Чужие письма

 Продрав глаза, Зоя посмотрела в потолок. Уже светло. Суббота – не суббота, а нужно  тащиться на шабашку. А Королева в постели нет. Такое ощущение, что всю ночь  не было. Она засыпала, его не было. Могло быть, что он на шабашке так заработался? Или снова в загуле? И заметно, что вовсе не приходил. Вот это подарочек. Нужно сделать ремонт в срок. В этой хате, на шабашке, как минимум вдвоем нужно работать. Одной никак не потянуть. Она и взялась вдвоем с Королевым. А он что творит?

Ну ладно, - подумала Зоя,- будет день – будет пища. Разберемся.

А  стоит ли вообще туда тащиться, если Королев в загуле? Как же она попадет в квартиру?  Ключи у Королева. А он где?  И все-таки нужно хотя бы удостовериться, что Королева там нет. Или он, все-таки вошел в такой азарт, что всю ночь отпахал? Сейчас жарко. Ночью самое время работать. Только на Королева не похоже. И  соседи им уже выговаривали про шум. А ремонт и шум близнецы братья. А дом там – одно название, что кооперативный. Звукоизоляции ноль. Даже стремянку лишний раз  передвинуть -  соседи снизу примчатся.
 
 Зоя вспомнила, что последнее время Кораблев был занят окнами, и испугалась.  Что такое ремонт окон  под бухом?  А вдруг он гикнулся? Квартира  на третьем этаже.  Ладно, внизу и со стороны двора, и со стороны улицы газон с кустами.  Живут же люди. Газоны у них под окнами. Потолки у них высокие. Зато,  если вывалишься – или в морг, или калека.

На подходе к дому она посмотрела на окна  квартиры. Закрыты. Не вывалился.

 В этом доме даже перила в подъезде нестандартные. А уж двери в подъездах тем более. Солидные двери. У многих железные. Даже с глазками. И в дверях  как минимум  два замка. Есть что запирать. Рейхканцелярия. И в той квартире, где они пашут тоже двери железные, тоже глазок, и тоже два замка.  Да какие! Когда  мастер  им дал ключи от этой квартиры, Зоя таким ключам  подивилась. Она подобных даже не видывала.

Вот ей лично свой угол и запирать незачем. Дожила до двадцати четырех, а ни денег, ни золота, ни мужа, ни детей. Королев вечно повторяет, что он - странник на этой планете. Значит, на него не рассчитывай. Она угол чужой снимает. А он пристроился в ее  съемный угол.

Зоя нажала на кнопку звонка. Потом постучала. Не открывали. Приложила ухо к двери, прислушалась. Кажется, транзистор Королева играет. Значит он тут. Вероятно, из-за  громкой музыки  не слышит. Еще раз постучала. Что есть мочи. Бесполезняк. Значит, у Королева все-таки загул с симфонией Глюка. Может быть, оставил приемник, а сам ушел?  И где его, тогда, носит? Может быть, тут заперся, принял на грудь и теперь ему не до работы? Зоя еще раз постучала.

Открылась соседская дверь. Выглянувшая из-за двери крашеная женщина, с лицом, блестящим от косметического крема, в байковом халате, хозяйка соседской квартиры  уже  знала Зою.

- Девушка, вели бы себя приличней. На  всю ночь музыку забабахали.
- Да меня там не было, - виновато произнесла Зоя, понимая, что  не  стоит плевать в колодец, откуда может быть и напиться придется.
- А кто же тогда там был?
- Наверное, мой напарник работал. Он когда работает, себе музыку врубает
- Битл недобитый, - презрительно усмехнулась женщина, - А нам как спать?
-  Вы извините. Я ему скажу, - сказала  Зоя, и вдруг испугалась, - Может быть, там что-то случилось? –  сказала она, растерянно посмотрев на неприступную дверь, - А у меня даже ключа нет.
- Случилось, - криво усмехнулась женщина, - Вакханалия там случилась. День открытых дверей там случился. А вы дверь трогали?  Проверьте, может, она  открыта?

Зоя потянула. Дверь подалась. Она вошла. Пахло ремонтом и гулкими голыми стенами. Пустые комнаты казались просторными, хоть в футбол гоняй. В самой маленькой комнате, чуть побольше того угла, который снимала Зоя, на огромном ворохе старых газет, оставшимся от прежних хозяев, не подавая признаков жизни, лежал Королев. Зоя со страхом  прикоснулась – теплый. Поднесла руку ко рту – дышит. Пьяный просто.

Зоя осмотрела помещение. Посереди пола в художественном беспорядке валялись  остатки роскоши: пустая бутылка водки и несколько пустых бутылок пива. И единственный стакан. Раз стакан один, значит пил, как последний бомж, в одиночку. А почему день открытых дверей? Ну, Королев может и в одиночку устроить  вакханалию.

В углу  стояли ведра с грунтовкой,  шпаклевкой, клеем, шпатели и кисти. Все в  том самом порядке, как Зоя, уходя, оставляла. На нижней ступеньке  стремянки лежали ключи от квартиры. Значит, он, красавчик, дверь и не запирал. До того ли после вакханалии.

 Зоя  подняла граненый стакан. На стекле следы помады. Значит все-таки вакханалия. Тогда она внимательнее присмотрелась к Королевскому ложу. И заметила безусловные следы пребывания женщины.

Скотина! Своими руками задушила бы! Мало того, что пьет и на нее повесил большую часть работы, так еще и баб сюда, где она пашет в поте лица, таскает. Хороши бабы, которые согласны пить и заниматься любовью в подобном «комфорте». На газетах. Себя Зоя к подобным не причисляла, хотя за полторы  недели работы тут с Королевым случалось всякое. Он  в паре ремонтировали не первую квартиру. И у Королева был такой принцип, что в каждой квартире обязательно отметиться. Как он говаривал: «Гоп-стоп, Зоя. Кому давала стоя?»

 Вот засунуть бы ему газету в рот, чтобы окочурился. Среди посеревших от времени газет, то тут, то там, как цветы в пустыне, пестрели  яркие обрывки журналов, старые поздравительные открытки. Зоя подняла одну. Новогодняя открытка была адресована ее тезке, Зое. Красиво написано прямо поэт писал. Подняла другую открытку. Тот же стиль, та же рука. Она кинула взгляд на газеты  и  увидела несколько писем перевязанных крест-накрест тесемкой.

Будь у нее нормальное настроение, она бы ни в коем случае не стала читать чужие письма. Но когда рядом сопит пьяное безмозглое чучело, змей, которого ты у себя на груди пригрела, и он тебе такие сюрпризы подносит, так нужно хоть как-то отвлечься,  хоть чем-то развеять дурные мысли.

Зоя разорвала бечевку и вытянула из первого попавшегося  конверта письмо. Письмо опять адресовалось к некоей Зое. Ее тезке. Обратного адреса не было. Письмо Зою потрясло. Даже не потрясло. Шокировало. Письмо было любовным.  И тот, кто писал, даже не подписывал своим именем. Аноним. И было отчего. Письмо было откровенно эротическим, если не порнографическим. Никаких признаний в высоких чувствах. Автор описывал, какие ощущения он испытывает, когда его пальцы касаются ее тела.  Писал, как  его тело прикасается  к ее телу. Как его ладонь скользит по изгибам ее тела, по гладкой коже. По  ее волосам, по ее плечам, по ее груди, по ее животу… Не был упущен ни один уголок. Даже пальчики на ногах. И это касалось не только ладони. И все без тени стыда и смущения, медленно, как мусульманин перебирает четки.

Следующие письма аналогичны. Шесть писем.  Нужно признаться, тот, кто писал, был мастером слова. У Зои в плане поглощения продукции подобного сорта имелся  стандартный опыт советской школьницы конца семидесятых – середины восьмидесятых.  В школе их маленького города центрального Нечерноземья на входе стоял обязательный  бюст Ленина. А в классах девочкам задавали на дом выучить письмо Татьяны Онегину, «Мцыри» и «Песню о буревестнике»  А внеклассное чтение в юности –  Мопассан. Постарше - где-то тайно перехваченный «Плейбой». Но Зоин английский позволял только смотреть картинки.

Более опытная в таких делах подруга Танька, с которой Зое как-то случилось на пару листать «Плейбой», фыркнув, заявила, что она даже фильмы подобные видела. Насмотрелась. И ей вся эта индустрия по барабану, потому что все эти издатели и режиссеры – мужики. Козлы. И думают только о собственной похоти

-  Меня, что, - говорила Танька, - сильно трогают сиськи-письки. У себя насмотрелась. Ты мне покажи такое, чтобы у меня засверчало. А они что показывают? О женщинах больше думать надо! А наше общество полностью заточено на мужиков. Вот пишут на одеколоне - для мужчин. О чем они думают? Они думают о том, чтобы мужчине этот запах приятен. А приятен ли этот запах женщине, которая  нюхает?
 
Так вот,  автор этих писем, словно слышал Танькины рассуждения.  Писал  не так, как Мопассан. Его слова предназначались женщине. И он плутал, как заметила Зоя, в таких закоулках, которые интересны именно женщинам. И Зоя должна была признать, у неизвестного  отправителя это великолепно получалось. Мопассан отдыхает.

 Зоя с печальной усмешкой посмотрела на спящего Королева,  не обученного таким  речевым оборотам. Она и не припомнила, чтобы он написал хоть две строчки. Хоть письмо родителям. Словно он детдомовский. Ладно бы не писал, Королев и  не произносил ничего подобного. И понятия не имел о подобных ласках. Не утруждал себя гад, ни нежными  словами, ни ласковыми прикосновениями. Сейчас дать бы ему почитать, как учебник. Почитать и приступить тут же  к выполнению домашних заданий. Да где ему. Отходит от ночной  потаскухи  на газетах.  И теперь доступ к ее телу  только после справки из вендиспансера.

А как же получилось, что такие откровенные письма затерялись  среди газет? Такое чтиво – риск. Его, как шпионскую шифровку,  после прочтения  следует уничтожить. А они тут спокойно валяются. И  много лет. Зоя посмотрела штампы на конвертах, сверилась с новогодними открытками. Письмам лет пятнадцать. Но не выброшены.

 Таким письмам, Зоя видела во французских фильмах про мушкетеров, если они хранятся как память, отводится обычно дальний потайной уголок ящика. А тут в куче газет. Странно.

Прежняя владелица квартиры, стало быть, была женщиной одинокой, решила Зоя. Иначе бы муж такие письма уничтожил бы. Вместе с женой. Кто она  такая прежняя владелица этой квартиры? Королев  получил заказ от  мастера своей  ремонтной конторы. А мастеру нужен план и бабки. Ему до одного места  бывшая хозяйка.

И все же, кто она такая? Почему не уничтожила письма,  если она просто переехала или уехала на время ремонта к родне? А может быть, она умерла, а наследники выбросили все из ящиков, не читая. И нашли  письма последний приют в куче  старого хлама. Нет, решила Зоя. Это не последний их приют. Они еще послужат. Старый конь борозды не портит.

 И никаких проблем, подумала она.  Раз  теперь это никому не нужно, эти письма мои. Пусть Королев поучится, как люди умеют говорить. И что они могут вытворять. Зоя сложила конверты.

  После гнусного предательства Королева к работе руки не лежали. А после таких писем – тем более. Не хочется, а надо. Последняя  призрачная надежда,  что  Королев  пробудится, когда она станет переодеваться, развеялась как дым. Напрасно перед ним, как на выставке красовались ее великолепные бедра и белоснежная грудь. И щелочка век не приоткрылась. Зоя горько вздохнула,  напялила свою синюю  ковбойку и комбинезон, связала резинкой волосы, повязала белую косынку в маленький красный горошек. Положила письма в нагрудный карман комбинезона поближе к своему молодому и незаслуженного забытому телу. Перетащила стремянку в большую комнату. Расставляя стремянку, вздохнув, вспомнила, что писал о расставленных  ногах  неизвестный и великий описатель плотских утех.

 Без Королева работа не спорилась. Но деваться некуда. Вот она доля одинокой женщины. Как говорится, только не сжата полоска одна, грустную думу наводит она.  Это как раз про нее, - полосу недожатую. И про работу. По стремянке скакать, вверх – вниз,  сомнительное удовольствие. А приходится.  Она  уже часа два как грунтовала стену, а Королев  не просыпался. Видно, всю ночь тут гарцевал на той шалаве, что помаду на стакане оставила.
 
В дверь позвонили в самый неподходящий момент. У Зои все было так тщательно и аккуратно расставлено и подвешено на стремянке:  и бадейка с грунтовкой и  бадейка с водой, и тряпка стирать потеки. Так аккуратно, что уже пора сбегать в туалет, а она все терпела. А  теперь надо мчаться к двери? Наверное, его шалава заявилась.  Вот пусть Королев ей и открывает. Нет, лучше открыть ей. Да прихватить с собой воды  и плеснуть в ее гнусную рожу. Плеснет и захлопнет дверь.  И с ведерком наперевес Зоя  пошла к двери

 В дверях стоял какой-то тип с бородкой. Увидев Зою, удивился.
- Извините. А мне бы Зою увидеть.
- Я и есть Зоя, - улыбнулась она.

Может быть, мастер послал  на квартиру насчет материалов. Может быть,  нового клиента потенциального подослал. Вообще–то клиенты дело Королева. Но может быть, он пьянкой себя уже так скомпрометировал, что решили послать на разговор с ней. Незнакомец  внимательно посмотрел на девушку. Помялся.

- Нет мне другую Зою. Зою Владимировну.

 Зоя  усмехнулась, подумала, что кто-то описал  ее такой, что пришедший  не может  допустить, что женщина, к которой нужно обращаться по отчеству, может быть столь молода?  Если это потенциальный клиент, то нужно на следующий заказ, о Королеве забыть. Лучше ей с Зинкой или Верой договориться.

- Я и есть Зоя Владимировна, - улыбнулась она. Незнакомец не улыбнулся в ответ. Покачал отрицательно  головой.
- Мне нужна Зоя Владимировна, которая тут жила.
- Которая тут жила?
 Зоя удивилась. Пару  мгновений не могла понять, может быть, это милиционер по жалобе соседей пришел? А потом до нее дошло, что бывшая хозяйка, наверное, была полной ее тезкой,
 - Вы про хозяйку? Ой,  я про нее я ничего не знаю. Вы знаете, мы пришли в пустую квартиру. Хозяева выехали. Вы в конторе узнайте. Уже ничего тут не было … она вспомнила про письма,  но эта деталь не должна касаться пришедшего.
-  Печально, - сказал мужчина,-  И вы не знаете, как найти Зою?
- Я же говорю, попробуйте через контору.  Порасспросите ее родственников, ее друзей.  А что же она вас не предупредила, что переезжает? Нового адреса не дала?
- Боюсь, раз не предупредила, значит и не стоило. А вы новая хозяйка?
- Размахнулись, -  печально усмехнулась Зоя, - Хороша Маша да не наша. У меня на такие хоромы бабок нет.
- Ну, не велики хоромы, -  хмыкнул мужчина, - Скажите, пожалуйста, если вас не затруднит. Туалетом можно воспользоваться.
- Ну, воспользуйтесь, - неохотно произнесла Зоя. Этот гость мало того, что своими расспросами не давала ей самой сходить в туалет, так еще ее опередил. Да и вообще, простой товарищ, не успел прийти и в туалет.

 Мужчина прошел в туалет. Зоя снова взобралась на стремянку.
 Бывают же такие  совпадения. Полная тезка. Она, например за свой  почти четвертак впервые видит вторую Зою Владимировну. Говорят, редкие совпадения выливаются иногда в счастливый случай. И если теперь у нее рядом с сердцем  лежат такие  откровенные сердечные послания, стало быть, что-то в ее жизни должно измениться к лучшему. Как там поют: а знаешь, все еще будет. Глядишь и ей, как ее неизвестной тезке, выпадет случай стать владычицей морскою.

Что же  тут за дама такая жила, если своему приятелю даже не намекнула, что переедет. И хорошо жила, судя по обрывкам лощеных журналов. Неужели она одна  роскошествовала в трехкомнатной квартире? Ну, красиво жить не запретишь.  И странный у нее приятель. Рассчитывал увидеть тут свою Зою, раз с туалетом не рассчитал. А не он ли  писал письма? Фантастическая догадка возродила желание, накатившее на Зою при чтении писем. Да так захватило, что ей показалось, загуляла под ней  стремянка. Рукой махнешь и полетишь. Она замерла, стараясь перевести дух.

 Она услышала звук смываемой воды. Ждала уже с нетерпением.  Но  нежданный гость не появлялся. Зоя подождала и спустилась со стремянки.  Подошла к туалету. Дверь приоткрыта. Мужчины нет. Она не стала его разыскивать по квартире. Заскочила молнией. А когда вышла и вернулась в большую комнату, к стремянке, мужчины  не было. Ушел. И вдруг она услышала какие-то звуки, которые говорили о присутствии посторонних. Королев проснулся? Она заглянула. Нет спит. Она прошла в другую  маленькую комнату и там нашла гостя. Он  стоял и внимательно разглядывал стену.

- Вы еще тут?
- Если позволите.
 - Ну, если я вам в туалет сходить позволила, то в комнате стойте сколько влезет.  Не пойму, что интересного в голой стене? - удивилась Зоя.
- Вспоминаю, как все тут было.  Хорошо, что вы тут еще не приступили. Тут  висела картина. Вот видите, - он указал пальцем, - Гнездышко под гвоздик и даже след от нижнего края.
- И что было на картине?
- Зоин портрет.
- Большой. Круто жила ваша знакомая.
- Это спальня была. Будуар.
- Я у людей  видела, в будуарах телевизоры стоят. Спать ложатся – телевизор врубают.  А  у некоторых на тумбочке ночная лампа. Они  книги на ночь читают. И даже стихи.
- А вы на ночь не читаете?
- А я наамбалюсь только лягу и отрубаюсь.
-  Что прямо так? Без всех удовольствий? – Зоя  хмыкнула в ответ, вспомнив, как это делал Королев. А этот товарищ так удивляется, словно  у него что ни вечер удовольствия.  А ведь не поверишь.  Не молод.  - А вот Зоя перед сном  смотрела на портрет.
-  Собой, что ли, любовалась?
- Трудно сказать.
-  Портреты себе заказывала. Это дорогое удовольствие.
- Она  не заказывала. С нее писали, - сказал мужчина, -  Еще просили, чтобы позировала.
- Кто бы мой  портрет нарисовал?  А то одни фотки в паспорт.
- Вот тут висел портрет моей работы.
- А вы художник?
- Вроде того.
- Настоящий?
- А что, на художниках клеймо? Вроде, настоящий.
- Впервые разговариваю с настоящим художником.
  Мужчина поднял с полу обрывок обоев,
 - Есть у вас мелок?
Зоя недоверчиво усмехнулась,  вышла в другую комнату и  вернулась с мелом.  Мужчина прижал левой рукой обрывок обоев к стене и стал  на рыжеватом в цветочек фоне рисовать, лишь изредка поглядывая на Зою.

- Ну вот,  - он протянул Зое свою работу.
- Ух, ты!  На память оставлю. Девочкам покажу
- Недолгая память, - сказал мужчина, - Мел стирается. Но это поправимо. Я вам скажу, вы достойны масла, кисти мастера. Тем более, раз вы Зоя Владимировна.
- Вы что мне делаете  предложение  писать с меня  картину,  - усмехнулась Зоя.
- Такая модель мне бы подошла.
- Я согласна. А сколько будете платить?
- Договоримся. А вас характер работы  не смущает?
- А что должно смущать?
- Знаете, начинается с портрета, а потом… модели нередко становятся любовницами художников.

Зоя заметила, как гость с цепким глазом рассматривает ее. Так когда-то на них,  гимнасток во дворце пионеров, смотрел  тренер. Но ее гимнастика еще в школе накрылась медным тазом. Могла  бы чего-то достичь, но мама  сказала, что школа важнее. А вышло, что и школу, и даже ее медаль – все можно забыть. А ведь  тренер ее хвалил. И учителя хвалили.
Ну ладно, тогда не сработало. Медалей по гимнастике не получила. А  школьную  медаль можно под стул подкладывать. Но сейчас  с таким необычным совпадением может сработать. Не вечно ей обои клеить. Искусство облагораживает и возвышает. И шагнет она выше из маляров-штукатуров в модели.

Зоя следила за скользящим по ее комбинезону взглядом гостя. Взгляд надолго задержался на ее груди. Грудь, конечно, в женщине вещь важная. И формой и содержанием. Зоина бывшая напарница Вера, женщина забальзаковского возраста и обладательница пятого номера, с горечью сообщала, что после тридцати форму груди диктует форма бюстгальтера. Зоя ее слушала невнимательно. Так здоровый человек не вникает в беды больного. Зое было далеко и до пятого размера и до бальзаковского возраста.  Вовка, который ходил к ней до Королева, ластился, говоря, что ее грудь ложится в ладонь, как текущий соком райский  плод. И если верить Вовке, а почему ему не верить, райские плоды достойны того, чтобы  попасть на картину.

Конечно, это еще нужно взвесить, хорошо ли, если ее обнаженка  засветится на людях. Да что тут взвешивать! Искусство так многогранно и противоречиво, что его можно вывернуть и так и этак. Одно и то же и хвалить и осуждать. Но не только  тем, кто рисует, обязана живопись  своим великолепием, а также тем, кого рисуют. Не было бы натурщиц, не было бы великих мастеров. Красавицы позировали, позируют, и будут позировать. А ей чего стесняться? Ей есть, что показать.

 Яркие  карусельные огни  богемной жизни замелькали перед Зоей.

Но почему он уставился на ее грудь?  И тут до Зои дошло - форму ее груди  просто не видно в комбинезоне. А тут еще и  письма в нагрудном кармане. Она снова вспомнила про письма, и это придало ей смелости. Он спрашивал, не смущает ли ее позирование.

- Это меня не останавливает, -  заверила Зоя.

 Можно доказать прямо сейчас. Она начала медленно стягивать бретельки комбинезона. Так медленно, как, - она видела в некоторых фильмах, - женщина стягивает плечики бюстгальтера, желая обольстить. Конечно, задавала она себе вопрос, а не слишком ли это смело? Художников и врачей нечего стесняться. Но она его видит пятнадцать минут. Он в отцы ей годится. Пусть ладный, приятный,  опрятный,  смотрится,  ведет себя прилично. Не то, что Королев, последняя скотина. Но все-таки.

И все же, прочь сомнения! Она этому  мурлу, Королеву ничем  не обязана. Она вообще никому ничем не обязана.  Тем более, Королеву. Он  у нее не первый. И не второй. И не третий.

Мужчина смотрел на нее пристальным, но непрошибаемым взором, как, задумавшись, смотрят в камин. О чем он думал? Этот ничего не говорящий взгляд озадачивал Зою. В гостях у Верки она по видику насмотрелась всякого разврата. Там женщины раздевались перед мужчинами медленно. А те глазели, уставившись, как похотливые козлы. Зоя улыбнулась, давая понять, что стягивание плечиков комбинезона - увертюра. Ее ковбойка под комбинезоном была застегнута на все пуговки. Чтобы грязь не залетала.  И она расстегивала пуговки так, как учило  важнейшее из искусств. Пуговка за пуговкой. Вот она распахнула рубаху. Пара движений  и  комнату осветила  белизна ее груди. Зоя немного прогнула спину и развернулась, чтобы художник мог по достоинству оценить это великолепие.  Обидно и странно, что у художника ни руки не задрожали, ни глазки не заблестели, ни губа не отвисла, ни слюнки не потекли. Или убит этим видом, или  всякого насмотрелся.

- Вас  не останавливает, что я так легко согласилась? – нарушила  она  молчание
- Ни в коем случае.

И больше ни слова. Чурбан, а говорит, что натурщицы становятся любовницами. Может быть, импотент? Зоя чуть ниже приспустила комбинезон  и из нагрудного  кармана шлепнулась на пол злополучная пачка писем. Она подняла и хотела, было, спрятать обратно. Но помедлила. Письма, напомнили, как могут быть красочны и пахучи  цветущие райские  долины страсти.

- Что это? – спросил мужчина.
- Письма, - и Зое вдруг захотелось, чтобы он прямо сейчас прочитал хоть одно письмо. Она вытянула листок из конверта и  протянула ему
- Не секрет?
Она отрицательно помахала головой.

- Но ведь это не вам письма, - сказал он, пробежав по строчкам.
- Почему вы думаете не мне? Там же написано, Зоя, -  Она ждала другого. Ждала, что  письма растормошат его. В голове крутились видиковские сцены разврата. Вот они и будут квиты с Королевым. Мужчина прочитал еще несколько строчек и сказал
- Потому что это мои письма Зое. Откуда они у вас?
-  От верблюда, - печально усмехнулась Зоя, -  Нашла в  газетах.
Своеобразный он человек, подумала она. Кто его за язык тянул? Не всякий признается, что он  такие письма пишет. А этому никаких проблем.

- Я их заберу.
- Оставьте мне.
- Вам-то зачем? Зачем вам  письма чужого мужчины чужой женщине?
- Ну, теперь мы с вами не  совсем чужие. Я чужим себя не показываю, -  лукаво улыбнулась она, - А письма - это прямо роман. Я буду читать вечерами, и представлять, что это вы мне написали.
 Эти слова должны были стать залогом  ее вступления в новую жизнь. В качестве модели.  Но мужчина на них отреагировал слабо.

- Ну ладно, - согласился он, - Если вам так хочется. Если хотите, можете мне попробовать позировать. Вот мой телефон. Он  поднял с пола небольшой кусок обоев, достал из кармана пиджака ручку и написал номер.

Зое так не хотелось выныривать из сказки. Почти про Золушку. «Художник на мольберте мой портрет нарисовал». Не на мольберте, а на  обоях. Не важно. И пусть исход  дела решила не хрустальная туфелька, а ее грудь, это даже значительнее. Что такое туфелька? Туфелька – ноль. Это мертвый предмет.  Конечно, предметом  тоже моно себя украсить. Но потеряй  Золушка туфельку – и она никто, и звать никак. А грудь – свое  родное добро.

Так ей не хотелось возвращаться в действительность. К пьяному Королеву на ворохе газет. Так хотелось продолжения сказки.  Она хоть в окно посмотрит вослед  настоящему художнику.  И не просто художнику, сказочнику.

Окно на кухне поддавалось с трудом. Зоя старалась не шуметь. Открыла, оперлась о  подоконник и смотрела, как художник-сказочник вышел из подъезда. Она даже удивилась, когда он совсем не по-сказочному сел в обычную машину. А что ты ожидала,  сказала сама себе, он должен был бы сесть в золотую карету? Руки Королева обхватили ее сзади. Дохнуло перегаром. Послышалось «гоп-стоп, Зоя» но он не успел договорить.  Зоя изо всей силы саданула ему локтем под дых.

- Ты чего? – скрючился  он.
-  я же сказала. Только через вендиспансер, - отрезала Зоя.
- Ладно, позолоти ручку.
- Это зачем? На бутылку? Обойдешься.

 Королев приложил ее так, что она улетела аж к стремянке. Упала стремянка. Она упала на стремянку.  Лежала, не рискуя встать, пока он выгребал деньги из ее сумочки.  Болела разбитая губа. Но это пройдет.  Страшно за руку.  Она упала на  правую руку. Неизвестно, сможет ли завтра работать.

 Королев ушел и запер дверь. Зоя осталась сидеть как в темнице. Денег у нее в сумочке - на три бутылки бормотухи хватит. На какие подвиги Королева после этого потянет?  Дело пошло к вечеру. Королев не приходил. Зоя стала стучать в дверь. Люди  возвращаются с работы. Кто-нибудь в коридоре услышит. Она открыла окно и  дождалась, когда мужчина подошел к их подъезду. Окликнула, попросила подойти. Он действительно поднялся. И Зоя через дверь объяснила ему, в каком она положении и просила вызволить ее как-нибудь. И вдруг услышала, как Королев  орал, что ему ничего не стоит и рожу намылить, всяким, кто около  его дверей околачивается. Мужчина ушел.

Королев с трудом попадал ключами в замки. Уже наклюкался, поняла Зоя. Он принес недопитую бутылку с собой. Лег на газеты и промычал, что он по своей доброте душевной прощает Зое смертельные обиды, которые она ему нанесла. И заснул. Зое тут нечего было делать. Но оставлять квартиру незапертой с пьяным Королевым она не решилась. Пусть проспится тут до завтра. В запертой квартире целее будет. Меньше будет тянуть на подвиги.
 После того, как Королев почистил кошелек,  оставалась сущая мелочь. Домой ехать не хотелось.  Она помнила: в  сумочке  лежат портрет, письма и  бумажка с телефоном художника.

Когда Зоя запирала, замок за замком,  наружную дверь, открыла соседка.

- У вас все в порядке? А то тут ваш приятель на соседа кричал,–  с тревогой в глазах спросила она.
-  Все в порядке, - заверила Зоя, -  От вас позвонить можно?


 Она проснулась разбитой. Вставать неохота. Но Женя, - мысленно она звала его  Женей, как ровесника,-  уже  был на  ногах. Торопился в город.  Возвращаться в постылую  квартиру для работы Зое  не хотелось.  Возвращаться в свой постылый угол – тем более.  И она выбрала шабашку. Еще неизвестно, позволит ли работать боль в руке. Теплилась робкая надежда, что Королев  подсобит. Если он, конечно, оклемался. У нее самой голова от вчерашних дивных коктейлей не отошла.

Женя подвез к дому. Но выходить из машины не стал. Волшебная ночь Золушки закончилась? Зоя пошла на свою голгофу. Голова еще так плавала, что не сразу нашла подъезд. Даже этажом промахнулась. Уперлась выше, на четвертый. И только когда увидела, что перед ней совсем другая дверь, а у двери коврик, собралась и сообразила.  Пришлось спускаться.

 Зоя еще не успела осмотреться в квартире, как нагрянули непонятные мужики, стали копаться во всех углах и допытываться, кто она такая. Требовать документы.  А потом повезли ее и оставили, закрыли в какой-то пустой комнате одну. И Зоя опытным глазом увидела, что комнате давно  требуется ремонт. Может быть, они ее сюда и привели, чтобы поговорить о ремонте?

 Она сидела одна, оглядывая пустые стены,  больше часа. Затем  ее привели в кабинет. Мужчина стал задавать ей странные вопросы. Совсем не про ремонт. Спрашивал, кто она, где она ночевала. Предупредил, уже известно, что дома, там, где снимает комнату, она не ночевала. 

- А зачем вам знать, где я ночевала? Вы,  небось, Игорев дружок? Так и передайте ему, что это не его дело,  – сказала  Зоя.
- Кто такой Игорь?
- Вот я и задаю себе вопрос, кто он такой? Что он о себе вообразил?
- Здесь вопросы задаю я, - строго поправил ее  мужчина.
- Где здесь?
- Вы что не поняли? Вы в милиции.
- В милиции? Для чего?
- Для выяснения обстоятельств дела,  - сказал мужчина.-  Где вы губу разбили?
- Игорек постарался
- Фамилия Игоря.
- Королев. А что?
- Как вы оказались в квартире, из которой вас сюда привезли? Откуда у вас ключи?
- По проспекту Ленина? Мы с Игорем ремонт там делаем. Шабашку подкинули.
- А кто вам подкинул такую шабашку?
- Игорев прораб.
- Фамилия прораба.
- Не знаю, - покачала головой Зоя, - Лысенький такой.
- Лысенький? А это что такое? – мужчина положил перед ней обрывок обоев с ее портретом.
- Это мой портрет! - гордо улыбнулась Зоя.
- Я вижу, что не Бриджит Бардо. Губа еще целая. Кто рисовал?
- Знакомый художник.

Зоя не врала. Уж теперь она может похвастать на все сто, что у нее есть знакомый художник. Но следователю показалось, что как-то нетвердо она это произнесла.
 - Фамилия художника.
- Женей его зовут. Фамилию не знаю.
- Где он живет?
- На Ивовой.
- На Ивовой?

Следователь посмотрел на нее пристально. Вызвал кого-то по телефону. Пришел другой мужчина. Показал мужчине Зоин портрет. Что-то спросил. Тот утвердительно кивнул.  И еще несколько минут они о чем-то шептались. 

- А это что такое? – следователь  выложил письма.
- Это личная переписка.
- За такую переписку  срок можно схлопотать.
- Это не мое.
- А как у вас в сумочке оказалось?
- Это валялось среди старых газет. Наверное, осталось от прежних владельцев. Я и подняла. И прочитала. Интересно ведь, как люди живут.

- Крайне интересно, - усмехнулся следователь, - Вы звонили вчера вечером из квартиры напротив той, где у вас, как вы изволили выразиться, шабашка?
- Звонила.
- Кому?
- Это мое личное дело.
- Нет не личное. Мы пробили звонок. Вы звонили Краснощекову.
- Кому?
- Краснощекову.
- Я звонила знакомому. Я его фамилии не знаю.
- А по странному совпадению  зовут его Женей. И он художник. И живет на Ивовой. Фамилия его, к вашему сведению, Краснощеков. Личность известная.
- Художнику, да, звонила. А что  с ним случилось?
- Он-то жив – здоров. Но посмотрите, что получается. Соседи говорят, что днем из  той квартиры, где вы работаете, доносились звуки. Ссора, ругань, даже драка. Потом в дверь этой же квартиры колотили так, что весь подъезд слышал. Потом ваш Игорь ругался  в подъезде с соседом. А потом с вами. Потом вы вышли и когда запирали двери, соседка вас видела
- Ну, видела, -  сказала Зоя.
- Вы позвонили от нее по телефону. Позвонили Краснощекову. Соседка видела, что вы набирали номер по бумажке.  Бумажку с номером  мы нашли у вас в сумке. Звонок пробили.
- Ну и что тут такого? – спросила Зоя, - Я вышла и позвонила своему знакомому. Художнику. Соседка разрешила.
- А соседка говорит, что перед этим были слышны звуки ссоры. И даже драки. А вы были со свежим следом от удара на губе.
- Я поругалась с Игорем.
- Игорь это кто?
- Вы уже спрашивали. Это мой напарник.
- Поругались и ушли? И уходя, заперли дверь и позвонили Краснощекову
- Да
 - Странно как-то.
- Что странного?
-  Вы ругаетесь, деретесь, уходите, запираете напарника в квартире.
- Пьяного напарника, - поправила Зоя, - Чтобы чего не натворил.
-  Хорошо, пьяного напарника. Звоните приятелю. И дальше что?
- И дальше мое дело. Он с меня портрет рисовал. Он ведь художник. Я ему позирую.
-  В перерывах между шабашками? Где вы били примерно в полночь?
- А вам то что?
- Послушайте. Вы подозреваетесь в покушении на жизнь человека. Где вы были вчера в полночь?
- В полночь художник был жив и здоров.
- Вы были у него в это время?
- Да
- А вот он говорит, что вас у него не было.
- Как так? Где же я тогда была?

Это заставило Зою задуматься. Небольшой туман в голове оставался.  Воспоминания были отрывочными. Помнила  комнату, помнила Женю, помнила большой диван с богатой обивкой, помнила, что Женя рисовал портрет. Помнила, что Женя сказал, что это только набросок.  Нужно еще дорабатывать. Но уже  есть сходство с ней, не ошибешься.

- Смотрите, - снова начал следователь,  - Мне непонятны ваши странные действия. Откуда у вас рана на губах? Что у вас за ссадина на руке? Почему вы звонили от соседей Краснощекову? Где вы были ночью? И пока вы это не объясните, вы остаетесь под подозрением и будете задержаны до выяснения обстоятельств.

- А на кого я, как вы говорите, покушалась?  спросила Зоя.
- Вам лучше знать.
- Ни на кого я не покушалась
- Вы покушались на мужчину,  имени  которого мы пока не знаем.  Он в больнице. Но когда он заговорит, тогда посмотрим. Мужчина, который оставался в той квартире, которую вы заперли, покидая вечером. Лучше вам все самой рассказать
- Игорь?- воскликнула Зоя,  - А что с ним?
- Вам лучше знать. Рассказывайте  по порядку все, что знаете.
-  Мне нечего рассказывать,-  сказала Зоя. - А ночью я была у художника.
- А вы хорошо его знаете?
- Художника? Неплохо.
- Как давно?
- Недавно, но хорошо.
- Вы знаете, чем он занимается?
- Сами же говорите, что он художник.
- Художник то он художник. Ну ладно. Так вы говорите, были у него. Кто это может подтвердить?
- Портрет. Он мой портрет рисовал.
- Ночью?
- А какая разница? Разве ночью нельзя? И ночью может вдохновение прийти.
- Да, и ночью можно,-  сказал следователь, -  Только от вас, к которым ночью вдохновение приходит, другим покоя нет.

Он еще раз в памяти перебирал все, что имелось по этой квартире. Целое досье накопилось. Квартира эта давно засвечена. Хозяйка та еще тертая гражданочка. Начать с того, что неизвестно на какие шиши она, не работая, деньги на кооператив наскребла. Ценные подарки ей делали? И пока жила в этой квартире, постоянно там крутились подозрительные личности. И  закономерный результат. Наглоталась таблеток и вскрыла вены. Тогда криминала не заподозрили.  Или не сильно рвались. Но этот Краснощеков тот еще тип. Художник. Говорят, мастер шантажа и подделок. А на какие дела он еще мастер?

После этого следователь стал мысленно раскладывать в одну цепь события прошедшей ночи. Даже, прошедших ночей. В позапрошлую ночь позвонили в милицию. Сообщили, что из этой квартиры шум, гам - тарарам и музыка. Приехал наряд. Открыл  пьяный хозяин, - как потом выяснилось, не хозяин, а ремонтный рабочий. Тогда наряд не стал вдаваться. Предупредили. Там сразу притихли.  И наряд уехал. А  если бы не уехал, может быть, не случилось бы того, что произошло следующей ночью. Сначала среди ночи стал доноситься грохот. Люди вышли в подъезд и выяснили, что это стуки в дверь. И  снова из той же  самой квартиры. Пока ехала милиция,  стуки прекратились. Зато был обнаружен на газоне человек, явно  выпавший из окна. В подтверждение этому окно на третьем этаже той самой квартиры открыто. Гражданин мертвецки пьян. Вызвали скорую.  Жив. Спасли  кусты. Но вопрос, как он выпал? Сам или кто-то помог? Дверь оказалась закрыта. На звонки никто не отвечал. Подогнали пожарную машину. Два опера  залезли. Увидели, что в комнатах пусто. Идет ремонт. Следы пьянки. Но среди голых стен  ключей от квартиры так и не обнаружили. И оставили до утра. А утром явилась вот эта самая миловидная Зоя Владимировна, которая сейчас сидит перед ним и делает большие глаза, словно ничего не понимает. Пусть посидит, подумает.

Через час приехал наряд от Краснощекова. И подтвердил. Девушка не врала.  Нашли  свежий  ее портрет. И даже какие-то ее вещи. Судя по всему, она, действительно, с падением из окна не связана. Хотя кто ее знает. Свяжется с таким, как  Краснощеков…. Еще нужно разобраться с письмами, которые нашли у нее в сумке. Казалось бы ничего особенного. Личная переписка. Но это письма Краснощекова.  Не ясно, как можно пристегнуть к делу эти письма. Но стоит над этим подумать. А то этот Краснощеков совсем обнаглел. Уже было прижали. Да прокурор вступился. Знакомый его? Может быть, стоит перепроверить, не приложил ли Краснощеков к смерти бывшей хозяйки свою талантливую руку.

- Ладно,-  сказал следователь,  - Я вас отпускаю под подписку о невыезде.   А письма мы забираем, как вещдок.
 - Так что с Игорем? – напоследок  осмелилась спросить Зоя
- Выпал из окна.
- Выпал из окна?!
 Следователь  внимательно следил за ее реакцией. Увидел, как Зоя ахнула и потухла.    Это для нее новость. Но, почему так странно помрачнела? В этом еще предстоит покопаться.
- Короче, -  следователь закрыл какую-то папку на столе, -  Я вас выпускаю. Но не   советую вам связываться с Краснощековым. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Зоя вышла из милиции.  Солнце уже перевалило зенит. Стало чуть прохладнее. И тени  длиннее. Погода превосходная. Настроение поднялось. На шпаклевку и обои смотреть не хотелось.

И без Королева об обоях говорить нечего. Следователь сказал, что  Королев в больнице и еще неизвестно, как пойдет дальше. Поехать к нему в больницу? Зоя чувствовала долю своей вины.  Ведь она его заперла. Если бы не заперла,  он бы не полез в окно. И не грохнулся бы.  Значит, нужно проведать, как он там.

Но, пришла спасительная мысль: если взглянуть с другой стороны, он  полез в окно, потому что напился. А почему еще? И не запри она его, с ним могло произойти еще худшее. Он, когда пьяный, с головой не дружит. Так что, может быть, она его даже от худшего оберегла. Будет ему впредь наука. А отсюда вывод: никакой ее вины в произошедшем нет. А отсюда и дополнительный вывод: она имеет полное моральное право не доделывать ремонт, а заняться доделкой портрета. Это приятнее и интеллигентнее. И память хорошая останется.  А насчет предупреждения не связываться с Краснощековым….Что значит, не связываться, когда ее портрет только в самом разгаре?

Женя был хмур. Будешь хмурым, когда дважды приезжала милиция. А кому нравятся их визиты.

-  к тебе приезжали. А я там была. Давала показания, - сказала Зоя
- Вот как! Ну, о чем они тебя там спрашивали?
- Ничего особенного. Спрашивали про Королева.
- А еще?
- Слушай, я только с допроса. И снова на допрос?
- Это важно. Меня упоминали?
- Не упоминали. Только вот письма оставили у себя. Приступим?
- К чему приступим?
- Картину  рисовать, -  Зоя  улыбнулась ему   и расстегнула пуговку платья.
- А про картины они говорили?
- Про картины не говорили, - Зоя расстегнула вторую пуговку.
- Подожди немного.

Зоя осталась в комнате ждать.  Она понимала, Женя уже не молодой жеребец. Нужно дать ему  настроиться. Тем временем Евгений прошел в свой кабинет, достал из потайного ящика ключи, открыл дверь в комнату, оборудованную как хранилище. Тут хранились  особо ценные картины. Не шедевры. Картины-документы. Через пару минут он нашел среди картин небольшой портрет. Портрет женщины. Каштановые локоны на обнаженных плечах, красивые плечи, красивая грудь. Лучше, чем в жизни. Он этой картиной польстил своей модели. И имеет смысл польстить. Но вместе с тем узнать ее можно. Не ошибешься. Несколько таких портретов он писал не для выставки, и не как подарок.  Для  себя. Он хранил их у себя. Взаперти, как преступников.  На стены не вывешивал.  Такой портрет много стоит. Это щит, броня, надежный страховой полис. Дело не в палитре, не в мазке. Не в ее приукрашенных прелестях. Дело во взгляде.  Надменный, уверенный взгляд модели  все может выразить так чудно.  И есть тому причина. Как-никак жена прокурора