IV

Неделя за неделей улетают в полгода. Эти же годы сольются в единый омерзительный день сурка, в котором ты борешься за банальное право выжить в своей голове.

Сейчас у меня остается лишь тридцать минут на создание нашей дешевой картонной истории. А за всем этим картоном текла моя жизнь, которую нечему было отдать, ни себе, ни людям. Комок слов в полчаса ты и называешь жизнью на пике. Если были Хребты безумия, я бы открыл тебе пропасть.

Солнце и Луна делят сутки на две ступени. Потому я не возвращаюсь к тем эфемерным потемкам и сумеркам, ведь язык не повернется назвать это утром, назвать это все рассветом. Моего рассвета здесь не было, было небытие, в котором меня не существовало как формы. Маленький сгусток боли не есть форма. Дальше ступенька тянется с бездны и едва не уходит в вечность. Там я формировал себя из фарша мяса и чувств, в который меня превратили люди. И если я еще и тащил свои кости, то всего лишь инертно, не благодаря, вопреки. Дневник психопата был выжимкой, но я был сокрытым айсбергом. Новый Цикл увлек меня, это ровно на взгляд в пустоту, на плевок себе под ноги, на плевок в свое зеркало.

Там не было лучше и не было дорогого. Со временем ты обзаводишься призраками, но богаче это тебя не делает. Я пуст и полон ровно настолько, сколько смысла придаст тебе твоя вера. Вера во все это и свежий твой взгляд в микроскоп. Под которым я все это время бездарно безбожно корчился, но закончиться так и не смог. А попытки бывали, как и способ себя оправдать в этом мире. Я почти научился быть хищным, если бы не был до этого. А разница между превращением себя в падаль и глотанием дряни в себя не столь велика. Ты – это то, что ты ешь. Пожирая себя, я не насытился и отдал им свои остатки, снова мрачно теряясь в том, кто же ты есть.

Тусклый взгляд на консервную банку.