Петька и чапай

                ГДЕ-ТО НА СЕВЕРЕ…
– Чапай! Чапай! На-на-на-на!.. – пятиклассник Петька, развернув фольгу, вынимает бутерброд с докторской колбасой и протягивает его здоровенному лохматому псу. – На, съешь колбаски…
– Да отстань ты от него со своей колбасой! – смеются у подъезда мальчишки. – Пошли, а то в школу опоздаем.

Пошли – это только сказано. До школы ребята добираются на лыжах, пути километра три – через весь военный городок в поселок, где гражданские живут. По сугробам, дворами, потом по обочине вдоль зимника, посыпанной песком снежной, укатанной дороги. Пес Чапай, все-таки слопавший полбутерброда (только колбасу!) провожает до самого зимника веселых мальчишек, смотрит вслед и еле заметно виляет коротким хвостом.

Чапай – это эрдель-терьер. Невесть откуда взялся он здесь, на крайнем Севере в городке ракетчиков, среди десятка дворняг – как здесь говорят, «ничьих» собак. Более того, он вожак стаи – зубастый, сильный и обросший, как медведь. Чапай умеет ладить с людьми. Может он когда-то жил дома, в семье? А с мальчишками пес просто дружит, особенно с Петькой, сыном командира первой батареи зенитно-ракетного дивизиона С-300, прикрывающего северное небо необъятной России.

                УЧЕБНИК ИСТОРИИ ДЛЯ 5 КЛАССА
Почему вожака местных собак зовут Чапаем? Это отдельный рассказ. Дело в том, что городок ракетчиков в Заполярье построили очень давно. Здесь еще Петькин дедушка в середине прошлого века служил, был замполитом дивизиона. В солдатском клубе по средам и субботам крутили кино – не показывали по видику или с CD, или «он-лайн» на компьютере, как сегодня, а именно крутили – на пленке, на 16-миллимитровом кинопроекторе. Со звуком! Старая пленка часто рвалась, ее склеивали, как могли, звук при этом получался как бы скачками – но зрителей это устраивало. Фильмов в каптерке было немного, и все солдаты, офицеры-ракетчики, офицерские жены и дети знали «свое» кино практически наизусть. Дольше всех в местном кинопрокате держался фильм «Чапаев» – о гражданской войне, о противостоянии «красных» и «белых». Фильм в свои годы был суперпопулярным, мальчишки по всей стране играли в «Чапая», взрослые про него же травили анекдоты. В общем, красный командир Василий Иванович Чапаев был по-настоящему народным героем.

– Где, я тебя спрашиваю, должен находиться командир в бою, а? – грозно шевеля бровями и усами, задавал киношный Чапай свой классический вопрос. И быстрыми движениями выстраивал на столе, превращая его в поле сражения, вареные картофелины, а самую большую – как бы себя, командира – выставлял вперед картофельных колонн. – Командир в бою должен быть всегда впереди! На лихом коне!..

В старом фильме было все: и лихие атаки, и любовь-морковь, и трагический финал. Комдив Чапаев погибал. Раненый он утонул в реке. А виной всему – уснувший караул: службу плохо несли…

Старый «пленочный», чиненый-перечиненный кинопроектор пережил свой век. Раритет, начальники клуба жалели и не списывали в утиль, а передавали как эстафетную палочку. И теперь – очень редко, чтоб не сломать окончательно – его включали, крутя для гарнизонного зрителя чудом сохранившийся кинораритет – черно-белый звуковой фильм «Чапаев».

«Где, я тебя спрашиваю, должен находиться командир в бою?» Тут зал взрывался от смеха – такими простыми представлялись уроки тактики столетней давности.

Год назад, в самом начале зимы в военном городке произошло событие. Один из безымянных «ничейных» псов провалился на пруду под еще неокрепший лед. В заполярье зимой темно и серо: что утро, что вечер видно плохо. Но выходившие из клуба после просмотра «Чапаева» все-таки разглядели, как набравшись сил, царапая лед, тонущий пес все-таки выбрался на берег и, разбрызгивая вокруг себя воду, неожиданно бросился на стаю таких же как он бродячих собак, до того безучастно сидевших на берегу. Он гонял их, рыча и кусаясь, сбивая с ног, заставляя поверженных жаться к земле. Получалось, наказывал их. Может за то, что они не пытались ему, тонущему помочь? Покусанные собаки притихли, и потом покорно бродили за зубастым…

В тот вечер в городке поняли, что у гарнизонных дворняг есть вожак.
– Смотри. Чапаев, выплыви он раненый, так же бы поступил! Быстро бы разобрался, кто службу прохлопал! – одобрительно говорили офицеры, наблюдая, как зубастый пес «строит» своих. Кличка прилипла, скоро все уже называли удачливого пса Чапаем. Со временем и он привык к новому имени, отзывался на него. 

                ВАС ВЫЗЫВАЕТ МОСКВА
«…приказано прибыть к новому месту прохождения службы. Так… Дата… Подпись…»
– Ребята! Вас троих вызывает Москва! Срочно переводят. Вылетаете послезавтра утром все трое и сразу с семьями, – совсем не по-уставному объявил командир дивизиона своим офицерам, собравшимся за столом в офицерском общежитии. Там семья командира первой батареи (это петькина семья) занимала по праву отдельную комнату. – А тебе, капитан (это петькиному отцу), желаю освоиться на новом месте, да и в Академию! Ну, за это надо…

– Ура-а-а!!! – от неожиданности заорал Петька, вдруг осознав, что он, и оба его лучших друга вместе со своими родителями скоро окажутся на «большой земле». Полетят прямо в Москву! Сотни раз видел по телеку репортажи из столицы. Он по-детски представлял Москву одним большим парком, где все ездят на велосипедах – летом, или катаются на коньках – зимой. Еще ему очень нравились московские школы – огромные, с компьютерами в каждом классе. А еще он видел на экране таких же московских пятиклассников, но в военной форме с красными погонами. Речь не суворовцах – попасть в их число Петьке казалось недостижимым. Это были кадеты – стать таким, как они, ему представлялось реальным. А тут такой случай!

Родительское застолье продолжалось, а Петька, тихонько устроившись в уголке у компа, уже представлял себе новые возможности. Он скачивал из Интернета адреса и телефоны всех московских «кадеток». Их оказалось больше десяти – все с разным уклоном, да еще какие-то кадетские классы в обычных школах обнаружились.
– Эх, если бы я пораньше узнал про перевод отца в Москву, успел бы во всех этих «кадетках» разобраться… С этим мальчишка и заснул.

                БЕЗ ДРУГА НЕ ПОЛЕЧУ!
– Пап! Пап! Мы с ребятами на лыжах собрались. На прощание. Я пойду, а? – Петька не хотел участвовать в утомительных сборах в Москву. Чего ему собираться-то? Рюкзак, учебники в нем, сумка спортивная с одеждой – что еще надо? А родители – всяк за свое: ковер новый берем? А шкуру старую, медвежью берем? Вот чудаки, думалось Петьке: в Москву летим, в столицу – там же все есть!
– Ладно, идите, покатайтесь. Только вот к вечеру метель обещали. Поэтому до артскладов и обратно. Понятно?

Выклянчив «увольнение» от сборов в дорогу, трое мальчишек отправились в прощальный лыжный поход до темнеющей в паре километров за артскладами сопки и обратно. Для мальчишек маршрут привычный. Разводили костерок – за сопкой никто не видит! Жарили кусочки хлеба, наколотые на «шампуры» – длинные, очищенные от пластиковой изоляции проволочки. Вели мальчишеские разговоры, мечтали о будущем…
Спускаясь с сопки, Петька не заметил какой-то кочки, потерял равновесие, упал и сломал лыжу. Попытался встать…

– Ай! Больно-то как! Кажется, я и ногу сломал…
Щепки, заготовленные для костра, сгорели очень быстро. Хлеб мальчишки съели, даже не пожарив. Вокруг была темнота, заметно холодало, и, как назло, начиналась обещанная метель.
– Чего делать-то будем, а-а-а? – после безуспешных попыток хоть как-то передвигаться с плачущим от боли Петькой друзья тоже расклеились. – Замерзнем тут… 

Паники дома не было. Люди военные принимают решения быстро. На поиски подняли взвод охраны. Мальчишки видели взлетающие осветительные ракеты, но ничего сделать не могли. Петьке становилось все хуже. Оставить его одного у потухшего, заметенного снегом костра, чтобы самим быстренько на лыжах выйти навстречу поисковой группе, друзья не решились.

Первые поиски ничего не дали. Мальчишки замерзали совсем не там, где их искали – взрослым и в голову не могло прийти, что дети в сумерках решат выбраться за территорию военного городка. О ЧП доложили командиру бригады. По его приказу уже разогрели дизели двух гусеничных тракторов, к ним прицепили сани-волокуши. На них сели солдаты ночной поисковой партии. Вначале никто не заметил, как у штаба дивизиона появился Чапай. Но пес жадно дышал, метался из стороны в сторону, лаял, обращая на себя внимание.

– Товарищ капитан, Чапай как будто помочь хочет.
– Отгоните его, только мешается! Эх, если бы он искать умел, ведь Петька с ним дружит, всю колбасу домашнюю ему скормил…
И тут Чапай снова всех удивил: сорвал с руки Петькиного отца меховую рукавицу, стал ее трепать, бросать на снег и поднимать снова, скуля при этом. На всякий случай пса посадили в волокушу, и тракторы, разрезая прожекторами ночь, тронулись к артскладам. Но на повороте пес соскочил с саней и с лаем бросился в темноту. Причём совсем в другую сторону!
– Чапай, ищи! – на всякий случай вслед собаке пару раз крикнул капитан.
Пока развернули трактор, пока разведчики встали на лыжи, решив – а вдруг повезет! – последовать за собакой, прошло несколько минут. Продвинулись по заметаемому следу несколько сот метров. Прислушались. Вдруг – собачий лай. Пошли на звук.
Через пять минут группа вышла на мальчишек и собаку.

– Чапаюшка, нашел! Как я тебя люблю! – рыдал Петька, целуя пса в лохматую, заиндевелую морду.

…В части Петьке сделали обезболивающий укол, наложили на ногу шину и на санитарном УАЗике отправили в больницу на рентген.

Перелом подтвердился. Петькину ногу закатали в гипс выше колена и на той же зеленой «санитарке» отправили домой. Да еще дали в дорогу костыли: «напрокат» – так сказал гражданский доктор фельдшеру-контрактнику, сопровождавшему пострадавшего мальчишку.

Наутро, когда три семьи были готовы выехать на военный аэродром, Петька всех озадачил:
– Я без Чапая в Москву не поеду!
– Собаку – в Москву? Зачем? Чапаю на Севере и привычно, и хорошо. Теперь он герой! Знаешь, какую кость здоровенную он за твое спасение получил? Начальник столовой лично выделил.
– Нет, без Чапая я в Москву не поеду! – твердил Петька со слезами на глазах. – Может он тоже потерялся, теперь я его спасу…
– Ладно, попробуем уговорить «летунов», – принял решение отец.

Семьи вылетали в Москву военным бортом, на который иногда позволялось взять с собой на большую землю что-то нештатное. А вот Чапай такой перспективе совсем не обрадовался, в армейский автобус лезть наотрез отказался. Петька показал традиционный бутерброд с колбасой. Пёс сдался.

Винтовой двухмоторный АН-26, летающий гараж, как называют его летчики транспортной авиации, принял на борт пассажиров и груз, вырулил на взлетную полосу аэродрома «Талаги» – в Архангельске военные самолеты взлетают с той же полосы, что и гражданские. Прокатился по «рулежке» мимо зачехленных МИГов. Выехал на взлетку, развернулся и, получив команду авиадиспетчера, разогнался и взлетел!

Сидения в таком самолете откидные, вдоль бортов, смотреть в иллюминаторы не очень удобно: приходится поворачиваться. Но Петька с друзьями просто прилипли носами к круглым «окнам». Прощались с Севером с высоты. Самолет, как все старые винтовые машины, набирал высоту медленно, многое мальчишкам удалось разглядеть – дома Архангельска, набережную и даже ледокол на Двине. И вдруг облака скрыли всю картинку. Бортинженер включил отопление салона, стало тепло, пассажиры освоились, достали бутерброды и термосы – и все вокруг стало хорошо и спокойно, как дома.

Про Чапая все как-то забыли. А он, устроившись на мешках, спал. Умные собаки быстро привыкают к новой обстановке. Наверное, Чапай уже летал на самолете, – подумал Петька, – а иначе как бы он на Севере оказался? 

                НА НОВОМ МЕСТЕ
Они добирались до Москвы не час и не два, а целый день. В мешках, на которых так удобно устроился Чапай, была почта. Поэтому по маршруту на каждом военном аэродроме АН-26 совершал посадку, часть мешков сгружалась, их место занимали новые. Иногда в сопровождение почтового груза в самолет садились какие-то немногословные военные, а один раз – даже в масках и с автоматами. Пес при посадке каждый раз недовольно оставлял свое нагретое, «почтовое» место, а перед взлетом на него возвращался. Никто из новых пассажиров не спрашивал, что это за пес, чей он, может, думали, что он – охранник при почтовом грузе.

Уже под вечер отец растолкал Петьку:
– Смотри, под нами Москва!
Завораживающая картина огней от края до края то появлялась, то исчезала: самолет менял курс, поднимался и вновь спускался под кромку неплотных облаков.
– Это что там, Кремль?
– Да нет, мы над окраинами города летим.
Через пару минут в салон вышел бортинженер самолета, дружелюбно, но решительно согнал Чапая с мешков.
– Так. Пассажирам пристегнуться, собаку – на поводок.
– Нет у нее поводка, – уже в пятый раз за полёт сказала петькина мама.
– Тогда за хвост её держите или берите на руки, – пошутил летчик. – Сейчас садиться будем: Москва!

«Никогда не буду почтовым летчиком», – решил Петька. Пять взлетов-посадок его утомили, а от самолетной тряски разнылась сломанная нога.
Самолет с грохотом выпустил шасси, сделал круг над аэродромом, резковато, по-военному, пошел на снижение, коснулся колесами земли, прокатился, снизил скорость, два-три раза куда-то повернул и замер на месте.
Петька, поддерживаемый с двух сторон отцом, на трапе оглянулся: а где же Москва? Вокруг аэродрома стоял лес, ни одного звука города, ни одного огонька, кроме светящихся фар подъезжающих машин – двух УАЗиков и большого крытого армейского грузовика.

Дорога от аэродрома сначала шла лесом, потом вывела на узкую тёмную бетонку. Глядя из окон «таблетки» на монотонные белые сугробы вдоль трассы, Петька разочарованно думал: «Ничего себе Москва...». Не знал мальчишка, что «Москвой» военные по старинке называют огромную территорию, простирающуюся на все четыре стороны от столицы страны. Раньше это был Московский военный округ, а теперь – лишь часть еще более обширного Западного округа.

…Первое разочарование от встречи со столицей вскоре сменилось радостью – семья Петьки теперь жила в новой отдельной просторной квартире, отца после переподготовки ждала должность начальника штаба отдельного зенитно-ракетного дивизиона системы С-400 «Триумф». Мощное и точное оружия прикрывало небо столицы. Этим обстоятельством Петька гордился особо. А еще всех троих мальчишек с Севера приняли в местную «кадетку». Петькины друзья уже на третий день после приезда красовались в кадетской форме с красными погонами. А Петька – самый боевой из этой компании – вынужден был лишь слушать рассказы друзей и вздыхать. С гипсом на ноге не помаршируешь!

Зато Петька с головой ушел в Интернет! Тут было все, чем он интересовался: и космическая техника всех стран, и Великая Отечественная война, и даже секретные отцовские С-400. Петька такие вопросы отцу про «Триумф» задавал, что тот только удивлялся. Тогда мальчишка тащил отца к новенькому ноутбуку и показывал ему форумы по русскому оружию. Отец только руками разводил: «Это же военная тайна… Куда контрразведка смотрит?»

А еще Петька в сети дорвался до кино. Пересмотрел и скачал все новые и не очень фильмы и теперь со знанием дела мог участвовать в жарких обсуждениях. Своего любимого «Чапаева» он тоже в Интернете нашел, и этим удивил родителей, которые считали, что фильм о красном комдиве останется у мальчишки лишь с мутным северным воспоминанием из далёкого детства.

«Где должен быть командир?» – спрашивал с экрана ноутбука Василий Иванович. И Петькина семья в один голос вторила легендарному комдиву: «Впереди! На лихом коне!». Петьку удивляло, что многие из его новых друзей-кадет про Чапаева мало что знали, а фильма ни разу не видели. Пригласил одноклассников к себе домой на просмотр. Кино мальчишки оценили так: «Чапаев» – классный боевик! А услышав историю про северные «подвиги» пса, сошлись во мнении, что Чапай – тоже герой! 
Чапай, на удивление, быстро сменил привычки уличной жизни на манеры домашней собаки. О том, что пес полжизни ходил грязный и обросший, как медведь, не напоминало ничего. Его подстригли, он выглядел, как и положено эрдельтерьеру, только гораздо мощнее своих сородичей, освоился в ошейнике, гулял на поводке. Но, с окрестными собаками Чапай был крут, и они побаивались его.

                ВОТ ЭТО КИНО!
Старинный городок, в котором поселилась Петькина семья, пополам разделяла река Нара – излюбленное место встречи всех окрестных подростков. Зимой река превращалась в хоккейную площадку, мальчишки сразу после школы спешили на лед. Петька из-за перелома мог быть только болельщиком, Чапай сидел рядом с ним, следил за игрой. На радостные крики по поводу забитой шайбы отвечал громким лаем. Но когда игра затягивалась, пес выбегал на лед, хватал зубами брошенную кем-то шайбу и пулей мчался к Петьке, клал шайбу у ног хозяина. И с решением «главного арбитра» никто не спорил.

…Солнце припекало по-весеннему, мальчишки разогрелись, сбросили куртки и кадетские бушлаты. Петька, осмелев – ведь завтра снимут надоевший гипс! – сам спустился на лед и стоял возле «ворот» из портфелей. А вот Чапай на лед не пошел, вертелся на берегу. В одной из атак у «ворот» образовалась куча мала. Слабый лёд под грузом ребячьих тел вдруг треснул, разошелся, и мальчишки один за другим скатились в полынью. Петька вместе с ними. Все как-то быстренько выбрались на лед, а Петьку загипсованная нога потянула вниз. Он стал тонуть.

«Чапай! Чапай!» – позвал друга мальчишка, и преданный пес рывком бросился на лед, а с него – в воду. Петка обхватил пса за шею и, как мог, помогал собаке, выгребая свободной рукой против течения, отталкивал обломки льдин. Пес погружался под весом мальчишки под воду, но снова выныривал, отфыркивался. Он пытался вместе с другом удержаться на плаву. Пальцы рук, вцепившиеся в ошейник собаки, уже не слушались, Петька терял силы. Но от моста уже бежали люди, услышавшие крики мокрых, напуганных мальчишек. Кто-то из взрослых подполз к полынье, схватил Петьку за шиворот и вытащил из воды.

Освобождённого Чапая отнесло к центру полыньи. Он рванулся, путь преградила льдина. Навалился мощной грудью на край льдины… Последнее, что увидел Петька, которого силком затолкали в «скорую»: край льдины, на которую вылезал выбившийся из сил пес, откололся, перевернулся и ударил потерявшую опору собаку по голове…
Намокший в реке гипс развалился еще в «Скорой». Он лежал на полу серыми кусками, прилипшими к обрывкам мокрого бинта. Нога Петькина сгибалась, пальцы шевелились, родители принесли теплую одежду. Все было хорошо, только вот Чапая рядом не было…
Мальчишка осторожно шёл домой без надоевших костылей. Глаза его были полны слез, и он повторял только одно: «Чапай… Чапаюшка…»

Дома Петька забился в угол и притих. «Даже фотки не осталось…» – подумал он. Взгляд его наткнулся на синюю эмалированную миску, как обычно, полную воды. «Вода! В ней погиб мой Чапай!» И Петьку прорвало. Он не заплакал, он – завыл.
– Вспомни, где должен быть командир в бою? Впереди, на лихом коне! – Петь, давай кино про Чапая посмотрим, – неожиданно предложил отец.

Петька молча встал с дивана, протопал в толстенных шерстяных носках к столу, включил комп, нашел на диске папку «Мое кино», потом файл «Чапаев», открыл его, нажал треугольничек «Play». Он сразу же стал проматывать фильм к концу, к тому месту, где раненый комдив бросается в реку, чтобы переплыть ее к своим. «Врешь! Не возьмешь!» – подбадривает сам себя Чапаев, выгребая здоровой рукой против течения. Но, куда там…

Петька даже не услышал, а будто нутром почувствовал тяжелое дыхание за входной дверью. А через минуту раздался собачий лай. С криком «Чапаюшка!» мальчишка бросился к двери…

– Вот это кино! – отойдя от изумления, воскликнул Петькин папа.
– А знаешь, пап, я всегда верил, что Чапай выплывет!

Написано в соавторстве с А. Гореловским. Художник Любаев.