У моря в кармане

Кому ни рассказывала Аннушка про свое таинственное ночное путешествие, - никто не верил, но с тех пор все почему-то стали звать ее – Страннушка. Кроме мамы. Мама вообще не видела ничего странного в событиях и поведении своей дочки, она видела во всем этом всегда что-то волшебное и доброе, и, улыбаясь, говорила: «Это хороший знак!». Вот, и сегодня, когда Аннушка опрокинула стакан с водой, а потом еще и уронила в эту лужицу свою любимую куклу, мама улыбнулась, посмотрела на Аннушку, и они вместе, хором, сказали: «Это хороший знак!» и рассмеялись.

День сегодня стоял жаркий, приставуче-знойный. Зноем пропитались все комнаты в доме, все занавески, все складки занавесок, все половички, все самые дальние ящики шкафов и тумбочек и вся одежда и обувь вплоть до шнурков и карманов. А на улице – даже тени от домов и деревьев дышали жаром.

И, вот, когда зной овладел всем видимым и невидимым пространством, всех уморил и сделал вялыми и ленивыми, на улице вдруг поднялся ветер, потемнело, и с неба свалились тяжелые неуклюжие тучи. Да-да! Они именно свалились! Потому что они не висели в небе, они буквально лежали толстыми ватными одеялами на деревьях и домах, толкаясь и ругаясь меж собой. И от этой толкотни сверкали молнии, ревел гром, и прятались под кроватями коты.

В предвкушении невероятных ощущений, Аннушка открыла шкаф, достала свое дождевое платье, надела его, обула резиновые шлепанцы и вышла во двор. Там уже начал накрапывать небольшой дождик. Аннушка дошла до большой пушистой лужайки, разулась и встала босыми ногами на теплую-теплую, смягченную зноем, густую зеленую траву.
- Здравствуй, Земля… - шептали ее ноги.
- Здравствуй, Аннушка, - отвечала теплом и лаской добрая Земля.
- Здравствуй, Ветер! – раскрылись руки и ладошки.
- Здравствуй, Аннушка! – бодро обдувал ее ветер.
- Здравствуй, Туча! – засверкали глаза Аннушки.
И засверкала Туча в ответ, и расхохоталась, и обрушила всю свою радость стремительным плотным потоком. Словно горная река лилась с неба, - так щедро поливала туча Аннушку и все вокруг. Трава подпрыгивала от восторга, деревья танцевали, а ветер кружил между ними то ли в ритме танго, то ли вальса.

Аннушка раскинула руки, запрокинула голову, подставив счастливое лицо дождю, и по волосам ее побежали теплые ручьи. Платье послушно промокло, и в кармане, где до этого спал ленивый зной, теперь плескалось море! Море дождевой воды! Оно плескалось и выплескивалось из кармана во все стороны, и потом снова лилось с неба, пропитывало одежду и воздух и хлюпало под ногами!

Мимо торопливо шла бабушка-соседка:
- Ой, Страннушка, такой ливень, - простудишься, беги домой скорее! Вот мама тебя не видит…
- Хм, какая она странная… Хоть и взрослая, а ничего не понимает, - удивилась Аннушка, - ну разве можно простудиться, когда ощущаешь такое невероятное счастье?! Да, я вся промокла, ну и что?! Мне же тепло! Тепло и мокро! Мокро и тепло! Я же – в кармане у моря! – и Аннушка разулыбалась от того, что ей придумалось, и поплыла по своему теплому морю. Тучи были большие, щедрые, лужайка – бесконечная, дождь был чистый и ласковый, и Аннушка бежала, раскинув руки, по мягкой мокрой траве и хохотала от души.

Вдруг ей захотелось нырнуть, в глубину! И не успела она подумать, как ощутила яркий свежий запах травы возле своего лица. Руки и ноги раскинулись и утонули в зеленых волнах, а по лицу нежно стучали капли, струйками стекая за уши, по шее, к затылку. От земли шло тепло, согревающее спину и плечи, и обнимающее все ее существо.

Кто никогда не позволял себе такого наслаждения, не знает, что такое Жизнь. Не знает, что такое - ощущать себя и Землей, и Воздухом, и Небом, и Дождем одновременно. Где-то в глубине души есть нечто, что объединяет все эти ощущения воедино. И нет этому названия. Потому что, когда появляется название, исчезает ощущение. Ускользает. И все умирает. А пока лежишь вот так – мокрая, в мокрой траве, на горячей земле, - ты живая! Ты – есть! Ты есть, и тебя нет. Одновременно. Словно это - не ты, а - все, что есть! Ты – это все, что есть: все, что вокруг, в тебе, над тобой, под тобой, через тебя, сквозь тебя, для тебя, благодаря тебе, до тебя… и после тебя… и… сейчас… сей-час…
. . .
Когда тебя нет, - некому понимать, сколько прошло времени, - может, минута, а, может, вечность.
. . .
Подул ветер, принес прохладу, и Аннушка явно ощутила границы своего тела, и вспомнила, что она – Аннушка. Дальше лежать стало неприятно, и она встала и пошла домой. Не спеша, чтобы не расплескать свое новое ощущение.

Когда Аннушка зашла в дом, мама увидела ее, глубокие, как море, сияющие глаза, увидела мокрые волосы и дождевое платье, посмотрела в окно и на мгновение исчезла из комнаты. Потом очнулась и, улыбаясь, сказала:
- В заварнике свежий смородиновый чай. Мед на столе.
- Спасибо, мамочка! Я после душа с удовольствием попью.

Аннушка постирала свое дождевое платье и с заботой и благодарностью развешивала его в комнате на сушилке. На душе было бесконечно тепло и светло. На улице тоже посветлело. Аннушка посмотрела в окно и увидела первые лучики солнца, озорно выглядывающие из-под уходящей тучи. А еще она увидела, как какая-то девочка бегает босиком по мокрой траве, радуясь и подпрыгивая от счастья. Это была ее мама.