Пацанская Проза Из 3 для кино 1978, часть1

ГЛАВНАЯ УЛИЦА ПОРТЛЕНДА.
(для кино)

1
В одном блоке северо-запада произошёл инцидент. У атамана дворового хулиганья отлупили младшего брата. Надо сказать, что атаман был человек честный и старался походить на героя «Генералов Песчаных Карьеров». Действие происходило в захолустном городишке, сильным, однако, своим количественным составом воров и шпаны – во всей южной оконечности Портленда («Портовая земля» по-русски), на юго-западе Уэллса. Домишки этого забитого города были построены на старый лад. Однако это не указывает на то, что хозяева были нерадивы. Нет, просто был закон «О сохранении стилей». А все местные жители были пугливы, на ночь никто не выходил, и даже днём никто не старался не показываться на глаза своему соседу. Если со стороны тёмного переулка (а их было множество) раздавался женский вопль о помощи, то прохожий испуганно оглядывался и, недовольно прищуриваясь, ускорял шаг. То есть, все в этом городе друг друга знали и жили по принципу «человек человеку волк» (Homo homini lupus est.).
Дворовая шпана чего только не имела! Если бы трусливые блюстители закона, полисмены, решили сделать обыск, то обнаружили бы горы кастетов, финок, цепей с гирями, и, наконец, самое изощрённое – это ремни «морские крабы». В них заливали свинец, и удар «морским крабом» был смертельным. Но в основном дрались только кулаками и редко действовали кастетами.
В городе была достопримечательность - бесчисленное множество сараев. Вот именно здесь жили все ворюги и шантрапа. Нередко в эту компанию затёсывался какой-то пацан, лишившийся отца во вторую мировую войну. Про эти сараи пели: «Мой дядя фон барон, имеет дом в Китае, а я как сукин сын шныряю по сараями». Так пел один легендарный тинэйджер, у которого по преданию отец был сам американский миллионер Форд.
Надо сказать, время было тогда очень тяжёлым: со всех фронтов дезертировали массы тинэйджеров- подростков, которых навербовывали из самых последних подонков. Специально снаряжалась вербовочная комиссия, которая отправлялась за «поисками душ» в самые злачные места городов Англии. Там подростки обучались чудовищным приёмам бокса, самбо, борьбы, джиу-джитсу и карате. Мимоходом их учили стрельбе, метанию ножей, топоров, чем угодно, лишь бы уничтожить врага. И вот полуграмотный подросток идёт на войну. Надо сказать, вся эта сволочь бежала через Портленд. Потом перебирались через границу прямым рейсом в Испанию, а оттуда прямо в Алжир, и в самую глубину Африки. Поэтому богатейшие наборы холодного и огнестрельного оружия оседали в городах Полтренда, у дворовой шпаны.
Но вернёмся к самому началу. Атаман, его звали Том Железный Кулак, нежно любящий своего младшего брата, не замедлил с ответом. Узнав, что исполнители ушли на площадь, он со своей ватагой, с «морским крабом», в два раза обмотанном на кулак (на ремне болталась гиря), с воинственным криком побежал по улицам впереди всех. Они как буря налетели на бедных исполнителей, уже не сопротивлявшихся, и через несколько минут так их отделали, что лица исполнителей были все переломаны и походили на beefsteaks (сырое мясо). Пока исполнители стонали и, хрипя, катались по площади, а прохожие испуганно шарахались и убегали поскорее с площади, Атаман со своей шпаной успел скрыться.

2
 Исполнители кое-как очухались и отошли. Потом потащились в доки у приморской бухты, где располагались шикарнейшие публичные дома, в которые не побрезговал бы зайти даже миллионер. Там же располагались крупные шайки бандитов, наживавшихся на крови своих честных соотечественников. В доках и заброшенных кораблях были настоящие малинники.
Исполнители вошли в переломанный парусник «Ода» и нашли там всё достойное их «светское общество». Вперемешку с мрачными парнями в растрёпанных «техасах» и пропахших вяленой рыбой свитерах сидели неприлично одетые девицы прямо у них на коленях. Парни, хмуро смотря на них, изредка вынимали изо рта короткие разбитые трубки и пускали дым. Это было разбитое помещение, прокуренное и чуть не лопающееся от избытка запахов, начиная от одеколонов «красавиц» до вонючих одежд посетителей. В центре переломанной когда-то бывшей капитанской каюты стоял грубо сколоченный стол, на котором лежала еда – если это можно было назвать едой. Разбитые бутылки из-под какой-то браги, всякая другая дрянь…
В центре внимания был крупный, гигантского роста и с огромными лапами мужчина в тельняшке, однако чистой. Этот мужик был совершенно лыс, и к тому же имел писклявый, тонкий голосок, совсем не схожий с его внешностью. Лицо, если не морда, носило отпечаток «красивой» жизни – вечный запой, сигареты. Шрам на его лицо пересекал правый глаз и уходил за ухо. Так получалось, что глаз его был окружён грязно-розовой ниткой – след от ножа какого-то вора. В отличие от других, у него не было никаких татуировок. Сидел он, широко расставив ноги, упёршись своими гигантскими руками в толстые колени. Он спокойно и умиротворённо смотрел вокруг себя, не обращая никакого внимания на девицу, повисшую у него на шее словно шарф. Этого мужчину звали все Идолом. В этой толпе он был шеф. Его досье носило самый невообразимый характер. Но не будем останавливаться на этом.
И вот в двери появились пять побитых исполнителей. Вид у них был самый уморительный, поэтому все громко засмеялись или, точнее сказать, заржали. Идол один не смеялся. Он грозно нахмурился, мышцы его дрогнули, странно надулись. Он открыл рот, и казалось, зарычит лев, но он пропищал: «Штиль!» и врезал кулачищем по столу, ломая его. Он сбросил раздражённым движением шлюху, тут же разобидевшуюся, и только спросил исполнителей, которые хмуро смотрели на сразу же притихшую кодлу: «Кто?»
Парень подошёл и шепнул ему на ухо. Идол удивлённо посмотрел на него и засмеялся, глядя куда-то вверх. Все сразу же подхватили хохот, но Идол опять нахмурился и ударом доломал стол.

3
На следующий день огромные партии из доков и мастерских двинулись в город, попутно грабя «что придётся».
На следующее утро Тому сообщили о приближении опасности. Поэтому большие массы «джентльменов удачи» вышли из пригорода, с дальнего замка в город, строго соблюдая правило – ничего чужого не брать.
Между тем в сараях царило заметное оживление. Все ждали чего-то необыкновенного, и верхушка шпаны решила подняться на церковный колокол и наблюдать за главным уличным перекрёстком, образованного домами. Улица уходила на север и на юг, шла прямо от порта до пригорода. Все хотели быть свидетелями прекрасного зрелища столкновения двух крупнейших круговых порук, корпораций-связей, где каждый всякого знает. Это замок и доки. Все склонялись в пользу доков, хотя все знали, кто из них прав.
Горожане, почувствовав беду, прятались, закрывая высокие стрельчатые окна ставнями. На главной улице остался один ребёнок. Он слышал напряжённую тишину города, но не осознавал, что скоро насмерть будут биться люди, люди заблуждающиеся и поэтому страшные.
Вдруг он услышал отдалённый топот с правой и левой стороны: с двух концов улицы появились группы людей. Из двери высунулась дрожащая рука женщины и схватила за шиворот ребёнка, таща его в дом. Ребёнок заплакал, нарушая напряжённую тишину.
Группы людей остановились как вкопанные. Атаман хорошо видел Идола: расстояние было двадцать метров. По обычаю, сначала дерутся запевалы. Именно они  и решают, в чью пользу закончится побоище. Они сошлись. Идол, презрительно осмотрев невысокую фигуру Тома, надменно опустил длинные седые ресницы, высокомерно поднял верхнюю губу и цыкнул через щель между зубами прямо на рваную кожаную куртку Тома. Краска гнева залила красивое лицо Тома. Он тряхнул кистями рук, и вдруг кулаки начали надуваться, расти прямо на глазах и, наконец, достигли чудовищного размера.
Идол изумлённо посмотрел на Тома и, покачав рукой, со страшно силой палицы обрушил на голову Тома. Тот после удара присел, схватившись руками за голову: через густые волосы потекла ручьями кровь. Идол решил добить Тома. Он по всем правилам карате заехал ботом в челюсть Атаману. Атаман опрокинулся на руки охнувшим друзьям. В крови всё – вся грудь и подбородок. Идол улыбнулся, махнул рукой (в руке лежал финский нож, который Идол всегда носил в рукаве).
Том, качаясь, встал. Улыбка Идола означала: «Тебе всё равно больше не жить, ты дурак, пошёл на грозу Портленда».
Атаман упрямо смотрел на скуластое, топорного действия лицо Идола, смотрел на его сверкающие жемчужные зубы и вдруг вспомнил своего всхлипывающего младшего брата. В нём закипела страшная ненависть к этой сволочи, и Том, сосредоточившись, собрав всю силу воли до капли, всем корпусом обрушил гигантский кулак прямо в эти сверкающие белизной жемчужные зубы. Идол пролетел несколько шагов и распластал своё огромное грузное тело на каменной мостовой. По пальцам Тома пробежали тонкие иголочки от мощных костей Идола. Том, задыхаясь, смотрел, как Идол, хрипя, глотал кровь и свои зубы.
Вдруг, неожиданно вскочив, Идол со страшным окровавленным лицом бросился на Тома, но тот опять дал ему по зубам, уже менее озлобленно. Идол согнулся пополам. Том с силой пнул его по почкам – сбоку. Идол тотчас же выпрямился. Том собрал остатки сил и врезал кулаком в солнечное сплетение. Идол грохнулся, судорожно ловя носоглоткой воздух.
И началось! Вся орава Тома, видя, что он выиграл, кинулась бить людей из дока. Те, ослеплённые поражением своего главаря, тупо стояли. По улице со свистом летели камни, виднелись взмахи палок. И, наконец, «из дока» не выдержали и побежали к морю.

ЭПИЛОГ
Вскоре приехала полиция, подобрала убитых и раненых. Среди раненых оказались и Том, и Идол, которого за все преступления так легко поймали и посадили в тюрьму. Тому же выплатили баснословную сумму «за поимку бандита». После этого Том простился со своей шпаной и с братом и матерью уехал из Портленда. Он решил выбросить всё грязное и ненужное из головы, потому что урок на главной улице Портленда многому его научил.

1978