Настоящий военный

                КОРОТКИЕ СБОРЫ
Август. Все бегут из жаркой и душной Москвы. Убежал бы и я. Но куда? Взгляд вдруг выхватил ключ. Висит на шелковой ленточке привязанный к «журавлю» настольной лампы. Забытый, он сиротливо болтается несколько дней. Это же подарок судьбы. Соседи, перед тем как укатить куда-то очень далеко, оставили мне этот ключ от дачи. Наказ дали: «Будет желание отдохнуть, подышать свежим воздухом, поесть яблочек – съездишь. Заодно за домом присмотришь».

Я жить на даче совершенно не приспособлен. Так уж получилось, не дачник. Но увидел ключ и так вдруг яблочек прямо с дерева захотелось: родных, сочных, хрустящих, ароматных суперяблочек а не супермаркетных. Последняя неделя августа проходит. Скоро осень. Съезжу-ка на эту самую дачу.

Собрался вечером, заправил машину, проложил на навигаторе маршрут – так быстрее и удобнее! Однако, по старой привычке, сверился со своей любимой, потрепанной и потертой на сгибах бумажной картой области. Так… Дмитровское шоссе, примерно 40-й километр, дорога налево. Посмотрим, что там рядом?.. Ух ты! Поселок-то прямо на местах боев зимы 1941-го года стоит. Вот обелиски на карте… и музей «тридцатьчетверки» на развилке со «старой» Дмитровкой. Интересно… Журналистика – это не профессия, это – образ жизни: тебя постоянно что-то ведет вперед. И все, что было важным всего минуту назад, вдруг перечеркивается новым, совершенно неотложным. Яблочки, ради которых собрался за город, вдруг сместились на второй план. Значит, с собой в сумку прихватываем фотоаппарат, комп, зарядник к нему, пару чистых блокнотов, ручки, диктофон, батарейки про запас. Самое главное – не забыть большой блестящий термос с чаем. Практикой проверено и доказано, что он как «коммуникатор» лучше любого смартфона! Может статься, что с его помощью, под чаек «нарою» чего-нибудь интересного на тему войны у местных. И напишу материальчик… Так незаметно изменились цель и задачи поездки.

Утром Дмитровка даже в августе, месяце отпусков, по направлению к Москве «стоит». Но я наматываю километры навстречу общему потоку не в город, а из города, поэтому не еду, а лечу! Домчался до нужного поворота, свернул с трассы на грубоватый с камушками асфальт, уже с него на грунтовку. Красота, за спиной шлейф рыжей пыли, дорога петляет по полям и перелескам, километров пять с горки на горку, вот и деревня. Именно деревня, а не дачный или коттеджный поселок, как предполагал в Москве. «Коттедж» моих соседей оказался старым деревенским домом. Полинялые наличники, скрипучее крыльцо, колодец с холодной водой. Все удобства, естественно, во дворе. Я, честно говоря, сначала расстроился. Однако яблоневый сад сразил меня богатством урожая. Издалека прицелился к шикарному красному яблоку на ветке, двинулся к нему строго по проложенному курсу и – какая жалость – раздавил ботинками несколько штук примерно таких же. Они моего приезда не дождались, упали на землю на радость… чуть не сказал «ёжикам», но колючие предпочитают другое питание. «Вот это и есть настоящая дачная жизнь!» – подумал я и стал обживаться.

                СОСЕД МОЕГО СОСЕДА – МОЙ СОСЕД
Прямо во дворе, под яблонями, на деревянном промытом дождями струганом столе разложил ноутбук. Хорошо, что в машине рядом с запаской всегда лежит удлинитель метров на двадцать: с ним можно не думать о «садящейся» батарее компа. На середину стола я выставил полный, еще в Москве «заряженный» термос, и в комплект к нему – найденную в доме и показавшуюся мне симпатичной пузатую фарфоровую кружку от старого сервиза. Подключил модем, проверил сеть: ого – «четыре джи»! Московские бутерброды в хрустящей фольге и деревенские яблоки россыпью легли на чистом столе. Намекают, что пора бы поесть с дороги, а «работа – не волк, в лес не убежит». Налил чай в кружку, пар над ней поднимается, термос хорошо тепло держит! Отставил на край остывать. Пока то да сё решил набросать план будущего материала. Привычное для журналиста дело – сочетать работу с перекусом. Вдруг за моей спиной откуда-то справа голос. Не очень звучный, но громкий, и даже чуть-чуть нахальный:

– Здрасьте!
Совсем рядом, опираясь на невысокий штакетник, следит за моими приготовления мальчишка. На вид лет двенадцать-тринадцать, джинсы, футболка, на стриженной «ежиком» голове вместо привычной для его сверстников бейсболки полинялая солдатская пилотка с облупившейся по лучам звездочкой. Занятный персонаж, явно не дачник, местный, деревенский мальчишка.
– Ну, здравствуй... Яблоко хочешь?
– Не-е, своих навалом. Вы, извините, кто?
– Я – гость хозяев этого дома, а ты кто?
– А я ваш сосед. Вернее, не ваш… ваших хозяев, - запутался собеседник.
– Они не хозяева мои, они мои соседи по Москве, - поправляю его. - Получается, что по деревне я твой сосед!
Мальчишку устроило такое объяснение, но оставлять меня в покое, в его планы явно не входило. Абориген решил не дать мне ни поесть, ни поработать над текстом.
– Вы, похоже, писатель?– мальчишка с интересом разглядывал компьютер, щурился, пытаясь издали прочитать наброски текста.
– Да нет, я журналист, собираюсь писать материал о войне. Поем вот только…
– О войне? О Великой Отечественной?!
– Ну, да. Про наш танковый прорыв зимой 41-го. Про танки, понимаешь ли, писать буду.
– Выходит, что вы разбираетесь в танках?
– Ну не так, чтоб очень, но…
– Тогда как же вы будете писать о том, в чем не разбираетесь?
– Интернет на что? – спрашиваю, а в голове мысль: «Вот, прилип-то!» - Сам знаешь, там есть все, что надо. Все журналисты так делают, да и писатели, кстати, тоже. Мы привыкли сначала в драку ввязаться, а потом во всем разбираться по ходу дела. Нанизываем факты, что называется, на ниточку. Как грибы! В каждом деле своя простая технология есть. Вот так-то!
– Ну-ну, как Наполеоны, значит, и грибники по совместительству… понятненько.

И мальчишка, внешне чем-то разочарованный, оставил меня планировать-чаевничать.

                ПИРОЖКИ И ГАЙКИ
Я влез в поисковик, начал «рыть» в сети: что же тут, на высотках вдоль Дмитровки происходило тогда, в 41-ом и как. Увлекся. Просидел у компа допоздна. Ночью отлично выспался. Утром, бегло просмотрев набранный материал, понял, что материала хватит на целый очерк, но не мешало бы с настоящим военным поговорить, может быть подскажет что интересного, уточнить термины, детали. Ту самую мелочевку, про которую говорят, что в ней черти прячутся.

Сижу, завтракаю под яблонями – доволен, дальше некуда! Открыл ноутбук, жую бутерброд, гоню строчки. Вдруг знакомый голос:
– Здрасьте! – Все тот же мальчишка в той же пилотке. – Уже пишете, смотрю? И что у вас там происходит?
– Где? В тексте что ль?.. Вот как раз сейчас командир танка – пусть это будет Т-34 – из башни вылезает…
– Здорово, а башня какая? «Пирожок» или «гайка»?
– Чего-чего?
– Башня у тридцатьчетверки какого типа, спрашиваю: кованная – она приплюснутая, на пирожок похожа, или сварная – та шестигранная, как гайка. Оттого и прозвали… 
– Ну, не знаю даже. Да и какая разница?
– Очень даже большая, с «башней-пирожком» Т-34 только в самом начале войны был. Их таких всего-то тыщи полторы выпустить успели. Потом заводы эвакуировали, и на новых местах пришлось технологию упрощать – башни не кованными, а сварными делать. И бронелисты под таким углом придумали сваривать, что снаряды от башни отскакивали, рикошетили. Вот как!
– Откуда ты все это знаешь?
– Как откуда? Я же военный! – кинул он через плечо, убегая на зов.
– Да ладно тебе, скажешь тоже, – сказал я, понимая, что пацан в пилотке явно переиграл меня с моим компьютером.

Все сказанное пацаном я проверил в Интернете – и точно! Действительно, генеральный конструктор А. Морозов (он сменил умершего перед самой войной П. Кошкина, отца «тридцатьчетверки») разрешил всем пяти заводам, где наладили в глубоком тылу производство легендарного танка, вносить в конструкцию Т-34 вынужденные изменения. Уникальный случай в истории мирового танкостроения! Основным условием конструктора было сохранение живучести машины.

На следующее утро история с танковыми открытиями повторилась:
– Здрасьте! – над забором материализовалась знакомая пилотка.
– Привет! Ну, «военный человек», чем удивишь меня на этот раз?
– Скажите, что у вас там, в компьютере происходит?
– Сейчас-то? Вот колонна «тридцатьчетверок» в деревню въезжает…
– Каких «тридцатьчетверок» – наших или немецких?
– В каком смысле? – опешил я.
– Немцы-то на «тридцатьчетверках» тоже воевали и очень ценили наши танки. Они им, конечно, непросто доставались. Только в бою, подбитыми. Они их чинили на своих заводах и даже переименовали их в Пэ-Цэ.. Ка-Пэ-Фэ-Вэ…747, это все по-немецки, конечно! Бывало, что и целыми брали в плен. Это в самом начале войны было, когда наши отступали, и не хватало у нас топлива дизельного.
– И много так немцы в свою армию наших танков забрали?
– Много… – мальчишка нахмурился, – очень много. По трем немецким танковым дивизиям наши «тридцатьчетверки» разошлись! Гитлер сам лично распределял каждую «тридцатьчетверку» в специальном блокнотике их учитывал. В основном эсэсовцам наши танки давали. Целых три батальона из них сформировали, обучили и против нас же в бой бросили… Кстати, румынский король, он, знаете же, союзником немцев был, просил для своих хоть одну машину, а что получил? Во-о! – и мальчишка показал несуществующему собеседнику фигу. И закончил, - Вот какие они, наши танки, даже фрицы их как золото ценили! И снаряды немецкие до сорок третьего года «тридцатьчетверку» не брали!
– Откуда знаешь?
– Говорю же вам: я – военный!

Я почему-то очень лично воспринял эту историю о «пленных тридцатьчетверках». Показалось горьким то, что наши танки, но уже с крестами на броне, против своих же собратьев в боях участвовали…

                БОЙ
Ночью мне снился сон. По золотым сентябрьским листьям в сад вползает наша тридцатьчетверка с чужими белыми крестами на борту. Вминает красные яблоки, валит дерево. Из люка выскакивает блондин механик в шлемофоне, срывает с ветки плоды, которые остались висеть, но не успевает их передать в танк. Неподалеку разорвался снаряд. Фриц юркнул в танк, газанул и стал сдавать за дома.

На дороге показался наш легкий танк БТ, несколько красноармейцев бежали за ним.
Хотелось крикнуть ребятам, остановить, предупредить об опасности. Гулко ударил выстрел. Вспыхнул советский танк. Пулемет спел свою песню, хорошо, что взял высоко. Уцелели наши ребята пехотинцы. Залегли.

                ЖИВУЧЕСТЬ Т-34
Материал, такой простой на первый взгляд, «завяз» в исторических подробностях. Мальчишка с его утренним «Здрасьте!» был на них неистощим. 
– Вы знаете главное отличие нашей «тридцатьчетверки» от немецких «пантер» и «тигров»?
– Ну, давай, рассказывай! – я приготовился записывать информацию, которой сосед делился охотно, просто взахлеб.
– В том, что наши танки, даже подбитые в бою, можно было починить! Из двух-трех разбитых один живой собрать. И не на заводе, а прямо на фронте. Вот, поедете в музей Т-34 в Шолохово (это неподалеку от нас), спросите у них, почему даже у музейных танков шасси одного года выпуска, а башня-то совсем другого? Или вообще от танка другой серии. Вам объяснят, что эти «тридцатьчетверки» музейные в реальных боях побывали, из войны вышли как некоторые солдаты, все чиненые-перечиненные… Зато, если в «пантеру» попадание какое – то хана зверю. Немцы выпрыгивали из машины и наутек, бросали танк на поле. Сами-то на фронте починить не могли. Один выход был, на завод танк отправлять. И получается, что наши танки по всему лучшие в мире! И современные, Т-90 и «Армата» – тоже всех лучше!
– Ты давай, не отвлекайся, развивай тему! Видишь, записываю… Так уж и лучшие?
– Еще бы! Вот американцы, хоть и союзниками нашими в ту войну были, но уже вовсю следили за нами, боялись. И наш Т-34 в донесениях своей разведки «Микки-Маусом» называли. Знаете, почему?
– Микки-Маусом, мышью из мультика? Т-34 на мышь-то вроде не похож…
– Похож, еще как похож! – решил удивить меня пацан, но рассказать мышиную историю не успел. Только пообещал, отзываясь на далекий голос, - Иду!

Видать сегодняшний его «лимит времени» на разговоры со мной был исчерпан. Ну, завтра, так завтра. Это надо же, как мне с «настоящим военным» повезло!
Но «завтра» нам поговорить не получилось. С ночи зарядил дождь, да такой сильный, что я из дома целый день не выходил. Приходил или нет к забору мальчишка в пилотке, не знаю. В итоге про то, почему американцы нашу «тридцатьчетверку» в «Микки-Мауса» зашифровали, тоже не узнал, о чем очень жалел.
Дождь зарядил на два последних дня августа. Я, не отвлекаясь на очередные открытия, писал свой очерк – собранного материала хватало за глаза. Однако, мальчишкины баечки про Т-34 тоже пригодились – с ними получалось интересно и как-то живо. Редактор, почитав еще «сырой» текст, по скайпу спросил, где я такие «вкусные» подробности нашел. Я, жуя уже, наверное, сотое яблоко, что-то промычал в ответ: типа, где-где – человека военного расспросил!

Небо просветлело только к утру 1 сентября. Пора домой! Собрал сумку, запер на ключ гостеприимный дом, быстренько насобирал по мокрой траве яблок – погрызть в «пробках» по дороге в Москву. Включил для надежности оба «моста», неторопливо выехал на скользкую сельскую улицу. Путь шел мимо остановки, где в ожидании автобуса скопились человек десять местных. И среди них – мальчишка, тот самый, мой недавний знакомый. Сегодня его было трудно узнать! Вместо полинялой пилотки – фуражка с красным околышем, вместо джинсов и футболки – черная форма с красными же погонами, а на них золотом – «МсСВУ». Все ясно – суворовец! Так вот почему он мне «военным» назвался.

Мальчишка был занят разговором. Я успел разглядеть важное – рюкзак за плечами суворовца. Такие рюкзаки сегодня у каждого третьего школьника. Желтый такой, китайский рюкзак, с ушастым Микки-Маусом на клапане кармана. Рядом с мультяшной мышью – наверное уже руками самого мальчишки – нарисованный танк Т-34 с двумя открытыми башенными люками. И эти круглые крышки люков смотрелись на танке, точь-в-точь, как уши у Микки-Мауса!

Вот что хотел, но не всё успел за неделю на даче рассказать мне мой новый знакомый, настоящий Военный.

А вот этот рассказ написан большей частью Андреем Гореловским, с моим минимальным участием.