Фурор

     Слово фурор мужского рода и обозначает шумный публичный успех, но пользоваться этим мужским словом, а именно его смыслом, может кто угодно и даже женщины! Быть может не осознанно! Быть может не преднамеренно! Но произвести этот ФУРОР по полной программе, практически взорвав зал и сорвав бурные, продолжительные аплодисменты, не преднамеренно, случайно, удаётся не каждой даме.
     Роза Моисеевна и Семён Львович много лет отдыхали на курортах Европы. Их друзья, знакомые, дети и многочисленные родственники давно проживали в Израиле, Германии, Швеции и Америке и только они никак не могли уехать в свои 70 лет по той простой причине, что 95-летняя мамочка Розы Моисеевны не желала эмигрировать. Советская коммунистка обожала Россию, и каждый год угрожала умереть только на родине Толстого и Достоевского и нигде больше. Годы летели, а мамочка – Белла Иосифовна, отгрипповав зимой, расцветала весной и продолжала любить свою родину Россию в свои 95 лет.
     Роза Моисеевна и Семён Львович не смогли отчалить от родных берегов в этом году и оставить мамочку на две недели без присмотра (что они делали каждый год) в связи с каким-то дурацким коронавирусом, который парализовал весь мир.
     Ничего не оставалось делать, как проводить свои драгоценные минуты, часы и дни на даче в Подмосковье. Девяностопятилетняя маман активно пропалывала укроп и петрушку, а медленно ползающие супруги регулярно окунали свои уже изрядно изношенные тела в воды канала Москва-Волга. Июльский день с сияющим солнцем на небесах поманил супругов на бережок, и они побрели к воде, тем более, что накануне сыпал бесконечный дождь, омрачая минуты отдыха. Бодрая прозрачная вода окутала тела пенсионеров, взбодрила душу и даже покрыла мурашками кожу, но совсем ненадолго. Роза Моисеевна с девичества славилась своей изрядной фигурой, что сзади, что спереди, всего хватало с избытком. Семён Львович не то, чтобы был толстоват и пузат, а просто вдобавок к этому страдал артритом, посему двигался медленно и осторожно, хотел бы увеличить скорость, да – что называется: «грехи не пускают».
     Роза Моисеевна выбралась на каменистый бережок первая и бросила резиновые тапки Сёмочке. Львович выполз на бережок и, щурясь от неги и солнечных лучей, замер от счастья.
     – А мамочка всё пропалывает! – задумчиво протянул Семён.
Поодаль купалась большая семья. Детишки, мальчишки, девчонки разного возраста, бабушки, мамы и папы шумно плескались на берегу, готовые отплыть на другой берег всей ватагой.
     – Сёмочка, поменяй мокрые трусы на сухие! – проворковала Роза Моисеевна.
     – На какие другие? – рассеянно спросил Львович.
     – Сейчас я тебе подам!
     – Тут люди, Розочка, как я поменяю?
     – Не спорь, я тебя полотенцем прикрою!
     – Розочка, мне трудно наклоняться, ты же знаешь, давай я в мокрых плавках пойду…
     – Нет, дорогой, прошлый раз ты чихнул два раза и носом хрюкнул три раза, я сейчас тебе помогу!
Роза Моисеевна взяла полотенце, обернула обширную талию мужа, наклонилась к его ногам, стянула мокрые трусы, просунула его сначала левую ногу, потом правую в сухие шорты и, разогнувшись, с небольшой одышкой, произнесла: – Как маман пропалывает грядки! Ума не приложу!!!
     Вдалеке гуднул пароходик, весёлая семья поплыла на тот берег. Роза Моисеевна протянула мужу полотенце и нежно прошептала: – Прикрой меня сзади, я тоже переоденусь, купальник поменяю на сухой!
Разомлевший на солнышке артритный дед небрежно взял полотнище полотенца, растянул его двумя руками и тут: легкий порыв ветерка выдернул ткань из его руки и закрутил её винтом. Огромная попа наклонённой вперёд Розы Моисеевны обнажилась на всю водную гладь канала. Плывущая на тот берег семья радостно взирала на сверкающую на солнце  гигантскую задницу, а проплывающий мимо катерок от неожиданности дал звонкий гудок.
     – Сёма, ё.. твою мать!!!  прошептала Розочка разгибаясь.
Семён Львович пытался поймать закрученный край полотенца, но ветер трепал и трепал его. Неприкрытая попа и вместе с ней Роза Моисеевна не знала куда деваться и что предпринять.
     – Тебе ничего поручить нельзя! – зашипела Роза Моисеевна, – как ты кафедрой заведуешь? Не понятно!!!
     – Розочка, не ругайся! Тебе есть чем гордиться! Теперь не я один насладился этим зрелищем! Да и вообще: пароходы тебе салютовали гудками от восторга!!! Жаль, что ты передом не повернулась, там тоже есть чего посмотреть! Ты делаешь ФУРОР так легко, как печешь оладьи из кабачков.
Семён Львович не успел пригнуться, и Роза Моисеевна съездила ему полотенцем по шее.