Сёстры. часть 3. послесловие

     Юлька смотрела на Варвару, сестру матери, и одновременно, узнавала и не узнавала её. Тоненькая, остроумная, рыжеволосая Варечка, Варюша. Им, племянникам, никогда даже в голову не приходило называть Варю - тётей. Ну, никак ей не шла эта грузная, тяжеловесная и очень какая-то возрастная приставка. Сейчас напротив неё сидела с одной стороны, такая же стройная, зеленоглазая, с роскошной медной шевелюрой Варя, а с другой, очень взрослая, уставшая, женщина, с бледным лицом в тонкой паутине морщин.
- Ну, конечно, ей же уже шестьдесят, - осенило вдруг Юльку, - Как-то это странно всё равно, - не хотела она примиряться с действительностью, - всегда Варя, Варюшка, а часто, в спешке или раздражении, так и просто Варька, поскольку, среди взрослой родни, она всегда была самая младшая, и вдруг, - шестьдесят лет, и эти морщины…
- Так ты защищаться в Москве будешь? - спросила Варя, наливая чай, и выуживая из холодильника ещё одну банку варенья.
- Ну да, - рассеянно ответила Юля, - ориентировочно поставили на февраль-март.
- Здорово, - захлопала в ладоши Даша, Варина дочка, год назад ставшая мамой во второй раз и сейчас пытавшаяся втолкнуть в младшего сынишку ещё одну ложку каши, - Значит, ты к нам ещё раз зимой приедешь. Юля посмотрела на неё с малышом и улыбнулась:
- Наверное… - она покачала головой, - Поверить не могу, что это та самая малышка, которая возилась со своими куклами, или ябедничала на нас с Танькой и Светкой матери.
- Та же самая, - улыбнулась Даша, опуская сына в манеж с игрушками, - Лёша! - позвала она старшего мальчика, - Только видишь теперь куклы немного другие…
С работы пришёл муж Даши, и Варя представила гостью:
- Олег, это Юля - дочь моей старшей сестры Лиды… Она у нас проездом, будет защищать диссертацию в…
- Я понял… - кивнул тот, - Здорово… Что на ужин? - обратился он к жене.
Варвара смущённо улыбнулась Юле, засуетилась руками, лицом, то поправляя волосы, то пододвигая племяннице ещё одну розетку с вареньем, было видно, что ей неудобно за зятя:
- Вот ещё попробуй, Юленька, это уже с нашей клубники, - она каким-то просительным жестом дотронулась до Юлькиной руки, - ты на Олега не обращай внимания, он у нас парень не слишком приветливый... Как мама, Юля?
- Нормально… - она пожала плечами, - давление, правда, головные боли беспокоят, но всё ещё работает, преподаёт…
- Сколько ж мы не виделись с мамой твоей? Лет семь или восемь уже…
- Десять, - опустив голову, и глядя в чашку, сказала Юля, - Они с отцом приезжали, когда тёть Наташа с дядь Петей в Германию собирались…
- Ах да, - покачала головой Варя, - Вот видишь, как бывает… Ведь сам же Пётр и подбил нас всех на переезд сюда, год-полтора покрутился, пока военную пенсию не оформил, а потом вдруг вспомнил о своих немецких корнях и вот он уже с семьёй в Европе … А мы здесь, - невесело засмеялась Варя, когда они перешли в большую комнату, заставленную старой мебелью и коробками с вещами.
- У нас ремонт, ты извини, - сказала Варя. Мы сейчас занимаемся отделкой нашей с Олегом половины, - пояснила вошедшая Даша, - Зато, когда сделаем, как здорово будет! Юль, ты фундамент видела во дворе? - Юля кивнула, - Вот, ещё один дом будет, для нас с Олегом или для кого-то из пацанов…
- А может, я частный сад в нём сделаю, это сейчас очень доходный бизнес, школа эта, Юль, не поверишь, в печёнках уже…
- Почему не поверю, - усмехнулась Юля, - у меня мамин пример всю жизнь перед глазами: уроки, тетрадки, журналы, педсоветы… Мы с братом выросли с одной стороны, в воинской части, а с другой - в школе…
     Варя с Дашей ей что-то рассказывали, делились своими планами, идеями и проектами, но Юля, у которой от избытка этой информации кружилась голова, они казались чем-то вроде замков на песке. И не то, чтобы они были нереалистичными, или чересчур фантастическими, нет. Просто ощущалось во всех этих прожектах что-то явно нежизнеспособное, надуманное, а то и  вступающее в конфликт с уже существующей или предложенной ранее схемой.
     Юля вышла во двор и закурила. Впереди маячил тёмной, зияющей пастью заложенный несколько лет назад фундамент, заваленный почти до верхнего, наружного яруса всякой всячиной: остатками строительного мусора, старыми игрушками, полусгнившим тряпьём. Юля разглядела там даже старую детскую ванночку и парочку покрышек. Она оглянулась вокруг и почувствовала себя неуютно: абсолютно чужой, враждебно настроенный, неухоженный двор, в котором царил хаос и запустение. Наблюдая всё это, Юля почти физически ощутила, как нежизнеспособные прожекты тётки и двоюродной сестры по поводу постройки ещё одного дома или организации здесь частной предпринимательской деятельности не только давно почили в бозе, но даже стали весьма убедительно и красноречиво попахивать.
- Нет, дорогие мои, это вряд ли… - подумала она, бросая ещё один взгляд на осклизло-неприветливую и стылую придомовую территорию, перед тем, как зайти внутрь. А может быть, ей так казалось из-за промозглой, сырой погоды, которая стояла здесь всю последнюю неделю.
     Юля вернулась в дом и прошла в комнату, которая условно, видимо, могла считаться гостиной:
- Ты знаешь, - обратилась к ней Варя, - мы с Дашей как раз вспоминали то чудесное лето, когда мы все собрались в нашей Михайловке, ты помнишь? И вы тогда прилетели, и другие родственники подъехали… Все тётки наши, дядья, их дети, невестки, зятья, внуки… И все молодые, полные сил, сколько мы смеялись тогда, как же радовались друг другу, какие только планы не строили, - она вздохнула, - Маме твоей тогда одной эта идея с переездом не слишком нравилась, помню, она очень переживала, как чувствовала, видимо… Сколько ж ей тогда было?
- Как мне сейчас, - ответила Юлька, - сорок… А вы знаете, я ведь, когда сюда ехала, тоже вспоминала то лето почему-то… Такое яркое, чудесное,  доброе… Больше мы ведь уже и не виделись…
- Боже, да я старуха совсем, раз у меня уже такие племянницы, - печально улыбнулась Варя, - Да, тогда только бабушки Нади, мамочки нашей, уже не было, а сейчас нет уж ни деда вашего, ни брата твоего, ни тёток родных… Почти всех похоронили… Как жаль, что папа, дед ваш, так быстро ушёл от нас… Сейчас бы так рад был тебя видеть, он ведь, как и я, больше всех Лиду, маму твою любил… Они и похожи с ним были больше остальных. А для меня Лида, - всегда примером и образцом была, я и учителем стала, только благодаря ей… Во всём хотела быть, как она…- Варя улыбнулась и обняла Юлю:
- Мама не собирается к нам, не говорила? - спросила Варя, отстранившись и ласково глядя на Юльку, - Не знаю, - замялась та, - Вроде бы нет… Ей тяжело, понимаешь, вся эта ситуация с тётей Зиной… Она же вас обоих любит… и ей это невыносимо. Варвара мелко и часто закивала:
- Да, я понимаю, - она шумно выдохнула, - Ужас какой-то, придумала с Володей своим, что мы им какие-то деньги должны… какие деньги? Мы же с отцом всю эту строительную махину начали, пока они там квартиры свои продавали, да дела разные заканчивали… Варвара начала заметно волноваться, пытаясь объяснить племяннице суть многолетнего конфликта последовательно и с самого начала. Но получалось у неё плохо. Варя нервничала, застревала в деталях, подробно перечисляла, как и где доставала строительный материал, чтобы был качественный и недорогой, объясняла на красочных примерах, чего стоило ей, одинокой, молодой женщине, с маленькой дочкой в девяностые годы разбираться с подрядчиками и разнорабочими всех мастей и самой разнообразной языковой и ментальной принадлежности. Юля с тревогой смотрела на неё, и совершенно не знала, как ей следует реагировать на слова тётки:
- И после этого, они приезжают, практически, на всё готовое, и начинают предъявлять счета, типа, почему ваш дом больше, а наш меньше, а где все эти тысячи, которые мы тебе без конца переводили?? Ты понимаешь или нет?  Варя выдыхается и обречённо смотрит в одну точку:
- А как прекрасно начиналась, Юль, вся эта эпопея, ты бы знала! «Ой, сестра, строимся рядом, в заборе, что разделяет наши дома, калиточку сделаем, чтобы напрямую друг к другу ходить. На нейтральной территории, посередине поставим беседку с большим, добротным столом, чтобы чай пить, да любоваться друг на друга…» Ага, как же, - с ядовитым сарказмом засмеялась Варя, - Вместо калиточки общей, - разговоры о том, что я должна им деньги, вместо стола с самоваром, - угрозы и проклятия… Да, здорово, ничего не скажешь! Даже в страшном сне представить невозможно… А ведь роднее родных были, ты же помнишь, Юленька?!
- Да, - совершенно искренне ответила она, - Мы редко приезжали, но эти приезды, саму атмосферу дома, даже запахи, помню всю жизнь…
- А может, - осторожно начала Юля, - если бы мы все собрались, сколько они считают, ты им должна?
- Да в том-то и дело, моя хорошая, что ничего мы им не должны! И нет у меня денег, и откуда им взяться?! Я им дом построила! Всё в стройку ушло, они хоть представляют, чего мне это стоило!? Юля с ужасом ждала, что сейчас Варвара начнёт рассказывать строительную эпопею с самого начала, но она только едко добавила:
 - Это всё Володькины происки, я знаю! Всю жизнь меня терпеть не мог… Потому что я насквозь его видела…
- Варя, - начала Юлька, я…- но та перебила её, - Вот так и получилось, что одна сестра за границей, обзавелись там недвижимостью, счётом в банке, европейским жирком да лоском… Димка, брат твой двоюродный, каждый год меняет машины, и в Россию тачки перегоняет, хороший бизнес, между прочим… Вторая сестра, тётя Зина твоя, знать меня не хочет. Мы, сама видишь, как кошка с собакой с ней, хотя живём ближе всех, окна домов друг на друга глазеют… А самая любимая сестра Лида, сердце и совесть нашей семьи, живёт далеко, да и видеть ей такое невмоготу… Ужасно это всё, больно и обидно… Вот и болячки эти у Зинаиды не просто так… И отец не выдержал её проклятий этих…
- Варя, - снова начала Юля, - Я ведь завтра уеду, мне нужно навестить тёть Зину, сама понимаешь…
- Конечно, конечно, ты-то здесь причём, она такая же родная твоя тётка, как и я… Через несколько минут, Юля с тяжёлым сердцем и неприятным осадком на душе, который царапал и разъедал что-то внутри, наподобие ржавой окалины, которую ни стряхнуть, ни смыть невозможно, вышла из дома и направилась в сторону дома тёти Зины, который начинался почти сразу за Вариными воротами.
- Ласточка наша, девочка моя родная, какая же ты умница, что заехала, ты побудешь хоть несколько дней?
- Нет..- тёть Зин, - не смогу… Мне на работу в понедельник, - Юлька надеялась, что голос её не очень подвёл, - она знала, что у тётки онкология, но всё равно не была готова к тому, что увидела. Маленькое, сморщенное, как печёное яблоко лицо Зины, со съехавшим набок платочком… Меховая безрукавка, фланелевый цветастый халат и калоши. Ёжик волос на вытянутой, неправильной формы голове…
- На башку мою лысую смотришь, - усмехнулась тётя Зина, - Эт после химии… Красота осталась такая мне на память… - она засмеялась и расцеловала племянницу, - у Юльки перехватило дыхание, и будто чья-то холодная, шершавая рука резко схватила её за горло… Она закашлялась и часто-часто заморгала, чтобы скрыть навернувшиеся слёзы, - Да не переживай, - снова притянула её к себе Зина, - Вырастут волосы-то у тётки твоей, - она грустно улыбнулась, - В отличие от её левой груди…
- Володя! Саша! - позвала она мужа и сына… - Вы посмотрите, кто к нам приехал….
   … - Давай, давай, кушай, - настойчиво предлагала Зинаида, то одно, то другое аппетитно и красиво уложенные в многочисленных салатниках, тарелках и розетках всё новые и новые блюда.
- Спасибо, очень вкусно…Но уже достаточно…
- Да куда там, - махнула рукой Зина, - ты наверняка голодная, Варька ж только болтать мастерица…
- Да нет, - кисло и невнятно ответила Юлька, намазывая домашним паштетом хлеб, и чувствуя себя почему-то предательницей…
- Ну да, а то мы не знаем, да, Володь? - обратилась она к мужу…. Тот посмотрел в сторону и кивнул с видом человека, который даже не понимает, как тут что-то можно ещё обсуждать, неужели и так не ясно, говорил весь его молчаливо-обиженный облик:
- Ты видела, что за домину она себе отгрохала? -  с места в карьер спросил у Юльки дядя Володя.
- Я не знаю, я…- хотела что-то сказать Юлька, но встретившись с ним взглядом, осеклась.
- Понятно…, - облокотился всей своей внушительной фигурой о стол Владимир, - Конечно, ты не строитель, и можешь не знать всей подоплёки, метража, так сказать, но ты ведь не могла не заметить, насколько её дом больше, чем наш?
- Да как она могла заметить? - с усмешкой вставила тётя Зина, обеспокоенно глядя на мужа, - У Варьки бардак такой, что ногу поставить негде, она ж засранка! Юля удивлённо посмотрела на тётку, - Я знаю, потому что люди говорят, да и потом дворы рядом, что ж я не вижу…
- У них ведь ремонт, - заметила Юля. Тут уж засмеялся даже Саша, тихий и молчаливый сын Зинаиды и Володи, - Конечно, ремонт, они так и говорят всем, чтоб только порядок не наводить… Также легче! - фыркнула тётя Зина.
- Вот мы, сколько тут живём все, а, мать? - спросил вальяжный и размеренный дядя Володя.
- Да уж, считай, третий десяток пошёл, - торопливо вставила Зина.
- Ну вот, - продолжил её муж, - ровно столько у неё и ремонт идёт. Юля почувствовала снова тяжесть внутри и привкус ржавчины во рту. Она с тоской оглянулась вокруг. Красиво у тёти Зины и дяди Володи, ничего не скажешь: чисто, уютно, вкусно и хорошо. Но Юльке захотелось уйти. Прямо сейчас и желательно ничего не объясняя. Но к Варе идти тоже не хотелось.
- У тебя ведь поезд завтра вечером только, очень хорошо, Светланка завтра приедет после дежурства, вот и встретитесь… Юля тяжело вздохнула, но ничего не ответила.
За чаем разговор снова зашёл на ту же тему:
- Семь тысяч долларов, - говорила тётя Зина, - ты понимаешь? И это в 96-ом году, а сейчас это сколько, а ну-ка посчитай, ты ведь грамотная… Обворовать вот так нагло родную сестру, она что же думает, мы идиоты совсем, что ли? Две квартиры, Юля, две квартиры мы продали, чтобы построиться здесь… И где всё? - Зинаида достала из кармана большой платок и шумно высморкалась.
- Тёть Зин, она ведь строила, бодалась тут с рабочими… А у вас зато какой чудесный дом: тёплый, чистый и рядом новый сруб уже заканчиваете…
- Подожди, подожди, она строила на наши деньги, у неё ведь самой ни шиша не было, - Зинаида тяжело и прерывисто выдохнула.
- Ну как же, а дом в Михайловке? Да и дед с ней ведь жил? И стройка…
- Да причём тут стройка? - возмутилась Зинаида, - я тебе толкую, что мы без конца слали деньги, доверяли ей, сама же вызвалась, я, дескать, не работаю, у меня получится, вы себе занимайтесь делами, как управитесь - приедете. И себе вымахала домину, а нам - вот это непонятно что! А сруб, так это уже Санька с отцом, сколько лет до ума довести не могут, вот сейчас только чуть-чуть вздохнули… И деда вашего доконала своими жалобами, своей ленью, ремонтом этим вечным…Ты же помнишь какой порядок в нашем доме родительском был? Боже мой, мама, царствие небесное, такая чистюля была, а эта в кого только, - Зинаида обречённо махнула рукой, - Мама, как умерла, машинку швейную открываем, и там порядочек: катушечка к катушечке, даже по цвету разложены, иголочки по размерам.. В идеальном порядке всё, буквально. А полы, ты помнишь в доме? Да с них есть можно было… А готовила мамочка как! Отец очень любил домашнюю лапшу куриную, макароны магазинные эти не признавал… А Варька, - тут Зинаида приложила платок к глазам и заплакала, - Да голодом она отца-то заморила! Сколько я ему говорила:
 - Пап, идём к нам, а он всё нет, ты что, а Варя как же…
      ...Провожая до калитки Юлю, Зина спросила:
- А чего ты у Варьки-то остановилась, а не у нас? Юля пожала плечами и улыбнулась:
- Что вы все к ней-то, в срач этот идёте? Наталья с Германии своей приедет и тоже к Варьке, ну ладно, как знаете… Как там Лида? Вот, сколько не виделись… А я её понимаю, не хочет она лишний раз расстраиваться, на всё это глядя… Да ещё с сыном беда-то такая… А у меня ведь тоже: давление под двести уже сколько лет, одно колено прооперировано, потом второе, рак теперь случился… А кто бы выдержал, скажи… вот так своё, кровью и потом нажитое, взять и отобрать… А я ей как доверяла… Как мы беседку мечтали поставить посередь двора, общую, она тебе рассказывала?… Ай, да что говорить… Ладно, Юлечка, ты ж смотри, Света приедет, прибеги к нам завтра…
     … - Как уезжаешь? У тебя поезд только в восемь вечера, - удивлённо вскинула на неё глаза Варя, когда увидела, как Юля собирает сумку рано утром, - тут до Москвы-то сорок минут ехать…
- Да, но мой научный руководитель, - сбивчиво начала Юлька, возясь с молнией, краснея и нервничая, - просит заехать, там кое-что мы упустили, понимаешь… Один документ… Сейчас Света приедет, от них уже такси вызову и на вокзал…
- Как жаль, - протянула Варвара, - Хорошо, хоть ты в феврале приедешь снова…
- Конечно, - тихо и неуверенно ответила Юля, - Если получится…
Светлана, двоюродная сестра Юли, вышла вместе с ней на улицу:
- И я, Юль, - вкрадчиво говорила она, - сейчас жила бы в своей квартире, а, извини, не в семейном общежитии… Ты только подумай, - смотрела она на Юльку большими и выразительными карими глазами, - Семь тысяч долларов! И совесть её при этом не мучает, понимаешь? Что я столько лет с взрослым сыном в одной комнате… А с родителями, сама понимаешь, тоже не вариант, это ещё хорошо, что с моего бывшего муженька, хоть эту комнату выцарапать получилось… Увидев ярко-жёлтую машину, с шашечками на боку, Юля облегчённо выдохнула, почти не скрывая своей радости, наскоро попрощавшись с сестрой и выскочившей тёткой Зиной, она почти упала на заднее сиденье.
- Ничего, - думала Юлька, - погуляю в Москве до вечера… Машина медленно тронулась… Она проехала мимо дома одной своей тётки, затем второй… Снова начался дождь: тягучий, холодный, безнадёжный… Какой бывает только в конце осени. Она обернулась, чтобы ещё раз зачем-то увидеть в заднее стекло, два близко друг к другу стоящих, но всё равно очень одиноких дома. Они тоже равнодушно смотрели ей вслед тёмными окнами-глазницами, по которым сбегали длинные нити бесконечного дождя, очень напоминающие слёзы.

Конец