Оптический прицел

        Устроился лесничим, купил ружье, ходил по округе и отстреливал соседей, нарушающих спокойствие зверей и мешающих пению птиц.

        А что оставалось, если от безденежья дошел уже до ручки, сидя дома и в тоске пересчитывая сначала свои носки, потом трусы и майки, вспоминая о былом благополучии, ведь он же  их   сам себе и  покупал.

       Насчитав сто пар носков, столько же трусов и чуть меньше маек, понял, что жил совсем неплохо, ведь сейчас он мог позволить себе только произвести подсчеты былому благополучию, отчего еще больше пришел в удручающее состояние.


    Очень хотелось выть, но был день и на небе ярко светило солнце и потому не  взошедшая на небосводе ещё   луна не давала поводов ещё  и повыть от тоски по былому.


        Посидев ещё   немного с поникшей головой и осознав, что совсем всё плохо,  неожиданно захотелось  повырывать на голове последние волосы,   и тут же вспомнив, что давно лыс, хоть и не стар, от безысходности положения,  что и тут ничего не вышло, схватился обеими руками за голову и закачался на стуле.

       Почувствовал себя ребенком, раскачивающимся на качелях, но теперь вспомнил, что давно взрослый и даже лысый, хоть и не старый,  и ещё  раз ощупал ладонями голову.

      Показалось, что сквозь череп,  что-то пробивается,  дотронувшись до головы ещё  раз, понял,  что это извилины.  От ужаса понимания извилины тут же зашевелились, напомнив волосы Медузы Горгоны,  и он совсем впал в панику.

       Паниковать долго не пришлось, потому что в дверь постучали, нарушив тем самым его  единение и возможность заниматься воспоминаниями  о   былом, пересчитывая по какому разу носки, трусы и прочее, отчего их не становилось больше и его былое благосостояние не улучшалось, но повод с желанием повыть на несуществующую луну никуда не девался.

        Стук в дверь повторился, вызвав в нем ещё  большее раздражение,  и к глазку он  примкнул  уже   будучи в  состоянии полного неадеквата и с  желанием  расстрелять первого встречного, тем более, что дверной глазок напоминал в полном повторении оптический прицел на ружье его покойного отца, который был охотником и егерем одновременно, сочетая хобби и работу,  и таким образом получая удовольствие от не лучшей жизни.

       На лестничной площадке стоял Слава, пожилой мужик с верхнего этажа, периодически валяющийся на первом у его дверей с пробитой во время падения головой и истекающий кровью.

        "От, опять пришел за ста рублями на опохмелку" —  Подумал он про себя и нахмурил брови так, что сосед за глазком,   уменьшившись в размерах,  стал выглядеть,   как надоедливая муха, которую очень хотелось прихлопнуть одним ударом.
   
      " И  ведь говорил же ему уже не раз, —  пронеслось у него в голове,  —   что нет у меня денег и не будет, потому что без работы я.  Так нет ведь, опять стоит и мнётся под прицелом оптического ружья  моего   покойного отца"


       А что если и  впрямь  стать как отец,  охотником и егерем одновременно, —  неожиданно подумалось ему, — только не зверей-вредителей, а  таких же людей отстреливать, вот как этот его сосед Слава, чтобы жить не мешали.

        И от этой мысли у него даже снова широко открылся глаз, ибо бровь в удивлении приподнялась.

     Сосед больше не выглядел мухой, но был таким же надоедливым и назойливым,   и потому   желание прихлопнуть его никуда не делось, не испарилось, как какое- то мифическое,  наоборот ещё  больше захотелось избавиться от него, но  уже с помощью ружья, тем  более, что цель, все так же стоящая за дверью, хорошо была видна через оптический прицел глазка.

      Оставалось вспомнить, где лежит старое ружье покойного отца и привести свою идею в исполнение.

       Почесав голый затылок,  почувствовал снова себя Медузой Горгоной, ухватился пальцем за одну из шевелящихся извилин и вспомнил, что человек, хоть и  безработный.

        С печалью во взгляде последний раз прицелился в соседа,  дать ему даже двух рублей на опохмелку он всё   равно не мог, если только по шапке, что б шёл лесом и дальше от его дверей,  и отправился в дальнюю комнату для того,  чтобы там продолжить в унынии пересчитывать свое былое благополучие.

         Но приход соседа даром не прошёл.  Через некоторое время он, как и его упокоившйся с миром отец, работал уже лесничим.

  Ружье покупать-таки не стал, нашёл старое отцовское с оптическим прицелом и приступил к отстрелу нарушающих спокойствие зверей  и птиц, не дающих   покоя своим пением, но так как времена наступили иные и люди давно превратились в зверей, то он всё  же осуществил то своё   желание, когда целился сквозь дверной глазок в соседа Славу.

02.10.2020 г
Марина Леванте