Алый отблеск зари. Глава 10

         Глава 10. Исповедь

       — Все, сынок, пошли в дом! Буду тебя кормить! — мать решительно вывернулась из рук Ярослава, придя окончательно в состояние обычной уверенности и делового спокойствия, поднялась с крыльца. — А потом поговорим.

      Она не прикоснулась к своей тарелке с горячим борщом, придвинула поближе к Ярославу салат из свежих овощей, колбасную нарезку, а сама застыла у открытого настежь пластикового окна.

       — Рассказывай все без прикрас, — после чаепития мать решительно села напротив. — Пожалуйста, я тебя очень прошу.

      И Ярослава прорвало. И откуда взялось красноречие, когда он в течение часа, волнуясь и переживая все вновь, поведал одиссею своей переписки и неожиданного решения найти отца в далеком краю.

      Мать слушала, не перебивая, но все время смотрела в окно, словно там, в тюлевом прямоугольнике, в застывшей задумчивости ветвей роскошного вишневого дерева, плавно прокручивались кадры взволнованного повествования ее уже взрослого сына.

       — Вот так! Мама, а у меня только один вопрос: почему ты ничего не сказала Александру Владимировичу обо мне? Я хочу знать правду!

      Мать неторопливо допила остывший чай, снова загородила собой сетчатую решетку окна, из которого буквально врывался в кухню жар прилетевшего с юга суховея:

      — Как ты быстро вырос, Ярослав! Правда бывает очень горькой, сынок! Что случилось, то случилось. Теперь вернуть прошлое не в наших силах. Я очень виновата, что не смогла простить Александра. Я наказала вас обоих: ты не знаешь своего отца, а он не догадывается даже, что у него есть сын. Если я тебе скажу о причине нашего расставания, то твоя реакция может быть непредсказуемой. Я не хочу, чтобы ты его возненавидел, как это получилось у меня!

       — Мама, ты начала говорить спустя столько лет, и я прошу тебя, говори все, как было! — Ярослав выскочил из-за стола, зацепился ногой за край табуретки с цветком, успел схватить падавший горшок с геранью. — Мне очень важно знать правду!

      — Хорошо, Ярослав! Из запоздавшего письма моей подруги тебе ясно, что твоя мамочка потеряла голову от первой сумасшедшей любви к Александру и забеременела. И, когда предполагаемая беременность стала очевидной, после возвращения с зимних каникул в феврале в Москву я ждала момента, чтобы осчастливить этим известием своего любимого. Но стеснялась. И в воскресный вечер, во время студенческой вечеринки в комнате Александра, меня почему-то занесло, и я брякнула гордо, что я — немка, оба мои родители — немцы, и у меня есть возможность, хоть завтра, уехать в Германию навсегда. Саша любил выпить, был уже хорошо на взводе. Но тогда он схватил меня за руку, притянул к себе и проговорил такие слова, от которых, я не знаю, почему не умерла сразу, на месте:

     — Значит, Инна, нам придется с тобой расстаться. Моя семья никогда не примет моих детей — немцев. Семью моей бабушки по материной линии, в которой было шесть детей, каратели во время войны расстреляли полностью за связь с партизанами. А бабушка чудом осталась живой, потому что была в это время у соседей. Прадед, по отцовой линии, партизан, был дважды тяжело ранен, остался инвалидом, два дядьки сгинули в плену. Инночка, дорогая, прости меня, но я перед своей родней в долгу. А ты найдешь свою счастливую судьбу в Германии, среди своих немцев.

       И все. Наши друзья сразу наехали на Александра, но он был непреклонен. Я молча собрала свои вещи и через две недели вернулась домой, бросив университет. Больше я с Александром ни разу не разговаривала. Он звонил мне летом несколько раз. И я сменила номер.

       Родители очень переживали за меня, пытались узнать правду про твоего несостоявшегося отца, но, пережив такое страшное унижение в жизни, я не хотела, чтобы и они пострадали от жесточайшей несправедливости.

       Разве мы виноваты, имея такую национальность? Трудолюбивая, порядочная семья, как и тысячи наших односельчан! Страшная мясорубка второй мировой войны перемолотила жизни и судьбы десятков миллионов ни в чем не повинных людей, обрекла на немыслимые страдания женщин и детей почти всей Европы, но особенно нашей многострадальной Родины. А запоздалый отблеск тех страшных лет коснулся и нашей семьи, и меня, в частности.

       По прошествии долгих лет я начала оправдывать Сашу, только теперь осознавая и понимая, как он был тогда молод, горяч. Но простить его я не смогла. И мы все оказались несправедливо наказаны. Моя боль утихла со временем, я загородилась новой семьей. Александр, судя по твоему рассказу, живет, как может.

       И на острие нашей легкомысленной связи без продолжения в самом неприятном положении оказался именно ты.

      — Ярослав! Пойми, я не хочу больше ненависти в нашей семье. Соберись с силами! Я закажу сейчас билеты на самолет из Саратова до Москвы, мы по Интернету в течение часа найдем приемлемый для тебя вуз и улетим завтра утром.

      И, когда Ярослав решительно покачал головой «Нет!», мать вышла опять на улицу и застыла на крыльце все в той же позе расстроенной Аленушки. Вечером, после ужина была молчалива, а, ложась спать, проговорила негромко:

       — Ярослав, там дома девочки одни. Я должна лететь! Но на твой день рождения, пятого сентября, я обязательно вернусь!

      Когда она заснула, Ярослав набрал номер Максима, но безрезультатно. Там, в таежном краю с приличной разницей во времени, уже была глухая ночь.


     Предыдущая глава 9: http://proza.ru/2020/09/30/1746

     Следующая глава 11: http://proza.ru/2020/10/03/694