя вверх-вниз по улицам частного сектора, пока искала нужный участок – и теперь напоминала прежнюю Рину-школьницу. Вокруг прямоугольного котлована майскими жуками копошились рабочие, сверкали голыми торсами, месили и разравнивали бетонную жижу – начали заливать фундамент. Жека стащил с забора комок толстовки, встряхнул, расправляя, подковырнул ногтём застывшую на джинсах каплю цемента, затёр серое пятно. Заторопился к девушке:
- Прости за вечер… - одной рукой обхватил её за талию, притянул к себе, почувствовал, как под тонкой тканью светлой футболки дрогнуло тёплое, мягкое. Рина повела в сторону глазами-маслинами, отдала пакет, Жека закинул его под забор, в ярко-зелёные, резные заросли сныти.
- И ты прости, - губы у Рины были нежно-розовые, не накрашенные.
- Прогуляемся? – Жека беспомощно оглянулся, хотя и так знал, что никуда не скрыться от кносских лабиринтов соседских заборов, от ситцевых платочков старушек, мелькающих в окнах и палисадниках.
- Может, лучше покатаемся? – Рина поджала губу, посмотрела на запачканные кроссовки.
Жека метнулся обратно за забор и вывел оттуда краснобокий «юпак», похожий на муравья. Чёрная, кожаная спина байка была горячей и лоснилась от яркого света:
- Если только на этом, - Сафрон пятернёй взъерошил отрастающие волосы, тронул языком пересохший уголок рта.
- Ладно, - тяжело вздохнула Рина, - только не го…
Жека задергал кикстартером, широкоусый муравей зарычал, заплевался дымом, оглохшая девушка, растерянно перекинула ногу, увидела свои испуганные глаза в круглом зеркальце на конце стального муравьиного уса и вцепилась в спину Сафрона, обтянутую уютным флисом толстовки. Улица закачалась, заулыбалась красными майскими флагами, которые были похожи на измятые лепестки мака. Поплыли прозрачно-зелёные, едва припорошенные белым облака зацветающих садов.
Красное и зелёное – противоположности, которые становятся одинаково серыми  только в восприятии дальтоников.
- Жень! Жень! Жень! – кричала Рина, ей казалось, что ветер намотал её волосы на кулак и вот-вот дернет так, что она не удержится и слетит. Слова разбивались о воздух, перемешивались с пылью и отскакивали, как невесомые мячики для пинг-понга.
Они остановились на маленькой, заросшей травой набережной. Острые пальцы молодых ив вспарывали воду. Рина опустилась на белый песок – он отражал солнце, будто ослепительное зеркало. Жека одним движением стащил через голову толстовку вместе с футболкой, растянулся рядом.
- Купаться будешь? – Рина откинула волосы с его лба. Жека повёл носом в сторону:
- Нет. Вода ещё холодная.
- Что это? – девушка подцепила указательным пальцем черный шнурок у Жеки на шее, потянула, подтаскивая деревянный кругляш, завалившийся назад.
- Это руна.
- Руна?
- Да. Райдо.
- И что она значит? – Рина провела по острым краям  нарисованной буквы.
- Путь, - Жека жмурился, как кот. На его ладони налип песок.
- Куда? – Рина держала Сафрона на черном поводке, потирала гладкое дерево амулета.
- К мечте. Поехали на море, - Жека улыбался, и было видно, что лицо у него тоже в песке.
- Я поеду в лагерь, ты же знаешь, - Рина бросила кругляш руны Сафрону на грудь, - давай лучше ты поедешь со мной.
- Давай, - чуть шевельнулись Жекины губы с трещинкой посередине.
Ильинская церковь, красная с белым, вонзалась через зеленую весеннюю пену в глубину майского неба.
- У нас дружная вожатская команда, а парень-старшекурсник, который всегда физруком устраивался, вдруг нас бросил и на вахту куда-то уехал. Ты можешь попроситься  физру…ком…?
Жека не отвечал, на его лице трепетала сетчатая тень листьев, под закрытыми веками бились красные солнечные пятна. Так дышал костёр в том горном лагере, где молчаливые дети слушали под звёздным небом песни Лёньки Лиса.
Рина наклонилась и легко прикоснулась губами к губам Жеки, её волосы заструились вниз, она хотела отодвинуться, но он обнял за плечи, крепко прижал и стал целовать. От Жекиной кожи пахло горячим солнцем, бензином, осокой.
Красное пульсировало в пространстве огромным сердцем-мотором. Зелёное – торжествующе звенело, как натянутая струна.