В моей жизни бывало всякое

В моей жизни бывало всякое

В 1965-1966 годах я работал в ГКТБ ХП (Государственном конструкторско-технологическом бюро химической промышленности в Ташкенте) заместителем начальника электротехнического  отдела. В отделе распределение обязанностей между мной и начальником отдела Юрием Прокофьевичем Добронравовым осуществлялось следующим образом: он плотно занимался работой лаборатории электроники, входившей в состав отдела, а я возглавлял проектно-конструкторские работы, а также отвечал за выполнение плана в денежном выражении.

Вообще говоря, в лаборатории электроники был свой официально назначенный начальник, некто Кузьмин (фамилия изменена), но это был, в основном, источник головной боли Юрия Прокофьевича, так как проку от Кузьмина не было никакого, а для увольнения нужны были железобетонные основания, поскольку на его защиту вставал профком. Когда Юрий Прокофьевич вновь горько посетовал в связи с этим на свою беду, я предложил ему свои услуги для увольнения прохвоста.

Для начала попросил "амбарную книгу", в которой регистрировалось всё приобретаемое лабораторией оборудование, все приборы и расходные материалы, а также аналогичную книгу, в которой фиксировался расход оборудования и материалов в процессе выполнения работ по заказам нашего Министерства и отдельных сторонних заказчиков. После скрупулезного изучения записей в этих книгах, я обнаружил очень серьезные несоответствия. Так, в графе приборов я увидел закупавшиеся довольно часто дефицитные приборы ПНТ (приборы настройки телевизоров), которые абсолютно не были нужны лаборатории, но были очень необходимы мастерам по ремонту телевизоров, а также бесконечно закупавшийся телевизионный 75-омный кабель, который был нужен только тем мастерам, которые производили установку телевизионных антенн на крышах домов. И ПНТ, и кабель затем списывались на проводимые лабораторией работы.

В это время у лаборатории было серьезнейшее задание нашего Министерства по разработке датчиков уровня для ЭЛОУ (установок по обессоливанию нефти) на Ферганском и Алтыарыкском НПЗ (нефтеперерабатывающих заводах). Положение усугублялось тем, что эти датчики должны были быть взрывобезопасными, и в Союзе до сих пор нигде еще не применялись. Нам нужно было стать первопроходцами в этом деле, но Кузьмин никоим образом не подходил на роль такого локомотива. Именно в этот момент он находился в командировке на НПЗ в Фергане.

Я срочно вылетел в Фергану, чтобы привезти оттуда Кузьмина на расправу. Оказалось, что там он беспробудно пьянствовал. С большим трудом я привел его в более или менее сносное состояние и погрузил в самолет, рассказав ему о моих расследованиях его деятельности. Наутро мы ждали его на работе, но он так и не появился. Поняв всю сложность своего положения и возможность оказаться за решеткой, он сумел молниеносно найти необходимые ходы, чтобы попасть в психиатрическую больницу для проведения лечения в наркологическом отделении.

Захватив с собой ручку и бумагу, я отправился туда на встречу с ним. Кузьмин категорически отказывался от свидания со мной, но, благодаря увещеваниям врачей, с трудом согласился на наше с ним рандеву. К этому моменту я узнал еще одну деталь его деятельности в ГКТБ. В составе нашей организации был превосходно оснащенный опытный завод. Оказалось, что Кузьмин сумел договориться с мастерами завода на изготовление для него телевизионных антенн, и умудрялся вывозить с нашей охраняемой территории эти антенны.

При встрече с Кузьминым я сказал ему, что мы с Добронравовым не кровожадные люди, поэтому, если он тут же напишет заявление с просьбой об увольнении его с работы, ему больше ничто не будет угрожать. В противном случае, он пойдет под суд в составе группового дела (вместе с изготовителями антенн), что неминуемо будет означать для него довольно долгие сроки отсидки в местах лишения свободы. Он без колебаний подписал заявление с просьбой об увольнении.

Вскоре нам удалось найти на должность начальника лаборатории талантливого человека - радиоинженера Анатолия Шубина. Он очень быстро сумел создать требующиеся датчики уровня для ЭЛОУ, да и мне пришлось, для ускорения работы в этом направлении, слетать в командировку в Воронеж на завод радиодеталей, чтобы привезти ему оттуда для датчиков уровня сверхдефицитные тогда электролитические конденсаторы большой емкости на довольно высокое напряжение. Для этого пришлось дойти до главного инженера завода и долго уговаривать его совершить столь благое для нас дело.

Получив от него документ на получение искомых конденсаторов, я попросил отметить мою командировку, на что он ответил, что завод отмечает командировки только тех лиц, которые приезжают по вызову этого завода. Я растерянно спросил его, где же мне тогда отмечать мое командировочное удостоверение? Последовал ответ: да хоть в бане, хоть в ресторане! Расстроенный, я отправился в центр города, чтобы попытаться где-либо отметить мою командировку. Вдруг, на одном из зданий я увидел вывеску: "Институт Воронежгражданпроект". Я зашел туда в надежде найти в нем электротехнический отдел и договориться с коллегами по специальности, чтобы они помогли мне отметить удостоверение в их институте. Но, увы, на дверях комнат вместо названий отделов были таблички: "Отдел №1", "Отдел №2"  и так далее. Вдруг я увидел табличку: "Приемная директора". Зашел в эту приемную и, с места в карьер, сказал: "Отметьте мне, пожалуйста, командировку!". "А вы в каком отделе были?". Ничтоже сумняшеся, я ответил, что в четвертом. Секретарь тут же расписалась в моем удостоверении, поставила соответствующие печати, и я, счастливый до небес, выпорхнул "на волю, в пампасы".

Я должен сказать и пару добрых слов об Анатолии Шубине. Он оказался не только великолепным специалистом, но и прекрасным, очень отзывчивым человеком. Его превосходно работающие мозги отлично сочетались с золотыми руками. Он мог чрезвычайно быстро починить любую технику. Когда кто-либо из наших сотрудников жаловался ему на поломку каких-либо домашних технических устройств, Толя кратко отвечал: "Сделаем!". И обязательно выполнял обещанное. Причем, ему была абсолютно чуждой мерзкая формулировка: "Я сделал человеку одолжение, теперь он мне обязан!". Он помогал людям абсолютно безвозмездно, без какого бы то ни было ожидания на взаимность. Но люди потом испытывали благодарность по отношению к нему, и с удовольствием ждали подходящего случая, чтобы сделать ему что-либо приятное. Увы, после моего ухода из ГКТБ, я потерял его из виду, но очень хотел бы, чтобы он жил долго и счастливо! 

Выше я рассказал о своем визите в психиатрическую больницу. Но затем было и второе посещение этой весьма уважаемой медицинской организации. В уже упомянутой мной лаборатории электроники работал очень толковый мастер Слава Т. Его мама извела сына требованиями жениться и подарить ей внуков. Слава вовсе не собирался обзаводиться семьей, так как принадлежал к так называемой категории "ходоков", то есть мужиков, у которых "на стороне" было много любвеобильных женщин. Но скандалы все крепчали и крепчали, и однажды мама вызвала домой бригаду санитаров из психиатрической больницы с требованием забрать туда буйного сына, который, якобы, угрожал ее убить.

Я на другой день помчался в больницу вызволять Славу, который, конечно же, ничем никогда никому не угрожал. При встрече он сказал мне: "Я заявил врачам, что прекрасно понимаю их долг досконально меня исследовать, и что я не буду препятствовать им в проведении любых обследований любого рода". Такое мудрое поведение с его стороны привело к тому, что он уже через несколько дней появился на работе.   

Так что моя жизнь никогда не скупилась на сюрпризы, которые сыпались на меня, как из рога изобилия.         

Борис Пономарев