Шахматы

— Твой ход, мальчик - мистер Беренджер был как всегда сосредоточен и угрюм. Иногда в его серых глазах мелькала искорка интереса к происходящему, а не только сухой расчёт, но это случалось крайне редко. За шахматной доской он совершенно преображался, чем вызывал неподдельный восторг и мне очень хотелось разгадать секрет такого стремительного перевоплощения.

Я сделал ход, чем моментально приподнял одну бровь у мистера Беренджера. Постепенно к одной приподнятой брови добавилась вторая. Такого поворота он явно не ожидал.

— Не дурно, очень не дурно - поглаживая себя по гладко выбритому подбородку пробормотал сероглазый мужчина.

Я даже немного улыбнулся, почувствовав, что сделал и правда не плохой ход. Вернее все же не почувствовал, но подумал. Хотя я и не понимал в чем же состоит прелесть этого хода и к чему он в итоге может привести. Или уже привел. Моя тактика была довольно проста: я делал ход и смотрел что будет. Иногда мистер Беренджер поправлял меня и указывал на то, что так эта фигура не может ходить. Чаще всего все же было одинаково - несколько взаимных ходов, моих поспешных передвижений, и вот мистер Беренджер уже потирает в удовольствии руки. Иногда мне даже удавалось съесть несколько его фигур. После этого его лицо наполняется теплом и даже появляется улыбка и он снова становится тем самым мистером Беренджиром, жестом приглашает меня на кухню и угощает вкусным пирогом с начинкой.

Но в этот раз партия уже затянулась дольше чем обычно. Маловероятно что это из-за того, что я научился хоть какой-то стратегии. Скорее мистер Беренджер оттачивал какие-то свои приёмы, может быть пытался повторить победную расстановку, но, по сути сам себя загнал в ловушку.

— Ну что ж, предлагаю ничью - после долгого раздумья, но с удивительной лёгкостью, предложил мистер Беренджер.

Я часто бывал у него в гостях. Все началось с того дня, как я по случайности оказался у мисс Вотсон в доме. Я доставлял ей готовое платье, которая сшила моя мама по её заказу. Платье пришлось ей по вкусу и она оставила меня на чай. В это же время к ней наведался мистер Беренджер. От его вида я буквально замер - высокий, статный, с огромными седыми бакенбардами человек, казалось занимал всю площадь большой гостиной. Нет, он не был полным, но его энергия, жизнь, бьющая через край, наполняла пространство живой материей.

Пока мисс Вотсон переодевалась в своё новое платье, так как они собирались в театр, он сам предложил мне поиграть в шахматы. Небольшая деревянная доска,
расположенная на низеньком столике в углу. Рядом находились роскошные бархатистые кресла с высоченными спинками. Я ему признался, что в свои 6 с небольшим лет, совершенно не умел играть в шахматы, хотя и видел как за этой непонятной мне
игрой проводят время джентльмены у нас в трактире, где я иногда подрабатывал мойщиком полов. Надо отдать должное этой игре, обычно играющие почти не напивались. В отличии от остальных завсегдатаев. и за ними не приходилось так тщательно драить полы.

— Да, ерунда! - ободрил меня мистер Беренджер. Хотя тогда он возможно и не представился и я мог не знать, как его зовут. Вернее как же он мог не представиться видя гостя за столом хозяйки дома. Да, скорее всего мисс Вотсон нас представила, но находясь под сильным впечатлением я не запомнил его имени. - Я тебя научу, это не займёт много времени.

Время начало свой ход ещё не зная, много у нас оно займёт или не очень. Я тоже не знал. Мы провели тогда за доской что-то около часа. Хозяйка дома, к моему удивлению, все это время не показывалась из своей комнаты. К ней иногда заходила прислуга с разного рода коробками и свертками. Мистер Беренджер с увлечением рассказывал мне обо всех тонкостях игры и, как будто, совершенно не волновался по поводу театра и мисс Вотсон.

По прошествии же часа из комнаты показалась мисс Вотсон. Я её даже не узнал, от чего замер на мгновение, пытаясь сообразить, когда я пропустил приход такой милой и так вкусно пахнущей женщины. Аромат её духов буквально пленял, в голове рисовались бескрайние цветочные поля, залитые солнцем. Потом ко мне все же вернулось осознание и я понял, что на мисс Вотсон совершенно другое платье, не то, которое ей сшила моя мама. Очень странно, ведь она упрашивала и даже дала цену в два раза большую, чтобы платье было готово именно к сегодняшнему вечеру. Я очень забеспокоился, что она не заплатит, ведь эти деньги были очень важны для нас.

— Мисс Вотсон, вам не понравилось платье? - я чувствовал как мой голос задрожал.

— Ну что ты, Чарли! Отличное платье! Но я приберегу его для другого случая. А сейчас, Джеймс, нам уже пора! Мы опаздываем! - с этими словами она протянула мне небольшой мешочек, приятно звенящий монетами.

— Чарли, передай маме большой привет и мою благодарность. Ну, нам пора - продолжила она помахав мне на прощанье своей тонкой и такой изящной ручкой.

Мистер Беренджер был весьма добр ко мне, хотя я ничем не выделялся среди сотен мальчишек снующих по городу и ищущих возможность подзаработать. Отца у
меня не было. Как и у многих вокруг, так что этот факт так же не мог хоть как-то объяснить его привязанность ко мне. Мама хорошо шила и  бралась за любые заказы, чтобы хоть как-то прокормить нас и заплатить за комнату и за швейную машинку, которую ей пришлось взять в рассрочку. Однажды она сшила целых четыре дюжины блузок за один день. На вырученные деньги мы смогли купить яиц, хлеба, масла и немного картошки. Мама так же настояла на мороженом, хотя знала, что у меня может быть простуда. Но так же она знала, что я очень люблю мороженое, жаль, что оно достаётся мне совсем не часто. Мистер Беренджер никогда не давал нам денег, мы даже и не задумывались об этом.

— Так как тебе это удалось? - наконец заговорил мистер Беренджер.

— Да я и сам не понимаю, мистер Беренджер. — Видимо вы хорошо меня научили.

— Ну что верно то верно, учить я люблю - заулыбался сероглазый мужчина.

За нашими играми, а точнее сказать занятиями, проходили многие вечера. Мы играли, он угощал меня пирогом или ещё чем-то. Иногда даже провожал до дома. Было очень странно видеть такого респектабельного джентльмена проходящим по мрачным и грязным улицам окраины города, где располагалась комната, в которой мы ютились вдвоём с мамой. Мне хотелось пригласить его к нам домой, но я понимал, что это будет очень неловко для него и для мамы. Уличная жизнь в большом городе учит понимать людей. Это может её спасти. Наверное мистер Беренджер тоже что-то понимал, поэтому, едва заприметив наш дом, он спешно отпрашивался по делам, говоря, что это очень срочно и что дальше я уж как-нибудь сам.

Мой старший брат служил на флоте и очень редко навещал нас с мамой. Но такие встречи всегда были особенными, наполненные жизнью, как будто все те события, которые происходили с нами и с ним за время разлуки, сжимались и умещались в это недолгое время встречи. Обычно через неделю или две он опять уезжал.

Однажды я спросил у мистера Беренджера, почему он взялся учить меня. Ведь у него есть много знакомых, которые играют гораздо лучше. Да и поговорить им  есть о чем. Все же они из высшего общества. А я? Босоногий мальчишка с окраины.

— Ты знаешь, Чарли, человек перестаёт существовать, если он ни о ком не заботиться. Невозможно жить только для себя. Радоваться только своим успехам. Я
выигрывал сотни партий. Участвовал в нескольких турнирах. Даже одержал пару побед. Но когда у нас получилась ничья - это было для меня большей радостью, чем все мои победы.

— А ваши дети? Где они? - внутри я даже почувствовал небольшой укол ревности.

— Дети давно уже уехали, у них своя жизнь. Конечно я радуюсь вместе с ними и за них. Но они так редко пишут письма.

— А друзья, мистер Беренджер. Ведь у Вас должно быть очень много друзей.

— А что друзья? Все новости уже давно рассказаны, мнения утвердились. Я могу с легкостью сказать о чем он сейчас думает или какое его мнение по тому или иному поводу. Но вот ты - ты ещё только начинаешь, мой мальчик, ты познаёшь жизнь. Ты пробуешь, ошибаешься, экспериментируешь. Со взрослыми скучно, они не ошибаются. Точнее делают вид, что не ошибаются. Их ошибки очень страшны. Особенно у тех, кто имеет много власти или денег или и того и другого. Хм, а ведь сложно представить власть без денег или деньги без власти. Но всё это пустое, Чарли. Всё это пустое.

— До завтра, мистер Беренджер.
— До завтра, мой мальчик. Передавай поклон матери. Миссис Хьюман, заверните остаток пирога мальчику с собой!

— Ещё чего! - грубо отрезала служанка — мало того, что вы водите его сюда, потом все полы перемывать, так ещё и еду на вынос отдаёте! Это так скоро к вам все эти попрошайки сойдутся. И так прохода от них нет на улице, так теперь ещё и дома! А я между прочим для вас старалась! А Вы ведь даже не попробовали.

— Ну что Вы, миссис Хьюман. Я тоже попробовал ваш пирог! Он восхитителен как и всё, что выходит из-под ваших рук. И я уверен мальчик будет ещё долго вспоминать Вашу щедрость и обязательно вспомнит о Вас в молитвах. Ведь так, Чарли?

Я кивнул. Это было очень неожиданно. И так предсказуемо, ведь когда я сегодня откусывал этот восхитительный пирог с печенью, я явственно представил, как смогу поделиться им с мамой. Как она будет рада и тоже удивиться восхитительному вкусу и такой воздушной мягкости. Но, конечно, слова служанки отозвались болью в самой глубине сердца. К горлу подкатывал тяжелый, горячий ком. Мне хотелось расплакаться и убежать.

— Чарли, мой мальчик - мистер Беренджер словно почувствовал мою боль, а может быть и правда увидел что-то в моих наполненных горечью глазах - это была прекрасная партия, я получил истинное удовольствие. А этот небольшой подарок для тебя и матери. Ты знаешь, я прожил много лет. Но самое приятное в жизни - это отдать другому что-то по-настоящему хорошее, что-то стоящее. Даже если ты в этом оченьнуждаешься. Запомни, Чарли, лучше отдавать, нежели брать.

— Кажется так говорил Иисус - мне вдруг вспомнилось какое-то место из Библии. Мне мама читала иногда перед сном.

— Да, ты совершенно прав. И эта та истина, которая не поддаётся влиянию времени и обстоятельств. Ну, беги к маме, порадуй и её отличным пирогом от миссис Хьюман!

Я взял вкусно пахнущий свёрток, поблагодарил мистера Беренджера и пошёл вниз по улице. Ком в горле тоже начал потихоньку спускаться и растворяться где-то в недрах моего худого тела. По дороге мне встречались немногочисленные прохожие, запоздалые рабочие, бредущие со своих работ домой. Мне всегда казалось, что нет ни одного счастливого человека из рабочих, они всегда угрюмо плелись по дороге, не поднимая глаз. Совсем не спешили на работу, но и домой не торопились. Я хотел стать кем угодно, только не рабочим. Но чтобы стать кем-то другим нужны были
деньги на образование. А у нас с мамой их не было. Идти в армию или на флот я тоже не хотел. В семье достаточно одного военного.

Спускаясь по лестнице, недалеко от железнодорожного моста, я увидел в тусклом свете фонаря очертание какой-то большой фигуры на четырёх ногах. Волк или собака, а может быть и вовсе невиданное чудовище. Мне рассказывал Хьюи о ночном пожирателе мальчишек. Сейчас я явственно слышал шёпот Хьюи «...и ровно в полночь он отправляется в лес, чтобы там покормить своих голодных деток свежим мясом». Хьюи, конечно, говорил, что он поедает только плохих мальчишек. Но в такой момент совершенно не знаешь на сколько ты хороший.

Я собрал остатки смелости с кончиков пальцев и всё же пошёл вперёд.  Подойдя ближе я увидел, что это была большая, взъерошенная собака, с вытянутой мордой и таким длинным хвостом, что, казалось, она целиком состояла только из морды и хвоста. Собака тоже меня увидела и, может быть приняв меня за своего старого знакомого, помчалась ко мне, махая своим огромным хвостом. А может быть намеревалась съесть меня и отвлекала моё внимание своим хвостом. В такие моменты всё возможно.

— Ну чего тебе? - от испуга и неожиданности я сделался очень грубым, а мой голос повзрослел на несколько лет.

Большая собака остановилась, повернула голову немного набок, но потом продолжила свой путь по направлению ко мне, всё так же виляя хвостом. В её глазах читалось веселье и доброта. И даже раскрытая пасть вызывала улыбку.

— Ах, ты учуяла запах - догадался я. Аромат пирога и правда был очень привлекательным. Его даже не могла отбить та вонь, которая слышалась здесь повсюду.

— Ну вот, на, держи - я отломил большой кусок пирога и протянул моей новой знакомой. - Лучше отдавать, чем брать! Ведь так, бродяга? - по громкому чавканью я понял, что она со мной согласна. - Я буду звать тебя Джесси.

«Во всем показал я вам, что, так трудясь, надобно поддерживать слабых и памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: «блаженнее давать, нежели принимать».
Деяния святых апостолов 20:35