Три трижды героя

    Звания Герой Социалистического Труда (ГСТ), как и Герой Советского Союза (ГСС), являлись в СССР высшей степенью отличия за заслуги общенационального масштаба. Разница между ними заключалась в том, что формально звание ГСТ присваивалось за трудовые заслуги, а звание ГСС – за военные.

   В этой статье речь пойдёт о Героях Социалистического Труда. Было принято, что звание ГСТ может быть присвоено индивидууму не более трёх раз. Всего за время существования СССР трижды этим званием удостоились 16 человек. Если убрать из этого количества четверых политических деятелей (Хрущёв, Черненко, Кунаев, Турсункулов), получивших эти звания за общие заслуги, то останется 12 человек – учёных и организаторов научных коллективов, получивших эти звания за конкретные достижения.

   Вот эти деятели: Александров А.П. (1903-1994), Ванников Б.Л. (1897-1962), Духов Н.Л. (1904-1964), Зельдович Я.Б. (1914-1987), Ильюшин С.В. (1894-1977), Келдыш М.В. (1911-1978), Курчатов И.В. (1903-1960), Сахаров А.Д. (1921-1989), Славский Е.П. (1898-1991), Туполев А.Н. (1988-1972), Харитон Ю.Б. (1904-1996), Щёлкин К.И. (1911-1992). Свои высокие звания указанные деятели получили за трудовые заслуги в области военной (оборонной) или двойной направленности.

   Александров и Келдыш в разное время были Президентами АН СССР, а также внесли конкретный вклад в ядерную физику и космонавтику. Туполев и Ильюшин – известные авиаконструкторы, создавшие самолёты  военного и гражданского назначения. Славский – руководитель всей атомной промышленности страны и, в частности, участник конкретных разработок. Духов – конструктор тяжелой бронетехники и ядерных боеприпасов. Щёлкин – главный конструктор Ядерного центра «Челябинск-70»  и руководитель испытаний атомного оружия. Курчатов – научный руководитель всего комплекса организаций, занимающегося созданием атомного оружия.

   Остальные четверо из вышеуказанного списка: Ванников, Харитон, Зельдович и Сахаров были работниками главной организации по созданию атомного оружия «Арзамас-16». Эта организация была первой и основной по созданию атомной бомбы, выполняющей весь комплекс необходимых для этого работ: теоретических, исследовательских, конструкторских, опытных  и прочих.

   В этой сверхсекретной организации были собраны одни из самых лучших учёных и конструкторов из различных научных областей. Юлий Харитон был главным конструктором и научным руководителем этого коллектива, Яков Зельдович считался главным теоретиком разработки атомного оружия, Борис Ванников занимался инженерными и организационными вопросами, обеспечивающими функционирование «Арзамас-16», одновременно возглавляя Технический совет по созданию атомного оружия.

   Талантливый физик Андрей Сахаров подсоединился к этому коллективу позже – на стадии работ по созданию термоядерной (водородной) бомбы. Он является широко известным, и о нём достаточно много написано. Я же хочу написать несколько более подробно о менее известных людях, основателях «Арзамас-16»: Ванникове, Харитоне и Зельдовиче, заинтересовавших меня своими необыкновенными и разными судьбами.

   БОРИС ЛЬВОВИЧ ВАННИКОВ родился в 1897 в Баку в еврейской семье рабочего нефтяника. После окончания начальной школы работал рабочим на нефтепромыслах и на заводе. Затем окончил Бакинское политехническое училище и, уже в последующем, Московское высшее техническое училище. Работал техником, инженером, начальником цеха, директором завода. Показал себя способным организатором и был выдвинут на руководящие должности в оборонной промышленности: нач. артиллерийского и танкового управлений и зам. наркома этой промышленности, Нарком вооружения СССР.

   Но в начале июня 1941 года его неожиданно арестовали с обвинением  в шпионаже. Поводом для этого послужили его официальные встречи с иностранными специалистами. Следователи требовали от него признания вины, но он, будучи человеком достаточно здоровым и крепким, отказывался, несмотря на применённое физическое воздействие.
 
   Неизвестно долго бы он продержался, но через две недели началась война, и его допросы проводились уже с меньшей интенсивностью. А ещё через некоторое время ему по указанию сверху было дано поручение составить записку о необходимых мерах по повышению выпуска боеприпасов.

   А произошло следующее. Приблизительно через месяц после начала войны, дополнительно ко всем первоначальным невзгодам, обнаружились сильные перебои в поставке на фронт боеприпасов. Сталин вспомнил о бывшем успешном наркоме вооружений Ванникове и приказал поручить ему написать предложения по исправлению этого состояния.

   Два дня потребовались Ванникову, чтобы изложить свои предложения. Сталину они понравились, и он приказал срочно доставить к нему автора. Ванникова немедленно привели в порядок (помыли, загримировали следы пристрастных допросов, переодели) и прямо из тюрьмы (на Лубянке) доставили к Сталину. Тот заявил, что принимает эти предложения, и Ванников должен немедленно приступить к их реализации, для чего он назначается заместителем наркома вооружения. Через незначительное время Ванников был назначен самостоятельным Наркомом боеприпасов.

   Об этой встрече Ванникова со Сталиным написано разное. В одних случаях говориться, что Сталин даже не упомянул о нахождении его в тюрьме; в других, что он сказал ему, чтобы тот не обижался, т.к. его арест произошел по недоразумению;  в третьих, что он и сам когда-то сидел в тюрьме. На что, вроде бы, Ванников ответил, что Сталина посадили в тюрьму враги, а его посадили в тюрьму свои. Как это было в действительности, точно не известно.  Но, как бы это не было цинично, от смерти в застенках Ванникова спасла начавшаяся война.

   Ванников, как говориться «оправдал оказанное ему доверие». Сумел в короткие сроки обеспечить эвакуацию оружейных заводов на восток страны и организовать на них массовое производство  боеприпасов. Он также способствовал повышению их качества и разработке новых, более совершенных видов вооружения. В результате, армия была обеспечена всеми необходимыми видами боеприпасов, и в нужном количестве.

   А сам Нарком удостоился своей первой звезды Героя Социалистического Труда, высших государственных и военных орденов (Ленина, Суворова и Кутузова), и генеральского звания.

   Победой закончилась Великая война («горячая»), но началась другая война – «холодная». После того как США взорвали в Японии атомные бомбы, руководство СССР поняло, что для обеспечения безопасности страны необходимо обладать соответствующим паритетом, т.е. также иметь атомное оружие.

   Для обеспечения этого при ГКО СССР (Государственный комитет обороны) было образовано Первое главное управление, начальником которого был назначен Ванников Борис Львович. Т.о. он стал первым в стране руководителем атомной отрасли, и одновременно Председателем технического совета по вопросам создания атомного оружия.

   Ванников вложил все свои силы, знания и опыт в строительство объектов, материальное и техническое оснащение, кадровые и многие другие вопросы для обеспечения выполнения атомного проекта. За успехи в этой области он был награждён второй и третьей медалью Героя Социалистического Труда, причём первым в стране из всех получившим такие награды. Он также был кавалером шести орденов Ленина, орденов Суворова и Кутузова I степени, Лауреатом двух Сталинских премий, и присвоенным званием генерал-полковника.

   К сожалению, пережитые им трудности, напряженный труд и некоторое действие радиации повлияли на возникновение тяжелой болезни и смерти, наступившей в 1962 году. В честь его заслуг перед государством урна с его прахом была погребена в Кремлёвской стене на Красной площади.
 
   ЮЛИЙ БОРИСОВИЧ ХАРИТОН родился в 1904 году в Санкт-Петербурге в интеллигентной и обеспеченной еврейской семье. Отец видный журналист, издатель и редактор, мать театральная актриса, дед купец первой гильдии.

   Когда мальчику было три года, родители развелись, и вскоре мать уехала с гастролями за границу. Сын остался у отца под надзором гувернантки. После революции материальное состояние семьи ухудшилось, и Юлию в 13 лет, одновременно с учёбой в реальном училище и некоторое время после его окончания, пришлось подрабатывать (письмоводителем, механиком, монтёром).

   В 16 лет он поступил в Политехнический институт, под влиянием лекций А.Ф. Иоффе влюбился в физику и по его приглашению стал одновременно работать в возглавляемом им Физико-техническом институте (Физтех), в лаборатории Н.Н. Семёнова.

   Работая в этой лаборатории, он в двадцатилетнем возрасте сделал экспериментальное открытие цепных химических реакций, за фундаментальное исследование которых Семёнов в дальнейшем получил Нобелевскую премию. На своей монографии «Цепные реакции», подаренной им Харитону, он написал: «Дорогому Юлию Борисовичу, который первым толкнул мою мысль в область цепных реакций».
 
   После окончания учёбы Харитон от Физтеха был направлен на стажировку в знаменитую Кавендишскую лабораторию (Кэмбридж, Англия), где пробыл два года и под руководством Розерфорда и Чедвика (Нобелевских лауреатов) защитил диссертацию и получил степень доктора наук (Dr.Sc., Doctor of Science).
 
   Вернувшись в Россию, он через некоторое время организовал и возглавил лабораторию взрывчатых веществ, которая стала ведущей этого направления в стране. В соответствии с тематикой своей лаборатории он занялся заинтересовавшими его исследованиями цепного деления урана, совершенно не предполагая мирового будущего этой проблемы. В 1939 году он вместе со своим сотрудником и другом Я.Б. Зельдовичем опубликовал статью, посвященную этому вопросу, ставшую первой в стране по данному направлению.

   И.В. Курчатов, возглавивший научное руководство в Атомном проекте, естественно привлёк к работе в нём Харитона, как ведущего специалиста по цепному делению урана, являющемуся основой при создании атомной бомбы.

   Сразу после окончания войны Харитон с группой учёных был направлен в Германию для выяснения состояния немецких исследований по атомному оружию. Одним из существенных результатов этого было обнаружение им хранилища со ста тоннами окиси урана, которые были отправлены в СССР, и существенно сократили  время создания первой атомной бомбы.

   Для непосредственного и ускоренного создания атомного оружия было организовано специальное КБ, преобразованное затем в НИИ, главным конструктором и научным руководителем которых был назначен Харитон. Ему были даны большие полномочия, и он подобрал для работы над атомным проектом наиболее талантливых и полезных для этого учёных, с учётом, в первую очередь, их профессиональных качеств.

   Для жизнедеятельности этого коллектива был построен специальный сверхсекретный город, получивший название «Арзамас-16». Этот коллектив был обеспечен самым современным научно-техническим оборудованием, а город – материальным снабжением и обслуживанием значительно лучшим, чем во всей остальной стране.

   Это была как бы золотая клетка. «Золотая» - из-за хороших условий жизни, а «клетка» - т.к. никто из живущих там не мог удалиться из него и даже общаться каким-либо образом с остальным миром.

   Отдать должное этому коллективу и, в первую очередь, их талантливому и умелому руководителю Юлию Харитону, они создали ядерный щит своей стране и атомный паритет с США.

   Хотелось бы ещё остановиться на уникальном случае личности самого Харитона. Его отец был обвинён в антисоветской деятельности и в 1922 году выслан из страны, после чего обосновался в буржуазной Латвии. После присоединения этой республики в 1940 году к СССР, был осуждён на семь лет и спустя два года умер в лагере. Мать, уехавшая из России ещё до революции, жила в Германии, и сын встречался с ней во время заграничной командировки в 1928 году. Затем, после прихода Гитлера к власти, в 1933 году уехала в Палестину, где и умерла. Ещё часть довольно близких родственников, отнюдь не советской направленности жила за границей.

   Даже небольшой части из этого набора было достаточно, чтобы арестовать, посадить и даже расстрелять любого. А ему, с ведома всемогущего Берии и согласия самого Сталина, было доверено дело особой государственной важности. Это было очень странно, и почти необъяснимо. Как видно, необходимость скорейшего создания атомного оружия превалировала над всеми другими соображениями.

   Всю свою долгую жизнь, длиной в 92 года, он посвятил созданию и совершенствованию атомного и термоядерного оружия, для увеличения военной мощи государства СССР, затем России. Он воспитал несколько поколений отечественных физиков-атомщиков, много сделал для безопасности работ в таком опасном направлении. Его лозунгом было: «стремясь к лучшему, не натворить худшего».

   За свою деятельность на благо государства он был награждён: тремя золотыми звёздами Героя Социалистического Труда, шестью орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени и Красной Звезды, Ленинской премией, тремя Сталинскими премиями, Золотой медалью Курчатова, Большой золотой медалью Ломоносова и званием академика.

   ЯКОВ БОРИСОВИЧ ЗЕЛЬДОВИЧ родился в 1914 году в Минске в небогатой еврейской семье служащих. Отец его был юристом, мать – переводчицей с французского, выпускницей Сорбонны. Из-за близости Минска к театру военных действий (Первая мировая) семья с грудным младенцем переехала в Петербург.

   Первичные знания мальчик, как видно, получил от родителей, потому что в школу поступил сразу в третий класс. После окончания школы в 16 лет он поступил на курсы лаборантов при Институте «Механобор» и после их окончания должен был там отработать не менее года.

   Во время экскурсии, организованной в одну из лабораторий Физтеха, юноша задавал такие вопросы, что работники лаборатории были не в состоянии ответить. Доложили зав. лаборатории Семёнову и тот, побеседовав с юношей, предложил перейти к нему на исследовательскую работу. Но для этого надо было получить соответствующие разрешения. Тогда директор Физтеха Иоффе договорился с руководством Механобора о переводе к ним Зельдовича, за что обязался передать необходимый им вакуумный насос.

   Так 17-летний Яша Зельдович стал заниматься исследовательской работой в Физтехе. Контактируя с учёными Физтеха, благодаря своему таланту и неординарной одарённости, он быстро усвоил необходимые знания. Он, конечно, поступил на заочное отделение Ленинградского университета, но почти не уделял внимания учёбе в нём, т.к. считал это напрасной тратой времени.

   Его научные успехи были таковы, что его в возрасте 20 лет приняли в аспирантуру без документа о высшем образовании. И уже в 22 года, вместо защиты диплома, защитил диссертацию на кандидата наук, получив предварительно на это специальное разрешение от ВАКа. А в возрасте 25 лет по совокупности научных трудов ему была присвоена учёная степень доктора наук.

   Он стал руководителем самостоятельной лаборатории, и одной из главных его научных направлений стала теория горения и взрывов. Результаты этих работ очень пригодились во время ВОВ, т.к. позволили значительно улучшить реактивные снаряды «катюш», за что он был удостоен своей первой Сталинской премии (1943).

   В 1948 году в стране расширялась «борьба с космополитизмом» и, несмотря на достижения Зельдовича, против него в Институте химической физики, в котором он тогда работал, готовилось обсуждение его персонального дела, что могло иметь весьма нехорошие для него последствия.

   Выручил давний друг Харитон, забравший его в создающийся «Арзамас-16», а все попавшие туда становились «неприкасаемыми» для любых органов. Причиной приглашения, конечно, были  не только дружеские отношения, а, в основном, то, что Зельдович считался специалистом в области цепных реакций урана, о чём у них даже были совместные научные труды.

   Позволю себе немного отклониться и забежать вперёд. Уже значительно позже, когда это стало возможным, Зельдович зашёл в этот институт на какое-то мероприятие. На него, когда-то неожиданно исчезнувшего, бывшие сослуживцы смотрели с некоторым снисхождением, предполагая, что он вернулся из мест «не столь отдалённых». Каково же было их удивление и зависть, когда он снял плащ, и они увидели на его груди, никогда не видимое зрелище – три золотых звезды ГСТ.
 
   В «Арзамас-16» Зельдович возглавил теоретический отдел и внёс решающий вклад в решения принципиальных теоретических вопросов при создании всех видов атомного и термоядерного оружия. Многие работавшие с ним сотрудники вспоминали, что при возникновении у кого-либо трудных теоретических проблем обращались к Зельдовичу, и он всегда находил правильные и красивые решения. Поэтому Зельдовича по праву стали называть главным теоретиком атомного проекта.

   За период работы над атомным проектом Зельдович сделал целый ряд научных открытий (четыре из них занесены в Государственный реестр) и заложил несколько новых научных направлений, стал членом корреспондентом и действительным членом АН СССР. Ландау считал его вторым человеком в мире (после Ферми), обладавшим таким богатством новых идей, а Курчатов, вообще считал его гением.

  За свои заслуги в атомном проекте он был удостоен большим количеством высоких наград: три звезды ГСТ и три ордена Ленина, ордена Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени (два) и «Знак Почёта», четыре Сталинских и Ленинская премии.
 
   В отличие от не менее заслуженных, но спокойных по характеру Харитона и Сахарова, Зельдович имел довольно строптивый нрав. Известен следующий случай. За создание какого-то принципиально нового продукта группа участников, в которую входили указанные три деятеля, была представлена на Ленинскую премию. Но спохватились, что у этих личностей уже была такая премия, а дважды по положению её вручать было нельзя. Харитон и Сахаров добровольно отказались от неё, а Зельдович заартачился.

   Он заявил, что является основным разработчиком и не собирается отказываться от этой премии. Председатель Комиссии по Ленинским премиям, не желая сориться с весьма нужным Зельдовичем, обратился в Правительство и ЦК с просьбой сделать исключение для него. Но главный идеолог партии Суслов заявил, что не допустит этого. Возник тупик, и только звонок Хрущева лично Зельдовичу разрешил конфликт, уговорив учёного отказаться в этот раз от премии.

   Рассказывают и о других случаях. Зельдович, имея две автомашины, «Победу» от Сталина и «Волгу» от Хрущева (в те времена, когда даже за деньги нельзя было свободно купить что-нибудь ценное, дарили машины, часы, фотоаппараты и т.п.), гонял по городку на мотоцикле, доставляя много хлопот телохранителям-охранникам, ответственным за него.

   Зельдович жил в городке без семьи и, имея «жизнелюбивый» характер, завёл роман с расконвоированной заключенной – художницей, в результате которого та забеременела. Начальство, узнав об этом, немедленно увезли её из городка, посчитав, что это событие может отвлечь его от основной работы. Никакие его просьбы и возмущения не подействовали, напомнив, что живёт он, всё же, в клетке, хотя и золотой.

   Через энное количество лет, когда возникла соответствующая возможность, он отыскал эту женщину и ребёнка. Оказалось, что увезли её тогда далеко в Сибирь на поселение, и она родила там девочку. Эту, уже взрослую девушку, он признал своей дочерью и в дальнейшем заботился о ней.

   Зельдович, ещё раньше Сахарова, почувствовал огромный груз ответственности перед человечеством, лежавший на нём и других учёных-атомщиках. Он стал проситься освободить его от этой работы, тем более, что основные принципиальные вопросы в этой области были уже решены. И в 1965 году его просьба была удовлетворена.

   Он стал заведующим отделами ряда НИИ и профессором нескольких университетов, и занялся астрофизикой и космологией. В этой области, свободной от какой-либо секретности, он сделал много основополагающих открытий и опубликовал большое количество научных трудов, причём часть из них на иностранных языках. Всего ему принадлежат 490 научных работ, в т.ч. 30 монографий и учебников.
 
   Исходя из широты охваченных им проблем, на Западе думали, что под псевдонимом Зельдович работает целая группа учёных, аналогично ряду французских математиков, объединенных под именем «Бурбаки». Это мнение исходило ещё из того, что учёный, будучи «невыездным», не мог положительно ответить на приглашения выступить на различных заграничных конференциях. И только после приезда в Советский Союз ряда западных учёных и их личного знакомства с Зельдовичем, мировая общественность убедилась, что это конкретный человек.

   За достижения в астрофизике и космологии Зельдович был избран иностранным членом многих академий мира: Национальной академии наук США, Американской академии искусств и наук, Лондонского королевского общества, Германской академии естествоиспытателей «Леопольдина», Венгерской академии наук, почётным членом и профессором ряда научных обществ и университетов. 

   За эти же достижения он был удостоен иностранных и отечественных наград: Золотой медалью Королевского астрономического общества, Золотой медалью Брюса Тихоокеанского астрономического общества, Медалью Дирака Международного центра теоретической физики, Почётной медалью Нансона Международной организации ICDERS, Золотой медалью Курчатова и Премией Фридмана от АН СССР.
 
   В память выдающегося учёного учреждены: Золотая медаль Зельдовича от Международного института горения, Золотая медаль Зельдовича от РАН, Медаль Зельдовича от Комитета по космическим исследованиям, в его честь названы улицы, небесные тела, поставлены памятники.