Сёстры. Часть 2. Родительский дом

     - Ура! Тётя Лида приехала! - бежала со всех ног по старому родному двору, Танюшка, дочка Наташи. Из летней кухни, ахая и улыбаясь, спешила Зина, со стороны огорода торопился, прихрамывая, к ним навстречу отец. Из дома выскочила Наташа, за которой бежал её сын. Лидия, прилетевшая из далёкого северного города вместе с мужем и двумя детьми, поставила дорожную сумку у поленницы, и по очереди обнялась с каждым. Два года её не было здесь, в родительском доме. С тех самых пор, как похоронили маму. Но тогда она приезжала одна: напуганная краткой, сухой телеграммой от сестры Зинаиды, придавленная страшным предчувствием, оцепеневшая и потерянная. Лида сжала губы в тонкую, бескровную ниточку и снова обняла отца. И никак не могла заставить себя разжать руки, как будто боялась, что если опустит, то уже не удержит, не почувствует, не сохранит. Так они и стояли несколько минут в безмолвном печальном единстве: отец и дочь.
    Зинаида, плотная, кряжистая и основательная, как сама мать-земля, сорвала с плеча кухонное полотенце, махнула в их сторону и приложила к глазам:
- Ну, будет вам, Лида, папа… Встреча у нас, всё-таки, в конце концов, а не поминки… Лида кивала, улыбалась, но всё никак не могла справиться с каким-то непонятным, тревожным чувством. Это потому что мамы нет… Без неё невозможно и дом этот представить, - думала, она, стараясь проглотить ком в горле. Она боялась заговорить, чтобы голосом не выдать своих настоящих чувств.
- И в самом деле, - вставила Наташа, - что ж мы вас на пороге-то держим, проходите, - Санька, Дима, - крикнула она сыну и племяннику занесите вещи в дом… Когда Лида села на почти родной дерматиновый диван под навесом и провела рукой по местами вытертой, до серого брезента, обивке, комок в горле стал ещё больше. Она знала на нём, казалось, каждую трещинку, каждый изгиб отполированного руками и временем до блеска деревянного подлокотника. Ей даже на минуту показалось, будто и не было всех этих трудных, суматошных, горьких, счастливых, очень разных лет. И ей совсем не сорок, а гораздо-гораздо меньше… Она посмотрела на открытую, выкрашенную масляной, нежно-голубой краской, дверь летней кухни, в проёме которой слабо развевалась лёгкая занавеска, и ей на минутку показалось, что она видит за ней силуэт мамы, слышит мягкое позвякивание посуды, мамин ласковый голос. И вот сейчас, вслед за маленькой, такой родной и знакомой рукой с золотыми веснушками, которой она отодвинет занавеску, покажется и она сама: солнечная, аккуратная, очень уютная, в собственноручно сшитом ситцевом платьице, светлом платочке в мелкий горошек, а главное, сияющая, радостная и …живая.
     Лидия обвела глазами своих родных: папа, худой, словно высохший, с неизменной папиросой в уголке рта, как же он постарел после ухода мамы, сёстры Зина, Наташа, их дети, муж Наташи - Пётр, который привёз их с аэропорта:
- А где Варя? - спохватилась Лидия.
- Приедет, к вечеру обещала… У них там в школе проверка что ли какая-то… И Володька мой после работы будет обязательно… Все-все будут, Лидуша, не переживай, - приговаривала Зина, обнимая сынишку Лидии:
- Как же вырос наш мальчик, Саньку моего догоняет уже. Она посмотрела в ту сторону, где две девочки, её дочь и Лидии, о чём-то негромко разговаривали:
- А девчата наши, ты глянь, Лид, ну невесты же! Лида кивала, улыбалась, что-то коротко отвечала, и всё никак не могла избавиться от тягостного чувства, заставляющего её часто моргать, совершать раз за разом глотательные движения, пытаясь избавиться от спазма в горле и шума в голове. Лида подумала, что нервы её совсем никуда не годятся, преподавательская работа, неважное здоровье, семейные проблемы плюс дорога, в которую отправились сразу после окончания этого сумасшедшего школьного года, не успев толком прийти в себя, наверное, и в этом тоже причина её такого душевного состояния.
     Лидия обняла за плечи одиннадцатилетнюю Таню, дочку Натальи, примостившуюся рядом:
- Господи! - не выдержала Лидия, как же на тебя, Наташ, похожа! У меня прямо дежавю, ей-богу… Будто это ты сидишь. Я ведь очень хорошо помню тебя в таком вот возрасте.
     Отец, вначале с тревогой наблюдавший за Лидией, вдруг хитро прищурился, что было верным признаком того, что он собирается сказать что-то забавное, а то и разыграть кого-то из детей:
- Танюшка, а я смотрю, с твоим животом-то всё уже в порядке? Девочка насупилась и уткнулась в Лидин бок, а её дед пояснил:
- Эт я её попросил дополнительно во дворе подмести, по случаю, значит, приезда гостей, а она мне:
- Ой, деда, не могу, живот болит, мочи нет… Ну и убежала в известный, небольшой домик на огороде. Я уж и подмёл, и полил двор-то, а она всё сидит, во, думаю, девку-то прихватило… Это уже потом, слышу, Зинка кричит ей, выходи, мол, Танюха, освобождай помещение, всё уже сделано, не волновайся… Пущай, говорит, твой живот спокойно себя чувствует, и не болит больше. Перекрикивая дружный смех, Зинаида вставила:
- Во-во, и на тяпке любит качаться, как и её мать в детстве…
      И после этого, словно плотину снесло, и говорливая, весёлая, шумная река, разлилась привольно и широко, одаривая людей своей свободой и радостью. Будто в душной комнате открыли разом все окна, впуская свежий ветер, и можно, наконец, дышать полной грудью. Все заговорили разом и с каждым в отдельности, что-то вспоминали, перебивали и дополняли друг друга. Словно пульсирующая, саднящая боль, к которой почти привык, вдруг уменьшилась, съежилась и, наконец, всё реже ухая, стала стихать, выдыхаться пока, наконец, полностью не исчезла. Комок в горле у Лидии истаял, испарился, как и не было ничего. Исчезла неловкость и натянутость первых минут встречи. Разговор полился ровный, свободный и естественный.
- Ой, я же тесто собиралась поставить, - всплеснула руками Зинаида, - пироги сегодня будут знатные… Да мясо замариновали, мужики нам вечером шашлыки обещали. Отец, глядя на старшую дочку, потеплел глазами:
- Заболтали мы наших гостей, даже умыться с дороги не дали… Зашумели, загалдели… Наташа спохватилась:
- И то верно, вы отдохните, там и комната уж приготовлена вам, а я пока чай соберу…
- А я баней займусь, - улыбаясь одними губами, и тяжело вставая, сказал отец.
     … Ближе к вечеру лепили пирожки. С разнообразной, многоступенчатой начинкой: пироги, пирожки, пирожочки…
- И всё-таки, как же, Варенька, ты одна теперь с дочкой-то на руках? - спрашивала Лидия, глядя на младшую сестру.
- Ой, Лид, чем такой муж, так уж лучше никакого…
- Да и потом, она же не одна, - вставила Зинаида, - мы ведь все вместе, - А по поводу мужа, сейчас анекдот вспомнила, - нагнувшись к сёстрам и заговорщицки перейдя на шёпот, сказала она, и оглянулась, нет ли детей поблизости…
   Подкладывая дрова в мангал, Пётр и Володя прислушивались к регулярным взрывам смеха, доносящимся из времянки.
- Во дают, - с усмешкой произнёс один из них.
- Ничего не изменилось… Почти… - свалив ещё одну порцию дров у мангала, произнёс отец.
    В летней кухне после нескольких порций женских секретов, воспоминаний и историй, приправленных анекдотами и байками, установилась тишина:
- Только вот, жаль, ты одна у нас далеко. Лидия кивнула:
- И мне жаль, что я вас так редко вижу, и дети наши почти не общаются, родные вы мои, хорошие…
     Зинаида поджала губы и тяжело, прерывисто вздохнула:
     Всё время думаю, мы тут хоть все рядом, я каждые выходные с города мотаюсь, слава богу, недалеко… Наталья вон, в ДОСах живёт, пять минут ходу, а Варюшка после развода вообще сюда переехала с малышкой… А вы вот только так далеко забрались, - Зинаида как-то скорбно, по-бабьи, покачала головой, - Ты же нас, Лида, по сути, вырастила… Столько возилась, как вспомню.. - она махнула рукой и улыбнулась сквозь слёзы, - мама ведь часто болела, всё на тебе было, и мы, и скотина, и уроки, и огород… А сейчас, как мамы не стало, тем более, тяжело в одиночку, нам нужно вместе держаться…Ладно, - вздохнула она, - поговорим ещё…- Натка, ну кто так лепит, он же развалится у тебя ещё до сковородки…- шмыгнув носом, сказала Зина, забирая у сестры из рук кривоватый пирожок и с виртуозной ловкостью, несколькими щипками, буквально за несколько секунд превращая его в небольшое произведение искусства.
- Это ты у нас шеф-повар, а не я, - безмятежно ответила Наташа.
- Да впридачу, ещё и довольно злобный шеф-повар, - с улыбкой вставила Варвара.
- Ты видишь, Лид, каково мне приходится с этаким народом?!
     …Помогая накрывать большой стол под навесом, Лидия переспросила:
- Что значит, решили уезжать? Зинаида остановилась, поставила на стол блюдо с дымящимся мясом:
- Лидуша, ты за целый день ни присела почти, ты же в гости приехала, тем более после перелёта, отдохни, мы всё сделаем… Лидия растерянно смотрела на сестёр:
- Зин, ну ты ведь знаешь, что не смогу я просто сидеть, да и не хочу… Наташа, Варя, девочки…,- она растерянно смотрела на них, - Как уезжать, куда, зачем? Варвара, расставлявшая столовые приборы, взяла из рук Наташи огромную салатницу, поставила в центр стола и подошла к старшей сестре,
 - Лида, мы не хотели тебя прямо в день приезда огорошить такой новостью, думали потом, когда отдохнёте, но вообще, да, уезжаем… Дом продаём… Пётр этим занимается…
- Здесь уже ловить нечего, понимаешь, - добавила Наталья, - русские почти все уезжают…
- Ещё немного и за дом вообще ничего не дадут, - вставила Зина, - мы на квартиру тоже покупателей ищем сейчас. Лида молча села и обескуражено смотрела на этих родных, любимых, но как будто незнакомых женщин. Зина, Ната, Варенька, - думала она, - а знаю ли я вас вообще? Варвара и Наташа сели рядом с ней:
- Вот мы и подумали, а что, может, и вы бы с нами? - начала Варя.
- Все вместе, - добавила Наташа, - как раньше, ну что вас там держит, по большому-то счёту, в этом чужом, холодном городе? А работать везде можно… Зинаида придвинула стул и села напротив:
- Вот-вот, была бы, как говорится, шея… И правда, подумай, Лидочка, мы в Подмосковье хотим переезжать, есть один городок чудесный, Петро был там в командировке…
- И нашёл отличные участки под застройку, - закончила Наташа, - Лид, ну представь, мы построимся - четыре дома рядом, а? Ну ведь, здорово, правда? Ты ж сама говорила, что дети наши не общаются, что живёте слишком далеко…
- Ой, девчонки мои, не знаю, что и сказать, новости у вас, просто голова кружится, - Лида притянула всех троих к себе, и они замерли, касаясь головами друг друга.
- Гм.. гм.. - остановился возле них Володя, - А за стол мы сегодня намерены вообще садиться?
    … Лидия рассеянно слушала, как Пётр рассказывал ей и её мужу о предстоящем переезде, расписывая сочными красками подмосковную жизнь, смотрела на щедро накрытый стол, на подсвеченные вечерним заходящим солнцем выразительные лица своих сестёр, на живописный двор, затенённый прекрасным виноградником, на великолепные папины розы, приветственно кивающие ей головками из палисадника… Кажется это благодаря, в том числе, и им, весь двор наполняется неизъяснимой прелестью и тонким ароматом… Она перевела взгляд на тёплый, светлый дом, с которым столько связано чувств и переживаний, что и не передать словами. В нём заключено что-то  очень важное, практически, бесценное, что нельзя потом будет где-то найти ещё, потому что именно здесь находится огромный  пласт её жизни. И не только её… Ещё родителей и сестёр, с которыми жизнь её настолько тесно переплелась, такими мощными узлами связана, так спаяна каждой клеточкой и каждым нервом, что выкорчевать из неё это невозможно, оно будет с ней до самого конца, и уйдёт это тоже только с ней. Лида смотрит, не отрываясь, на дом, каждый уголок которого знает наизусть. Он уютно подмигивает ей милыми, родными светящимися глазами-окнами, как будто хочет сказать:
- Не грусти, Лидуша, что ж поделаешь, это жизнь…
    … - Ната, - сказал отец, - давай, дочь, мамину, любимую… Наташа кивнула, набрала воздуха и…
- Ромашки спрятались, поникли лютики, когда застыла я от горьких слов…
Лида, Зина и Варя, не глядя друг на друга, сильно и дружно подхватывают:
- Зачем вы, девушки, красивых любите, ненастоящая у них любовь…
- Вот и помянули, стало быть, Надюшу… - хрипло сказал отец, дослушав песню, и вышел из-за стола…
- Курить пошёл снова, врачи говорят нельзя ему, - покачала головой Зина, - да разве он послушает кого… Наталья повернулась к Лиде:
- Вот ещё почему уезжать-то нужно, здесь всё ему напоминает о маме… Лидия вздохнула и обняла Наталью:
- А всё-таки жаль, что ты певицей не стала, Натуля, - какой же голос у тебя… Волшебный… Ведь это дар!  Наташа грустно улыбнулась:
- Хотела, очень… Вы же знаете… Но мама сказала, мол, что это за работа такая несерьёзная... Сначала нормальную профессию получи… И  пошла я в техникум и выучилась на бухгалтера…- она натянуто засмеялась, - И работаю уже пятнадцать лет…
- Огней так много золотых, - снова затянула Наталья, - на улицах Саратова…
- Парней так много холостых, а я люблю женатого….- тут же охотно и радостно подхватили сёстры…
    … Лидия нашла отца на скамейке возле бани и присела рядом. Было уже совсем темно, тонко стрекотали цикады, в небе хаотичной, бриллиантовой россыпью были щедро разбросаны звёзды. Совсем ещё юный месяц, острыми, тонкими рожками прошивал легкомысленно пролетающие мимо, сизые на фоне ночного неба, прозрачные облака.
- Пап, ну а ты, как? Действительно хочешь переезжать?
- А что делать, дочь? Дети решили, что ж я тут останусь один, как бирюк… И потом, Варваре нужно помочь, как она с дитём одна строиться будет?
- Ну а как же ты оставишь всё это? - посмотрела вокруг Лида.
- Наживное это всё … Ты-то что думаешь? Может, и правда, все вместе?
Лидия вздохнула и про себя подумала:
- А может и правда с ними? С двадцати лет на краю света живу, мотаюсь по гарнизонам этим… Правильно Зина говорит, что к старости нужно возвращаться к своим корням, жить рядом с родными… - Лидия погладила отца по жилистой, шершавой руке, - Да как же это взять и сорваться неведомо куда, да и квартира пока не в их собственности… А муж, а дети… - Лидия снова вздохнула и посмотрела в конец их необъятного огорода, - Но вот только как же теперь без дома-то родительского? Что же теперь у них останется?? - Лида вдруг явственно представила, как по этому двору, или в доме, например, в маминой комнатке, где у окна так и стоит её любимая швейная машинка, по их светлым, деревянным полам застучат чужие каблуки, и вздрогнула. Отец снял пиджак и накрыл плечи Лидии, - То хоть изредка приезжала, - сказала она вслух, почти жалобно, положив голову отцу на плечо, - Хотя бы знала, что есть, есть на земле это место, родное, тёплое, любимое… А не будет дома и что же тогда? - снова спросила она неизвестно у кого, но только теперь вслух, и тут же испуганно взглянула на отца, но он понимающе кивнул и обнял дочь за плечи, глядя вдаль.
- Так не может быть, - билась в голове у Лидии раненой птицей одна и та же мысль, - Это неправильно… У человека должно быть родовое место, к которому он будет возвращаться снова и снова, там где его корни, его истоки, его начало… Чтобы прикоснуться, зарыться с головой, ощутить запах, почувствовать вкус этого надёжного, чистого,  родного… Чтобы подпитаться и возродиться, как Феникс из пепла, и снова обрести силы, чтобы жить дальше. Без такого места, без родительского дома, человек - одинокий и потерянный путник, с трудом разбирающий дорогу. Ему страшно, ему грустно, ему холодно… Со стороны летней кухни, выглянула Варя, пристально вгляделась и звонко крикнула:
- Зина, Ната, они здесь, - Лидия смотрела, как приближаются к ней с отцом сёстры и снова ощутила уже знакомый комок в горле, - Неужели теперь этого места не будет? Его срубят под корень… Да и корня-то никакого не останется… А без корня какая сила, какая жизнь?… И что же тогда делать человеку?

 Продолжение следует…