В одно окно смотрели

Он предложил встретиться в центре. В кафе.

Он ждал меня внутри, вышел навстречу  -  как всегда элегантный, подтянутый и безупречный.  Помог снять плащ, галантно придвинул стул.

А снаружи приближалось питерское лето, и бурлила весна. Народ гулял, небо было чистое и уже достаточно светлое. Город изо всех сил грезил белыми ночами.
  Народ сновал мимо окон кафе. Люди были как стайки рыбок в огромном аквариуме. Потрясающе красивые женщины, расфранченные мужчины. Люблю за это вечерний центр. У меня было отличное настроение. Да и как оно может быть плохим в такой чудесный вечер, тем более, в компании такого кавалера?

Принесли заказ.
А он очень напряжен. Его руки слегка подрагивали,  когда он клал их на стол, когда брал ложечку, аккуратно погружал ее в сахар, потом бережно нёс его в этой ложечке в кофе. А потом ложечка нервно срывалась с четкой траектории вращения в чашке и немного резко звенела по фарфору. Похоже, руки его плохо слушались.

Он позвонил мне накануне, предложил встретиться. Я обрадовалась. Но общение оказалось тягостным.

Дела его пошли не очень. Он, всю жизнь посвятивший семейному бизнесу, с болью повествовал о том, что их детище, похоже, отжило свой век и постепенно начинает идти ко дну. О том, как сложно признавать, что дело жизни может быть закончено. Да, разумеется, у них есть «пути к отступлению» и «стратегически верные вложения». Но иногда смириться с естественным ходом вещей бывает сложно даже ему.

Конечно, я понимаю. Но... Во мне бурлила жизнь. И хотелось сказать ему с жаром: «Смотри, дружище, весна и жизнь прекрасны!»  Но я молчала.  Снова и снова слушала, глядя в его бархатные глаза. В какой-то момент перевела взгляд на ярко зажегшуюся под закатным солнцем крышу на другой стороне проспекта. Там, на крыше, толпилась группочка людей. Это  были, видимо, иностранцы в разноцветных курточках и  плащах, со счастливыми улыбками на лицах осматривающие город с высоты.

Захотелось с силой крикнуть: «Очнись! Ну пожалуйста! Посмотри хотя бы на них, они классные!»  Но он настолько был под гнётом своих переживаний, что я снова промолчала, незаметно подавив вздох и старательно всматриваясь в глубину чашки.
 
Он был слишком не похож на себя, выглядел похудевшим и осунувшимся. Глаза были болезненно впалые, губы шевелились напряженно, пальцы нервно стучали по краешку блюдца. Он задел ложечку, и она, соскользнув со стола, с резким звоном ударилась об пол.  Он кинул взгляд на официанта, а потом странно-затравленно оглянулся назад. У меня создалось ощущение, будто он ждал, что его сейчас ударят.

 - Ну… что ты…- мягко сказала я ему. Он протянул руку, слегка дотронулся до моих пальцев, потом сжал их и  вздохнул, вздрогнув всем телом. Мне очень захотелось его пожалеть, прижав к себе как ребёнка. Я погладила его по руке:
- Прости. Мне пора…

Он быстро встал, подал мне плащ, мы вышли.
Уже стемнело.
Я остановилась на ступеньках кафе.

- Какой чудесный вечер, -  начала я,  - знаешь, когда мы с тобой говорили, я посмотрела из окна… Мне не хотелось тебя перебивать…
Он сфокусировал на мне тяжелый взгляд :
- И что ты там увидела?
Я удивилась его недоверчиво-враждебному тону и пожала плечами:
- Туристы смотрели с крыши… Надо было тебе сказать об этом, наверное… они были забавные.

Он помолчал, посмотрел наверх, на ту крышу, потом на меня, глубоко вздохнул и сказал:
- Я тоже смотрел в окно... И я не стал тебе говорить…
 Тут уже удивилась я:
-  И что ты там увидел?
-  У дверей кафе дрались два парня… - Он помолчал. Снова посмотрел вверх и задержался взглядом на высоком синем небе -  А ведь мы с тобой смотрели в одно и то же окно.

Потом крепко взял мои пальцы, сжал их почти до хруста, бросил «Пока» и шагнул к такси, не оглянувшись.

 Я вздохнула. Тягостное ощущение не отпускало.
"…В одно окно смотрели двое…" невольно вспомнилось мне.