Именем Космоса. Часть 1. Глава 2

Глава II

Рано утром сквозь сон Фарите услышала удар по металлу, донёсшийся с
космодрома. Через несколько минут она уловила шум двигателей космического корабля – Даргол улетел.

Фарите вздохнула. Она поднялась с постели, взяла платье – и на пол, стукнув, упал серебряный шар.

Фарите ахнула. Неужели вчера она могла сунуть его в карман?

Она подхватила шар, сжала в кулаке.

– Великий Космос! Что я наделала!

Но Даргола ещё можно было догнать!

Фарите оделась и бросилась из дома. Но остановилась. Аифаш запрещала ей выходить в Космос без скафандра. Пришлось вернуться.

Натягивая скафандр, она отсчитывала секунды, мысленно следуя за Дарголом. К моменту, как она стартует, он будет уже на орбите. Когда она будет на орбите, он положит корабль на курс и начнёт разгон. Но его корабль подбит и вряд ли наберёт большую скорость. Поскольку они стартуют из одной точки, то и на орбите окажутся примерно в одном месте. Тогда приборы «Бии» сумеют «нащупать» в Пространстве корабль Даргола, и значит, его удастся догнать. А «Бия» – исследовательский корабль и не должна подвести...

Фарите выскочила из дома, в несколько минут домчалась до космодрома и взбежала по трапу на корабль. Прыгнула в штурманское кресло. Её голова была мокрой от сбитой с веток росы, к тёмным, гладко зачёсанным волосам прилипли лепестки цветов. Фарите улыбнулась – она любила утро и росу, – ладонями вытерла лицо и стала готовить корабль к старту. Люки закрылись. От стартового толчка с пульта соскользнул листок бумаги. Фарите нагнулась было, но её не пустили ремни безопасности.

– Великий Космос! – прошептала она, чувствуя, как тревожно тюкнуло сердце: вчера этого листка не было на «Бии», и оставить его мог только Даргол.

Старт завершился, Фарите вывела «Бию» на орбиту. Только тогда она торопливо расстегнула ремни безопасности и подняла листок.

Там было два слова:

«Включи запись».

Она протянула руку к информатору и включила звуковое воспроизведение. Экран остался пуст, но знакомый голос – голос Даргола! – заговорил:

«Извини, девочка, что я забрался на твой корабль. Вчера я кое-что не сказал тебе, забыл, а будить тебя ради нескольких слов мне не хочется. Не говори никому, что я прилетал сюда, и о том, как ты меня спасла. Не ищи меня. Ты спрашивала, как я улечу? Это несложно. На орбите меня встретят те, кому это положено. Я чувствую, что ты бросишься меня догонять, хоть и не пойму пока причину».

Даргол умолк.

«Фарите, – заговорил он снова. – Вчера ты рассказала мне много интересного о своей планете. Но главного о ней ты не знаешь. Твоей Аниоте грозит беда. На ней огромные запасы чёрных и цветных металлов, угля, нефти и многого другого. Та же пресная вода и древесина. Трудно найти планету в Галактике, которая обладала бы такими запасами, и с подходящими для «воздушников» условиями. Я надеюсь, что такая планета найдётся. Девочка, будь начеку, и, если почувствуешь неладное, лучше улетайте. Пусть за Аниоту борются те, кто сильнее, могущественнее тебя. Фарите, бо;льшая часть вины за происходящее лежит на мне. Но я сделаю всё, чтобы отвести беду. Многое зависит от меня, а меня уважают и боятся. Ещё раз прошу тебя: не рассказывай о нашей встрече никому. Это может навредить мне и погубит тебя. Прощай!»

Запись окончилась. Фарите выключила информатор и задумалась.

– Он просит не искать его, – прошептала она. – Наверно, ещё не обнаружил пропажу. Нет, надо его догнать!

Фарите взялась за управление и вдруг поняла, что не знает, на какой курс положить «Бию»: приборы не лоцировали вокруг ни одного корабля. Пока она слушала запись, Даргол улетел. «Бия», послушная руке Фарите, обошла Аниоту, сорвалась с орбиты и по раскручивающейся спирали устремилась в Пространство. Но приборы продолжали молчать, и через некоторое время Фарите пришлось вернуться на орбиту. Что ещё могла она сделать? Запросить о местонахождении чёрного корабля Маяки? Для запроса нужны название и позывные корабля и полное галактическое имя Даргола.

У Фарите оставалась ещё одна (и достаточно зыбкая) надежда. Она включила накорд и взяла в руки синофон.

Космос ожил, заговорил на множестве языков. В шуме эфира трудно было услышать то, что нужно. Фарите перевела настройки на ближайший Маяк – наверняка Даргол находился ещё в зоне его действия – и, сжав в руке синофон, громко и отчётливо произнесла на космолингве:

– Внимание! Человек, только что улетевший с цветущей планеты в исследовательском секторе, вернитесь! Вы забыли у меня очень ценную вещь. Я жду вас! Ответьте!

Её услышали в разных концах Галактики, и шум эфира немного стих. Люди ждали, что кто-то ответит на этот странный призыв. Но ответа не поступило.

– У него сломан накорд, – только тогда вспомнила Фарите. Она убрала синофон, снова включила запись и повела «Бию» на посадку.

Сообщение Даргола не укладывалось у неё в голове. Кто он, Даргол? Почему нельзя говорить никому об их встрече? Как это может погубить её и навредить ему? Что вообще в Галактике способно её погубить, кроме, может быть, метеорита, с которым не справится защита корабля, или случайного пирата, который решит её ограбить? И что для Даргола изменится, если о его прилёте узнает, к примеру, Аифаш? Великий Космос, да ведь не говорить никому, значит, и Аифаш тоже? У них никогда не было секретов друг от друга!

Напрасно он считает, что Фарите не знает о богатствах своей планеты. Аниота вся – сплошное месторождение. Но звёздная система Гая уникальна, и её никогда не позволят разрабатывать!

Да кто же он – Даргол? Что и каким образом от него зависит? И при чём здесь другая планета с такими же запасами? Значит, речь всё-таки идёт о разработках?

А тут ещё эта возмутительная фраза: «Пусть за Аниоту борются те, кто сильнее, могущественнее тебя...» А вы, значит, бегите. Пожили, пока было безопасно, а теперь драпайте...

Что сделал Даргол такого, из-за чего обвиняет теперь себя? Как он может отвести опасность? Почему его «уважают и боятся»? Кто?

И он попрощался – а шар остался у неё! Подумать только, какого мнения о ней он будет, когда хватится!

Нет, – постаралась взять себя в руки Фарите. – Он поправится и прилетит. И она вернёт шар и всё объяснит ему.

Посадка давно завершилась, а Фарите продолжала сидеть за пультом. Но унывать было не в её характере. Она встряхнулась, заставила себя улыбнуться и почувствовала, как мир вокруг неё светлеет. Даргол прилетит!

Фарите расстегнула ремни безопасности, вытащила из приёмника информатора карточку с записью и спрятала её вместе с запиской Даргола. Потом включила накорд и вызвала «Кату;нь».

– Доброе утро, fratino’чка! Я не слишком рано?

– Не слишком, – рассмеялась Аифаш. – И всё-таки не коверкай слова. Вчера ты не изволила подойти к накорду, и я рада, что слышу тебя теперь.

– Извини, – пробормотала Фарите. – Я сама не помню, как добралась до постели. Но зато я с утра пораньше уже на связи. Как у тебя дела? Когда вернёшься?

Аифаш замешкалась.

– Я, наверно, ещё не прилечу сегодня. Ничего? Ты сможешь одна?

Фарите пожала плечами.

– Смогу. В реку не упаду, есть приготовлю. И даже привидение в моё окно не влетит, чтобы меня напугать. И показания с маячков на Аниоте сегодня снимать не надо – полновесный выходной. А завтра когда тебя ждать? Вечером?

– Днём. Я постараюсь освободиться как можно раньше.

Сникшая было Фарите повеселела.

– Прекрасно! Я тебя буду ждать.

– И я тебя буду ждать: пожалуйста, подходи почаще к накорду.

– Я же всегда, я вчера только... – запротестовала Фарите.

Аифаш рассмеялась.

– Я знаю, что всегда. Просто я волновалась. Ну, до связи?

Они попрощались.

Фарите открыла люки и вышла на трап. Но отчего-то вдруг закружилась голова, и, чтобы не упасть, Фарите схватилась за поручень.

И ахнула от боли. Она успела забыть о пораненной вчера ладони.

Фарите постояла, держась за руку и ожидая, не повторится ли головокружение, и почти бегом бросилась домой – к аптечке.

За ночь порез затянулся – это поработали медикаменты.

Фарите была биологом и понимала, что произошло: она повредила руку о шип растения, значит, в рану попали какие-то местные микроорганизмы, с которыми не справились лекарства, или яд растения. У Фарите было всё необходимое на этот случай.

Закончив, она закрыла и убрала аптечку, а боль не проходила.

Фарите переделала домашние дела и взялась за уроки, а боль охватила тем временем кисть и поднялась к запястью.

...Фарите ходила по комнате; рука не давала покоя. Это Великий Космос наказал её за шар, воров всегда постигает кара, так что поделом.

При воспоминании о шаре Фарите стало любопытно. Она вынула шар из кармана скафандра, подошла к окну и подставила под солнечный луч.

Белое рутийское серебро, не темнеющее и твёрдое, вспыхнуло на гранях узорной резьбы. Фарите зажмурилась. Она уже поняла, что шар внутри полый, он слишком лёгкий для цельного куска такого размера, а значит, это футляр, внутри которого должно что-то быть. Фарите подумала, что, возможно, имеет право посмотреть, если она и украла шар, то не нарочно, и уже достаточно поплатилась за это.

Она присела к столу, присматриваясь, покрутила шар и увидела полоску, разделяющую его на половины. Помедлила и осторожно раскрыла.

Изнутри одно из полушарий было выложено голубым бархатом, к которому крепился маленький белый букет. Подобно шару он был выточен из рутийского серебра. Не отлит, а именно выточен. И как! Три чудных крошечных розы, с длинными стебельками и едва различимыми невооружённым глазом шипами, с капельками росы по листьям и лепесткам, два закрытых бутона на одном из стеблей, лепестки, распустившиеся и чуть опущенные – всё было передано так, словно и создавалось не человеческими руками, а волшебством.

На внутренней стороне крышки, покрытой таким же тонким узором, что и снаружи, Фарите прочла надпись, сделанную на русском языке:

;

Любимая!

Прими с наилучшими пожеланиями

и клятвой любви и верности

до конца жизни

и за её пределами

;

Ниже стояла узорная монограмма «Д.Л.»

– «Д.Л.», – повторила Фарите. – Даргол... кто? Как фамилия? – И в ужасе захлопнула крышку. – Что я наделала! Этому нет цены! Великий Космос, шар надо обязательно вернуть Дарголу!

На время забыв даже о больной руке, Фарите заметалась по комнате. Она не знала, что предпринять, а ждать теперь не хватало терпения.

Но остановилась – у неё зазвенело в ушах. Она упала и потеряла сознание.

...Когда Фарите очнулась, на Аниоту спускалась ночь, и в комнате, обращённой окнами к востоку, стало темно. Рука горела, пальцы не сгибались.

Фарите кое-как перебралась в кресло.

И прислушалась.

Было тихо-тихо. Ни в доме, ни снаружи не раздавалось ни звука. Рядом не было никого, кто мог бы помочь, кому можно было сказать хоть слово. Она была одна – одна на планете!

Пожалуй, впервые за проведённые на Аниоте годы Фарите почувствовала одиночество. Ей стало так тоскливо, что захотелось кричать. Даргол улетел, Аифаш далеко и даже не знает, что приключилось с её сестрёнкой.

Как долго её нет! А тут ещё в их секторе появились пираты...

Пираты? Фарите встрепенулась. Великий Космос! Ведь Аифаш даже не знает о пиратах! Фарите не предупредила её!

Фарите вскочила и бросилась к выходу из дома, но глаза застелил туман, ноги ослабели. Она сделала ещё несколько шагов и привалилась к двери, та открылась, и Фарите оказалась на крыльце.

День угасал. Солнце зашло, но последние лучи ещё золотили небо и верхушки деревьев. Ночные цветы, крупные, светлые, живописно выделялись на фоне тёмной травы и кустов. Объятый глубоким покоем, мир засыпал, погружаясь в ночь.

Любившая это время суток и всегда радовавшаяся неизбывной великой красоте наступающей ночи, сейчас Фарите не видела вокруг ничего. Кое-как она отпустила дверь и сделала неверный шаг.

Мир закачался, крыльцо ушло из-под ног. Фарите положила шар в карман и опустилась на крыльцо. На неё навалилась тяжёлая усталость. Она закрыла глаза и провалилась в беспамятство.

;

* * *

– Капитан! Капитан, что с вами?

– Не кричи, Лэ'ман. Он без сознания.

Над Дарголом склонились двое в скафандрах и шлемах: юноша-лул, невысокий, хрупкий, с золотистым цветом кожи и золотистыми глазами, свойственными его народу, и черноглазый, со смоляными волосами землянин лет двадцати двух-двадцати четырёх. Землянин всмотрелся в лицо Даргола:

– Да, видно, здорово его зацепило...

– Что с ним?

– Видишь трещину в аклете? Узнаёшь?

– В него стреляли!

– Верно. Надо перенести его к нам на корабль.

Юноша-лул недоумённо осмотрелся.

– Как?

– Молча, – усмехнулся землянин. – Хоть, конечно, толку мне будет от тебя! Навязался ты на мою голову.

– Я? – с обидой воскликнул Лэ'ман. – Да ты... ты просто...

– Ну?

– Эсгебе'шник. Да, Эсгебешник!

Землянин в упор посмотрел на лула:

– Ты – опять? Ну, если тебе ещё мало, то с меня в любом случае хватит!

Он сделал угрожающее движение к Лэману. Лул попятился.

– Майра'н! Майран, ты чего?

– Ох и... врезал бы я тебе. Благодари Великий Космос, что мне не до тебя. Помоги.

Они вместе кое-как приподняли Даргола. Майра'н заложил его руку себе за шею. Лэман попытался взять раненого под другую руку, Майран его одёрнул:

– Не лезь, лучше открывай люки. Да смотри, не оба сразу – здесь вакуум.

Разговаривая и тихо переругиваясь, Даргола с горем пополам перетащили с его корабля на подстыкованный к переходнику маленький грузовой корабль.

Оказавшись на нале в узкой тесной каюте и немного придя в себя, Даргол пошевелился. Майран склонился над ним.

– Как вы себя чувствуете, Капитан?

– Помоги мне снять шлем, – последовал приказ.

– Да, Капитан. Вы можете немного приподняться?

Шлем отстегнули и положили на столик у нала.

– Выйди, – приказал Капитан Лэману, топтавшемуся у двери. – Вернее, иди за пульт. Надо уйти с этой орбиты.

Лэман нехотя вышел.

Майран остался ждать указаний Капитана. Даргол с трудом приподнялся и тяжело прислонился к переборке в изголовье.

– Так... Почему ты не ответил на мой первый вызов?

– Я в это время отлучился на несколько минут, а Лэман побоялся ответить, наверно, подумал, что из накорда высунется кулак и даст ему в лоб, – ответил Майран, но осёкся и уставился на скафандр Даргола. И вдруг – расхохотался: – Ей-Богу, это оригинально, Капитан! Щит... щит!

– Что? – Капитан нахмурился. Обычно этого хватало, чтобы поставить зарвавшегося на место. Но Майран даже ничего не заметил.

– Эмблема, Капитан! – сквозь смех выговорил он. – У вас на плече эсгебешная эмблема!

Капитан покосился на своё плечо. В самом деле, на скафандре, который принесла ему вчера девочка с Аниоты, стоял чёткий, чуть светящийся звёздный щит, прикрывающий корабль и планету – эмблема СГБ.

– Чёрт... – выдохнул он и прикрикнул: – Ну хватит!

Майран с усилием взял себя в руки и вытянулся перед Капитаном, ожидая расплаты за свой нелепый хохот.

– Садись и пиши.

Не зная, помилован или нет – Капитан никогда не спешил с расправой, – Майран послушно сел к столу, пододвинул к себе органайзер с компактной клавиатурой и, убедившись, что тот заряжен, приготовился печатать.

– Слушаю, Капитан.

Капитан помолчал, обыгрывая в уме слова, и начал диктовать:

– «Юнсе'да, 269-1, Ан-Гре'ду. Я ещё раз обдумал наше соглашение и пришёл к выводу, что не в моих интересах совершать предложенный вами обмен. Посему операцию «Туманность» я отменяю...»

Майран не оторвал взгляд от органайзера, стараясь не выдать своего изумления – он знал, что соглашение, о котором шла речь, подписано. Чтобы Капитан – и отказался от своего слова?

– «Ставлю вас в известность...» Ты успеваешь?

– Да, Капитан.

– «Ставлю вас в известность, что в случае попыток с вашей стороны отбить у меня оговорённую планету силой, я использую все возможности, чтобы ныне существующие границы Терции остались прежними или же расширились настолько, чтобы это стало несовместимо с условиями существования Юнседы. Сожалею, что не смог помочь в ваших бесплодных поисках. Сочувствующий отчаянному положению, в котором оказалась Юнсе'да, – Капитан».

– Капитан, вы сможете подписаться?

– Да. Подожди, сделай ещё приписку. – На лице Капитана появилось выражение лёгкого злорадства. – «Искренне признателен за необдуманное и поспешное...» Нет, «необдуманно поспешное освобождение из шахт ранее захваченных вами людей, находящихся до той поры и теперь под моей защитой». Написал?

– Да, Капитан.

– Запечатай, и завтра от моего имени передашь юнседовской делегации. Она должна прибыть на Терцию утром.

Майран извлёк из органайзера лист с текстом, поднялся и подал его Дарголу. Тот кое-как подписал письмо и поставил поверх текста свой личный знак: серебряный оттиск в виде нераскрывшегося бутона розы, который можно было рассмотреть только при попадании на него света под определённым углом. Майран вправил письмо в органайзер, и вскоре оно вышло ему в руки уже аккуратно запакованное.

– Принеси с моего корабля аптечку.

– Да, Капитан.

Майран вышел и вскоре вернулся с аптечкой, которую забыла на «Чёрном» Фарите.

– Теперь уйди, – велел Даргол.

Майран шагнул к двери.

– Стой! – приказал Капитан.

Майран замер.

– Если когда-нибудь я узнаю, что мне снова посчастливилось стать предметом твоего веселья, – негромко предупредил Капитан, – то я вытащу тебя хоть из другого измерения и верну Кильрату. Ты понял?

– Да.

Капитан сделал было знак, отпуская его, но снова покосился на своё плечо.

– Принеси растворитель и иди за пульт, – приказал он и усмехнулся: – А то как бы Лэман не завёз нас куда-нибудь на Ти'ргму.

...Майран вошёл в отсек управления.

– Какая скорость?

Лэман обернулся от пульта.

– Третья.

– Лучше б ты вообще не двигался с места! А курс? Рассчитал?

– Я что тебе, штурман?

– То есть, мы действительно летим в никуда?

– В Космос, конечно. Я ждал тебя, придёшь – рассчитаешь.

– Понятно.

– Скажи, – спросил Лэман, не заметив раздражения Майрана, – зачем здесь этот рычаг?

 – Ты его не трогал?

 – Ещё нет. Но он мне мешает. Повернуть бы его вот так...

Майран схватил Лэмана за руку:

– Стоп!

– Ты чего?

– Если к твоему переходнику подстыкуется эсгебешник, – вынужден был пояснить Майран, – ты отшвырнёшь его на пару парсеков этим рычажком.

– Так это катапульта?

Майран растерянно кашлянул. Перевёл дыхание.

– И ты садишься за пульт? Это тебе не флаер. Брысь!

Он вытащил Лэмана из пилотского кресла, оттолкнул и занял его место.

– Очень сильный, да? – обиженно буркнул Лэман, поднимаясь на ноги и отходя в сторону. – Эсгебе'шник!

Майран круто развернулся к лулу:

– Ты не понимаешь, что тебе сказано? Я объясню!

Он рванулся из кресла, но вспомнил об управлении.

– Добьёшься, я тебя обую в испанские сапожки. Ну да убью ещё...

– Что? Это ты мне?

– Нет, корабельному распылителю.

– Да я тебя...

– Ну, что ты мне сделаешь?

– Пристрелю.

– Действуй. Только уточни: корабль кто поведёт? Не ты, случайно?

– Ну... пусть, – Лэман отвернулся. – Извини меня, и перестанем ссориться.

Однообразно и скучно, без единого слова прошло несколько часов. Майран занят был управлением. Лэман, на откидном сиденье в стороне от пульта, глубоко задумался о чём-то. В бессчётный раз взглянув на него, Майран, наконец, сказал:

– Сходи к Капитану. Узнай, как у него дела.

– Спросить у Капитана о его делах? – изумился Лэман. – Ты дразнишь меня?

– Он ранен, Лэман, и если он умрёт там, в каюте, на Терцию нам лучше не возвращаться.

– А он может умереть?

– Я его не осматривал! – рассердился Майран. – Иди.

Лэман вышел. Если бы Майран оглянулся, он увидел бы, как юноша-лул стиснул в ладони рукоять бластера.

Вернулся Лэман быстро.

– У него закрыто, – с лёгкой досадой сказал он.

– Ты постучал?

– Да, он велел мне убираться.

– Что ж, будем надеяться, его рана не слишком серьёзная.

– Скажи, Майран, – спросил Лэман, устраиваясь на прежнем месте, – почему все называют его Капитаном?

– А кого в группировке называют по имени? Только что ты меня, да и то когда не злишься. У всех прозвища.

– А у Капитана?

– Ты совсем тупой, Лэман?

– Ты-то умный, – огрызнулся Лэман. – Как его имя?

– Этого никто не знает, – чуть усмехнулся Майран. Впрочем, долгая дорога расположила его к разговору.

– Никто? И ты?

– И я, разумеется.

– Почему? Кто он такой?

Майран пожал плечами.

– Не знаю. И никто, мне кажется, не знает.

– С чего ты взял?

– О прошлом людей, обладающих хоть какой-то властью, любят рассказывать разные истории – кто они и чем занимались до пиратства. А про Капитана я не слышал ничего правдоподобного. Думаю, ты тоже.

– А давно он командует на Терции?

– Давно. Я не встречал никого, кто бы упомнил, как он стал главарём.

– Но он молод.

– И что же? Вполне возможно, он захватил власть и пять, и десять лет назад. А вообще, не удивительно, что этого не помнят. Мало кто задерживается на одном месте дольше – кто меняет группировку, кто гибнет.

– Болтают, – медленно проговорил Лэман, – будто он неуязвим.

Майран кивнул.

– Я тоже так думаю.

– И всё равно, – сказал Лэман упрямо, – не может быть, чтобы нельзя было его убить.

Майран с усмешкой обернулся к Лэману.

– Ну-ну, попробуй. Я погляжу.

– Но ранили же его!

– Его не убили. Понимаешь, Лэман? Ты видел, как измяли его корабль и как расположена трещина в аклете? Любого на его месте застрелили бы. А Капитан – только ранен. Вот так.

Они помолчали.

– И что же? – попробовал возобновить разговор Лэман. – Никто ничего о нём не знает?

– Думаю, никто. А почему, собственно, тебя это интересует? Допытываешься, словно решил составить досье.

– Да нет, я просто... так.

– Так – даже эсгебешник не стреляет, сперва гоняется. Расспрашиваешь про Капитана, а сам-то откуда взялся?

От внимательных глаз Майрана не ускользнуло, как Лэман смутился.

– А ты разве забыл, – буркнул он, – что первым встретил меня в группировке?

– Помню, – зло ответил Майран. – Век бы мне тебя не встречать! Жаль, что мои проклятия до тебя не дошли.

– Ты-то как знаешь? – огрызнулся Лэман. – Может, это они и подействовали!

– Что?

– Ничего.

– Ох, как ты мне не нравишься! – Майран всмотрелся в Лэмана ещё внимательнее. – Что-то ты затеваешь. И зачем только Капитан вечно ставит тебя мне в напарники? Толку от тебя, как от эсгебешника информации, а возни – выше крыши.

– Это что ты имеешь в виду? – вскочив, запальчиво закричал Лэман. – Это ещё кто с кем мучается! Можно подумать, я сам с тобой напросился!

Майран в упор посмотрел на Лэмана, но тот продолжал:

– Если хочешь знать, ты сам виноват, что я полетел с тобой!

– Да?

– Ты никогда не споришь с Капитаном, когда он ставит нас вместе!

– Только умственно неполноценный станет с ним спорить! И потом, ты разве предупредил его или меня, что накорд от РЭ не отличаешь?

– Я?! Да ты... Эсгебешник! Именно, Эсгебешник!

Майран вскочил.

– Ну хватит! – вскричал он и, забыв об управлении, бросился за Лэманом, выскочившим за дверь.

Один за другим они галопом промчались через маленький грузовой корабль к состыковочной линии, где Майран, куда более сильный, чем юноша-лул, прижал Лэмана к переборке.

– Я долго предупреждал тебя, – проговорил он голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Так что теперь защищайся, если сможешь!

Лэман проскочил Майрану под руку и бросился к двери в каюту. Майран схватил его за шиворот, Лэман дёрнулся, и оба полетели на пол. Лэман вскрикнул, Майран, оказавшийся сверху, зажал ему рот. Перепугавшись хватки землянина, Лэман начал биться и кричать.

– Прекрати! Да прекрати же! – Майран прижал царапучего, как котёнок, Лэмана к полу. – Обещай забыть это идиотское прозвище, и я тебя не трону. А если своими воплями ты разбудишь Капитана...

– Поздно! – раздался над ними насмешливый голос. – Что здесь происходит, да ещё возле моего «Чёрного»?

Дверь в каюту была распахнута, и в открывшемся проёме стоял Капитан.

– Итак?

Майран поспешно поднялся на ноги.

– Простите, Капитан, – как мог ровнее сказал он. – Я только хотел наломать бока тут одному...

– Вот как? Это странно. Раньше я не замечал в тебе склонности к садизму.

– То ли ещё будет, Капитан, – пообещал Майран мрачно. – Вот понянькаюсь ещё часиков девять-десять с этим... и точно ненароком выроню его из люка. На Терцию. С орбиты.

Капитан смотрел на Майрана с нескрываемым интересом.

– Ну что ж, – кивнул он. – Идём, потолкуем.

Они пошли к отсеку управления.

Лэман остался один. Он вскочил на ноги и поднял свой бластер.

– Если б здесь не было Майрана... – прошептал он, сунул бластер за пояс и пошёл за Майраном и Капитаном.

Только войдя в отсек управления, Майран вспомнил, что у пульта никого нет. Он рванулся вперёд, но Капитан остановил его и сам подошёл к пульту.

– Приличная скорость, и автоматика отключена, – тоном похвалы произнёс он. – Не учтено только, что пилотское кресло с управлением не справится.

Он обернулся к Майрану. Тот смутился.

– Простите, Капитан. Я действительно не учёл этого.

Капитан усмехнулся, стоя снизил скорость и включил автоматику.

– Садись.

Майран присел на откидное сиденье, до этого занимаемое Лэманом. Капитан подошёл, откинул сиденье для себя, тяжело сел.

– Итак, – начал он. – Ты на Терции около года, а я до сих пор ничего о тебе не знаю. Расскажи о себе.

Майран подобрался в душе, спросил:

– Что вас интересует?

– Начни с того, кто ты такой. Биографию.

– Да, Капитан. – Майран на мгновение умолк. – Моё галактическое имя Майран Ланг, – заговорил он. – Анатолий и Елизавета Ланги, мои отец и... мать, учёные-«солнечники». Родился я в Кондиане, это город в Южной Америке, но через год родители перевелись по работе в Синий Луч, город в Западной Сибири. Там, никуда не переезжая, я и жил. До последнего времени.

– И какой же язык в результате для тебя родной?

– Русский.

– Да? – вспомнив Фарите, сказал Даргол.

– А вы, Капитан, его знаете?

– Я знаю много языков. Только вопросы задаю сейчас я.

Майран потупился.

– Да, Капитан.

– Сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

– Ты выглядишь старше.

– Спасибо, Капитан.

– С чего вдруг?

– Мне много пришлось вытерпеть из-за того, что я не вышел годами.

– Как всегда, – чуть усмехнулся Капитан. – Продолжай.

Майран пожал плечами.

– Моя биография, Капитан, до того коротка, что не на чем остановиться. Рос в Синем Луче, учился в Космической Школе на исследователя, на глаза преподавателям старался не попадаться.

– Что так?

– Они предрекали, что с таким характером я наживу себе больше проблем, чем смогу разрешить. Впрочем, они оказались правы.

– И как же получилось, что ты попал на Терцию? Подвёл характер?

– Можно и так сказать.

– Что ты натворил?

Майран распрямился.

– Я убил человека.

– А почему бросился к нам, а не в СГБ? Покаялся бы. Тебя бы простили.

– Не в чем мне каяться! Чего он добивался, то и получил!

– Да?

Майран перевёл дыхание.

– Простите, Капитан. Этот гад долго, долго прицеплялся ко мне, мелочно, пакостно, из-за всего подряд. Инструктор! Мальчишка на шесть лет старше! Всё доставал. Вот и достал однажды. Нет, Капитан, вы не подумайте, что я подстрелил его из-за угла.

– Ага, значит, он придирался к тебе, и ты отомстил.

– Да не во мне дело, – сказал Майран безнадёжно. – Чтобы мне подсолить, он начал флиртовать с моей сестрой. Подонок! – У Майрана сжались кулаки.

– У тебя есть сестра?

– Есть. Женечка.

– Так. Отец – Анатолий, мать – Елизавета, сестра – Женечка, а тут вдруг – Майран! Странное языковое несоответствие.

Майран молчал.

– Итак? – поторопил его Капитан.

– Что тут ответишь? – сказал Майран тихо. – Не я же выбирал себе имя. В раннем детстве меня спас португалец Дього Кабрела, и по тагассианскому обычаю меня много лет вообще называли его именем – Дього. Мне пришлось приложить немало сил, чтобы окружающие, и в первую очередь моя семья, вспомнили, как меня зовут на самом деле.

– Как интересно! – хмыкнул Капитан.

Майран взглянул на него и счёл необходимым пояснить:

– Этот человек спас меня – и, следовательно, своим вторым рождением я обязан ему.

– Я слышал о таком обычае, – сказал Капитан. – Так что же получилось с твоей сестрой?

Майран помедлил.

– Она, как последняя дурочка, принимала все его пошлые ухаживания, а он косился на меня и ухмылялся.

– Ты старший?

– Да. Женечке семнадцать.

– Это и понятно. Старший брат, защитник.

– Не иронизируйте, Капитан. Я люблю сестру, а этот мерзавец исковеркал бы ей душу.

– И, заботясь о её душе, ты погубил свою?

– Первая любовь в шестнадцать лет, Капитан, – для девчонки это серьёзно.

– Другими словами, ты вполне сознательно пошёл на убийство?

– Да не хотел я его убивать! – почти закричал Майран уязвлённо. – Я хотел сделать ему внушение! Он схватился за бластер первым!

– За бластер? Так всё-таки ты заранее подумал о нём? Или в цивилизации так принято – носить оружие с собой?

Майран едва сдержался, чтобы не проявить удивления.

– Бластеры входят в форму старших курсантов Космической Школы.

– Значит, твой инструктор негодяй, а ты со всех сторон не виноват?

Майран на кончике языка поймал готовую сорваться резкость и ответил:

– Будь я не виноват, я был бы сейчас дома.

Капитан кивнул.

– Ладно. Позднее мы обсудим это подробнее. А сейчас – вот что. Мне нужен человек, на которого я могу положиться. Я намерен устроить тебе небольшое испытание.

– Да, Капитан.

– Но сначала найди Лэмана. Он может наломать дров. Где он?

– Не знаю, Капитан. Сейчас приведу его.

Не посмев войти в отсек управления, Лэман сидел на корточках, прислонившись к двери спиной. Когда Майран приблизился, Лэман, не желая быть застигнутым за подслушиванием, кубарем отлетел в сторону и вскочил.

Дверь открылась.

– А, ты здесь, – сказал Майран. – Зайди.

Лэман вошёл и, сделав несколько шагов, оказался перед Капитаном.

– Так, – произнёс Капитан. – Ну, и где ты был?

Испугавшись сурового взгляда, а главное, тона, каким это было сказано, Лэман молча опустил голову.

– По твоему виду можно заключить, что ты устраивал диверсию у «Чёрного» в двигательном отсеке.

Лэман, хватив губами воздух, молчал.

– Сядь куда-нибудь, – решил Капитан, – и чтобы я тебя не видел, пока не понадобишься.

Лэман не заставил себе повторять и тут же отступил, чувствуя, как гулко колотится в груди сердце. Оглянулся и, не найдя ничего лучшего, пристроился в пилотском кресле.

– Дальше, – сказал Капитан. Но умолк и посмотрел на Лэмана.

– Это ничего не меняет, Капитан, – сказал Майран. – Слух у лулов хороший, он наверняка слышал нас и оттуда.

– Жаль, что оглохнуть, Лэман, тебя не заставишь, – чуть усмехнулся Капитан. – Ладно. На каком ещё языке говорим мы оба?

– На русском, Капитан. А Лэман его не знает?

– Внутрипланетный для лула? Маловероятно.

– В таком случае, Капитан, – сказал Майран и перешёл на родной язык: – Я слушаю вас. Какое дело я должен выполнить?

Капитан помолчал, вслушиваясь в непривычную речь собеседника, и заговорил на том же языке:

– Завтра на Терции ты выберешь себе скоростной корабль и вернёшься на планету, у которой мы сейчас были. – Он говорил чисто, без акцента, но его выговор неуловимо отличался от выговора Майрана. Так мог говорить человек, в совершенстве владеющий языком, но редко и помалу на нём говорящий. – Ты найдёшь поляну-космодром. Ориентир – один или два корабля на ней и дом неподалёку. Справишься?

– Да.

– Оружие не бери. Тем более, у тебя есть опыт стрелять в горячке. И запомни: из-за тебя не должны пострадать двое, живущие там. Если что – лучше сдайся. Я вытащу тебя из СГБ, но если с ними что-то случится...

Капитан сказал это ровно, но в его голосе прозвучало нечто такое, что даже Лэман, всё слышавший и ничего не понимавший, обернулся и с испугом посмотрел на Капитана.

– Ты понял?

– Да.

– Так. Ты должен обыскать траву космодрома. Я обронил там шар из белого рутийского серебра, найди его. Если его не окажется в траве, поднимись на «Бию», исследовательский корабль, который должен стоять там же, на космодроме. Как я понял, обычно он даже не запирается. Возможно, я выронил шар там. Ты всё понял?

– Да, Капитан.

– И ещё. На корабле ни к чему не прикасайся. Всё, что на нём есть – не тобой положено, не тобой будет и взято. И помни: я сумею избавить тебя от СГБ, но от меня даже Тиргма тебя не избавит. Ясно?

– Ясно, Капитан.

– На всё про всё я даю тебе двое суток. Поскольку тебе ещё придётся ждать завтра юнседовскую делегацию, отсчёт времени пойдёт с момента твоего вылета. То есть, если ты не вернёшься шестнадцатого ео'ла, то восемнадцатого я буду вытаскивать тебя из СГБ, пусть даже с Тиргмы.

– Мне не нравится мысль о Тиргме, Капитан. Кто эти двое, которым я не смею сопротивляться?

Капитан прищурился.

– Твои преподаватели были правы. Ты не умрёшь своей смертью, – ответил он, поигрывая бластером.

– И всё-таки, – спросил Майран, – к чему мне быть готовым?

– Там двое исследовательниц. А вероятнее всего, на базе будет только одна из них.

– Женщина?

– Девочка. Ты боишься детей?

Майран поморщился, не взглянув на Капитана.

– Ага, – усмехнулся Капитан. – Значит, ты успел уже познакомиться с женской дурной породой?

– Капитан! – сказал Майран довольно резко. – Вы всё равно не сможете заменить мне отца! Так что не надо поучений.

Капитан хмыкнул.

Засигналил накорд. Майран встал.

– Извините, Капитан.

Он не стал сгонять с места Лэмана и ответил на вызов стоя.

– Вас, Капитан, – сказал он, обернувшись. – Кильра'т.

Капитан нахмурился, подошёл, цыкнул на Лэмана. Тот выскочил из кресла, и Капитан сел на его место.

– Слушаю, – произнёс он на космолингве, включая синофон и громкую связь, чтобы лишний раз не шевелиться в кресле.

– Капитан! – загремел по отсеку управления мощный голос пио'ла. – Капитан, ЧП!

– Что там?

– Капитан! Сайта'р с Лейтэ'ном брали какой-то музей на Малло'не и засыпались. Что делать?

– Где они?

– Не знаю!

– Ну, так узнай. Когда вернусь – доложишь. Да сам не суйся их выручать – опять зря погубишь людей и технику. Ясно?

– Да, Капитан.

Капитан отключил накорд и некоторое время сидел неподвижно, закрыв глаза. Его мучила боль в груди. Немного придя в себя, он взглянул на Майрана, стоявшего рядом.

– Что? – чуть усмехнулся он. – Жалко парней? Родную планету решили ограбить – и не удалось!

Майран пожал плечами, ему было не жалко.

– Вот тебе и Родина-мать!

Майран хмыкнул:

– Так что же, если и Родина, и мать? Уважение и чувство долга должны быть обоюдны. Иначе за мать вступятся другие.

– Внутрипланетный КЭРР в данном случае?

– Почему же нет?

– Да все они, матери!.. – раздражённо сказал Капитан, – плевать им на детей!

– Зря вы так, – возразил Майран. – Вы несправедливы как к Родине, так и к матерям.

Капитан поморщился. Он уже пожалел, что, утратив контроль над собой, затронул эту тему.

Майран почувствовал, что надо отступить, но не сделал этого. Он ринулся в приоткрывшуюся щель напролом, с манёвренностью большегрузного корабля при аварийной посадке.

– Родина священна для любого нормального человека. Как, в общем-то, и любовь к матери. Просто есть такие, кто предают их. А потом, чтобы не упрекала совесть, стараются забыть.

– Ну отчего же, – зло отозвался Капитан. – Не знаю, как насчёт Родины, а мать я отлично помню. Она в своё время сбежала. А сына своего – бросила.

Майран быстро взглянул ему в лицо, но Капитан закрыл глаза и прервал разговор.

...Говоря так, Даргол лгал. Та женщина не была его матерью, и он знал это. Но он не хотел сейчас копаться в этих тяжёлых воспоминаниях. Тем более не хотел, чтобы в его прошлом копался кто-то другой.

Но он многое помнил. Пожалуй, даже лучше, чем временами ему этого хотелось. А один эпизод особенно часто вставал в его памяти.

Он вспоминал молодую темноволосую женщину, бегущую по космодрому и державшую за руку его, Даргола, шестилетнего мальчика, изо всех сил бегущего рядом с ней; он помнил маленький скоростной корабль, себя в кресле у пульта и её в соседнем, пилотском, кресле, торопливо включающую двигатели; помнил вдруг распахнувшийся люк корабля и отца с большим знакомым бластером в руках. Он ясно, как сейчас, помнил её вскрик и последние отчаянные движения рук, пытавшихся успеть дать старт кораблю...

И перекошенное лицо отца, пинавшего красивую темноволосую женщину ногами, и свой перепуганный крик: «Мама! Мама!», и отчаянные неумелые попытки выбраться из-под ремней безопасности, и голос отца: «Заткнись, щенок! Она не мать тебе, она раба, служанка, ничтожество!» Он помнил, как отец включал двигатели, стоя перед пультом, как выпрыгивал с кричащим, вырывающимся Дарголом на руках со стартующего корабля, и молодую темноволосую женщину, оставшуюся там, на корабле...

Да, эта женщина не была его матерью. Но другой он не знал, и всё доброе, что запомнилось ему из раннего детства, осталось связано для него с её присутствием, её любовью и защитой.

– Как вы, Капитан? – спросил Майран, в его голосе прозвучало непривычное для Даргола участие. Кажется, он и правда не то задремал, не то потерял сознание ненадолго. Он сел ровнее, провёл руками по лицу.

– Ничего. – И усмехнулся – что-то он расчувствовался, поверил в искренность этого юного негодяя. Мало обжигался и надо ещё? Но он был ослаблен раной и утомлён, а доброе слово... что ж, не так много он их слышал. – Иди в жилой отсек. И Лэмана забери с собой. Ты мне пока не нужен.

– Может быть, у пульта лучше остаться мне, Капитан?

– Идите, – повторил Даргол.

Майран сделал знак Лэману. Они вышли.

Несколько часов спустя Капитан вызвал Майрана в отсек управления. Майран тут же пришёл; Лэман, до этого бесцельно бродивший по кораблю, увязался за ним. Капитан по-прежнему сидел у пульта. Он обернулся.

– Мы на орбите Терции, – произнёс он и поднялся, сказал устало, как редко позволял себе разговаривать с людьми – они должны были видеть своего главаря неизменно сильным: – Сейчас расстыкуемся, ты посадишь этот корабль и до завтра можешь быть свободен.

– А вы, Капитан? Хватит у вас сил посадить «Чёрный»?

Это выходило за рамки дозволенного, но Капитан не одёрнул его, сказал негромко:

– Не забудь: как только вернёшься – сразу ко мне!

– Да, Капитан.

– А ты, – Капитан обернулся к Лэману, – имей в виду: если тебя ещё раз заметят возле фолко'мов, я прикажу запереть тебя в любом из них. Ясно?

– Да, – глядя золотистыми глазами в сторону, ответил Лэман.

Капитан пошёл к выходу, но остановился и сказал по-русски:

– Когда полетишь, корабль возьмёшь с силовой подушкой. Ясно?

...Через сорок минут Майран приземлился на космодроме Терции – обширном каменистом пространстве, с востока и частично с севера ограниченном скалами, а на западе и юге переходившем в поляны колючей травы, исчерченные тропинками; дальше начинался лес.

Пропустив мимо себя Лэмана, Майран запер люк грузового корабля.

– Ты куда сейчас? – спросил Лэман.

– По делам, – ответил Майран, он не хотел разговаривать.

Он пошёл по краю забитого пиратскими кораблями космодрома. Там, где лес возле скалистого уступа примыкал к космодрому, стоял «Синь», маленький, исследовательского типа корабль. Майран поднялся на борт, запер люк и подошёл к пульту. Присел в штурманское кресло.

Сегодня ему посчастливилось узнать многое.

Майран снова встал и принялся взволнованно ходить по кораблю. Он размышлял, в лаконичные фразы укладывая информацию. Потом сел, включил РЭ, размещавшийся на его корабле слева над пультом, привычно проверил корабль на предмет постороннего наблюдения и, взглянув на часы, пододвинул к себе лист бумаги. Ему повезло, и на Терцию он вернулся вовремя. Исписав лист и снова взглянув на часы, он отвинтил на пульте за накордом крышку, достал «связничок», подключил его к информатору.

Ещё несколько секунд ждал условленного времени. Потом рука его легла на ручку настройки, и он включил «связничок».

 

* * *

Дверь кабинета открылась, пропуская девушку в скафандре СГБ без знаков отличия. Лау'рк, сидевший за столом над какими-то документами, поднял голову.

– Иркмаан Чиль, – доложила девушка, – получена очередная от «пятнадцатого». Он передаёт, что главарь Терции Капитан отменил операцию «Туманность».

– Что значит – отменил?

– Передал на Юнседу письмо, полное насмешки и презрения, в котором сообщил о своём отказе от договора. Если вы помните, иркмаан, речь идёт о передаче сферы влияния над Аниотой, планетой в Четырнадцатом исследовательском секторе, Терцией Юнседе.

Чиль улыбнулся: Сте'рси работала с ним недавно и ещё не привыкла, что лау'рку ни о чём не надо напоминать.

– Где это сообщение?

Девушка передала Чилю информокарту с текстом. Чиль открыл её, прочитал.

– Главарь Терции такой осторожный, – заметила девушка, – и вдруг пошёл на разрыв договора, зная, что это грозит ему войной. Что должно было произойти, чтобы толкнуть его на такой шаг?

– Вот что, Сте'рси, – сказал Чиль, – передайте на базу СГБ Ларо'нга отбой. Но пусть продолжают усиленное наблюдение за Аниотой. Юнседа наверняка попытается теперь отбить Аниоту силой.

– Но можно ли доверять информации «пятнадцатого»? Не лучше ли запросить подтверждение у других Гепардов?

Чиль улыбнулся.

– Кто же подтвердит нам информацию такого уровня? Юнседа и Терция – те две группировки, где рядом с главарями нет Гепардов.

– Но и пятнадцатый не приближен к главарю, – заметила девушка.

– На данный момент он хоть как-то с ним соприкасается, – возразил Чиль. – Единственный из всех Гепардов Терции.