Лукреция

Поэма о том, чего не знал сам Шекспир, и поэтому не записал.

Часть первая
Встреча


Под синим небом Греции
Душой не зная зла,
Дочь улицы, Лукреция
В безвестности цвела.
Кто был отец, кто была мать? 
О том ей неизвестно.
Ей с детства дом-
Под лестницей
С лежанкой угол тесный.
Там на ночь босоножка
Найдёт себе приют, 
Лишь прикорнёт немножко-
Заботы дня зовут.
Из дивных раковин морских
Она сплетала чётки,
Прохожим отдавая их
За скудный хлеб сиротки.
Беспечна, словно солнышко,
Свежа как ветрен день,
И песни петь, соловушке,
Ей было всё не лень.

Но жребий сироты непрост...
..Второй день без обеда,
Переходя Шекспиров мост,
Споткнулась непоседа.
Расшибла ногу! Ах! Да в кровь!
Рассыпались игрушки.
В корзину собирать ли вновь
Побитые ракушки?..
От боли захватило дух.
"И так-то жизнь крута,
А тут-беда" сказала вслух,
И плачет сирота.

И вдруг-процессия! Кругом
С почтеньем расступились.
Восторгов гул. Приветствий гром. 
Все окна растворились.
В расшитых золотом плащах и шляпах кавалькада:
Графиня с графом- все в шелках,
И свита едет рядом.
Красавец паж. За ним идут
Два стражника и слуги.
Скакал и кувыркался шут,
Как мяч большой, упругий.
Он взгляд на девушке у ног
Невольно задержал,
И, новый совершив прыжок,
К упавшей подбежал:
"Брось плакать, девочка, пустяк:
Ушиб твой заживёт.
Вот я ударился раз так, что... надорвал живот!"
"Как так?"
"От смеха. Ей же ей,
От всей души смеялся:
Раз думал посмешить людей,
Век дураком остался!
Лоб повстречался с мостовой
Булыжной, вон как ныне,
Подал в отставку разум мой,
И вот я- шут графини."
Улыбка девушки слегка
Сквозь слёзы проступила,
Как солнышко сквозь облака.
Уже не больно было.
"Коленку бедную свою
Не поливай слезами!
Вставай! А я тебе спою
О чудном Джиннистане."

И вдруг исчез насмешник-шут.
Нема от изумленья,
Она на несколько минут
Узрела превращенье.
Настроил мандолину он,
Задумчив стал и тих
И голос, словно дивный сон,
Запел знакомый стих.
Как был он нежен и глубок,
Как сердце волновал!
Как волшебству знакомых строк
Живой огонь давал!
И лик певца так грустен был,
Так ласков мягкий взгляд,
Как будто жил он и любил
В те дни, века назад...

Стоит Лукреция, душа
Мечтой унесена.
Вслед кавалькаде, не дыша,
Ещё глядит она...
Как гордо всадники идут!
Как слуги разодеты!
И вновь, шаля, проказник-шут
Взялся за пируэты.
В корзинку бусы собрала
И тихо, как в тумане,
С улыбкой дальше побрела,
Витая в Джиннистане...


Часть вторая
Покровительница


Прошла неделя. Что с тобой,
Лукреция, малютка?
Глаза то светом, то тоской 
Наполнятся, и жутко
Того, чего сама понять 
Не может и не смеет...
Идёт на площадь торговать,
Но сразу как стемнеет
К дворцу графини поспешит
И смотрит, оробев:
Мрамор колонн плющом увит,
Гранит и лики дев...
О как роскошен, как богат
Тот неприступный дом!
Как много комнат! Говорят,
Гостил сам герцог в нём...
Как можно девушке простой
К ним в двери постучаться?
Прогонят- в шею... Страх какой...
И всё же, может статься...

Собравшись с духом раз пришла
С утра и постучала
В ворота. Стража подняла
Засов, но не пускала:
"Что тебе надо?"
"Я спросить... 
Не нужно ль слуг графине?"
"Гм, слуг? А что же... Может быть..
Кухарки нет и ныне.
Да вон Мальволио идёт.
Он скажет." "Что?! Кухарка?
В кухарки брать я всякий сброд
Не стану!" рявкнул в ярком
Камзоле важный господин
И завращал глазами.
"Закрой ворота, ты, кретин!
Найдём кухарку сами."

Что делать?...
День за днём грустит
Былая озорница.
Стал взор глубок... Он мысль таит.
К закату день катится-
Она на паперть поспешит.
Закончилась вечерня.
В прохладном воздухе разлит
Звон колокольный. Верно
Сейчас из храма господа
Пойдут к своим каретам.
Должна быть здесь... Как увидать
Её в потоке этом?..
Но крик толпы: "Она! Она!
Прекрасная Виола!"
Ей указал, куда стопы
Направить. Странный холод
Ознобом по спине бежит,
И к герцогской мантилье
Со всех ног девушка спешит.
Летит! Летит на крыльях!

Упала ниц. Но встать скорей
С колен повелевают.
Она вся мрамора белей,
Надеждой взор сверкает:
"Ах герцогиня!.. Госпожа!..
За дерзость не сгуби!"
"Не зверь я, крошка. Брось дрожать."
"И горю пособи!"
"Ну, что бы ни было, скажи.
Открой мне сердце смело,
Как матери." 
"Зла не держи,
Спросить хочу..."
"Ну, к делу!"

"Виола... Правда ли.. Мой Бог...
Дрожат мои уста...
..Что привела тебя любовь 
В заморские места?
Что страстно герцога любя
Прекрасною душой
Забыла гордость ты,себя,
Отца и край родной?"
"Ах вот про что... плутовкин нрав!
Нет, я моё дитя
По воле волн сюда попав,
Подумала шутя:
"Законы света чтить? К чему?
Меня не знают тут.
Взгляну я лучше, как в дому
У герцога живут!"

Одета, точно юный бог
И лютню в руки взяв
Я петь к Орсино на порог
Пришла, затрепетав..."
"И полюбила?"
"Всей душой."
"И не смогла расстаться?"
"Да. Было радостью живой
Мне с герцогом остаться,
И мысль читать в его глазах,
И слушать его речи... 
Бывало, вся душа в слезах-
Он руку мне на плечи
Положит: "Что, мой мальчик, ты
Грустишь о той, далёкой? 
И я... О, как твои мечты
Печали одинокой 
Близки..." Враз проч летит тоска.
Я друг ему! Я рядом!
О радость! Вот моя рука,
И я единым взглядом
Могу смягчить тоску ЕГО..
Да есть ли выше счастье!?
Любить- вот всё и ничего...
Блаженство- и проклятье..."

"Пойми ж меня. И я как ты
Иду судьбе навстречу.
Тот разбудил мои мечты,
Кто взглядом может свечи
Зажечь в глазах, как чаровник.
Чья шутка веселила.
Чей голос душу сквозь проник,
Чья песнь печаль целила.
Как свет Господень, как заря
Сияет этот миг:
Улыбкой полдень озаря,
Он предо мной возник.
Смеясь, души коснулся-
Нет давящей тоски!
Весь мир перевернулся!
Всё прошлое- в куски!

Когда б ты видела его!
Когда б ты знала только,
Как смотрит он: сперва легко,
А после будто горько..
Насмешка с лаской пополам
И грусть в очах глубоко:
Мол, мир принадлежит глупцам
И жить в нём одиноко...

Ушёл прочь с песней на устах,
Не ведая того,
Что жизнь моя- в его руках,
Что я люблю его!
Ведь я не знала и сама!
Поверишь ли- не знала!...
Всё думала: с ума ль сошла,
Иль я больна?.. Нимало
Не устрашала смерть меня,
Но мысль, что никогда
Не видеть мне его- змея
Не жалит так, да-да!...

В дому графини служит он.
Знай, я с минуты встречи
Мечтаю тайно об одном:
Видаться каждый вечер!
О помоги мне! Попроси,
Чтоб приняла графиня
Меня служанкою. Оне,
Я слышала, поныне
Дружны с Орсино, и тебя
Графиня шибко любит.
Твоё решенье, вижу я,
Спасёт или погубит
Мою безумную мечту.
О сжалься! Умоляю!
Я вся в тоске... Я вся в бреду...
Как дальше жить- не знаю!
Сердечко ноет и зовёт...
И лишь в одном отрада!
Услышать вновь, как он поёт-
И рая мне не надо!"

С улыбкой тихою, в слезах
Глядела герцогиня
На эту девочку. И страх,
И горькая кручина
Теснили сердце ей. Как быть?
Наивна, молода...
А если просьбе уступить-
И cлучится беда?
Кто он, тот мнимый "чародей",
Что так её пленил?
Иль паж, иль ветренник-лакей,
Кому бедняжкин пыл
Игрушкой станет, кто шутя
Попользуется ей.
Сгорит несчастное дитя
В огне любви своей...

Но против воли жаркий взор,
Горячая мольба
Напомнили... С тех давних пор,
Когда её судьба
Решалась, года два прошло.
Виола не забыла,
Как было горе тяжело,
Когда сама любила-
И безответно... Чуть жива
В блаженные минуты
Ловила нежные слова...
В часы душевной смуты
Могла одна лишь мысль о том,
Что сбудется свиданье
Смягчить, унять тоску о нём...
О сладость ожиданья!..

Ах девочка! Своей мечтой
Ты памяти коснулась:
Той чудной, чистой и святой,
Которой имя- юность!
Ведь ты теперь совсем как я
В ту пору золотую:
Ясна как день душа твоя,
Прочь гонит думу злую!
Ну что ж, мольбе твоей внемлю,
Тебя пристрою в дом.
Но в горничные- не велю,
И настою на том,
Чтоб дали стряпать, прибирать, 
На кухне помогать.
Тебя в людской у очага 
Не будут замечать
Те покорители сердец,
Что развлекаться любят.
Там охранит тебя Творец
И хищник не погубит.

Подумав так, светлейшая
За плечи обняла
Дрожащую малютку, сказав:
"Клянись от зла
Беречь своё сердечко,
Что б ни было. А я
Тебя благословляю.
Свершись мечта твоя!"
 
Часть третья
Во дворце графини

 «Эй вы, канальи! Что за чёрт
Велел убрать бутылки?!
Не доберусь до ваших морд,
Так раскрою затылки!»
«Сэр Тоби, много правды в том.
Их шельмоватым рожам
Пора от встречи с кулаком
Стать на твою похожим!»»
«Приятель-шут, поди сюда.
Скажи, не знаешь ты,
Каким ключом у нас врата
Блаженства заперты?»
«Сэр, речь о погребе?»
«О нём!»
«Эге! Так то кухарка
Велела погреб под замком
Держать, чтоб слишком жарко
Огонь веселья не пылал
У нас по вечерам.»
«Вот бестия! Ей-ей не жаль
Погром устроить нам,
Чтоб этой ведьме отплатить!
Как думаешь, устроим?»
«Сэр Тоби, эдак может быть
Мы зря побеспокоим
Графиню. Знаешь, ведь она
Вмиг выставит за дверь
Твою персону, а меня
Повесит хоть теперь.
Сейчас ей с юным мужем
И шут не слишком нужен!»
«Проклятье!!! Как достать вина?
Ведь глотка сохнет, сатана!»
«Служанку позови, пока
В постели твоя леди.
Обнимет талию рука,
Как добрые соседи,
Потом...»
«Какой же ты дурак!
Ты верно не видал
Служанки новой? Этих врак
Ей чёрт бы плесть не стал!
Она ребёнок!»
«Ну?» «Как есть!
Глазищи что родник.
Я так марать не стану честь!
Я  рыцарь, не мужик!»
«Забавно... Славно.... Увидать
Её б хотел я сам.»
«А что ж... Лукреция! Сюда!
Зайди, голубка, к нам!»

Дверь скрипнула. Лукреция
Застыла на пороге.
Он! Боже! ..Бьётся сердце как!!
Не слушаются ноги!..
 
«А, ты, малютка с мостовой,
Ушибленая Ножка?
С тех пор как виделись с тобой
Ты выросла немножко.
Чего ж ты так дрожишь? Не бойсь,
Тебя здесь не обидят:
Сэр в этом доме только гость,
А кто я-каждый видит.
Ну, принеси же нам вина
Да медовухи... обе.
Охота, видишь ли, до дна
Всё выдуть сэру Тоби!»
Графинин дядюшка вздохнул
И крякнул с одобреньем:
«Да, разрази нас Вельзевул...
Вот верное решенье!»

Спешит Лукреция в подвал,
Считая простодушно,
Что кто бы что ни приказал,
Приказа слушать нужно.
А в сердце : «Здесь он! Всей душой:
Улыбкой, речью, взглядом!
Он пробил, час счастливый мой,
И я с ним рядом, рядом!»
.
Шут рассмеялся: «Вот те на,
И впрямь она простушка!
Тащит для нас кувшин вина..
Не выдрали б  девчушку!»
 «Да ладно, братец, не гундось..
Зато мы выпьем оба.
Ей Богу, высох я насквозь,
Скукожилась утроба!
«О чём вчерашний сказ-то был?»
«Да вот, я знаю штуку...
Подлец Мальволио не забыл
Любовной страсти муку
К племяннице. Его тот раз
Отделали мы славно:
Мол, ваша милость зарвалась!
И будет так забавно,
Когда ему спустя года
Напомним тот позор!
Я сел писать, да вот беда:
Лез в голову лишь вздор.
Вот слушай: «Низкий негодяй...»
«Скорей «Милейший плут»!»
«Ага! Так лучше,верно: «..плут,
Каких на свете мало,
Дурак, паскудник, шалопут,
Какому не пристало
Взор благородный осквернять!
Как ты подумать смел,
Что венценосных дев пленять,
Паршивец, твой удел?!»
«Плюнь ты,сэр Тоби, на осла.
Не стоит заходиться.»
«Он должен помнить, чья взяла
И желчью подавиться!
«Знай, пёс, что ты рабом рождён
И что рабом умрёшь.
Пускай богат господский дом,
Где ты из милости живёшь,
Ты этот дом
-хоть бейся лбом!-
Своим не назовёшь!»
И подпись здесь: «Сэр Тоби Белч,
Твой полный властелин
(Вот где дойдёт до горла желчь!)
Слыхал, собачий сын?»
«И посвященье
Среди фамильных вензелей:
«Прочти сей гимн во славу ей,
Великой глупости твоей!
К двухлетью сочиненье»
«Ха-ха! Вот это хорошо!
Как раз не доставало!»
«Хотя Мальволио смешон,
Мне интересно мало
Язвить его.  Бог с дураком!
Такой не стоит злости.
Давай- ка лучше о другом:
У нас сегодня гостья,
Спасла от жажды нас  она
Хоть и не знает  смладу
Как дорог  тот кувшин вина.
Что хочешь ты в награду
За эту милость, стрекоза?
 Чем мы б тебе сумели
Служить?»

Потупила глаза:
«Когда бы вы мне спели...»

Часть четвёртая
Чем обернулось письмо

Дворецкий, для кого слагал
Сэр Тоби вирши эти
Хотя умом и не блистал,
Другим расставить сети
Иной раз мастерски умел.
И быть жестоким тоже,
Когда действительно хотел
Кого-то уничтожить.
А с Тоби да с его женой-
Вострушкою Марией
Был старый счёт... Пускай иной
Не помнит шутки злые,
Мальволио помнил. Он кипел,
Обиду растравлял...
План мести в голове созрел,
И случая лишь ждал.

Прочтя письмо, сперва он был
От ярости не свой.
Но лишь немного поостыл,
Раскинул головой..
Ведь славно вышло: не понять,
Кому оно писалось.
Нет имени! Его послать
Другому оставалось!
Подделать почерк, пару строк
Вот здесь, на обороте:
«Герцог шотландский, лорд Стенфок»..
Ну да, тот самый вроде.

Сей гордый герцог знаменит
Своим свирепым нравом.
За честь свою не шпагой мстит:
Судом. Признает  правым
Его, конечно, каждый суд.
Коль речь об оскорблении.
Все земли Тоби отойдут
Тогда в его владенье!

А он, Мальволио, здесь причём?
Да вовсе не причём!
И кто докажет, подтвердит, что речь в письме о нём?!

Старик уж руки потирал,
Предчувствуя развязку.
Увы! Он не подозревал
В какую свистопляску
Ввязался сам, а заодно
Других втравил невольно.
Порою так уж суждено:
Кому-нибудь довольно
Намёка,слова иль письма-
И будет наводненье,
Борьба стихий, пожар, чума
И светопреставленье!
...
Проходит месяц. К берегам
Иллирии цветущей
Корабль подходит. Это сам
Лорд Стенфок всемогущий.
В народе ропот: «Горю быть!
Грядут дурные вести!
Приехал герцог суд вершить
За оскорбленье чести!»

Собрата принял во дворце
Орсино благородный,
Но гнев на герцогском лице:
«Мне, видите ль, угодно
Узнать, где здесь живёт подлец,
Что изрыгал проклятья
На имя наше. Не жилец
По праву он. И братьям
Подобных дерзостей прощать
Не должен дворянин.»
«Да кто же он?!»
«Вам лучше знать.
Сер Тоби Белч один.»
«Не может быть!
Он, правда, пьян
Бывает непотребно,
Но оскорблять высокий сан!..»
«Тому свидетель небо.
Сказал бы я, что проколю
Его одним ударом,
Но поединков не люблю.
К лицу ли лордам старым
Со шпагою в руке скакать,
Как ветренным мальчишкам?
Мне легче будет отобрать
У наглеца излишки:
Дом, земли, состоянье, слуг
И имя дворянина.»
«Но он мой родственник и друг!»»
«А хоть бы был и сыном!»

Что было дальше, описать
Нетрудно, но излишне:
«Как, дядя, вы могли?!»
«Не я!!»
«А почерк?»
«О Всевышний!!!»

Решеньем светского суда
Сэр Тоби и Мария
Земель лишились навсегда
И сделались простыми
Крестьянами. Из мест родных
Далёко на чужбину
Пришлось убраться, так на них
Разгневался Орсино.

Мальволио торжествовал,
А герцог иллирийский
Просил, чтоб осушил бокал
За дружбу гость английский.
«Забыть нам ссору надлежит.
Поверьте, что сестрица
Не меньше вами дорожит,
Чем я. Нам помириться
Не медля надо всем втроём.»
Услышав то, графиня
Тотчас послала за вином.

Вот с  чашами пустыми
Вошла Лукреция.
«Накрой,
 Дитя, богатый стол.»
Гость побледнел и сам не свой
К служанке подошёл.
Взор дик, тресётся голова,
Бессвязна речь его сперва:
«Джейн! Джейн! Мой Бог!
Её глаза, лицо, походка, стать!
Чрез двадцать лет! Кто б думать мог?!
Неужто мне обнять
Тебя ещё раз суждено,
Любимая, родная?»
«О сударь, право, вам грешно...
Кто вы? Я вас не знаю!»
«Ты так похожа на неё,
Души моей царицу!
Родное личико твоё
Мне часто, часто снится..
Но... Это невозможно, нет:
Как в юности свежа?
Не блекнет щёк прелестных цвет..
Но ведь минуло столько лет!..»
Лукреция, дрожа:
«Ошиблись видно, сударь, вы:
Я девушка простая,
И лишь шестнадцать лет, увы,
Исполнилось мне в мае.»

«Шестнадцать? О, не может быть!
Шестнадцать лет назад
Мне Джейн младенца подарить
Готовилась. Я рад
Был вести доброй,но пришлось
Покинуть дорогую
На срок недолгий.-Молвил гость,
Вздохнув.- Её целуя,
Я твёрдой веры полон был
Обратно воротиться
К ребёночку, что был уж мил
И к Джейн, чтоб обручиться.
Но подлый заговор созрел
За герцогской спиной.
Министр-дядя не хотел,
Чтоб избранная мной
Была безродной сиротой.
Он в том сошёлся мненьем
С кумой-графиней и сестрой.
Гнуснейшим преступленьем
Тогда запятнан род наш был:
Бедняжке Джейн внушили,
Что я остыл к ней, позабыл.
Что прежде тоже жили
Подолгу в замке у меня
Незнатные девицы.
Но(это знала вся родня)
Лишь герцог удалится,
То верный знак: он захотел
Другого развлеченья.
Печален девушкин удел,
То частое явленье...
Так Джейн с дочуркой на руках
Ушла из дому прочь.
Её на пристани в слезах
Видали в ту же ночь,
И, говорят, с одним из тех
Торговых кораблей,
Что возят патоку и мех
Старалась поскорей
Покинуть Англию она.»
«Да, правда, помню смутно:
Качает палубу волна,
Мать плачет поминутно,
И жмёт меня к себе тесней,
Чтоб отогреть дыханьем...
Как будто сон минувших дней
Моё воспоминанье...»
«Так ты ли это наконец,
Малютка Каролина?»
«Нет, я Лукреция... отец.»
«Пусть проч летит кручина!
Обрёл я дочь на склоне дней
И руки ей целую!
Любить я буду тем жадней,
Чем дольше жил, тоскуя!»

Графиня, граф, Орсино сам
Немы от изумленья,
Не верят собственным ушам:
Святое провиденье
К ним леди Стенфок привело
Под видом замарашки!
Подумать, ведь какое зло
Ей сделали, бедняжке!
Дочь герцога, росла одна
Без матери, отца,
И в нищете!
«Дитя, должна
Благодарить Творца
За дивный случай ты,-сказал
Ей граф, в себя пришедши.-
Тебя твой жребий отискал!
И он высок!»
«Нашедши
Моё сокровище, я пир
Тотчас задам! Вино и сыр!
Три дня всем веселиться!-
Рёк герцог.-В бархат и парчу
Я дочку разодеть хочу.
Пускай танцует в звуках лир
Мой ангел и царица!»

«За день ты дочери отдать
Всё то, чего лишилась мать
В беспамятстве желаешь,-
Ему заметил грустно шут.-
Напрасно! Сам ты знаешь,
Что это всё- напрасный труд.
Пиры и пляски не вернут
Тех радостей умершей.»
«О, так не говорите, нет!-
Ему Лукреция в ответ,-
Отец осиротевший
Так долго счастья был лишён...
Сегодня пусть ликует он!»
«Родная, можешь ты теперь
Шута хоть выставить за дверь,
Ведь он тебе не ровня!
Отныне слуг на «ты» зови.
Особа голубой крови,
Свой сан должна ты помнить!»
Тут в первый раз затмила тень
Лицо Лукреции.
 «В сей день
Душевного смятенья
Дозволь, отец, тебя просить
Как память в сердце сохранить
Мне к низшему почтенье!
Я с ним делила стол и кров
И слово утешенья...
Отец, не будь ко мне суров!
И прежним обращеньем
Позволь мне всякого дарить
И робко «вы» произносить!»

Расстроган кротостью такой
Был лорд высокородный
И говорить с любым слугой
Как девушке угодно
Он тут же разрешенье дал.
И пить за дочку приказал!

Часть пятая
Причина тревоги Лукреции

Читатель, верно понял ты,
Что вдруг такое сталось
С Лукрецией?
До дурноты
Внезапно сердце сжалось...
Злое предчувствие в тот час
Бедняжку посетило
От детских лет её вдруг- раз!-
Как пропасть отделила...

Но это было лишь на миг
И тут же позабылось.
Ей дорог стал отец-старик.
От сердца веселилась
Она на праздненстве большом.
Их чествовал весь город
И маскарадом, и вином,
Что пили стар и молод.

Но пир весёлый отшумел.
Домой их отпустить
Ещё Орсино не хотел
И звал к себе гостить.
Лорд предложение принял.
Как любящий отец
Ни в чём он дочь не утеснял,
Но герцогский дворец
Был сам приютом длинных слов
Учтивого приличья,
Надменных взглядов и кивков.
Манерное двуличье
Законом были здесь для всех,
И скука двор томила.
В ответ на всё-учтивый смех
И  «Ах, как это мило!»..
К тому же было решено
Манерам обучить
Юную леди. Как оно
Иначе может быть?
Осанка, жесты, разговор...
Трудились гувернёры!
Мрачнел и гас бедняжкин взор…
И тяжко стало скоро.

Где воля? Солнышко, весна,
Дворы и закоулки,
Где пела песенки она...
Где дальние прогулки?
Где купол неба голубой?
Забавы, смех весёлый,
Солёный ветер и прибой?
Кругом тоска...

Виола
могла б увидеть, что в душе
У девушки творилось...
Да не могла! Она уже
По воле волн носилась
Далёко в море, повидать
Решив родимый дом,
Проведать батюшку  и мать.

Давило всё кругом:
Кросеты, перстни, парики,
Поклоны, приседанья,
Придворных тонкостей тиски
И герцогини званье!

А тот, за кем в палаты
Господские пришла,
Кого, любя так свято,
Слугою звать должна,
Тот, для кого сменила
На золотой чертог
Свободу, сердцу милую...
Как  он теперь далёк!..
Часть шестая
Уроки музыки

Однажды утром, лишь заря
Позолотила горы
Слова отцу не говоря,
Она оделась скоро.
Светилась радость прежних дней
На личике открытом.
«Подать карету поскорей!
Поеду я с визитом
К графине! Батюшке сказать,
Что ворочусь к обеду!»

Казалось, что торжествовать
Великую победу
Она решилась.
Входит в дом,
Улыбкою сияя:
«Слуга ваш с музыкой знаком,
А я совсем не знаю...
Графиня, право, может быть
Меня он сможет обучить?»
«Мой шут?» «Да-да, он самый!»
«Ну, я не знаю прямо...»

Хоть труд шуту по сердцу был,
Такой каприз девичий
Его порядком рассмешил.
«Вам лучше бы обычай
У сэра Тоби перенять
(Спаси Бог его душу!)
Сам пил, горазд был угощать...
Я пел, он песни слушал.»

В конце концов сошлись на том
Чтоб девушка послала
После обеда за шутом,
А дальше назначала
Сама, когда ему прийти.

Так начались уроки.
Лукреция уж не грустит.
В беседе время пролетит,
Часы неслышно убегут...
Любовной песни строки
Её захватят, увлекут
Так нежны и глубоки...
Вмиг при учителе она
Улыбкой расцветает:
«Я вас ждала... Вы как весна!
И в песнях мне сияет
Вся радость жизни, весь восторг
Что молодость дарит!
С природой неуместен торг:
Мой голос не развит...
Но дар мечтала б я иметь
Такой же, как у вас:
Так чудно, задушевно петь,
Как любят в первый раз!»
«Что ж, ваша светлость, не беда,
Окрепнет голосок.
Ведь в ваши юные года
Всё впереди. Урок
Начнём теперь, покамест вы
От предвкушенья головы
Совсем не потеряли.
Терпенье надобно.Сперва
Не стоит думать про слова,
Одна мелодия права...
Так легче вам вначале.»

Поёт Лукреция. Весь пыл,
Вся страсть- одной лишь песне!
В душе надежда занялась
И нет её чудесней...
Напев всё ширится, растёт,
Невольной радостью цветёт,
Из сердца рвётся как призыв:
То тихо, то тревожно.
Тоска и сладостный порыв...
Ведь в песне - это можно!

Креп  голос , больше день за днём
Жар сердца разгорался...
А тот, кто «с музыкой знаком»
Гадал, понять старался:
Ужели кажется ему?.. Иль правда?..
Быть не может:
Он, ОН- вдруг знатной девы сон
Такой мечтой тревожит?

Но... так ли мысль странна была?
Ведь рвётся там где тонко.
Пятнадцать лет вон прожила
На улице девчонка!
Простосердечна, весела,
В ней гордости- ни тени.
Она раба бы не могла
Поставить на колени
И сверху вниз глядеть... Сама
Росла среди народа
И знает, какова сума
Бесправного. Что родом
Она знатна- сама понять
Не в силах. Ей бедняжке
Манеры знати  перенять
Так странно и так тяжко!
Смотреть, ступать, себя держать
Как строгий свет велит,
Нельзя вприпрыжку побежать,
Нельзя смеяться- стыд...
Лишь только в песне, здесь, пред ним
Открыться сердце может.
Так странно ли, что он любим,
Что всех он ей дороже?..

О, отчего вдруг эта мысль
Нелепая, смешная
Так  тронула? Ты перечисль
Девиц, кого пленяли
Иль песнь его, иль жаркий взгляд,
Иль остроумья дар..
Чертовок будет длинный ряд!
Не раз страстей угар
Кровь молодую горячил
И душу отравлял.
Смеялся он или любил?
Он сам того не знал.
Но чтобы кроткое душой
Невинное дитя
Его опорою святой
Избрало не шутя?
Чтоб он до дна души проник?
Чтоб друга в нём искала
Она, чей выбор так велик?..
Вся кровь в висках стучала...

Ещё поверить он не мог
И сам себя язвил.
Но скоро случай тут помог,
Сомненья истребил...
В людской у камелька вдвоём
Сидели с Фабианом
Как водится, о том о сём
Толкуя за стаканом.
Вошла Лукреция как тень
С застенчивой улыбкой.
«Сегодня право,жаркий день...
К графине я..» ошибкой
Своей нимало не смутясь,
Она за стол присела.
«А впрочем, - молвит, застыдясь-
К вам тоже было дело.»
«В моём дурачестве нужда?
К услугам леди как всегда!»
«Мне тот дуэт- помните вы?
Не одолеть никак, увы.
Урок нам надо повторить.»
«Вы, госпожа, его простить
Извольте,- Фабиан сказал,-
Добры вы... Этот зубоскал
Сегодня, позабывши стыд,
К своей девчонке побежит,
Так вы его не ждите..
Графине не сболтните!»
Вся побелела, поднялась
Лукреция. Рука тряслась,
Когда, оправивши вуаль,
На плечи надевала шаль.
«Не выдам тайну,- говорит,
А в голосе слеза дрожит.-
Придите завтра в этот час.
Теперь не потревожу вас.»
Ушла. Смеётся Фабиан:
«Стыдливой сделал гордый сан!
О шашнях слышать, вишь, невмочь:
Неловко, я же лорда дочь!»

Но он не думал объяснять
Стыдом смущение, он унять
Пытался потрясенье.
Испуг девичьих кротких глаз
Всё досказал ему сейчас.
Чуть бедный разум не погас
В нахлынувшем волнении..
Так значит правда!
Так любим!
Доверия полна,
Душа открылась перед ним:
Сам свет, сама  Весна
Чиста и беззащитна..
И чувства ей не стыдно!

В нём будто вихрь кружился:
Вставал, ходил, садился..
Живое сердце, острый ум
Теснили сотни грустных дум.
«Ошибки нет.. Ошибки нет..
Тебя я разгадал...
Мне жаль твоих невинных лет.
Зачем изведать дал
Тебе Господь такую боль?..
Сатиры площадной король,
На что тебе я сдался?..
Иль песнями расстрогал что ль?»
Но как он ни старался,
Был от себя не в силах скрыть,
Что сердце отвечало
На девочкин призыв.
Остыть
Сейчас бы не мешало..
В кабак, в дурман, в хмельную ночь,
Ждёт Марта, булочника дочь...
Но как? Нет-нет, он обмануть
Себя уже не мог.
Презреть, отвергнуть, оттолкнуть
Тот девственный цветок?
Девчушку милую?..
Нет сил...
Душа переродилась.
Пожар вдруг искру загасил,
Что было - позабылось.
...
Как ты нелепа, жизнь, порой!
Что видимо- то ложь...
Тебя жестокою игрой
Не зря вдруг назовёшь.
Тот, кто остроты отпускал
О всяком во дворце
В ту ночь впервые засыпал
С улыбкой на лице...


Часть седьмая
Месть Мальволио


Невинных наслаждений были
Полны последующие дни.
Друг друга весело дразнили
Как дети малые они.
И разговор, и спор задорный
Им равно интересен был.
Сказать, что нрав у них был вздорный?
Ну что ж! Зато он их роднил!
Умел герой наш полу -в- шутку
О сане будто позабыв
Звать герцогиню то «малюткой»,
То «другом маленьким».
Учтив, однако, был как подобало
И не терял над сердцем власть.
Лукреция ж и прежде мало
Об их неравенстве пеклась,
Теперь и вовсе позабыла.
Она и пела, и шутила
И ясным взглядом говорила
О том, что любит не таясь!

Безумцы! Скрыть бы вам свой пыл!
За вами враг давно следил.

Коварный,одного из вас
Он мог бы погубить тотчас,
Как станет явным чувство.
Но скромность ваша свыше мер
(Другим влюблённым не впример)
Прехитрое искусство!

Где грёзы- Рок больнее бьёт...
Вас скоро случай подтолкнёт
Друг с дружкой объясниться.
Лорд Стенфок дочь к себе зовёт.
«Сбирайся. В Англию пойдёт
Назавтра «Чаровница».
Мы отправляемся на ней.
Проститься с герцогом успей.»

Удар судьбы всегда жесток,
Всегда нежданно горе.
Так значит, завтрашний урок
Последний? После море
Разлучит сердце навсегда
С любимым чутким другом.
Он- что ж... забудет скоро..  да!
Он и не думал никогда
Быть милым и супругом..

«На свете я совсем одна.
Тоска! Тоска! Как ты черна!..»

Проходит день, проходит ночь.
Ей горьких слёз не превозмочь
И не унять тревогу,
Пока с рассветом под окном
Не слышен шаг, что так знаком.
«Да что ж это!- с порога
Весёлый голос прозвучал-
Намедни дождик поливал
И рощи и долины..
А тут зашёл, смотрю-опять...»
«Не смейтесь... Я должна сказать...
Я скоро вас покину.
Отец уже отдал приказ...
Мы отплываем. Через час
Поднимем в бухте парус...»
«Как благодетельная мать
Могу малютке пожелать
Достойно встретить старость!»

«И всё?..»
О, кто бы только мог
Вам описать тех слёз поток!

И сердце не сдержалось.
«Не плачь. Я понял всё давно.
 Я тайну твою знаю.
В ответ мне было бы грешно
Не полюбить, родная!
И я люблю.
Смотри, поверь,
В глаза мне загляни!
Иль хочешь, обними, измерь?
Да, я все эти дни
Любил.» «Мой друг желанный!»
«Скажи, ты счастлива ль теперь?»
«О да! Но как нежданно!»

Вдруг распахнулась настежь дверь.
Застывшими с испуга
В объятъях друг у друга
Их зрят Мальволио, отец,
Графиня, граф да наконец
Виола и Орсино.
Все лица дики и белы.
А следом стража кандалы
Тащит. Страшна картина!

«Я говорил вам, говорил!
Взгляните, ваша милость:
Вот что дурак в душе таил,
Что за уроком крылось!
Он вздумал тайно обольстить
Дочь царственной особы.
Вели тотчас его казнить!»
Огонь лютейшей злобы
В глазах дворецкого  пылал,
А герцог Стенфок... Боже!
Кто прежде гнев его видал.
Сказал бы, что похоже
Безумье прежнее на гром
И сумрачные тучи,
А ныне смерчь и буря в нём,
От них бежать бы лучше...

Лукреция! Забыла ль ты
Любви не прекословя,
Как нерушимы и тверды
Границы меж сословий?
Безжалостен и слеп закон.
Тут не помогут слёзы, стон,
Бессильны клятвы, уверенья.
Кричат: «Вяжи без промедленья!»
«Наверное, это дьявол сам!»
«Мерзавец!!! Я тебе воздам!»

Увы! Тайна открылась,
Что суждено, свершилось:
Её- на ключь,
Его- в тюрьму.

Едва всё стихло, как к нему,
Несчастный слышит ясно,
Крадутся.
«Кто здесь?» «Что ж ты так,
Не догадался сам, дурак?
Не правда ль, здесь прекрасно?»
Лицо Мальволио, глумясь,
Во тьме нарисовалось.
«Как славно: плесень разрослась,
Солома провонялась...
А помнишь, года два назад
Почище было.. Помнишь, гад?
Я был вон там, а ты на воле...»
«Ты старый долг мне платишь что ли?»

«А ты забыл, как в дни былые
Со мною низко пошутил?
Как грёзы, сердцу дорогие
В насмешку злую обратил?
Я в госпожу свою влюблённый
Смирен и тих, как верный раб,
Прочёл, безмерно удивлённый
Её записку. Дух мой слаб
Поверил нежному признанью,
Пленился гордою мечтой,
И с горестной минуты той
Не стал таить я обожанья.
Судьба надежды обманула.
Я как помешаный в тюрьму
Был заперт. Вспомни, что толкнуло
Меня к несчастию тому?
Письмо писала не графиня!
Оно- насмешка! Плод затей
Компании твоих друзей
По миру пущенных отныне.

А ты тогда пришёл глумиться
И остроумье упражнять
Над тем, кто осуждён в темнице
В стыде и горе прозябать.
Святым отцом ты представлялся
И, в сострадании отказав,
Бесстыдно надо мной смеялся.
Ты, жалкий шут!..
Так низко пав,
Не скоро смог смотреть графине
В глаза я. В сердце затая
Мечту о мести, жил отныне
Одной мечтою этой я.

И вот я отомщён!
Презренный!
Сейчас как я страдаешь ты:
Разбиты дерзкие мечты
О герцогине. Вожделенной
Подать не смеешь ты руки!
Твои порывы высоки,
Но сам ты – олух несомненный!»
Сиял дворецкий. Этот миг
Ему возвышенным казался.
Ведь долго, долго дожидался
Такого торжества старик.

Но дивным светом озарилось
Лицо несчастного, и он
Глядел, безмолвно потрясён
В глаза, где бешенство светилось.
И молвил шут:
«Слепец несчастный,
Ведь ты графиню не любил!
Горя в той муке ежечасной
Ты б сам её не причинил
И злейшему врагу.
Та мука...
Та страсть...
Пред ней всё- суета!
Как дорога бывает та,
Кого любимой называешь!..
Что званья, гордость, красота,
Когда есть Та, что ближе друга,
Родней отца, ребёнка, брата,
Когда тебя страшит утрата,
Как вечный мрак и пустота?!
Взглянул в глаза- великий Боже! -и счастлив.
За её мечты
Отдашь и жизнь, и душу тоже.
А ты? Скажи, чем бредил ты?
Величье титула пленяло,
Хотел быть дома головой.
Корыстолюбец, ты так жалок,
Что вновь смеюсь я над тобой!»

«Как смеешь ты?» «И из петли
Смеяться буду-слышишь ли?
Запомни да приди на казнь!»
«Тебя не мучает боязнь?»
«Мне незачем на свете жить,
Когда любимую смешить,
И разговором занимать,
И , утешая, обнимать
Уж не придётся никогда.
Коль долги впереди года,
Проклясть успеешь сотни раз
Свой жалкий  жребий. А сейчас
Короткий миг- и ничего.
Мне жаль безумно одного:
Её безвинных детских слёз.
О, если б нынче же увёз
Её на родину отец!
Ей тяжко видеть мой конец...»

Мальволио растерян был.
Мечту исполнил он, отмстил,
Но отчего-то радость
Куда-то подевалась.
О чём паршивец говорит?
Как странно взор его горит...
Его повесят ныне,
А он о герцогине...
Как будто выпал жребий ей
Ещё печальней и страшней.

«Ты запоёшь иначе,-
Сказал, смущенье пряча
Он осуждённому- Крепка
Твоя дурацкая башка.
Но скоро до неё дойдёт:
Тебя  петля назавтра ждёт!»

Часть восьмая
Отплытие лорда Стенфока

Туман рассеял свой покров
И по волнам клубится.
От иллирийских берегов
Отчалив, «Чаровница»
Чернеет в море чуть видна.
Ей с берега махали
Толпы бродяг и рыбаков,
И те, кто провожали.

Известно городу всему
Случившееся было.
Про сцену в герцогском дому
Из уст в уста ходило
Преданье. Многим не спалось.
Хотелось поглядеть,
Как с дочерью уедет гость
И поведут на смерть
Беднягу графского шута.

Но казнь не состоялась.
Помилованье подписал
Сам герцог. Оказалось,
Вины шута тут нет совсем.
Дочь Стенфока клялась:
Он был почтителен и нем,
Она ж таила страсть.
Вина здесь, стало быть, её
И шут к ней не причастен.
Отец, любя, простил ей всё.
Но очень был несчастен,
Что дочь себя не соблюла
И в сердце ей закралось
Такое чувство. Раз дела
Уж таковы,осталось
В путь, хоть за тридевять морей!
Пускай забудет поскорей.

Виола, было, возразить
Пыталась. Нет, напрасно!
В словах у герцога сквозит
Презренье: «Я прекрасно
Дитя сумею воспитать.
Я должен заменить ей мать!
А вы своим советом
Обиду думали нанесть.
И так задета наша честь!
Покончим же на этом.»

Теперь корабль уж далеко.
Освобождённый от оков,
Шут бродит по причалу.
Все видели, что он страдал,
Что в море взгляд его блуждал
И судорожно вздымалась грудь.

«Ты глуп,-шуту сказала
Графиня, крепко осердясь-
Зачем на обозренье
Свою ты выставляешь страсть?
Лишь жалость и презренье
Ты можешь вызвать у толпы
И мой позоришь дом!
Вокруг ведь люди не слепы!»

«Вы нашим дураком
Напрасно так возмущены.
Он, госпожа, для нас
Эту комедию как раз
Разигрывал сейчас!
За ним не вижу я вины,-
Мальволио заметил-
На то шуты ведь и нужны.»
Он ухмыльнулся.  Ветер
И впрямь смешок до них донёс.

Несчастный обернулся.
«Я больше вам не верный пёс,
Графиня! Я проснулся!»
Он красный шутовской колпак
Швырнул к её ногам.
«Вы в жизни не пылали так,
Как я! Скажу всем вам:
Теперь мне хохот ваш пустой
И жалкое злословье,
Угрозы смертью, нищетой –
Ничто!
Такой любовью
Гордится сердце, не стыдясь,
Не важно, раб ты или князь!»

Растеряна графиня.
Так странно речь шута лилась...
Он плакал... Смута поднялась
В толпе...

И тут в пучине
Борясь с прибрежною волной
Как кто-то показался.
Он плыл... Кто ж это был такой?
На берегу собрался
Весь люд окрестный, стар и млад.
Все суетятся и кричат:
«Скорей тащи на сушу!»
«Держи... Бедняга!..» «Свят-свят-свят!»
«Холодны губы и дрожат...»
«Отдаст ведь  Богу душу!»
«Прыгнула с палубы небось
И плыть до берега пришлось.»
«Бог смелым помогает!»

Герой наш подбегает...
И что ж?
Лукреция пред ним,
С одежд вода стекает.
Порывом радостным одним
В объятья припадает.
«Твоя... твоя! 
Не нужно мне
Богатства и дворца
В далёкой северной стране.
Не нужно и отца,
Раз чистоту своей крови
Он оценил дороже
Великой, пламенной любви!»
«Ты шутишь?!  Быть не может!»
«О нет, я всем тебе клянусь,
Что дорого и свято!
Мне сердце разрывала грусть..
Зачем мне жить богато,
Раз ты остался далеко?
И нужно ль вовсе жить?
Решиться было мне легко...»
«Как ты смогла доплыть?!»
«Да трудно ль? С мыслью о тебе
И нашей общей доле...
Я вверилась своей судьбе.
Пусть без гроша, на воле!
А главное- вдвоём с тобой!
Ведь не прогонишь?» «Что ты!»
«Ну что ж, тогда я никакой
Не побоюсь работы!»

«Как счастлив я! И наплевать,
Что скажет нам вся эта знать!»
Со смехом сжали руки..
«Пойдём!  Открыт для нас весь свет.
Ни страха,ни сомненья нет,
Лишь не было б разлуки!»

«Вот это истино любовь!»
Воскликнул герцог вдруг.
«Но нет, вам не придётся вновь
Быть при дворе за слуг
Иль бедствовать. Я на краю
Земель моих восточных
Господский дом вам отдаю,
Чтоб было счастье прочно.
Но помните о мере мер:
Богатство не в дворцах.
Его вы носите теперь
В восторженных сердцах!»

ЭПИЛОГ

Дремотным утром на восток
Галера отплывала.
Был голубой простор широк
И солнышко вставало.
Влюблённых в путь благословить
Виола и Орсино
Явились. Должен был прибыть
Лорд Стенфок.
 
Как  в пучину
Дочь бросилась, он повернул
Корабль свой назад.
Он лучше сам бы утонул,
Чем ей дал. Очень рад
Её спасению  отец,
Смирившись с зятем наконец.

Оно конечно, гордый лорд
В вопросе титулов был твёрд.
Но одарить приданным
Решил союз сей странный:
В путь их галеру снарядить
И по-отцовски проводить.
«Но чтобы чернь
- не дай-то Бог!-
Не видела отплытья.
Не то - смешки, переполох...
И честь свою отмыть я
Уже до смерти не смогу!»

Собрались в путь с рассветом.
Однако, глядь - на берегу
Пустого места нету!
Спешит народ со всех сторон,
И все с цветами!  Что за сон?
Несут цветы невесте
И жениху с ней вместе!
«Дай счастья Бог!»
«Я нынче вновь
Поверил в верную любовь!
Всё из-за вас, родные!»
«И правду герцог говорит:
Кто чем вас здесь ни одарит,
Ваш брак побольше благ сулит:
Сердца-то золотые!»

Пришёл Мальволио, как тень
Угрюм и странен. В этот день
Почувствовал стесненье
Он в сердце костном и больном
И думал, думал всё о том
Любовном наваждении...
А вдруг оно и вправду есть?
А то за что такая честь
Тем юным и весёлым?
На них косился он совой,
Молчал, качая головой
И был от дум совсем дурной.

Тем временем Виола
Обняв обоих от души,
Детей поздравить поспешит
И дружно жить желает.
Вся в розах мачта, а бушприт
Побегами плюща увит.
Ещё, ещё народ валит,
Цветов всё прибывает!

...

Чрез час галера в море шла,
А солнце уж сияло.
Как сад вся палуба цвела,
Как май благоухала.

Но большее на ней везли.
Наверно б даже короли
К вам зависть испытали,
Чета влюблённая!
Ведь вас
Не разлучил закона глас.
Вы гнёт его превозмогли,
Друг друга не предали!