Удивительное происшествие с господином Белкиным

17 мая 19.. года из кофейни «Парусъ», что на углу Астраханской и Владимирской, вышел солидный господин, пятидесяти двух с половиной лет. Одет он был в изящно пошитый синий костюм, в руке держал трость дорогого черного дерева, с серебряным набалдашником в виде собачьей головы. Этим господином был никто иной как Роман Филиппович Белкин, коллежский советник, человек достойный и уважаемый. Ясный весенний день, чашечка превосходного кофе, которым так славился «Парусъ», а также свежайшее ромовое пирожное, привели Романа Филипповича в весьма благодушное настроение. Он обвел взглядом улицу, раскурил сигару и неторопливо зашагал в сторону дома. Щебетали птицы, мальчишки-гимназисты гоняли по скверу мяч, даже грозный городовой на углу улыбался редким прохожим. «Прелесть, что за денек!», - только подумал Роман Филиппович, как вдруг его довольно невежливо дернули за полу пиджака. Коллежский советник охнул от неожиданности и с испугом посмотрел вниз. На пыльном тротуаре у его ног сидело прежалкое создание – нищий горбун, одетый в бесформенные замызганные лохмотья. Лицо его покрывали струпья, гной застыл в уголках воспаленных глаз, нос разъедала язва. Но больше всего в обличье несчастного поражал горб. Неправдоподобно огромный, словно гигантский паук оседлал он спину калеки. Роман Филиппович брезгливо поморщился – не любил коллежский советник нищих, юродивых и прочих убогих.
 «Чего тебе?», - с грубостью, не подобающей столь почтенному господину, буркнул он. Горбун ощерил черные, будто дегтем вымазанные пеньки зубов и прогнусавил: «Целковый, ваше благородие, всего один целковый».
«Целковый?», - ахнул Роман Филиппович, - «Целковый? Да ты рехнулся, что ли?!», - попроси нищий копейку, Роман Филиппович и то не дал бы, а уж целый рубль...
«Целковый», - повторил горбун, - «Целковый».
Роман Филиппович только присвистнул и, отвернувшись от наглого нищего, продолжил путь. Не успел он сделать и десятка шагов, как его снова дернули за полу. Горбун сидел на мостовой и скалил черный рот.
«Да как это...», - растерянно забормотал Роман Филиппович, - «Бежал за мной..., да я тебя...да как ты... Городовой!», - закричал он, опомнившись, - «Городовой!»
Городовой, только что мило улыбавшийся двум барышням, услышав крик, ринулся на помощь.
«Чего изволите, ваш бродь?», - браво рявкнул он – коллежский советник был в городе персоной известной, к тому же отличался склочным характером. Словом, был из той породы людей, коею городовому совсем не хотелось сердить.
«Да вот, любезнейший, этот апаш1 привязался ко мне как банный лист», - Роман Филиппович с некоторой даже торжественностью, словно изобличая злодея на суде, указал на горбуна. Но место, где миг назад сидел горбун, пустовало. Роман Филиппович изумленно охнул. «Дьявольщина», - прошептал он и перекрестился. Городовой деликатно переминался с ноги на ногу. «Так что, ваш бродь», - нерешительно начал он, - «если не нужен, так, может, я того...».
«Да-да», - рассеянно махнул рукой Роман Филиппович, - «Иди себе». Все его мысли были заняты странным нищим и его таинственным исчезновением.
«Что же это получается?», - рассуждал Роман Филиппович, - «В воздухе, что ли, этот горбун растворился? Или вообще он мне привиделся... Эх, надо было городового спросить, видал он или нет такого нищего. Если не видел – значит, желтый дом по мне плачет. Ах ты, Господи, не было печали».
Странное происшествие поглотило все мысли Романа Филипповича. Он и не заметил, как добрался до дома. Дворник Степан, увидав хозяина, бросил папиросу, подтянулся, приосанился, и с метлой наперевес встал у ворот наподобие часового.
«Экий дурак», - невольно подумал Роман Филиппович и поздоровался со Степаном.
«Шляется не пойми где, обезьян старый», - невольно подумал Степан и почтительно поприветствовал Романа Филипповича.
«Что, Степа, как дела?», - мимоходом спросил господин Белкин, проходя в ворота.
«Да визитер к вам, ваше благородие, приходил. Презанятный!», - Степан усмехнулся в густые рыжие усы.
Роману Филипповичу при слове «визитер» почему-то стало нехорошо.
«Сижу я, значит, в дворницкой, чай пью», - обстоятельно рассказывал Степан, - «Дела переделал, чтобы и не попить? С баранками, значит, чай пью. Вдруг грохот страшный, кто-то в ворота так колотит, что ходуном ходят. Думаю, значит, пожар! Бегу, отворяю – а там нищий».
«Нищий?», - слабым голосом переспросил Роман Филиппович.
«Нищий», - подтвердил Степан, - «Страшный такой, горбатый.  Что, говорю, надо? А он: господина Белкина мне! Так, говорю, и будет господин Белкин со всякой дрянью разговаривать.  Какое, говорю, у тебя дело может быть к господину Белкину? А он заладил свое: позови да позови. Ну, я его, значит, взял за шкварник да сапогом под зад».
«Когда, когда это было?!», - Роман Филиппович в волнении ухватил Степана за рукав.
«Да вот, перед вашим приходом и было», - удивленно ответил тот, - «А что, ваше благородие, неужто и впрямь к вам приходил? А я грешным делом...»
«Вот что, Степа», - Роман Филиппович перешел на шепот, словно их кто-то мог подслушивать, - «Если этот нищий появится – хватай его да свисти городового. Этот жук горбатый меня обокрасть хочет, не иначе. Весь день за мной ходит. Поймаешь его – будет тебе премия».
«Да я ж!», - от избытка чувств Степан даже пристукнул метлой по земле, - «Мимо меня! Мышь!  Я им!», - мысли о премии сделали речь дворника несколько несвязной, но, несомненно, полной воодушевления.
«Вот и хорошо, вот и хорошо», - Роман Филиппович сунул Степану гривенник и, приободренный, вошел в дом.
Отужинав, он отпустил прислугу и устроился с газетой возле камина. В доме было пусто. Жена умерла год назад, дети давно разъехались. Тишина пустого особняка, мягкие волны тепла от камина усыпили господина Белкина, он уронил номер «Московских ведомостей» на колени и задремал.
Нехороший, тревожный сон приснился коллежскому советнику. Во сне этом Роман Филиппович сидел за столом у себя в кабинете и принимал просителей. Те шли один за одним, и он изрядно подустал. В очередной раз хлопнула дверь, пропуская посетителя и Роман Филиппович поднял на него глаза. Горбатый нищий стоя на четвереньках, как животное, скалил на него черные зубы. «Охрана, охрана!», - хотел закричать Роман Филиппович, но не смог раскрыть рта. Горбун зарычал и бросился к нему. Страшным прыжком перескочил горбун полкабинета и приземлился на стол перед Романом Филипповичем. Пасть нищего распахнулась как кошелек, и уже не человечьи зубы были в ней, а ряды острых стальных игл.
«Целковый», - прошипела тварь, - «Целковый». И вцепилась в горло коллежского советника.
Роман Филиппович закричал и проснулся.
Было четыре утра. На службу он не пошел, велел Степану зайти в ведомство и сказать, что хозяин прихворал. Вместо службы направился он к церкви святого Николая, исповедаться и причаститься.
Улицы были тихи и пустынны. Казалось, будто вымер город. До самой церкви ни один человек не повстречался Роману Филипповичу.
Церковь, белая, стройная, возносилась в синеву неба. Паперть была безлюдна, лишь один нищий сидел на ней. Обреченно пошел к нему коллежский советник – он сразу узнал горбуна.
Горбун поднял голову: «Целковый». Роман Филиппович швырнул ему припасенный рубль. Взметнулась костлявая рука и монета исчезла в ладони нищего.
«Целковый», - тихо, будто не веря, прогнусавил горбун.
«Целковый», - повторил он уже громче.
Нищий впился глазами в лицо коллежского советника.
«Продано?», - спросил он, - «Продано?!»

«Продано», - кивнул ничего не понимающий Роман Филиппович, - «Продано».

«Продано!», - взревел горбун.
«Продано!», - руки его взметнулись вверх в торжествующем жесте, и замерли, застыли, словно ногтями вцепились в синее небо.
«Продано!», - прогремело отраженное окрестными домами эхо, - «Продано!»
Страшная тяжесть навалилась на спину и плечи несчастного Романа Филипповича, швырнула его на колени, прижала к земле. Между лопаток стрельнуло болью, как кнутом протянуло. Коллежский советник почувствовал, как выгибается дугой спина, как набухает и растет на ней уродливый ком. Затрещал по швам пиджак и горб, огромный горб прорвал его и вылез наружу. Роман Филиппович пытался встать, но руки и ноги не слушались его.
«Продано, продано!», - горбун хохотал и кривлялся, тыча в господина Белкина пальцем. Впрочем, никто бы уже не смог назвать его горбуном. Спина нищего выпрямилась, горб исчез без следа. Преобразилось и его лицо – пропали струпья, разгладилась кожа, на месте язвы появился обычный нос. Но обличье его, лишенное уродств, теперь пугало и отталкивало больше прежнего. Древняя, нечеловечья суть проступала в каждой черте лица.
«Продано», - торжественно произнес нищий холодным как металл голосом и исчез.
А несчастный Роман Филиппович погрузился в беспамятство...

Пометка: сия пояснительная записка составлена мною, то есть господином Арнаутовым Д.М., секретарем старшего следователя тайной службы Его Императорского Величества господина Волкова Б.Ф. по его же собственному поручению.
Пометка: Господин Арнаутов! Потрудитесь впредь в служебных документах дело излагать четко и ясно, согласно фактам, а не вашим домыслам и фантазиям. Здесь не журнал таинственных историй.
                Старший следователь  Волков Б.Ф.