Кругосветка. Начало пути

  Путешествие-приключение-испытание плавно переходя одно в другое и замысловато переплетаясь, начались.
  Первые телефонные контакты с моим новым морским медицинским начальством. Обещают комфорт круизного лайнера. Говорят что от меня вообще ничего не нужно, только мое присутствие и профессиональные навыки.
  Жизненный опыт говорит о другом.
  Так оно и получилось: по приезду выяснилось, что должен многое: каждому, по отдельности, всем вместе взятым, ещё всей армии и флоту в придачу.
  В медицинском блоке не было вообще ничего для работы анестезиолога-реаниматолога. Когда начал борьбу хоть за какое-то материальное обеспечение, один из начальников договорился до того, что я должен был прибыть со своим имуществом (имущество анестезиолога реаниматолога - это огромный спектр от самых специфических медикаментов, множества расходных материалов до дорогущей, суперсовременной аппаратуры)! Со всем этим предстояло что-то делать. Так же стало понятно, что командировка не на четыре месяца (как было указано в телеграмме), а на семь. Когда спросил, почему такая разница в сроках ответили честно, что если бы указали настоящую  продолжительность, желающих не нашлось бы. Начало лукавое. Но пуля, как говорят, была уже в полёте - не вернешь.
  Ну да обо всём порядку.
  Приехал в Кронштадт в начале ноября, промозглая, неприветливая погода. И  все вокруг неприветливое. Судно в заводе на ремонте. Долго-долго ждал на КПП пропуска – несколько часов, но прошло и это. Через проходную, мимо исторических обветшавших и заброшенных зданий завода (кое-где лишь в некоторые из них начинала вдыхаться новая жизнь), к причалу.
  Ожидал встречи с судном, как с живым человеком: представлял, как впервые увижу его, как поднимусь на борт настоящего океанского лайнера. И вот он передо мной: плохо видимый из-за строительных вагончиков, контейнеров с мусором, самого причала. И не поднялся на борт по трапу, а спустился, по неструганным доскам, куда-то вниз, протиснулся в какую-то дверь, очутился в грязном продуваемом коридоре, со строительным мусором и материалами, баллонами, проводами, множеством разного рабочего и ещё какого-то люда, ходящего по своим делам и не обращающего на меня ровным счетом никакого внимания. Старенькое судно, захламленное, с обшарпанными неуютными каютами и грязными, разорёнными подсобными помещениями очень хорошо подходящими под определение «разруха». Судно к тому времени стояло на ремонте больше года и конца-краю видно ему (ремонту) не было.
  «Комфортом круизного лайнера» оказалась необжитая, запущенная двухместная каюта с забитой раковиной и нерабочей батареей. Грязный общий туалет в конце коридора и проржавевшая антисанитарная душевая дополняли картину. И эта тыква должна превратиться в карету? Да попал, под конец службы. Таковы были мои первые впечатления  и мысли.
  Из встреченных мною людей никто не верил в установленные сроки выхода в эксплуатацию судна. Самые отчаянные оптимисты говорили: «Нам бы только из ремонта вырваться…» Люди издергались и устали, а просвет в конце туннеля, то ли есть, то ли нет его. А тут ещё мы и не только: прикомандированных стали собирать больше чем за месяц до выхода.
  Потому к внешней неустроенности, добавлялась незнакомая, крайне недоброжелательная и нервная обстановка царившая вокруг и выплескивающаяся иной раз откровенным хамством и негативом. И это длилось неделю, вторую, третью, месяц. В этот котел подкидывались постоянно ещё какие-то слухи, сплетни, сквернословия и обстановка бытовая и моральная казалась иногда невыносимой, но как и всегда и везде словно сквозь тучи лучики, появлялись добрые и хорошие люди. Они-то и вселяли некую надежду на лучшее. Среди них оказалась и коллега – врач из санитарно-эпидимиологической службы, которая всего на несколько часов попала на судно. Столкнувшись с разрухой в помещениях и в головах, сказала, унимая нервную дрожь, словно сама себя успокаивая:
  - Ничего, это пройдет. Это как перед дальней поездкой: всё, кажется, не готово, не так, не собрано; все нервничают, ругаются, а как тронулись, глядишь, и утряслось и успокоилось… Так и у вас будет. 
  В конечном счете, она оказалась права.