Пора

Пора

Лео Краш ложился спать глубоко за полночь, просыпался после обеда. Лео был молод, известен и богат. После родителей, погибших в авиакатастрофе, ему досталась квартира в центре Москвы, и счёт в банке, достаточно, кстати, внушительный. Детство и юность гения прошло в Англии. Там же он сочинил свои первые стихи: «Туманный Лондон, немного виски, наркота, кайф, пропала суета…». И дальше в таком же духе, в общем «что творю, о том пишу». Естественно, не этой галиматьёй прославился Краш.

Как-то в ночном клубе он читал Маяковского о советском паспорте:

Я волком бы
Выгрыз бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись любая бумажка.

Голос у Лео звучный, яркий — народу нравилось. Выступление он закончил словами:

Я достаю из широких штанин…

И достал, но как вы уже наверное поняли не паспорт. Лео заметили «датчане, и разные прочие шведы». Чтение стихов в непристойном виде вмиг стало популярным. Жанр сопровождался хештегами: «Глас тела», «Строки с кожи», «Рифма обнажённой души». Лео вошёл в раж и сходу написал свои «гениальные творения»: «Я счастливый, я не лгу, я вам покажу…», «Двадцать восемь сантиметров на столе…». Все они сопровождались визуальным сопровождением, а заканчивались оргиями.

Я познакомился с Леонидом Крашиным, он же Лео Краш, месяц назад. Парень пришёл на приём в мою клинику. Что-то мямлил о творческом бессилии и о болях внизу живота. Печальный итог поэтических баталий с фанатками вылился в заболевание. По этическим нормам не буду афишировать его название. Назначив пациенту лечение, я о нём забыл. Скажу честно, его «стихи» мне противны.

Прошёл год. Мы с Леонидом случайно встретились в кафе. Он работал там официантом. Разговорились. Меня волновали профессиональные аспекты — последствия его болезни. Ему нужно было кому-то излить душу, по крайней мере так я понял его монолог:
— Я тогда твёрдо решил — пора завязывать, — признался Крашин. — Вернулся на Родину. Контракты разорвал, выплатив все неустойки и штрафы. Лечился долго. Самое сложное — отказаться от наркотиков и наладить отношение с девушками. Раньше женщины вокруг вились, а когда от дел отошёл, то стал никому не нужен. Обычный поэт, с обычными стихами.

Я попросил прочитать что-нибудь из нового репертуара. Леонид, смущаясь, тихо произнёс:

Поздняя осень: ветер, дожди,
Поздняя осень — время тоски.
Поздняя осень, но ты не грусти,
Поздняя осень — время любви.

— Простенько, но со смыслом, — рассчитавшись, произнёс я, и немного подумав добавил: — Пора. Пора становиться поэтом.
Леонид молча кивнул. Мы больше никогда не встречались, но иногда он присылает мне на почту свои небольшие четверостишия. Немного наивные, чуть-чуть грустные, с мыслями о любви — всё как я люблю.