Внучаточки

               
               
               
                Егоровым на лето четырех внуков привозят из города. Бабка за неделю до этого радостного события начинает травки запаривать и пить, валерьянкой в доме наносит крепко. По её словам, это не дети, а просто казнь Господня. Их надо кормить по часам, не допустить, чтобы грязными руками вишню с куста поели, чтобы в крапиву не залезли, в колодце не утонули, козёл не забодал. Всего не предусмотришь.               
               
               
                А сколько одежды в сумках: шортики, гольфики, топики, джинсики. Уму не постижимо! Днём спать уложи, хоть тресни. Зубы утром и вечером почисти. Но самое трудное-это их накормить. Это не хочу, то не буду. Могут и выплюнуть, если не угодишь. А шлёпнуть нельзя!               
               
               
               
                Ещё  деревенских шестеро, они почти каждый день  столуются, днюют и ночуют. С ними , что церемониться? Дед Иван их на покос, на речку, в лес таскает. Где пешком, где на велосипеде. И на рамку , и на багажник насадит. Кто постарше, те  сами педалят, поспевают.               
               
               
                Бабушку свою дед любит со школьных лет, всегда её защищает  и во всём помогает. Вот и сегодня решил  Анюточку "разгрузить". Ораву в лес за клубникой увести. Супружница дело своё знает, сумку потуже едой набила, какая уж в доме оказалась, бутылку молока поставила.               
               
               
               
                По дороге в лес , на перекрестке , стоит  "желтенький" магазин. Так его называют за покраску фасада. Дед велосипед к стенке прислонил, командует: "Стойте тут, караульте, я быстро!" Выносит в сетке  кильку, лимонад и пряники с конфетками. " Не проболтайтесь, купил крадче от бабули!" -предупреждает дед. Вы ещё спрашиваете, почему? Да потому, что нет зубного врача в деревне. Не дай Бог разболится зуб , куда  попрешься? В райцентр за семьдесят километров?  Так я вам так скажу , что, бывало, приедешь туда только к обеду на автобусе, а талоны уже все раздали. "Приезжайте завтра!"  А сладкое я тоже люблю, вот зубов-то и лишился." Ребятишки улыбаются, деду заговорщицки подмигивают.               
               
               
                Дошли до опушки леса. Голова закружилась от соснового запаха, от цветущего луга. Сели на пригорке на траву. Деревня, как на ладони. Вдали речка ленточкой вьётся. Облака бегут и бегут по синему небу. В траве кузнечики стрекочут. Стрекозы, шмели, осы своё дело делают. Благодать.          
               
               
                Повёл внучат под дальние берёзки. Там в прошлом году краснёшенькие поляны были. Так и есть! Сложили  манатки под берёзу в тенёк и расползлись в разные стороны. Не потеряются. Эвон, какое раздолье! Дыши полной грудью и радуйся, что живёшь на белом свете.               
               
               
                К обеду довольные, с полным ведёрком ягоды, вернулись домой. Стол в горнице раскладной стоял. Растянули его, чтобы всем места хватило. Бабушка поставила двенадцать мисок и каши ячневой наложила.  На блюдце большой кусок сливочного масла поставила. Вареные яйца, огурцы, помидоры,  варенье из виктории достала. Хлебушек горкой нарезала на серединку. Кому чаю, кому молока по кружкам налила. Аппетит-не жёвано летит, за ушами трещит у деревенских внуков. На деда равняются, уже донышко подскребают. А городские губы надули и слезинки выпустили из глаз. "Мы кашу не едим в обед!" "А вы хоть ложечку попробуйте!", -уговаривает бабушка. Трое помаленьку клевать стали. А внучка-егоза положила вместо масла три ложки варенья, размешала, ложку обмакнула, облизала и сползла со стула. Бабушку потеряла.               
               
               
                А бабушка в спальне капельки в рюмку отмеряет. Дед её ругает, что на поводу идёт и во всём потакает внукам. Она уже не знает, как всем угодить. Внучка прилетела. Снова ложку обмакнула,  осилила целых три. И пошла на кровати поскакать. Дед брови нахмурил. Сейчас взорвется! Вышел он на минутку на улицу, а бабушка миску с оставшейся кашей быстро в ведро вывалила. Вроде , как внучка всё скушала. И посуду приготовилась мыть. Малышка вернулась, тянет её за подол: "А где моя каша ?" "Так я её уже выбросила!" "А зачем ты это сделала? Я бы её еще поела!" И пошла на улицу вся в слезах. Баба Аня за сердце схватилась.               
               
               
                Братик старший объясняет: "Она и дома у нас за час тарелку супа съедает, ей побегать надо после каждой ложки." Да Ёшки-Матрёшки, кто же знал!"-всплеснула руками бабушка. Ругательству такому её дети научили, чтобы за лето внуки не нахватались в деревне "ненормативной лексики".               
               
               
                В ограде и огороде крик, гам, рёв. А в избе хорошо. Сидят дед и баба на диване, плечом к плечу. Наслаждаются минутами покоя. Летние каникулы только начались. Первое сентября ещё не скоро. "Внучата , они ведь постоянны, это дети временны",- вспомнились вдруг слова  родной тёти.               
               
               
                Через месяц между внучатами не было никакой разницы. Носились с утра и до позднего вечера босиком по траве, гальке, пыльной дороге и лужам. Купались в озерке или в большой бочке в огороде. Пололи траву на грядках. Пасли утят и коз. Жали серпом траву для свиньи и телят. Приносили из леса грибы и ягоды. Делали свистульки из стручков акации и ивовых прутьев.               
               
               
                Сумки с одеждой так и стояли не распакованные. Надевали только плавки и трусы. И даже панамки и кепки болтались на крючках вешалки без дела.  Иногда бабушка на скорую руку отваривала картошку "в мундирах", выкатывала её на плиту , подрумянивала. Тёрла редьку и заливала её рассолом от солёных помидоров. В салатник крошила мясистые свежие помидоры и соленые прошлогодние грузди, полукольцами репчатый лук и пахучее подсолнечное масло. Тонко резала сало. Компания расправлялась с едой за считанные минуты. Дед делал свою любимую окрошку, ставил посреди стола большую миску и торжественно раздавал деревянные ложки. Так ели в его детстве. Это всем внукам нравилось.               
               
               
                Случалось, что приходили с улицы "с песнями". Показывали сбитые до крови коленки и локти. Тогда старички толкли стрептоцид с сахаром и засыпали ранки. Дед приговаривал, что "до свадьбы заживёт". А бабушка пришёптывала заговоры, дула и сплёвывала через левое плечо . К концу августа все привыкли друг к другу. Намаявшись на жаре, после обеда падали на прохладный пол и засыпали, оставляя на подушках сладкие  слюнки. И дедушка с бабушкой отдыхали , похрапывая и постанывая во сне.               
               
               
               Приходил  день расставания. С утра все обнимались, залазили на колени, прижимались к дедовым колючим щекам. А он нежно нюхал пропахшие солнцем и ветром, такие вкусные и родные макушечки.  Бабушка не знала, плакать или радоваться. Наступал долгожданный отдых.               
               
               
               
                Ну, вот и пошагали к автобусу внуки за руку со своими родителями.  Через недельку, кто в школу, кто в садик. Вышли они с дедом  за ворота и долго-долго смотрели вслед и махали рукой. Когда теперь приедут!               
               
               
                Соседка Варвара кричала им в раскрытое окно: "Ну , что, Егоровы? Отстрадовались?" "Отстрадовались, Василимна,"- отвечала ей бабушка, обнимая оставшихся внучаток. Завтра вот с этими архаровцами картошку помаленьку начнем копать. До дождей надо успеть всё в огороде прибрать." Да, деревенская страда  была ещё в самом разгаре, она и не кончается круглый год.