Владимир Кочкин. Право искушать. часть 1. Глава 1

В книге рассказывается о том, как в первобытных племенах появилось колдовство, как племена объединились и появились маги, как и за счёт чего возник Высший разум Земли, а в его структурах - загробная жизнь и боги, как маги отстроили там свой мир, а в Рунном посохе стали жить умершие маги.
Буду говорить и о том, что представляет колдовство в наши дни, как и за счёт чего оно вершится. И о том, как расширить возможности подсознания, сделать себя хотя бы немного уверенней в себе.

Повесть эта - мейнстрим.

(Мейнстрим - канонам не место, на стыке жанров, неожиданные решения, нравственное развитие героев и логическая последовательность их действий, философия и идеология, а так же смесь фантастики и реалий нашей жизни).

С уважением ваш автор, Владимир Кочкин.

P.S. Повесть опубликована у автора на сайте "Проза. ру", можно прочитать сразу. Автор  решил отредактировать её ещё раз, главу за главой. В ней много лишнего, а кое-что желательно добавить. Ведь писал её ещё в прошлом веке.
Советую читать правленное.

<text size="2">Поздно стучать кулаком по столу,
когда ты сам уже блюдо.
Станислав Ежи Лец.</text>
<text size="3">
ГЛАВА 1. ЧТО БЫ НИ СЛУЧИЛОСЬ, НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ!

1.
Наша баня сгнила и была разобрана на дрова, когда я ещё под стол пешком ходил. О новой бане родителям оставалось только мечтать: отец инвалидом пришел со Второй мировой войны - кто срубит?
Огромный чугунный котёл, предназначенный для нагрева воды, годами ржавел в ограде. В моих детских играх он был то фашистским дзотом, то башней танка.
Печные валуны бабушка и мама скатали в кучу у края картофельного поля - вдруг да сгодятся! Через пару лет землю под камнями облюбовала крапива. Чтобы жизненную силу у корней отнимать (как бабушка пояснила мне, несмышлёнышу)) я палкой срубал её заросли. Как ни воевал с этой напастью, представляя её то вражьим войском, то чудищами, напавшими на мою воображаемую сказочную страну, крапива лишь гуще становилась.
Без своей бани в деревне - беда!
Согласно неписаным законам деревенского гостеприимства (скорей, из-за боязни пересудов) раза два-три в год любой, даже самый прижимистый хозяин, на помывку пустить мог. Вот только, без права простирнуть хотя бы нижнее (бельё, имеется в виду). А то и без приглашения в дом на традиционные субботние пельмени, на чай из самовара. А ещё (что для отца было бы особо болезненным, хотя и не злоупотреблял спиртным) обидная возможность остаться без трёх-пяти заветных стограммовых рюмок забористого самогона (не говоря уж о рюмочке на посошок).
К тому же, радости мало распаренному домой добираться с противоположного края деревни. Особенно по осеннему дождю, в слякоть. Либо зимой, в лютую стужу. Отцу, с деревянным обрубком вместо ноги, с болями в спине, временами очень сильными, это было тем более затруднительно, а то и невозможно.
С каждым годом здоровье папы становилось чуточку лучше.
- Ещё танцевать буду! - хорохорился он. - А то и сына заделаю! Наследник мне нужен! Надоело в бабьем царстве жить!
И он сдержал своё слово. В 1953 году, когда отцу было уже тридцать четыре года, родился я. Роды были тяжёлыми. Отец переволновался и, возможно из-за этого, со здоровьем у него снова начались проблемы, слёг.
Бабушка слыла ведуньей, но с осколками от мины, застрявшими в спине зятя, даже она совладать не могла.
- Стёпа, на операцию тебе нужно, - твердила упрямо.
- Свыкнусь! - сердился он.
Как-то, уже под осень, отец собрал чемодан, положил в него орден, медали и уехал в Киров, в областной центр. Обратно его привезли на машине, на носилках внесли в избу.
- Не ходок! - Весть молнией пронеслась по деревне.
Хоть осколок удалили, отец с боку на бок сам не мог повернуться. В том, что ходить начал, заслуга бабушки.
- Мы, да с бедой этой не справимся! - твердила она, массируя его спину. - Быть такого не может!
- Справимся, - холодно, но твёрдо отвечал отец. Он веру потерял в выздоровление, но не характер.
Боли в спине поутихли к весне. Как снег стаял, отец начал вставать. А как научился заново ходить, как сам до лавочки у ворот добираться начал, возмечтал срубить настолько ладную баньку, чтобы полюбоваться ей вся деревня сбежалась.
В июне в избу ввалился председатель колхоза. С порога заявил:
- Степан, мужик ты хваткий, работу тебе поручить хочу, дюже важную.
- Что за работа? - настороженно посмотрел на него отец.
- Упряжь шить. Хомуты, и прочее. Деду Михею сам знаешь сколько лет - не осиливает. Пойдешь в ученики к нему?
- Пойду! - твёрдо сказал отец.
Летом дед Михей умер. На отца столько работы свалилось - не переделать. Не только упряжь шил, но и, по инициативе собственной, сани и телеги ремонтировал. Не до постройки бани ему было в то время.
Счастье, с соседями дружили.
Сегодня, спустя много лет, то кособокое, на ладан дышащее строеньице, я бы баней не назвал. Топилась она по-черному - печь без трубы была, весь дым от каменки в самой бане витал, выходил через чуть приоткрытую дверь. Стоит ли удивляться, стены и потолок покрывал слой копоти: сажа начинала куржевиться (образовывать ворсинки) если долго её не сметали.
Бывало, мы набивались в неё до 5 мальчишек (шестому места бы не хватило). Больше баловались, чем мылись.
Летом, с дикими криками бежали к близкому прудику. У мостков, где ключи в глубине били (вода была настолько ледяной, что водоросли там не росли и пиявки не плавали) мы ныряли, да не по разу. Держась за почерневшие скользкие доски, ногами бултыхали до тех пор, пока с краёв ямы и с глубины клубами чёрными ил всплывать не начинал, либо, пока от холода кожа пупырышками не пойдёт. Обратно летели сломя голову - греться.
Зимой купались в снегу. Как-то Федька, сосед через три дома от моего (так и говорилось в деревне нашей: сосед через два, три, четыре дома) со всего маха врезался грудью в кромку наста. Вскочил, губы поджав. На коже бусинками выступила кровь. Не заревел, не всхлипнул даже - зауважали!
А то состязания-истязания устраивали. Двое забирались на полок, остальные внизу располагались, присев на корточки. Насмешничали и плескали кипяток на раскалённые камни, нагнетая пар. Попробуй-ка, выдержи! У победителя (у того, кто последним спрыгивал с полка) по образному выражению сына хозяйки бани, моего ровесника и друга Витьки, уши ошпаренными лопушками в трубочки сворачивались.
Королевой в натопленной бане была жаром пышущая печь, сложенная из огромных валунов. Двоим взрослым у лавок повернуться затруднительно, на полок взбирались по очереди, а она занимала треть места. Умелец-печник вмуровал в печь чугунный котел ведер на десять (чтоб и на стирку воды хватало).
Королева была ворчливой. Вода продолжала вскипать в местах соприкосновения чугуна с раскалёнными камнями, отзываясь под массивной деревянной крышкой глухим бурчанием.
- Это банник сердится, - пугал нас Витька. - Он в углу, за печью хоронится. Мой дядя видел его в прошлом годе. Он его чуть за ногу не укусил.
- Банника чуть не укусил?!
- Смейтесь-смейтесь, вот подкрадётся под полком, оцарапает когтями ногу, до смерти самой кожа будет гнить и лохмотьями слазить. Он может это сделать, если вовсе озлобится. Смех человеческий ему завсегда обидным кажется.
Если бы в тот миг погасла свеча, мы взвыли бы от ужаса, стремглав выскочили бы в огород и стрекача задали к дому Витьки.
А в тот вечер мылись мы боязливо, без смеха.
Нас пускали в баню соседи справа. Она тоже топилась по-чёрному (как и по всей деревне), но была намного больше. Вот только, жили эти соседи справней (и дом просторней, и живности во дворе больше) оттого чуть свысока смотрели на отца моего, но с откровенной жалостью.
- Только к Маше на помывку ходить будем! - повелел отец. И причину нашёл, вескую: - В её баньке лавки и полок ниже, взбираться не так мучительно.
Муж тёти Маши молодым умер, тридцатипятилетие справить не успел. Сердце не раз у него прихватывало, но, коль выпить был охоч, деревня вынесла свой вердикт: сгорел от пьянки.
- Не повезло бабе, одна осталась с двумя малолетками и стариками! - искренне сокрушался отец. - Помогать ей мы просто обязаны!
Всякий раз, осенью, вопреки деревенской морали, кроме дров на баню (помимо того, что “облагодетельствованные” воду в котёл натаскивают) моя семья отдавала соседке мешков пять картошки. И на помывку без гостинца не приходили. Трёхлитровую банку огурцов солёных, либо помидоров, а то баночку варенья - как закон! А если пельмени затевались, то фарш чаще наш был, а тесто - соседским.
- Доброта добротой отзовётся! – широко улыбался отец.
Два сыночка и лапочка дочка - в радость была Маше, но в деревне с “наследством” таким новую семью не создать. И в отчий дом не вернуться - в нём уже трижды семеро по лавкам: младшие братья собственными семьями обзавелись. Она полноправной хозяйкой стала в доме умершего мужа. Порой прикрикивала на свёкра, если посильная мужская работа не делалась. Порой, свекрови сердито выговаривала. Но чаще жила с улыбкой.
- А у ентих-то, у богатых, - не раз смеялся отец, - петух и тот сердито кукарекает! Зато с семьёй Маши не дружба – благодать!
В разгар лета (года через три, как отец работать начал) в дом наш бодро вошёл председатель колхоза.
- Степан, обрадовать хочу! - заявил ликующе. - Правление колхоза работой твоей дюже довольно и благодарностев полно. Постановило баню тебе срубить силами колхозных плотников. И тёс есть, и брёвна. Печника ищи.
Впервые видел отца плачущим: счастливо плачущим, с улыбкой в пол-лица. А бабушка, как председатель ушел, проворчала:
- От тебя добра колхоз больше имел! Могли бы раньше озаботиться.
Лето прошло, следом осень природу ожгла: жаркими красками поиграв, уже в дождливость и слякоть обрядилась, а бригада строителей в огороде нашем так и не объявилась. Отец почернел от обиды, но напомнить председателю об обещании гордость не позволяла.
Ранней весной, заняв у соседей и родственников денег, он нанял шабашников из райцентра. Не баньку они срубили - загляденье! Стол для них с радостью накрыли: хорошая работа не только деньгами, добросердечностью должна быть оплачена.
Мама ласточкой летала от печи к столу, и обратно, подавая кушанья. Хорошо запомнил лицо бабушки: счастьем лучилось.
Отец, по случаю такому, костюм лучший одел, с орденом и медалями - во главу стола сел. А работники за столом губы принялись кусать и переглядываться... Еще на три дня строители остались. Предбанник сладили, размером едва ли не с баню, с полом из дорогой сосновой доски, с двумя массивными лавками и не менее массивным столом из елового горбыля, который через неделю смолой слезиться начал. А над крышей забавного петуха из жести вознесли - флюгер называется, как позже узнал. Всё это - бесплатно! Деньги наотрез брать отказались.
Снова видел отца счастливо плачущим.
- Ы-ы-ы, ы, ы-ы... - блаженно мычал он после того, как строители встали из-за очередного обильно накрытого стола и, шумно попрощавшись, ушли. По щекам его скатывались слёзы, а губы рвала радостная улыбка.
- Утешать не смейте! - сурово сказала нам, детям, бабушка. Когда одна из моих сестёр попыталась возразить, заявила: - Счастьем не каждый день умываются!
Отец остался в колхозе, не ушёл, хотя прокормиться на пособие за инвалидство мог. Но, не было уже у него прежней светлой радости, когда шил хомуты.

2.
Зимой 1993 года (в ночь после юбилея, когда “сороковник” разменял) мне приснился необычный сон. В нём стоял я голым в бане. На лбу и груди, от жара нестерпимого, набухали капельки пота, а от порога тянуло морозным воздухом. Ноги словно приклеились к мокрым половицам, шагу ступить не мог.
Медленно стала открываться дверь, секунды через две-три я испуганно вскрикнул и прошептал:
- Бабушка?
- Здравствуй, внучек! - тепло отозвалась она.
- Ты же умерла! - вскричал я. - Зачем ты здесь?!
- Чтобы о том сказать, что и в другой жизни продолжаю любить тебя. Сквозь запреты все смогла прорваться того ради, чтобы тебя повидать, словцом ласковым перемолвиться.
- Я тоже тебя люблю, - с трудом произнес я, стараясь говорить спокойно. - Но ты не снись мне больше, не надо!
Чуть успокоила меня ее улыбка: добрая и чуть виноватая.
- То, что разговор наш не сон, вскоре сам поймёшь, - торопливо заговорила она. - Предостеречь хочу. Кое в чём пред тобой в жизни земной приоткрылась, так вот, обо мне там не расспрашивай, а слово “жаворонок” не упоминай даже. Тем вред себе причинить можешь.
- Вред... - о чём ты?!
- Тебе предстоит стать хранителем. Не надеялась даже, что кому-то из моих потомков выпадет такая честь.
- Я ничего хранить не собираюсь! – испуганно выкрикнул я.
- Если скажут тебе, что это не я к тебе приходила - не верь, но и сказанное не оспаривай, - торопливо произнесла она и улыбнулась ласково. - Эх, побеседовать бы обстоятельно, да недосуг. Для свиданьица у нас пять минуточек малых, да и те для дела дадены. Может, даст судьба, свидимся ещё.
Она шагнула ко мне, положила маленькие ладони на мои плечи. Руки ее, вдруг, стали тяжелыми, словно валуны, из которых была сложена печь-каменка. Я рухнул на колени. Уткнулся носом в старенький, до боли знакомый цветастый байковый халат.
- Что ты делаешь со мной, баб... – И осекся на полуслове. Тело окаменело. Даже мизинцем шевельнуть не мог. Лишь не потерял способность глазами водить из стороны в сторону.
Скрестив ладони, бабушка положила их мне на голову, чуть выше лба, и заговорила, тяжело роняя слова:
- Открываю тебе ниор древа древнего, в небеса вознесённого. Сплетение разума твоего и Высшего - да соисполнится! Пусть будет светел твой путь, а деяния славой произрастут!
Лишь убрала она руки с моего лба, двигаться способность и говорить заново приобрел. Вскочил. Гневно (скорей трусливо) выкрикнул:
- Исчезни!
- Володя, - улыбнулась она ласково, - что бы ни случилось, ничего не бойся! Жизнь твоя, отныне, всего лишь более наполненной и интересной будет. Прости, внучек мой любимый, ежели напугала появлением своим. И за то прости, что память о встрече этой в тебе спрячу, но не сотру. Прости и прощевай!
В следующий миг я проснулся. Тело выше пояса было мокрым от пота. А ноги... ноги заледенели.

Продолжение следует.
<text size="2">Легче зажечь одну маленькую
свечу, чем клясть темноту.
Конфуций.
</text>
<text size="3">ГЛАВА 2. А ЧТО, ПОСЛУШАЮ!

Я места не находил весь день: сон не шел из головы. Думал, холодея от ужаса: “Уж не передала ли мне бабушка свой колдовской дар?".
Думать так основания были: бабушка слыла ведуньей (колдуньей, можно и так сказать).
Тех, кто ведал, в деревнях ценили. К бабушке моей люди уважительно относились, без излишнего трепета и страха. Она знала травы и заговоры, владела массажем, умела выслушать, не перебивая, могла успокоить, а то и раззадорить, сказав всего несколько слов. Пожалуй, в деревне семьи не было, которая хотя бы однажды не обращалась к ней за помощью.
Для сегодняшних колдунов, <cut text="Читать далее...">в большинстве своём, важны не тайные знания, не результат колдовского лечения, а знание приемов гипноза и психологии, чтобы с помощью их ещё более успешно обманывать людей. Для ведуний прошлых веков слова “тайные знания” и ”порядочность” были почти синонимами. И они брали плату за колдовское лечение, но не более того, что предложат. Чаще бесплатно лечили, а противостояли злу искренне.

Жена давно уснула, а я лежал в кровати, беспокойно всматриваясь в полумрак. Вдруг, в одно мгновение, под головой исчезла подушка: затылок припечатало к чему-то твердому, а глаза резанул свет. Я вскочил и... чуть в обморок не упал.
Непонятно как, оказался в огромном ангаре. От стены до стены полкилометра. Потолок метрах в ста от пола.
"Ангаров таких, без поддерживающих кровлю колонн, не бывает! - подумал растерянно. - И пол такой, цветную мозаику под старину - в ангарах не делают!".
Огромное количество людей увидел вокруг себя - человек триста-четыреста. Большинство - босиком! А одеты... - ха, словно спать приготовились. Женщины - в спальных рубашках, хотя... некоторые были в бальных платьях, вроде бы 19 века. А мужчины - в пижамах, шортах, футболках.
Они улыбались и аплодировали - мне аплодировали.
Отдельной кучкой стояли семеро мужчин, одетых в чёрные балахоны до пола - улыбались снисходительно.
"Крыша едет, шифер шуршит, – подумал я. Словно бы подводя печальный итог всем былым заигрываниям с магией и колдовством, подумал зло: - Допрыгался!".
- Среди достойных проявился ещё один достойный! - громогласно выкрикнул толстяк в чёрной одежде. - Слава достойному!
Окружающие отозвались криками и новыми аплодисментами. Лишь стихли овации, послышался тихий звук... пожалуй, так колокольчик звенит, из глины обожжённой. Люди, словно были они лишь голографическими изображениями, стали исчезать.
- Иди к нам! - приказал толстяк в чёрном.
- Вы... вы кто?! - пролепетал я, отступив на шаг.
Ко мне подошел старик с гладко выбритым, властным лицом. В его руке появилась словно из ниоткуда двухметровая палка... - скорей, ствол молодого деревца, с тремя обрубками корней сверху. Поневоле улыбнулся: на корнях сидело, наполовину расправив крылья, чучело летучей мыши.
Старик взмахнул палкой. Тело моё окаменело (как тогда, в бане). А старик водить принялся фигуркой летучей мыши перед моим носом.
- Ярко выраженных способностей к колдовству в этом смертном не вижу, - недовольно пробормотал он и, метнув быстрый взгляд в сторону толстяка, проворчал: - Он не более чем посредственность!
- Похоже, сударь, Вы кое-что в нём не разглядели, - раздвинул толстяк мясистые губы в слащавой улыбке.
- Тут разглядывать нечего! - рявкнул старик.
- Ой, ли?! - заулыбался толстяк.
Старик отбросил палку в сторону, но она не упала на пол, а словно бы растворилась в воздухе.
- Память - никчемная! - загрохотал его голос. - Умственные способности - ниже средних! Умение управлять снами - в зачаточном состоянии! Воспринимать наведенные видения - не способен!
Толстяк не уставал улыбаться.
- Что касается умственных способностей этого смертного, то на Земле они выше средних, - слащаво пропел он. - Память его по земным меркам тоже является отнюдь не слабой. И Вам ли не знать, что из ста новичков лишь двое-трое изначально умеют управлять снами и воспринимать наведенные видения. Он не только перспективен, но и...
- Нам не только перспективные - талантливые не нужны! - сердито перебил толстяка старик. - До перелома тысячелетий осталось всего ничего, не время распылять силы!
- Но... - Толстяк заулыбался особо прилежно.
- Сотри из его памяти пребывание здесь и отправь на Землю! - рявкнул старик.
- Уж позвольте договорить?! - заулыбался толстяк. - Он не только перспективен, но и вполне может быть носителем портала для проявления Высшего.
- Обоснуй! - сухо потребовал старик.
- Хотя бы потому, что я не могу стереть его память. Она защищена магией, которая мне не подвластна.
Старик посмотрел на меня подозрительно. В следующую секунду в его руке снова появилась та самая палка. Он резко сунул её мне под нос. Летучая мышь яростно зашипела - отчётливо услышал! Я хотел отшатнуться, но не смог.
- А он не так прост, как кажется, - задумчиво произнёс старик. - В нём есть скрытая сила. Но это... да, отчётливо вижу, это не его сила - нашего мира. К нему было применено магическое воздействие седьмой ступени.
- Восьмой, - поправил толстяк. - Магию древних, худо-бедно, я смог бы просчитать. Уровень мимолётных желаний и животных инстинктов для меня почти недоступен.
- Хм! - Старик свел кустистые брови к переносице.
- Мне ближе логика и трезвый расчёт, - добавил толстяк, приторно улыбаясь.
- Понять не могу, кто и зачем посмел задействовать это боевое заклятие для оберега обычного смертного.
- Он внук Жаворонка, - сказал толстяк.
Старик резко отбросил в сторону палку с летучей мышью. Она на метр не отлетела от его руки - исчезла.
- Ведь предупреждал её! - гневно сжал он кулаки. - Ох, доиграется!
- Жаворонок становится строптивицей, - подхалимски произнёс тот, что стоял рядом с толстяком. - Пора бы её осадить!
- Лет через пятнадцать, как начнёт она проявлять себя здесь, ты вправе это сделать, - желчно произнёс старик и усмехнулся. - Если сможешь! С её умениями порой я не могу совладать!
Тот, кто стоял рядом с толстяком, пристыжено опустил голову.
- Этот фактор в поиске мы упустили, - спокойно заговорил толстяк, дебильная улыбка исчезла с его лица. - Обычным людям магия первых и древних тоже может быть подвластна, но только в том случае, если внедрена в них насильственно. В данном случае, постаралась Жаворонок. Кроме этого смертного я нашел в России семь человек, в которых отголоски этой магии внедрил Высший разум. Они обладают сверхспособностями, но магию используют интуитивно и не осознают пока собственных возможностей. Над ними установил наблюдение.
- Хм! - старик окинул меня холодным взглядом и досадливо поморщился. Не поворачивая головы, сказал толстяку: - Умеешь ты загадки загадывать.
- Отгадки бы найти, да битому не быть, - ухмыльнулся толстяк.
- Выходит, Высшее может проявиться в обычном человеке ещё и через магию древних, - задумчиво пробормотал старик и спросил: - Как это можно проверить?!
- Он не Ванга, предсказаний не делает, - пожал плечами толстяк.
- Возможно никак, если не поймём механизм активизации Высшего, - пробормотал старик.
- То, что Высшее притянуть могут не только личностные качества обычного смертного, а также магия первых и древних, всего лишь догадка, - сказал толстяк.
- Перспективная догадка, - задумчиво произнёс старик.
- Вероятность того, что это он, очень мала, - сказал толстяк.
- Не так уж и мала, - хмуря брови, возразил старик. Вскинул голову и властно произнёс: - Займись им. Активизируй линию его судьбы. Проанализируй малейшие всплески магии по всей линии. Выяви необычные моменты в биографии.
- Чтобы сделать это в течение хотя бы десяти дней, мне потребуется не менее ста умерших, - отозвался толстяк.
- Так полагаю, исполнителей тебе понадобится раза в четыре больше, - строго сказал старик. - Приостанови разработку последних трёх проектов.
- Я не смогу контролировать такое количество умерших, - вскинул брови толстяк.
- К чему лишнее на себя взваливать?! - ворчливо произнёс старик. - Ты им задание предоставь, работу сами выполнят. Каждому умершему дай с линии судьбы по месяцу его жизни. От зачатия до сего дня. Через три дня результат доложишь.
- Сделаю, - послушно кивнул толстяк.
- Установи за ним наблюдение из Рунного посоха. Пусть жрецы им займутся из окружения Паирима, а не рядовые соотносители.
- Этих бездельников давно пора напрячь! - заулыбался толстяк.
- По активизации древнего жезла что выяснил?
- Это захоронение вскрыли пять диких археологов.
- И что?!
- В живых остался один. Я снял с него заклятье. Не представляет интереса. Обычный человек.
- О деле этом можно запамятовать. Но, поиск носителя Высшего на Земле не прекращай...

Я забыл этот странный разговор, но, как оказалось, не окончательно. Вспомнил через несколько лет. Произошло это случайно, когда тайком от магов в собственных подсознаниях создавали мы, я и Паша (мой друг из под Новосибирска),  "поля сорняков" (о том расскажу ещё).
Мы отрабатывали методику поиска чуждых воздействий на собственные сознания и подсознания. Я чуть по-другому взглянул внутренним зрением на  своё "поле сорняков" и шок испытал. Во нём была, под прикрытием довольно странной магической защиты, чуждая мыслеформа. Она проявилась перед моим мысленным взором в виде малюсенькой, зелёной горошинки. Причину, отчего она перекочевала из подсознания туда, я так и не смог понять. Возился с ней недели три, пока не распечатал собственные воспоминания.

А тогда, стоя перед тем стариком, (Верховным магом, как выяснил позже), я не забыл лишь предыдущие свои слова:
- Вы... вы кто?!
Верховный маг их тоже не забыл, продолжил разговор.
- Маги, - ответил сухо.
- Где я?!
- Пусть мир наш будет твоим вторым домом, - скупо улыбнулся старик. - Здесь ты проявляться будешь каждую ночь, во сне. Тебе выпала великая честь приобщиться к знаниям магов.
- Каких магов?! - истерично выкрикнул я. - Что Вы мне сказки рассказываете?!!!
Старик, не ответил, исчез. Следом, ничего не объяснив, один за другим стали исчезать остальные люди в чёрных одеяниях. Трех секунд не прошло, рядом никого не осталось. А на мне медленно, в течение минут пяти, вместо трусов и майки проявляться стал белый балахон до пола.
Сумасшествие продолжалось.
В мгновение одно, в двух шагах от меня возник из ничего худощавый мужчина лет сорока, одетый в черную футболку, в довольно потрепанные джинсы и кроссовки. Представился необычно:
- Здравствуй, Владимир! Я умерший, Андрей Богорад. Буду на день сегодняшний твоим гидом.
- А где... где все?! - испуганно пробормотал я.
- Хранители на лекции, где же ещё им быть, - весело рассмеялся призрак. - А маги там, где им хочется пребывать.
- А где им хочется быть?! Пребывать, то есть?! - пролепетал я.
- Давай-ка, выберемся прежде из замка. Иди за мной! - скомандовал он. И прикрикнул: - Быстрее!
- Нам опасно здесь находиться?! - спросил я.
- Тебе - нет! - ухмыльнулся призрак. - На тебя маги панцирь навесили магической защиты. Не крути головой, им твоя белая мантия является.
- Мантия?!
- Это - наряд новичка. Меченым тебе быть неделю. А вот мне магию на себе удерживать в замке магов трудно. Ещё минут пять и от одежды лохмотья останутся. А там и в личине подзабытой, стариком пред тобой могу предстать.
- Стариком?! - тупо переспросил я.
- Я старше тебя раз в пять, - заявил призрак.
- Раз в пять?!
- Я умер, когда родители твои ещё на свет не появились.
- Умер?!
- Ну да. Али забыл? Я же представился: умерший, Андрей Богорад.
- А-а-а... а почему ты живой?!
- Это здесь я живой. На Земле меня нет. На Земле косточки мои давно уже сгнили.
- Поня-а-атно, - протянул я, хотя понятным мне абсолютно ничего не было. Заявил с усмешкой: - Ты видишься мне удивительно правдоподобно.
- Не терзай себя, психушка по тебе не плачет, - расхохотался Андрей. - Ты во вполне реальном мире. А я - не призрак!
- Но это... это всё... - невозможно!
- Жаль, телепортацией ты не владеешь, - усмехнулся мой новый знакомый. - Грамм сто водки тебе точно не помешали бы.
- Водки?!
- Она, брат, лучшее лекарство от шока, - сказал умерший и резко остановился.
- Что-то случилось?! - обеспокоился я.
- Вот балда! - хлопнул Андрей себя ладонью по лбу и заулыбался радостно. - Я же тебя в наряде новичка запросто могу перенести в таверну. Так, ты только в обморок не грохнись. Для тебя это будет, как смена декораций.
Секунды не прошло, я очутился перед круглым столом, диаметром около полутора метров, накрытом на двоих... - скажем так: по-домашнему щедро. На белоснежной скатерти, отнюдь не в скромных хрустальных вазах, возлежало пять салатов - только их хватило с лихвой, чтобы насытить семью из пяти человек. В вазе с тонкой и высокой ножкой огромная кисть винограда - ягоды с грецкий орех. С мясными деликатесами, порезанными тонюсенькими ломтиками, вычурно украшенными зеленью, орехами и кусочками овощей - тарелок десять. Посередине в овальном блюде жареный молочный поросенок, исходящий паром и источающий божественные запахи.
К чему такая расточительность?!
Находился стол в небольшой круглой комнатке без окон. Вместо двери - полуовальный проём с клубящимся в нём серым туманом. На белоснежной стене три простеньких подсвечника, с тремя короткими свечами, толщиной с палец. Они горели не столь ярко, а было светло, как днём.
- Будь, как дома, - приветливо улыбнулся Андрей. - Прошу к столу!
- У меня нет с собой денег.
- Здесь не надо платить. Садись... - садись же!!!
- Бесплатный сыр только в...
- Нашёл с чем сравнить! - расхохотался мой необычный собеседник и неожиданно помрачнел. - С этой точки зрения я на судьбу свою ещё не смотрел. Как ни странно, но ты прав. Для меня этот мир, как умер, стал мышеловкой. Мышеловкой, в которой всегда есть бесплатный сыр.
- Извини, я не хотел тебя обидеть!
- Это ты меня извини. Мог бы угостить по высшему разряду, время тратить на заказ не захотел. Вызвал из памяти прежний зал и прежний стол, когда с умершим одним здесь беседовал. А за мысль интересную - спасибо! Фраза о том, что умерший в мире магов мышь в мышеловке, крылатой станет. Ах, да! Давай-ка, к трапезе приступим! Что пить предпочитаешь?!
- На твоё усмотрение.
Андрей разлил в хрустальные рюмки прозрачную жидкость из запотевшего графина.
- Первый тост за нас, чтоб стали мы друзьями!
Он снова заулыбался. А я о том подумал, что во сне у меня вряд ли бы тряслись руки... Тоже мне - доказательство!
- И водка, как настоящая, - пробормотал я, морщась.
- Какой же ей ещё быть?! - радостно заулыбался Андрей. - Ты в реальном мире. Я постараюсь это как можно быстрее тебе доказать. Закусывай! Не стесняйся, уж что-что, а еды здесь навалом. Тысячу столов таких могу заказать, абсолютно одинаково сервированных.
- Тысячу?!
Андрей расхохотался раскатисто.
- А что, это идея! Как-нибудь удивлю приятелей, если, конечно же, таверна захочет выполнить столь необычный заказ.
Я положил на стол вилку.
- Где я?!
Андрей вмиг посерьёзнел.
- Мне многое хочется тебе рассказать, - впился он в меня взглядом. - И не то даже, что рекомендовали говорить маги.
- Слушаю, - сказал я. - Очень, очень внимательно слушаю!
- Володя, я твой гид на день, - отчего-то потерял душевное равновесие мой собеседник, - завтра никто из умерших и хранителей сам не вправе к тебе подойти, но что мешает нам встретиться?! Ничего! Ты позови меня.
- Как?
- Представь меня перед собой и мысленно позови. Я услышу и явлюсь.
- Хорошо, - согласился я, из ахинеи этой ничего не поняв. Я готов был дать любое, даже невыполнимое обещание, лишь бы от мыслей избавиться, которые нагло насиловали мой разум.
- Володя, давай-ка ещё по стопочке, - сказал Андрей серьёзно.
- Что же, наливай.
- За тебя, чтобы не утратил ты на день сегодняшний способность думать и анализировать! - Мы чокнулись. Выпили. Закусили неторопливо. Андрей снова заулыбался. - Прежде я расскажу тебе легенду магов. Главную легенду магов. Многое тотчас поймёшь.
Я посмотрел своему “гиду на день” в глаза - озорное дружелюбие! Произнёс снисходительно:
- А что, послушаю!

Продолжение следует.