2. Mистер Дорфман
Bот тут-то мы и встретились с мистером Дорфманом. Он вышел из своего дома, окна которого на некотором приличном расстоянии смотрят прямо на наш гараж. Это был человек лет 60-ти или около того, в очках и с усами. Он вырос в Бруклине, владел несколькими европейскими языками, имел мнение по любому вопросу и давал советы направо и налево будто мы его дети или по меньшей мере племянники. Не зная всего этого, мы смело подошли к нему познакомиться. Сосед посмотрел на нас внимательно, отметил (я это почувствовала) мой кулон в виде звезды Давида на шее, и признал. "Будете покупать?" - спросил он безразлично. Но в этом безразличии я различила некоторую заинтересованность, которая позже переросла в истинную заинтересованность, тщательно скрываемую, чтобы не упустить покупателя, хотя продавцом он не был вообще. "Вы не смотрите, что дом разбит, я не был внутри несколько лет, но уверен, что там катастрофа, - подбодрил он, - у наших домов очень прочный фундамент. До последних хозяев в доме жили приличные люди, они ухаживали за домом. Этот дом будет хорошим домом для вас, не пожалеете". Тогда мы ещё не знали, что мистер Дорфман знает всё. Он хоть и путешествует по миру по работе 90% своего времени, за оставшиеся 10% успевает быть в курсе всех дел, творящихся на улице, и не только.
И мы купили дом. Мы сделали в нём капитальный ремонт, изменив дом до неузнаваемости, и поселились. И познакомились с миссис Дорфман. Она оказалась милой женщиной на пару лет моложе своего мужа, с поседевшей причёской Мирeй Матье и громадными очками в роговой оправе. Миссис Дорфман была из какого-то удалённого штата, в котором иностранцев не сыщешь и днём с огнём, из католической семьи. В молодости она была, видимо, очень хороша собой. Да и сейчас отличалась красивой фигурой, которую зачем-то тщательно скрывала под безразмерной одеждой приглушённых тонов. Она была чрезвычайно скромна и казалась всегда уставшей. Миссис Дорфман трогательно вздыхала, выходя на прогулку со своими миниатюрными собачками, пудельком Лили и чивавой Тинки. Раз в месяц Лили ездила с хозяйкой на стрижку, откуда обязательно вовращалась с очаровательным розовым бантиком из атласной ленточки над одним ушком. У Тинки было трудное детство (до удочерения её миссис Дорфман), поэтому она боялась людей. Завидев соседей, собачка непременно просилась на ручки к хозяйке и оттуда потявкивала, мелко дрожа. Но видя внимание к Лили, Тинки потявкивала уже от обиды - ей тоже хотелось, чтобы её гладили и любили. Лили - наоборот, начинала вилять хвостом и даже переворачивалась на спинку, чтобы погладили её пузик. При этом она норовила благодарно лизнуть руку гладящего. Я мечтала, что если у меня будет собака, чтобы она была такая же, как Лили. Миссис Дорфман была учителем английского языка в старших классах какой-то неблагополучной государственной школы не нашего района, и поэтому никогда не отдала бы своего ребёнка в государственную школу, хотя, я слышала - учителя в праве выбирать школы для своих детей, даже те, к которым они не относятся по адресу.
Ещё у супругов Дорфман была приёмная дочь. Они взяли её пятидневной, брошенной матерью малюткой из какой-то азиатской страны и вырастили в любви и заботе. Девочка училась в частных школах, читала самые лучшие книжки, носила самую дорогую одежду, ходила в самые престижные клубы и кружки. При виде нас она вежливо здоровалась и немедленно исчезала в доме - а о чём ей разговаривать со странными новыми соседями, которые к тому же говорят с акцентом? Акцент дочки Дорфманов был безупречен А может быть в душе она была такой же стеснительной, как и её приёмная мама?
Мистер Дорфман не был гангстером, но он выглядел им, он знал их язык и манеры и иногда ходил, как настоящий гангстер. Если бы мне пришлось заняться каким-нибудь гешефтом (хотела перевести для вас, но словарь утверждает, что теперь это и русское слово), я бы взяла на дело мистера Дорфмана. Не каждый человек в костюме умеет так его носить. Мистер Дорфман умел. Быть может, из-за того, что некоторые друзья его детства таки стали гангстерами. Он вырос там, где умение вживаться в среду очень даже ценилось. "В нашем доме был один запрет - говорить по-русски, - делился со мной мистер Дорфман, - отец считал, что никакой другой язык не оставляет такого явного акцента в английском, как русский. Идиш не возбранялся". После этого он говорил мне что-то на идише, чего уже я не понимала. (На идише я знаю только парочку милых ругательств. Но ими я быстро поделилась с соседом в образовательных целях, чем завоевала полное его расположение.) Я наобум отвечала ему что-то на иврите. Он подхватывал это цитатой отрывка из Торы или же молитвой, тоже на иврите, усмехался, и мы переходили на английский, понятный обоим. Мистер Дорфман был хорошим еврейским мальчиком, получившим традиционное образование и отправившимся на покорение мира своим путём. Наверное, его родители - не самые несчастные люди, если они вырастили такого сына. К невестке они относились хорошо. А что поделать? Приёмную внучку любили и называли своей еврейской принцессой. Отчасти она была ей. Дорфманы надеялись, что дочка найдёт себе достойного мужа, который не станет требовать от неё непосильной работы по дому. Эта девочка создана для того, чтобы ею любовались...
Снегоуборочная машина мистера Дорфмана периодически ломалась, и мы честно вносили свою долю в её починку (она была куплена в складчину хозяевами трёх домов, один из которых был предпоследним владельцем нашего). Но с тех пор, как мы купили наш дом, зимы выдались ядрёные, и бедная машинка не справлялась с таким количеством снега, поэтому мистер Дорфман брал лопату и выходил на битву со стихией сам. Он был рыцарем своего царства. Ни жена, ни дочка не знали, с какой стороны подойти к лопате. Мы тоже выходили. Когда купили лопату. Когда поняли, что без этого домовладельцам просто не обойтись. Но это отдельная история.
(продолжение следует)
Свидетельство о публикации №220100101290